Живопись, скульптура и архитектура

 

В первой четверти XVIII века, наряду с сохранением многовековых традиций станковой и фресковой живописи, зародились совершенно новые жанры живописного искусства. Одним из таких жанров, который быстро получил широкое распространение, стал жанр гравюры, в котором не только зримо проявилось торжество светского начала в изобразительном искусстве, но и были сохранены традиции так называемых «народных картинок», или «лубка».

Гравюрные изображения, как правило, были двух видов: либо ими украшались печатные издания (книги и географические карты), либо они украшали интерьеры государственных учреждений, публичных зданий и частных домов. В основном художники-граверы, среди которых особым мастерством отличались Лев Бунин, братья Федор и Алексей Зубовы, Андрей Ростовцев, Иван Адольский, Василий Киприянов и Павел Пикар, посвящали свои изящные творения наиболее значительным событиям эпохи: знаменитым сухопутным и морским сражениям, прежде всего, Полтавской баталии, торжественным смотрам войск, строительству Петербурга, спуску на воду новых кораблей и т. д.

В петровскую эпоху дальнейшее развитие получил и жанр парсуны — реалистического портрета, написанного в традиционной плоскостной манере. По мнению целого ряда историков искусства (С. Ямщиков, О. Евангулова, А. Стерлигов), многие художники, работавшие в этом жанре, в частности, Иван Безнин, Лука Смольянинов, Ерофей Елин, Иван Адольский и Михаил Челноков, постепенно отойдя от традиций русской станковой живописи, явно оказались под влиянием европейской живописной школы. Эта тенденция наиболее явно просматривается на примере парсун царя Ивана Алексеевича, царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной и персонажей из так называемой «Преображенской серии» — членов «всепьянейшего собора всешутейшего князь-папы» — Федора Юрьевича Ромодановского, Никиты Моисеевича Зотова, Ивана Ивановича Бутурлина и Якова Федоровича Тургенева.

Эпоха петровских реформ стала временем зарождения и развития принципиально нового и ведущего жанра изобразительного искусства XVIII века — жанра реалистического портрета, который во многом определил дальнейшую судьбу всего русского живописного искусства. Становление русской портретной живописи традиционно связывают с именами двух выдающихся художников петровской эпохи — И.Н. Никитиным и А.М. Матвеевым.

Иван Никитович Никитин (1690―1742) родился в Москве в семье священника и начал свою карьеру певчим в патриаршем хоре. Очень скоро, обнаружив талант живописца, он перешел на службу в артиллерийскую школу, где стал учителем рисования. Позднее по рекомендации Петра он прошел курс обучения у известного немецкого портретиста Иоганна Таннауера и, получив необходимые знания и опыт, приступил к работе в качестве придворного живописца. В 1712–1716 гг. он создает целую галерею портретов членов царской фамилии, наибольшую известность из которых получили портреты цесаревен Анны Петровны, Елизаветы Петровны и их кузин — царевен Прасковьи Ивановны и Натальи Алексеевны.

В 1716 г. по личному указанию Петра он уезжает в Италию, где совершенствует свои навыки и мастерство в Венеции и Флоренции и возвращается в Россию только через четыре года. В 1720―1725 гг. он создает целую коллекцию блестящих живописных работ: портреты «Канцлер Г.И. Головкин», «Граф С.Г. Строганов» и «Напольный гетман», батальные полотна, посвященные Куликовской и Полтавской битвам, и, наконец, самую знаменитую свою работу «Петр I на смертном одре», написанную с натуры в январе 1725 г.

Андрей Андреевич Матвеев (1701―1739), будучи юным отроком, по личному распоряжению Петра в 1716 г. был направлен на учебу в Голландию, где прошел основательную школу живописи в мастерских А. Боонена и К. Моора, а затем в Антверпенской академии художеств. Вернувшись в Россию, он возглавил «живописную команду», которая являлась составной частью Канцелярии от строений, созданной Петром I в 1703 г. специально для организации работ по строительству Санкт-Петербурга. Среди самых известных его полотен следует назвать такие работы, как «Аллегория живописи» (1725), «Венера и Амур» (1726), портреты князей А.П. Голицына и И.А. Голицына (1728) и знаменитый «Автопортрет с женой» (1729), в которых с наибольшей силой проявилось дарование художника и новатора живописного искусства.

