Поступление в лагерь заключенных

Первые партии советских военнопленных стали поступать в лагерь сразу же после вторжения немцев в Советский Союз, в конце 1941 года, сначала небольшими партиями по 300—500 человек, а затем по 1 000, 3 000, 5 000 и более. Наибольшее поступление пленных в лагерь было в сентябре и октябре 1941 года, после чего значительно уменьшилось; в конце декабря 1941 года лагерь в Грондах был ликвидирован, а оставшиеся ещё в живых 12—13 тысяч советских военнопленных были переведены в лагерь около деревни Комарово в конюшни бывших артиллерийских казарм, в 3 клм. от лагеря в Грондах.

В связи с тем, что строительство землянок ещё не было закончено, первые группы заключённых некоторое время содержались в лагере прямо в поле, под открытым небом.

Вот как описывает поступление пленных в лагерь свидетель Наревский Иосиф Иосифович, председатель уездной народовой рады города Остров-Мазовецкий, работавший в лагере «Гронды» по мобилизации в качестве столяра:

«Немцы пригоняли военнопленных в лагерь партиями по 500 человек, по 1 000, а потом, когда они продвинулись в глубь советской территории, то стали пригонять по 5 и более тысяч.

Когда колонны шли по шоссе, то военнопленные, будучи очень голодными, бросались рвать из гряд картошку. Всех этих людей тут же немцы убивали. Точно так же поступали и с теми, кто от слабости не мог идти и падал на дороге. На другой день немцы посылали подводы, и подбирали трупы советских военнопленных, которых хоронили на кладбище возле лагеря.

Очень часто таким же способом гнали немцы и раненых русских военнопленных и совершенно не делали между ними и здоровыми никакой разницы... Когда поступала новая партия военнопленных, то их обычно в лагери сразу не пускали, а загоняли в поле, что с правой стороны от дороги. Поле это со всех сторон охранялось пулемётами, которые простреливали всю местность... На этом поле людей держали по 3 дня, не давали им никакой пищи, а затем строили их в колонны по 6 человек в ряд и проводили их мимо 4 стоявших на этот случай гестаповцев.

Эти гестаповцы вглядывались в лица проходивших и некоторых из рядов отзывали в сторону. Затем через переводчика немцы заявляли военнопленным, что если они хотят есть и жить, то они должны указать политруков, комиссаров и евреев.

Политруков, комиссаров и евреев и ранее отобранных гестаповцами военнослужащих Советской Армии, независимо от национальности и партийности, гестапо переписывало, затем людей этих грузили на машины и увозили за 13 километров от лагеря к бывшей границе СССР и возле деревни Гуты расстреливали из автоматов и зарывали во рвах, которые остались от недостроенных советских пограничных укреплений.

Всех остальных людей делили на 3 группы по национальностям. В одной были русские, в другой — украинцы, в третьей — казахи, узбеки и другие. Соответственно с этим в лагери вводили советских военнопленных, каждую группу в свой отгороженный колючей проволокой участок. Следует отметить, что в большой лагерь загоняли только рядовых и младших командиров Советской Армии, так как кроме этого было 2 лагеря для офицеров... С правой стороны от дороги, напротив основного лагеря, помещался лагерь небольшого размера для старших офицеров — от майора до генерала включительно.

Лично я видел в этом лагере одного генерала, немцы говорили, что это генерал, а также я слышал, что военнопленные его называли: «товарищ генерал», фамилию его я не знаю. Через 3 дня после прибытия его в лагерь немцы его застрелили».

Свидетель Теляковский Тадеуш Станиславович, служащий в городе Остров-Мазовецкий, рассказал комиссии о лагере в Грондах следующее:

«В указанном выше лагере я работал два с половиной месяца в качестве кузнеца, ковал шалнеры к дверям, делал гвозди, шурупы и другие кузнечные работы...

Когда прибывала партия военнопленных, то их загоняли на общее поле и держали там трое суток без пищи и воды. Первое время военнопленные прибывали партиями от 500 до 1 000 человек, а потом стали прибывать партиями по 5—6 тысяч человек.