Новым явлением в русской культуре первой четверти XVIII в. стало появление двух новых жанров — скульптурного портрета и скульптурных композиций. Родоначальником первого жанра стал знаменитый флорентийский скульптор Бартоломео Карло Растрелли, который создал в России скульптурные портреты князя А.Д. Меншикова (1716―1727) и Петра I (1723–1729), а также знаменитые конную статую Петра I у Инженерного замка (1720–1724) и скульптурную статую «Анна Иоанновна с арапчонком» (1733–1741). Родоначальником второго жанра стал французский архитектор Жан-Батист Леблон, который руководил строительством и оформлением Большого каскада фонтанов Петергофского дворца (1716–1719), а также Верхнего сада и Нижнего парка (1714–1725) в том же Петергофе.

В годы петровских реформ русское зодчество переживало переходный период, так или иначе отражавший сильное влияние европейской архитектурной традиции, и, прежде всего, таких новомодных архитектурных стилей, как барокко и ордерный стиль. Наиболее заметно влияние традиций европейской архитектуры проявилось в становлении и развитии нарышкинского стиля, или стиля московского барокко, для которого были характерны подчеркнутая симметричность композиции, многоярусность и обилие декоративных элементов на фасаде здания. Но главное, что отличало русское барокко от европейского — это сохранение тектонической основы здания, а не ее разрушение, и абсолютная гармония всей композиции самого сооружения с его внешней отделкой.

Среди наиболее интересных памятников культового зодчества, построенных в стиле московского барокко, следует назвать усадебные башнеобразные храмы, сооруженные в подмосковных селах и в самой Москве — церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Филях (1690―1694), Спасская церковь в селе Уборы (1690―1697), Троицкая церковь в Троице-Лыково (1698―1703), церковь Воскресения в Кадашах (1698―1702) и церковь Успения Богородицы на Покровке (1697―1705).

Своеобразным сочетанием стиля московского барокко и традиций ордерного стиля, пришедшего в русскую архитектуру в начале нового века, стали знаменитые Сухарева башня (1692―1701), построенная Михаилом Ивановичем Чоглоковым на Сретенке, церковь Знамения в Дубровицах (1690–1704) и церковь Архангела Гавриила (Меншикова башня) на Мясницкой улице в Москве (1704–1707), сооруженные выдающимся русским архитектором Иваном Петровичем Зарудным.

В самом начале нового столетия появляется так называемый ордерный стиль, для которого было характерно широкое использование различных колонн, портиков, ротонд и фронтонов. Характерными постройками, выполненными в этом стиле, были церковь Иоанна Воина на Большой Якиманке (1708–1714), надвратная Тихвинская церковь Донского монастыря (1713―1714) и Спасский собор Заиконо-Спасского монастыря (1717), сооруженные по проекту Ивана Петровича Зарудного, церковь Рождества Богородицы в селе Марфино под Москвой (1701―1707), построенная крепостным архитектором В.И. Белозеровым, усадебные храмы князей Б.А. Голицына и Г.Ф. Долгорукова в Подмоклове (1714) и Перово (1715), перестроенные новым владельцем дьяком А.Ф. Курбатовым знаменитые Палаты Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной в Москве (1703–1711) и здание старого кремлевского Арсенала (1701–1787). Здание «многострадального» кремлевского Арсенала строили в три этапа, но к эпохе Петра относится только первый (1701―1706) и частично второй (1722–1736) этапы, когда строительными работами руководили архитекторы X. Конрад, Д. Иванов и М. Чеглоков. Блестящий знаток и историк русского искусства, выдающийся русский живописец И.Э. Грабарь совершенно справедливо писал, что русская архитектура XVIII в. «зародилась в своих существенных чертах не на берегах Невы, а именно в Москве».

Принципиально иной архитектурный стиль — так называемый северо-немецкий или голландский вариант барокко со сдержанным суховатым декором и со стремлением к максимальной рациональности, был взят за основу при строительстве новой столицы Санкт-Петербурга. Выдающимся представителем этого направления в европейском барокко был блестящий итальянский архитектор Доменико Трезини, который был автором многих знаменитых построек северной столицы, в частности Летнего дворца Петра на берегу Фонтанки (1710–1714), Петропавловского собора (1712―1733) и здания Двенадцати коллегий (1722―1742). Он же был автором проекта и первым создателем ансамбля знаменитой Александро-Невской лавры, строительство которой началось в 1710 г.

Заметную роль в создании блистательного облика Санкт-Петербурга и его окрестностей сыграли многие выдающиеся архитекторы, в том числе Бартоломео Карло Растрелли, Жан-Батист Лебон, Иван Кузьмич Коробов, Иван Андреевич Устинов и Михаил Григорьевич Земцов, которые принимали активное участие в проектировании и строительстве первого здания Адмиралтейства (1704–1720), дворца князя А.Д. Меншикова в Ораниенбауме (1710―1725), Большого царского дворца в Петергофе (1714―1725), Голландского домика Петра («Монплезира») в Петергофе (1709―1715), зданий Биржи (1705), Кунсткамеры (1717―1719), Гостиного Двора (1719) и многих других построек северной столицы.

Отличительной особенностью развития русского зодчества первой четверти XVIII в. стало создание первых дворцово-парковых ансамблей, среди которых особой помпезностью и изяществом отличались упомянутые выше Ораниенбаум и Петергоф.

Говоря о развитии архитектуры в петровскую эпоху, следует особо подчеркнуть принципиально новый подход к градостроительству, для которого были характерны:

• создание предварительного плана застройки города и разработка особого типа регулярной планировки городских кварталов и зданий с системой улиц, проспектов и площадей;

• строительство крупных архитектурных ансамблей, в основном гражданского, а не культового назначения;

• благоустройство городских кварталов, создание каменных мостовых, нарядная отделка фасадов всех зданий, установка фонарей и т. д.

Все эти новые принципы обустройства городов наиболее ярко проявились при строительстве новой столицы Российской империи Санкт-Петербурга, который сам Петр любовно называл «парадиз» — то есть «рай». В 1703 г. для строительства северной столицы по указу царя была создана Канцелярия городовых дел (с 1723 г. — Канцелярия от строений), которой вменялось не только проектирование и строительство городских ансамблей, кварталов, проспектов и площадей, но и осуществление пристального надзора за качеством строительства и внутренней отделки зданий. Изначально было принято решение, что город на Неве будет сооружаться только из камня, поэтому, когда «поделочного» материала стало остро не хватать, в 1714 г. Петр издал специальный указ, запретивший каменное строительство во всех городах страны, кроме Санкт-Петербурга.

Первоначально Петербург застраивался по Генеральным планам, которые были разработаны Д. Трезини и Ж.Б. Леблоном в 1716–1717 гг. Но 1737 г. был составлен новый Генеральный план строительства Петербурга, автором которого стал выдающийся русский зодчий и теоретик архитектуры Петр Михайлович Еропкин — автор первого в России архитектурно-строительного кодекса «Должность архитектурной экспедиции» (1737–1740), на долгие годы определившего свод основных положений и правил архитектурного творчества, которыми руководствовались русские зодчие на протяжении всего XVIII века.

 

Быт и нравы петровской Руси

 

По мнению большинства историков, самые революционные преобразования в петровскую эпоху претерпел традиционный жизненный уклад, который был обильно пропитан «домостроевской» архаикой и на протяжении многих столетий практически оставался в неизменном виде. Следует заметить, что степень преобразований в быту напрямую зависела от социального статуса и места постоянного проживания адресата этих реформ, поскольку: 1) аристократию, дворянство и купечество преобразования в быту затронули в значительно большей степени, чем простых горожан, а уж тем более, многомиллионное российское крестьянство, и 2) жители Москвы и Петербурга, а также крупных губернских городов познали все «прелести» петровских преобразований в быту значительно раньше и в гораздо большей степени, чем их соотечественники, проживающие в глухой российской провинции: уездных городишках, селах, погостах и деревнях. По сути же, все петровские реформы в сфере быта положили начало глубочайшему разрыву между образом жизни правящей элиты и всем остальным народом.

Необходимо также отметить еще два немаловажных аспекта петровских «бытовых» реформ:

• во-первых, практически все новшества в быту не только отрицали привычный образ жизни и поведения большей части русского народа, но вводились с особой и даже изощренной жесткостью, а в ряде случаев и жестокостью;

• во-вторых, совершенно правы те историки, которые утверждают, что определяющим мотивом всех петровских нововведений в быту было стремление царя в одночасье превратить своих поданных в благообразных европейцев.