Из общего сектора, пройдя так называемый 3-дневный «карантин» без пиши и воды, военнопленные группами по 500—600 человек выводились на сортировку около шоссе, к гестаповскому бараку.

Выводили их строем, ширина колонны — 6 человек. Эту колонну проводили медленным шагом мимо 4 гестаповцев, которые внимательно всматривались в лица проходивших и жестом показывали, кому выйти из строя. Отобранных выстраивали отдельно. Затем предлагали из общего строя выйти комиссарам, политрукам и евреям, которых пристраивали к ранее отобранным на-глаз. Отобранных указанным выше способам сажали на машину, уволили в район деревни Гуты, расположенной возле советской границы 1939 года, и там их расстреливали, а трупы зарывали в противотанковые рвы».

По показаниям большинства свидетелей, в лагере «Гронды» в разное время перебывало до 80—100 тысяч советских военнопленных, в лагере при деревне Комарово — до 40 тысяч.

 

Режим в лагере

Режим для советских военнопленных как в лагере при деревне Гронды, так и в лагере при деревне Комарово был системой сознательного массового уничтожения советских людей путём голода, истязании, болезней, изнурительного труда, прямого убийства. Заключённых почти не кормили. В день давали от 50 до 100 граммов хлеба, пол-литра «супа» — воды, смешанной с мукой или с гнилой брюквой, и две чашки кофе без сахара.

Истощенных от голода и жажды военнопленных немцы изнуряли на работах по разгрузке вагонов, по постройке железнодорожной ветки, по разборке разрушенных зданий казарм и на других тяжёлых работах. В лагере свирепствовали тиф, дизентерия и другие инфекционные болезни, причем никакой медицинской помощи не оказывалось.

Заключённых беспощадно избивали, травили собаками, подвергали истязаниям, обессиленных и падавших от голода и тяжёлой работы людей пристреливали или добивали палками. Одним из мучительных видов наказаний было подвешивание на столбах. Заключённых привязывали под плечи к столбу и заставляли висеть в таком положении по многу часов. Естественно, что многие не выдерживали такой пытки и умирали.

Другим видом истязаний было стояние под открытым небом, под палящим солнцем с поднятыми вверх руками по нескольку часов. Заключённых бросали на ночь в «штрафные» землянки, где не было никаких нар...

В результате изнурительного голода, болезней, истязаний, расстрелов смертность в лагере достигала огромных размеров — до 500 и до 1 000 человек в день.

— За период моей работы в лагере, — рассказывает свидетель Конферович Николай Александрович, столяр, проживающий в посёлке Остров, Остров-Мазовецкого уезда, — я видел, как издевались немцы над военнопленными. Морили их голодом, избивали и расстреливали. Я лично видел, как военнопленные, будучи на работе, рвали траву, листья с деревьев, и за это их немцы били палками и расстреливали. Военнопленные еле волочили ноги, были страшно истощены и оборваны.

Свидетель крестьянин деревни Липники, расположенной в одном километре от лагеря, Жабик Антон Александрович рассказал комиссии:

«Для охраны военнопленных, кроме охранников, немцы применяли собак. Немецкая охрана не только морила голодом советских военнопленных, но и издевалась над ними. Я могу привести один характерный факт, который я видел сам. Не помню какого числа, в июле месяце 1941 года, я работал в поле на своём участке, который расположен рядом с лагерем военнопленных. Наблюдая за лагерем, я увидел, как один из пленных пошел в уборную тут же в расположении лагеря. Как только он подошёл к уборной, на него набросилась большая собака, которая искусала пленного, тут же подошёл немецкий охранник и ударом палки добил лежавшего на земле пленного.

В августе месяце 1941 года я стал замечать, что из лагеря ежедневно выносили мёртвых. Смертность военнопленных с каждым днём всё увеличивалась, она достигала больших размеров в сентябре—октябре 1941 года, когда смертность доходила до 500—1000 человек ежедневно. Ямы для закапывания мёртвых копали сами военнопленные. При наличии большого количества умирающих военнопленных немцы мобилизовали крестьян с лошадьми для вывоза трупов с территории лагеря».