Вернувшись из первого заграничного турне, Петр I сразу озаботился внешним обликом своих поданных и в августе 1698 г. издал указ «О бритье бород». Первыми жертвами этого указа стали члены Боярской думы Ф.Ю. Ромодановский, А.С. Шеин, Б.М. Голицын и Л.К. Нарышкин, а также весь придворный люд — кравчие, стряпчие и стольники. А уже в конце 1698 г. последовал новый царев указ, который предписывал всем категориям служилых людей — дворянам, жильцам московским, детям боярским, дьякам и другим приказным людям лишить свои «образа» растительности, то есть сбрить бороды.

Позднее, в 1705 г., озаботившись финансовыми интересами казны, Петр I издал новый указ, вводивший налог на ношение бород: купеческая борода оценивалась в 100 рублей в год, дворянская и приказная — в 60 рублей, посадская — в 30 рублей, а крестьянская — всего в 2 деньги, которые, правда, крестьяне должны были платить при каждом посещении города.

За бородой пришел черед одежде. В январе 1700 г. последовал царев указ о запрете на ношение традиционных длиннополых платьев: армяков, охабней, ферязей и разного рода кафтанов турского, русского, польского и венгерского покроя. Отныне все дворяне и посадские должны были обрядиться в саксонские, голландские или французские камзолы с пышными галстуками и манжетами, надеть на ноги башмаки с чулками или ботфорты, а на головы «напялить» пышные парики, камзолки, треуголки или перьевые шляпы. Те, кто противился этим нововведениям или не успел поменять свой гардероб, либо подвергались серьезному денежному штрафу, либо позорной экзекуции обрезания старого платья прямо на улице.

Чуть позднее серьезные изменения претерпела и женская одежда, но только у «правящих» сословий. Вместо традиционных сарафанов, юбок, душегрей и однорядок купчихи и дворянки должны были отныне облачаться только в глубоко декольтированные приталенные платья с широкой юбкой, носить легкие туфли на высоком каблуке, надевать на головы пышные парики и т. д.

Существенным изменениям в петровскую эпоху подвергся и семейный уклад наших предков. Указ 1702 г. установил новый порядок бракосочетания: традиционный «свадебный уговор» родителей невесты и жениха стал сопровождаться личной встречей будущих супругов, а обряд смотрин был заменен обрядом обручения.

Большое значение Петр I придавал обучению дворянских отроков изысканным манерам, или политесу, респектабельности и другим разнообразным добродетелям. С этой целью для них неоднократно издавались знаменитые трактаты «Юности честное зерцало, или показания к житейскому обхождению» (1717), представлявшее собой компиляцию сочинений европейских авторов, и «Первое поучение отрокам» (1720) Феофана Прокоповича.

К числу юношеских «добродетелей» относились только три: смирение, приветливость и учтивость. Зато девицам надлежало иметь более двух десятков добродетелей: страх перед Богом, смирение, трудолюбие, милосердие, стыдливость, бережливость, верность, молчаливость, чистоплотность и т. д. Но особо у девиц ценилось умение краснеть, что считалось показателем нравственной чистоты и целомудрия.

Существенные изменения произошли и в проведении досуга всех дворян, прежде всего, жителей столиц. Самым значимым из них стало введение новой формы публичного общения — торжественных приемов в домах столичной знати, или ассамблей, которые по цареву указу «О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющим», изданному в декабре 1718 г., стали обязательным времяпрепровождением вельмож, дворянства и купечества. Порядок проведения всех ассамблей, который разработал сам царь Петр, отменял прежние «домостроевские» традиции и обряды, в частности, раздельную трапезу мужчин и женщин и поцелуйный обряд, но предусматривал целый ряд принципиальных новшеств.

• Во-первых, участие в ассамблеях было обязательным не только для мужчин, но и для их жен, за чем зорко следил «царь балов», государев денщик, ставший затем генерал-прокурором Сената, Павел Иванович Ягужинский, который для упреждения «прогулов» просматривал все списки приглашенных и вычислял всех «нетчиков».

• Во-вторых, участие в ассамблеях должны были принимать представители разных социальных групп и слоев населения — и знатные вельможи, и дворяне, и купцы, и даже простолюдины.

• В-третьих, на ассамблеях запрещалось любое чинопочитание и устанавливалось равное обращение со всеми, независимо от их материального, должностного и иного положения, включая самого царя.

• В-четвертых, на ассамблеях должны были царить веселье и непринужденность, а деловые светские разговоры чередоваться с танцами, играми и конкурсами.

• В-пятых, хозяину ассамблеи, т. е. того дома, где проходил торжественный прием, запрещалось встречать, провожать и потчевать гостей, какого бы ранга и статуса они ни были. Ему вменялось в обязанность только создание необходимых условий для приятного и веселого проведения досуга и т. д.

Петровские ассамблеи никоим образом нельзя путать с так называемым «всепьянейшим собором», который был создан по личной прихоти Петра еще в начале его царствования. Согласно уставу этого «собора», автором которого тоже был сам царь, в него принимались «всякого чина и звания пьяницы и обжоры с уродливыми харями, которые большую часть года проводили в кельях, поклоняясь Бахусу». В дни маскарадов и святок пьяные компании «соборян» выползали из своих келий, к которым присоединялись и сам царь, и его окружение. Затем это сборище «всепьянейших соборян» в санях, запряженных свиньями, медведями и козлами, отправлялось славить бояр и богатых купцов, которые должны были потчевать и одаривать незваных гостей.

Ряд ученых (А. Панченко) пытается обнаружить в этих сборищах глубокий философский смысл, который, по их мнению, либо выражался в пародии на Русскую православную церковь, либо имел серьезное нравоучительно-воспитательное значение. Однако думается, что в оценке этих сборищ ближе всех к истине оказался профессор Н.И. Павленко, который писал, что какой-либо идейный смысл в этих диких разгулах «всепьянейших соборян» полностью отсутствовал, и это была элементарная дань «варварству» и низким культурным запросам как всех «соборян», так и самого царя.

В петровскую эпоху существенно изменился и характер всех публичных празднеств. Раньше они носили исключительно церковный характер, и победы русского оружия отмечались пышным колокольным звоном, крестным ходом, торжественным молебном и т. д. Теперь же такие празднества приобрели чисто светский характер и стали сопровождаться торжественным проходом войск через триумфальные арки, пушечным салютом, фейерверками, маскарадами и т. д. Особенно пышно стал праздноваться Новый год, который по указу Петра от 20 ноября 1699 г. был перенесен с первого сентября на первое января. Этим же указом было введено и новое летоисчисление от Рождества Христова, и с 1-го января 1700 г. Россия, как и весь христианский европейский мир, стала жить в новом летоисчислении.

 

Тема: Россия в эпоху дворцовых переворотов 1725―1762 гг.

 

 

План:

 

1. Предварительные замечания.

2. Правление Екатерины I (1725―1727).

3. Правление Петра II (1727―1730).

4. Правление Анны Иоанновны (1730―1740).

5. Правление Иоанна Антоновича (1740―1741).

6. Правление Елизаветы Петровны (1741―1761).

7. Правление Петра III (1761―1762).

 

Предварительные замечания

 

По образному выражению великого русского историка академика В.О. Ключевского, вторая половина 1720-х ― начало 1760-х гг. вошли в историю России как «эпоха дворцовых переворотов», когда со смерти Петра I (1725) до воцарения Екатерины II (1762) на российском престоле сменилось 6 императоров и императриц. Это были лица разных возрастов, несхожих характеров и вкусов,  и тем не менее, по утверждению блестящего исследователя той эпохи профессора Н.И. Павленко, они имели много общего:

• прежде всего, никто из них не отличался высоким интеллектом;

• большинство из них оказались на российском престоле по воле случая;

• в годы их правления абсолютная власть монарха была использована не столько во благо нации и государства, сколько для удовлетворения личных прихотей и капризов самих императоров и императриц и своры их самых алчных фаворитов и фавориток.

Петр I считал себя слугой государства, и вся его кипучая натура была подчинена достижению общего блага. Его же преемники на престоле хотя и любили поговорить об общем благе, но делали это по инерции или в силу внешнего подражания. Их личное участие в управлении государством не простиралось далее того, что относилось к многочисленным нарядам и развлечениям, жизни императорского двора и удовлетворения разнообразных вкусов и капризов своих многочисленных фаворитов и фавориток. Никто из них подобно Петру I не законодательствовал, не вел дипломатических переговоров, не водил войска на поле брани, не составлял регламентов, личным примером не воодушевлял подданных на подвиги в труде и ратном деле, не помышлял о будущем страны.