Крестьянин той же деревни Бжостек Станислав Петрович показал:

«В октябре 1941 года в мой дом пришёл советский военнопленный, бежавший из лагеря; он до такой степени был истошен недоеданием, что не мог держаться на ногах. Пленному я дал кушать. Я сам несколько раз помогал ему подняться на ноги, но он не мог передвигаться.

Пленный переночевал в подвале одну ночь и на следующий день ушёл, но, отойдя от дома примерно 150 метров, военнопленный упал и, не вставая, на этом месте умер...

С каждым днём смертность военнопленных увеличивалась, особенно смертность была большая в сентябре и октябре 1941 года. К началу ликвидации лагеря мёртвых было настолько много, что немцы мобилизовали местных жителей, которые вывозили на подводах трупы военнопленных с территории лагеря и сваливали их во рвы возле кладбища.

Сколько умерло в лагере и убито, я не знаю, но знаю, что во рвах возле лагеря закопано трупов военнопленных десятки тысяч».

Уже упомянутый выше свидетель Наревский Иосиф Иосифович, работавший в лагере «Гронды» столяром, рассказал об истязаниях немцами советских военнопленных следующее:

«В самом лагере, кроме перечисленных 3-х огородок по нациям, были ещё следующие огороженные места: место, где стояли виселицы, на которых периодически вешали разных провинившихся военнопленных. Виселицы эти всегда были в работе, потому что каждый день обязательно там висели люди. Был огороженный отдел, где под навесами стояли кухни, было огороженное место для различных экзекуций. Там было закопано 15 столбов, к которым подвешивались люди за какую-либо провинность. Подвешивались люди за плечи, лицом к солнцу, и в таком положении они висели по 24 часа. Наказания эти давались за то, что военнопленные переходили из загородки одной национальности к другой. Скажем, русский не имел права перейти к узбеку и наоборот. Это же наказание давалось за то, что кто-либо из военнопленных, кроме работавших на кухне, подходил к помпе за водой. Помпы в лагере тоже были за отдельной перегородкой, и туда имели доступ лишь работавшие на кухне.

Если бы даже всем разрешили добывать воды сколько угодно, то её в помпах и вообще на территории лагеря не хватило бы даже для незначительной части пленных. Всего помп было 20 штук, но большинство из них было для немцев, и если к ним подходил военнопленный, то его сразу убивали».

Свидетель Теляковскнй Т.С. показал:

«Смертность в лагере была очень большая. Выносили трупы для похорон ежедневно с утра до вечера. Военнопленные умирали, как мухи, от голода. Вдобавок страшный бичом была дизентерия. Медицинской помощи никакой не оказывалось. Я лично видел своими глазами, как раненые гнили заживо, вокруг ран и в самих ранах кишело множество червей. Было даже страшно на них смотреть. Я работал в указанном лагере до конца сентября 1941 года и больше работать не мог, так как не мог смотреть на всё то, что творилось в этом лагере, как издевались там над людьми и морили их в массовом масштабе голодом».

Немецкие изверги не только морили в лагере советских военнопленных голодом, но для скорейшего умерщвления заключённых подмешивали в пишу отравляющие, вредные для организма вещества.

Так, на хлебе, выпекавшемся для заключённых, стоял специальный штамп «для русских», и охрана предупреждала работавших в лагере крестьян, чтобы они не ели этого хлеба. Свидетель Кенжур, несмотря на предупреждение, съел маленький кусочек хлеба и после этого долго страдал поносом. Допрошенный в качестве свидетеля пекарь Верещинский Станислав Иосифович, проживающий в городе Остров-Мазовецкий, показал комиссии следующее:

«В 1940 году немецкие военные власти мобилизовали меня на работу в хлебопекарню по выпечке хлеба для немецких войск. В июле 1941 года, после поступления в лагерь «Гронды» советских военнопленных, я и другие пекари начали выпекать хлеб также и для русских военнопленных.