 

2. Правление Екатерины I (1725―1727)

 

28 января 1725 г. скончался Петр I и российский престол оказался вакантным. Истоки этого события берут свое начало в июле 1718 г., когда по обвинению в государственной измене Сенат приговорил к смертной казни единственного сына Петра царевича Алексея (1690–1718), который, не выдержав пыток на дыбе, не дождался исполнения приговора и умер в каземате Петропавловской крепости. 5 февраля 1722 г. Петр издал «Устав о наследии престола», в соответствии с которым император единолично мог назначить своего преемника на троне, даже если он и не принадлежал к правящей династии: «заблагоразсудили мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство». В самом конце этого «Устава» было сделано очень характерное предупреждение: «того ради повелеваем, дабы все наши верные подданные и мирские без изъятия, сей наш устав пред богом и его евангелием утвердили на таком основании, что всяк, кто сему будет противен, или инако как толковать станет, тот за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет».

В 1724 г. на основании этого «Устава» Петр назначил преемницей свою супругу Екатерину Алексеевну (1684―1727), происхождение которой до сих пор является предметом острых научных споров. Ясно только одно, что она родилась в Курляндии и в девичестве носила имя Марта Самуиловна Скавронская или Веселовская. Но вскоре, уличив ее в интимной связи с камергером двора Виллимом Монсом, который приходился младшим братом первой царской зазнобе Анне Монс, император аннулировал свое решение. Через несколько месяцев Петр тяжело заболел и, уйдя в мир иной, так и не успел назвать нового преемника на троне.

Сразу после смерти Петра у трона началась острейшая борьба за власть, которую Н.М. Карамзин хлестко, но вполне справедливо охарактеризовал так: «пигмеи спорили о наследии Петра». В этой борьбе приняли участие две придворных группировки: так называемые «птенцы гнезда Петрова» — А.Д. Меншиков, П.И. Ягужинский, Г.И. Головкин, П.А. Толстой, А.В. Макаров и Ф. Прокопович, которые, реально опасаясь воцарения десятилетнего царевича Петра II (1715―1730), сплотились вокруг вдовы покойного государя, и представители русской родовой аристократии — князья Д.М. Голицын, В.Л. Долгорукий и Н.И. Репнин, которые, напротив, всячески настаивали на кандидатуре сына убиенного царевича Алексея. В конечном счете этот спор разрешили Преображенский и Семеновский гвардейские полки, которые по приказу князя А.Д. Меншикова и графа П.А. Толстого безоговорочно поддержали кандидатуру Екатерины I, которая и стала новой российской императрицей.

По мнению многих историков (Н. Павленко, В. Анисимов, А. Каменский), воцарение Екатерины I (1725―1727) привело к чрезвычайному усилению власти светлейшего князя А.Д. Меншикова, и в результате многие сподвижники Петра, в частности, генерал-прокурор П.И. Ягужинский и генерал-адмирал Ф.М. Апраксин, стали открыто выражать свое недовольство непомерным всевластием «полудержавного властелина». Выход из этой ситуации подсказал хитроумный граф П.А. Толстой, предложивший создать при императрице новый орган верховной власти — Верховный тайный совет.

В феврале 1726 г. под формальным председательством Екатерины был создан Верховный тайный совет, в который вошли президент Военной коллегии светлейший князь А.Д. Меншиков, президент Адмиралтейств-коллегии граф Ф.М. Апраксин, президент и вице-президент Коллегии иностранных дел граф Г.И. Головкин и барон А.И. Остерман, глава Тайной канцелярии граф П.А. Толстой, сенатор князь Д.М. Голицын и зять императрицы, герцог Карл Фридрих Голштинский. Верховный тайный совет стал высшим государственным учреждением страны, которому были подчинены все 12 коллегий, Синод и Сенат, который потерял титул Правительствующего и стал Высоким. Практически всеми делами Верховного тайного совета реально руководили всего три человека: фельдмаршал светлейший князь А.Д. Меншиков, канцлер граф Г.И. Головкин и вице-канцлер барон А.И. Остерман.

В феврале 1727 г. Екатерина, никогда не отличавшаяся крепким здоровьем, окончательно слегла. В этой ситуации А.Д. Меншиков решил действовать напролом. Уже в апреле 1727 г. по прямому указанию светлейшего были арестованы, а затем сосланы в Сибирь его вчерашние союзники граф П.А. Толстой, генерал-аншеф И.И. Бутурлин и его зять, генерал-полицмейстер Петербурга А.М. Девиер, которые вознамерились посадить на престол старшую дочь Петра I Анну. А в начале мая 1727 г. смертельно больная императрица под диктовку светлейшего подписала так называемый «Тестамент», в котором ее преемниками на престоле по нисходящей были названы три персоны: юный царевич Петр II, но только по достижении им совершеннолетия или женитьбы, и две незаконнорожденных дочери Петра I и Екатерины — Анна и Елизавета Петровны. По мнению историков (Н. Павленко, Е. Анисимов), этот документ, который, по сути, отменял петровский «Устав о наследии престола», стал своеобразным компромиссом между двумя придворными группировками, поскольку родовая аристократия уже была готова женить малолетнего Петра на дочери светлейшего князя Марии Меншиковой, лишь бы сын убиенного царевича Алексея заполучил долгожданный престол. Но, как это часто бывает, в историю вмешался «его величество случай» и события стали развиваться совершенно по другому сценарию.

 

3. Правление Петра II (1727―1730)

 

В начале мая 1727 г. страдающая туберкулезом императрица скончалась, и новым императором стал Петр II (1727―1730). А.Д. Меншиков мог торжествовать, поскольку после женитьбы малолетнего императора на его старшей дочери он рассчитывал, породнившись с правящей династией, получить официальный статус регента и оттеснить от власти сам Верховный тайный совет, который на тот момент обладал официальными регентскими полномочиями. Очень скоро случились два совершенно непредвиденных обстоятельства, и всемогущий вельможа в одночасье был низвергнут с государственного Олимпа. Во многом светлейший сам вырыл себе политическую могилу, совершив две непростительных ошибки:

• во-первых, именно по его инициативе камергером юного императора стал молодой князь Иван Алексеевич Долгорукий, а его родной отец, князь Алексей Григорьевич Долгорукий и его двоюродные братья, князья Василий Лукич и Василий Владимирович Долгорукие вошли в состав Верховного тайного совета;

• во-вторых, во время обострения своего давнишнего туберкулеза, который и свалил светлейшего на целый месяц в постель, он слишком близко подпустил к особе государя вездесущего барона А.И. Остермана, которому хватило всего трех недель, чтобы обратить молодого и несмышленого Петра в свою веру.

В начале сентября 1727 г. по именному императорскому указу, составленному лично А.И. Остерманом, светлейший князь генералиссимус А.Д. Меншиков, лишенный всех своих вотчин, должностей, чинов и наград, вместе со всем своим семейством был сослан сначала в свое имение под Рязань, а затем в далекий город Березов на Оби, где прожив в нищете и забвении около двух лет, скончался в ноябре 1729 г.

По мнению профессора Н.И. Павленко, которое мы целиком разделяем, падение А.Д. Меншикова стало фактически первым дворцовым переворотом, поскольку:

1) коренным образом изменился состав Верховного тайного совета, в котором из вельмож петровской эпохи остались только Г.И. Головкин и А.И. Остерман, а ведущие позиции заняла партия Голицыных―Долгоруких;

2) изменилось положение самого Верховного тайного совета, который потерял регентские функции и был отныне подчинен самому императору.

Добившись преобладания в Верховном тайном совете, Голицыны и Долгорукие стали оказывать огромное негативное влияние на личность молодого императора, который, по сути, был еще совсем ребенком. Потакая самым низменным прихотям и похотям Петра II, князь А.Г. Долгорукий и особенно его «робятки» Иван и Екатерина приобрели невероятное влияние при дворе. Более того, вскоре Алексей Григорьевич, как и его поверженный визави, вознамерился породниться с императорской фамилией, выдав свою дочь Екатерину замуж за юного Петра. В ноябре 1729 г. состоялось обручение молодых, а саму свадьбу решили сыграть в начале следующего года. Но в историю опять вмешался «его величество случай»: простудившись во время любимой охоты и заболев неизлечимой черной оспой, в середине января 1730 г. Петр II скоропостижно скончался, и все расчеты хитроумного временщика рассыпались в прах.