Для военнопленных хлеб выпекали отдельно, так как в этот хлеб добавляли суррогата 20% который состоял из мелких опилок и каштановой муки. Такой хлеб было кушать совершенно невозможно, так как он был очень горький.

На хлебе, который мы выпекали для военнопленных, имелась надпись «для русских»... На 15 пудов муки мы добавляли 30 килограммов опилок и 30 килограммов каштановой муки».

В своих показаниях свидетель Наревский Иосиф Иосифович рассказал комиссии о случае сознательного отравления военнопленных каким-то веществом под видом соли:

«В сентябре 1941 года, не помню точно когда, всем столярам, работавшим в лагере, заказали сделать носилки. Мы сделали их около 200 штук за 2 дня и не понимали, для чего столько носилок. Через 2 дня в лагере вдруг возникла огромная смертность. Вообще в лагере и так была высокая смертность, так как люди умирали от голода и дизентерии. Получаемой ими пиши было настолько недостаточно, что люди съели всю траву на территории лагеря. Кроме того, у всех почти был понос. Поэтому с утра до вечера с разных сторон лагеря военнопленные таскали трупы на кладбище. Однако новая, вдруг возникшая смертность настолько была велика, что кругом лежали прямо горы трупов. Один из военнопленных, поляк по национальности, служивший в Советской Армии, мне говорил, что из его подразделения, так как они были разбиты на подразделения, умерло за одну ночь 400 человек. Он объяснил мне, что сначала им не выдавали соли, да это я и сам хорошо знал, а тут вдруг выдали соль, и кто съел соль, тот умер. Он мне сказал, чтобы ни я, ни кто-либо из работавших там не брали соли...»

Для вывоза трупов на кладбище немцы мобилизовали крестьян с лошадьми из ближайших деревень. Ежедневно на вывозке трупов работало до 20 подвод. Каждая лошадь должна была сделать не менее 4-х ездок и вывезти к месту захоронения от 20 до 40 трупов. Кладбище было расположено рядом с лагерем. Сначала немцы хоронили трупы в одиночных могилах, но уже через несколько дней после начала функционирования лагеря стали закапывать по 30, 40, 50 трупов в одну могилу, а затем заставили заключённых рыть огромные рвы-могилы, в которые сбрасывались для закапывания навалом в несколько рядов по 300—500 трупов. Большинство трупов немцы раздевали догола.

По показаниям свидетелей, возивших трупы на кладбище, были случаи, когда среди трупов были ещё живые, до крайности истощённые люди. Свидетель Кенжур С.И. рассказал комиссии, что однажды, когда он вёз трупы советских офицеров, среди них оказался живой офицер, который слабым голосом попросил его дать закурить.

Как уже сказано выше, после ликвидации лагеря в Грондах оставшихся в живых заключённых в количестве 12—13 тысяч человек перевели в конюшни при бывших артиллерийских казармах в деревне Комарово. Сюда также поступали новые партии военнопленных, но уже значительно меньше, так что за полтора года существования этого лагеря (до середины 1943 года), по показаниям свидетелей, здесь перебывало до 40 тысяч заключённых. Часть из них немцы вывезли в Германию, остальные, так же как и в лагере «Гронды», погибли в результате голода, болезней и истязаний. При отступлении немцы сожгли все постройки в этом лагере и в артиллерийских казармах.

Жительница деревни Комарово Витенская Елена Степановна рассказала комиссии о лагере в Комарове следующее:

«В лагере была очень большая смертность. Сразу же с прибытием военнопленных военнопленные сделали кладбище, где хоронили своих умерших товарищей... Военнопленные отрывали большие канавы и хоронили там своих.

Люди, которые работали в лагере, говорили, что не было дня, чтобы военнопленные не умирали. Обычно, когда копали рвы, то копали один для непосредственного захоронения, а по два и больше — для последующих похорон. Однажды я подходила к такому рву и видела, как военнопленные носили мертвецов на носилках и сбрасывали их в ров без всякого порядка.