 

4. Правление Анны Иоанновны (1730―1740)

 

Сразу после смерти молодого императора все члены Верховного тайного совета, обсудив различные кандидатуры на вакантный императорский престол, по подсказке многоопытного князя Д.М. Голицына решили остановить свой выбор на племяннице Петра I, дочери его старшего брата царя Ивана, курляндской герцогине Анне Иоанновне (1693–1740), которая уже двадцать лет, после смерти своего супруга Фридриха Вильгельма (1692―1711), влачила жалкое существование столице Курляндского герцогства — захолустной Митаве.

Остановившись на ее кандидатуре, князья Д.М. Голицын и В.Л. Долгорукий составили так называемые «Кондиции», то есть условия вступления Анны на престол, которые превращали ее в марионетку Верховного тайного совета, поскольку без его согласия она не могла:

1) издавать новые законы;

2) решать вопросы войны и мира;

3) вводить или отменять подати и таможенные пошлины;

4) жаловать чинами и вотчинами и т. д.

По мнению большинства историков (В. Ключевский А. Кузьмин, Н. Павленко, В. Анисимов), фактически речь шла о серьезном ограничении самодержавной власти монарха в пользу родовой аристократии, поэтому академик В.О. Ключевский не случайно заявил, что «Кондиции», по сути, вводили в России «конституционно-аристократическую монархию».

Один из самых дальновидных членов Верховного тайного совета князь Дмитрий Михайлович Голицын, который прекрасно сознавал, что проект «верховников» может не найти поддержки среди широких кругов русского дворянства, разработал новый проект ограничения самодержавия системой выборных органов в центре и на местах. Новый проект «дворянской конституции» предусматривал, что высшим органом исполнительной власти должен остаться Верховный тайный совет в составе 12 членов. Органом административного и высшего судебного контроля должен был стать Правительствующий сенат в составе 36 сенаторов. А законодательные функции предполагалось передать двум выборным сословным органам — Дворянской палате в составе 200 депутатов и Городской палате, членами которой должны были стать по два представителя от каждого губернского и уездного города. Однако этот проект «дворянской конституции» так и остался на бумаге.

В феврале 1730 г. герцогиня Анна с превеликой радостью подписала «Кондиции» и прибыла на коронацию в Москву. Находясь в первопрестольной, она быстро поняла, что «заговор верховников» не имеет никакой поддержки в широких кругах столичного и провинциального дворянства. По подсчетам современных авторов (Н. Павленко, Л. Милов, Е. Анисимов, А. Каменский), в адрес императрицы было подано 7 дворянских челобитных, в которых более 400 подписантов, в противовес аристократическим «Кондициям», выступили со своей «программой», которая предусматривала сокращение срока обязательной государственной службы, отмену ограничений в наследовании недвижимого имущества и т. д.

В конце февраля 1730 г. во время личной аудиенции у государыни сенатор князь А.М. Черкасский, астраханский и казанский губернаторы В.Н. Татищев и А.П. Волынский и вице-президент Святейшего синода Ф. Прокопович от имени многотысячной армии российского дворянства и гвардии нижайше упросили ее восстановить самодержавную власть и полномочия Правительствующего сената. Оценив всю непопулярность «затейки верховников», Анна с превеликой радостью разорвала «Кондиции» и в начале марта 1730 г. именным указом распустила Верховный тайный совет. Затем последовала скорая расправа над князьями Голицыными и Долгорукими, многих из которых сначала сослали, а затем замучили в темницах (Д.М. Голицын, А.Г. Долгоруков) или люто казнили за государеву измену (В.Л. Долгоруков, И.А. Долгоруков).

Десятилетнее царствование Анны Иоанновны (1730–1740) началось под лозунгом возврата к петровским традициям и порядкам. В частности, сразу после роспуска Верховного тайного совета был восстановлен в своих правах Сенат, которому вернули наименование Правительствующего. Но на этом сходство с Петром I и его политическим курсом, пожалуй, и закончилось.

Поскольку Анна Иоанновна была совершенно не готова к управлению огромной Российской империей, то в октябре 1731 г. при особе государыни был создан новый государственный орган — Кабинет министров, в состав которого в разное время входили только три человека. В качестве первого министра таковыми были: граф Гавриил Иванович Головкин (1731―1734), граф Павел Иванович Ягужинский (1734―1738), князь Артемий Петрович Волынский (1738―1740), граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин (1740) и граф Бурхард Христофор Миних (1740–1741), в качестве второго министра — барон Андрей Иванович Остерман (1731―1741), а качестве третьего министра князь Алексей Михайлович Черкасский (1731―1741).