Я ни разу не видела, чтобы трупы были в одежде. Из окна моего дома часто было видно, как мертвецов носили голыми на кладбище».

Фотографом Дембеком, имеющим фотоателье в городе Острове-Мазовецком, представлены комиссии фотоснимки, сделанные самими немцами-«фотолюбителями». Эти «любители» приносили фотографу Дембеку снимки для проявления и отпечатывания. Дембек сумел сохранить дубликаты некоторых из них. Снимки изображают прибытие партий военнопленных в лагерь, виселицы с повешенными в лагере «Гронды», трупы замученных советских военнопленных. Тут же на снимках изображены и самодовольные немецкие офицеры — палачи заключённых советских людей.

Эти немецкие снимки неопровержимо свидетельствуют о чудовищных злодеяниях немецко-фашистских захватчиков в лагере «Гронды».

 

Раскопки мест захоронения

Комиссия произвела раскопки мест захоронения трупов советских военнопленных у лагерей «Гронды» и «Комарово». Судебно-медицинские эксперты под руководством профессора медицинских наук полковника Авдеева М.И. произвели эксгумацию и исследование ряда трупов. Раскопки и эксгумация трупов полностью совпали с показаниями свидетелей.

Страшная картина представилась в раскопанных рвах-могилах. На глубине от 1 до 1 1/2 метров обнаружены груды трупов, в беспорядке, в несколько слоев наваленных друг на друга. На пространстве в 6 кв. метров рва-могилы №1 было извлечено 38 трупов, т.е. на 1 кв. метр площади рва глубиною в 2 1/2 метра приходится более 6 трупов. Вследствие давности захоронения трупы распались на отдельные кости, и подсчёт производился по количеству черепов. Найденные среди костей остатки одежды и разные предметы не оставляют сомнений в том, что во всех этих ямах-могилах похоронены замученные немцами советские военнопленные.

Общая площадь захоронения трупов на 2-х вышеназванных кладбищах составляет около 22 тысяч кв. метров. На кладбище «Гронды» на первоначальных одиночных и групповых могилах сохранились отдельные столбики с датами похорон от 18.VIII 1941 года до 28.VIII 1941 года. Согласно акту судебно-медицинской экспертной комиссии, прилагаемому к настоящему акту, комиссия определила, что число захороненных трупов замученных немцами советских военнопленных на кладбище лагеря «Гронды» составляет свыше 41 тысячи человек, а на кладбище лагеря «Комарово» свыше 24 тысяч человек, а всего на обоих кладбищах захоронено свыше 65 тысяч трупов. Это количество трупов комиссией определено с крайней осторожностью, как минимальное. Однако и оно показывает ужасающую смертность заключённых в лагерях советских военнопленных, особенно в лагере «Гронды», где за 6 месяцев существования этого лагеря замучено немцами и захоронено свыше 41 тысячи заключённых.

 

Рвы у деревни Гуты-Буйны

Как уже описано выше, немцы при поступлении в лагерь партий военнопленных производили так называемую «фильтрацию». Эту «фильтрацию» производили отряды гестапо, в полном соответствии с директивами верховного германского командования, а также приказом начальника полиции безопасности и СД №8 от 17 июля 1941 года о «фильтрации гражданских лиц и подозрительных военнопленных, захваченных в восточном походе». (Эти директивы и приказы были опубликованы Чрезвычайной Государственной Комиссией в Сообщении от 10 марта 1944 года.^[194])

Гестаповцы отбирали из прибывших партий военнопленных комиссаров, политруков, евреев и вообще «подозрительных военнопленных» и расстреливали их. В соответствии с теми же директивами и специальным приказом Гейдриха, в котором говорилось о том, что «экзекуции (расстрелы) ни в коем случае не должны совершаться ни в самом лагере, ни в непосредственной близости от него», гестаповцы отвозили отобранных пленников за 13 километров от лагеря к противотанковым рвам близ деревни Гуты-Буйны у прежней советско-польской границы и там производили расстрел.

Раскопки этих рвов, произведённые комиссией, показали, что немцы расстреляли здесь около 2 тысяч советских военнопленных. Во рвах обнаружены беспорядочно наваленные в несколько слоев в разных положениях трупы, в большинстве в советской военной форме. 77% исследованных черепов имеют одиночные или множественные огнестрельные ранения. По характеру ранений можно определить, что расстрел производился не только на краю рвов, но и в самых рвах. Очевидно, немцы добивали выстрелами сверху ещё живых людей.

Множество обнаруженных среди трупов остатков одежды, предметов обмундирования и вещей свидетельствует, что расстрелянные — советские военнослужащие. Эти предметы перечислены в приложении к акту судебно-медицинской экспертной комиссии.

Обнаружено несколько документов, а также медальонов советских военнослужащих с сохранившимися полустёртыми записями имён, фамилий, адресов расстрелянных.

Допрос свидетелей — жителей близлежащей деревни Гуты-Буйны также подтвердил факт расстрелов в противотанковых рвах советских военнопленных.

Свидетель Гутовский Владимир Аполлинарьевич, крестьянин из деревни Гуты-Буйны, показал:

«Я лично неоднократно видел, как немцы привозили на автомашинах советских военнопленных в район с. Гуты-Буйны, загоняли их в противотанковые рвы, а затем из пулемётов расстреливали. В июле и августе 1941 года расстрелы были ежедневными, но не массовыми, а начиная с августа 1941 года и по день изгнания немцев из нашего района они систематически привозили из лагеря, который расположен в с. Гронды, на автомашинах военнопленных, которых в массовом порядке расстреливали... Я лично видел в сентябре 1941 года, как немцы на грузовых машинах на опушку леса привезли военнопленных... Автомашины по очереди подъезжали к противотанковым рвам, людей загоняли в ров, а затем их из пулемётов расстреливали; оставшихся в живых немецкие солдаты и офицеры добивали из ручного оружия... Много есть могил или канав, где расстреляны малые группы или одиночные военнопленные, и этих могил я сейчас обнаружить не могу.

При расстрелах местное население не допускалось, а совершенно изолировалось, при этом немцы вокруг места, где намечался расстрел, делали оцепление, состоявшее из солдат и сторожевых собак».

Свидетель Гутовский Иосиф Францевнч, крестьянин той же деревни, сообщил комиссии:

«В июле 1941 года я видел, как со стороны шоссе, идущего из города Остров-Мазовецкий в Варшаву, шли грузовые машины, в них было полно людей... Как только машина подходила ко рву, через несколько минут происходила сильная ружейная стрельба и были слышны разрывы гранат...

Мне удалось видеть, как немцы после того, как была расстреляна очередная партия пленных, привезённых на машине, ходили вокруг рва и стреляли, добивая оставшихся в живых... Когда всю партию военнопленных расстреляли, то немцы мобилизовали жителей деревни Гуты, в том числе принимал участие и я в закапывании расстрелянных военнопленных в двух рвах. При закапывании я видел — все расстрелянные были в форме Советской Армии...»

Расследование, произведённое комиссией, полностью подтвердило факты немецких злодеяний над советскими военнопленными в районе города Остров-Мазовецкий в Польше. Лагери в Грондах и Комарове, противотанковые рвы с трупами расстрелянных близ деревни Гуты-Буйны — ещё одно звено в длинной цепи преступлений немецких фашистов, требующих сурового возмездия.

Допросом свидетелей, раскопкой могил, исследованием трупов и изучением вещественных доказательств комиссия установила, что в лагерях «Гронды» и «Комарово» немцы голодом, истязаниями, прямыми убийствами сознательно уничтожили свыше 65 тысяч и расстреляли в двух противотанковых рвах близ деревни Гуты-Буйны не менее 1 800 советских военнопленных.

Акт подписали:

Председатель комиссии КУДРЯВЦЕВ Д.И.

Члены комиссии НИКИТИН Р.М., АВДЕЕВ М.И.

Представитель командования северной группы войск, подполковник ДМИТРУСЕНКО С.А.

Староста города Остров-Мазовецкий и уезда РОГОВСКИЙ С.И.