Кантатно-ораториальное творчество

Прокофьевым создано 6 кантат:

«Семеро их» 1917-18, «Кантата к 20-летию Октября» 1936-37, «Здравица» 1939, «Александр Невский» 1938-39, «Баллада о мальчике, оставшемся неизвестным» 1942-43, «Расцветай, могучий край» 1947, оратория «На страже мира» 1950.

Одним из первых образцов нового подхода к жанру исторической кантаты считается одночастная кантата Прокофьева «Семеро их», написанная на тексты «Зовов древности» Бальмонта, – обращенные в стихи халдейские заклинания для заклятия семерых чудовищ, антибогов, мешающих жизни. В кантате скифские тенденции переплетаются с конструктивистскими, что характерно также для Скифской сюиты и симфонии №2; предвосхищаются сонорные приемы хорового письма. Главным выразительным средством оказывается прием ostinato, близкий, с одной стороны, древним заклинаниям; с другой – идущий из музыки нового времени.

«Кантата к 20-летию Октября» родилась под впечатлением возвращения композитором на родину и стремлением запечатления эпохальных событий Советской России. Ее идейная суть: Великая Октябрьская социалистическая революция, победа, индустриализация страны, Конституция. В текстовом отношении – содержит фрагменты работ Маркса, Сталина, Ленина. Произведение было отклонено Комитетом по делам искусства, поскольку идея воплотить эти темы в музыке была расценена как кощунство. Премьера состоялась лишь в 1966 г.

Широко известный исторический (героико-патриотический) опус «Александр Невский» – монументальное творение Прокофьева, основанное на музыкальном материале одноименного кинофильма (тексты композитора и В. Луговского). В 7 частях кантаты («Русь под игом монгольским», «Песня об Александре Невском», «Крестоносцы во Пскове», «Вставайте, люди русские», «Ледовое побоище», «Мертвое поле», «Въезд Александра во Псков») наблюдается тесное взаимодействие драматургических принципов эпической композиции и кинематографического монтажа:

1. эпика – в выдвижении на первый план народа как главного действующего лица, обобщенной трактовке образа Александра Невского, характеризуемого посредством песни о нем;

2. монтажный принцип ярко проявляется в сцене ледового побоища посредством подключения нового музыкального материала, обусловленного динамикой зрительного ряда. В то же время он действует на уровне форм – в последовательности самостоятельных разделов, при этом иногда формируются внутренние структуры, иногда – развитие не подчиняется логике ни одной из типовых форм.

Общая динамика эволюции стиля С. Прокофьева отмечена постепенно усиливающимся тяготением к мелодизации в сравнении с моторикой и скерцозностью, имеющими ведущее значение в ранний период творчества, что, впрочем, не всегда было связано с эволюцией творчества композитора, а определялось тем, в какой стране и когда он живет.

Наряду с иными новаторами (К. Дебюсси, Б. Бартоком, А. Скрябиным), он в своем творчестве определил новые пути развития музыки ХХ века.

Концерт для скрипки с оркестром

Концерт для скрипки с оркестром написан Хачатуряном в пору творческой молодости. Его музыка передаёт характерное для композитора страстное упоение земной красотой, поющей, животворящей, лучезарной.

Это произведение принадлежит к числу популярнейших творений советской музыки. Эта популярность во многом связана с достоинствами сочинения. С особой силой здесь проявился дар композитора создавать музыку, опирающуюся на народное творчество. В концерте не использованы подлинные народные мелодии, но весь он является выражением армянской народной песенности.

Композитор, следуя традициям, варьирует мелодии, оплетая их кружевом, орнаментом, «играет» ритмами, оркестровыми красками, перекличками оркестра с солирующей скрипкой. Праздничный, приподнято-восторженный тон Концерта вызывает ассоциации с цветущей природой Армении, рождает в сердцах слушателей ответный восторг: «Да будет свет! И да будет радость!» (Б. Асафьев.)

Произведение это очень сложно для исполнения и требует от скрипача огромного мастерства. Но это не просто виртуозность ради виртуозности. Она является средством выражения содержания музыки, её жизнерадостности, праздничности. Концерт посвящён известному скрипачу Давиду Ойстраху, который и был первым исполнителем этого сочинения.

В концерте три части, которые рисуют три разные картины из жизни народа, поэтические зарисовки природы Армении. В центре их - лирическая «песня», которую обрамляют две танцевальные части.

Первая часть открывается энергичным и напористым оркестровым вступлением, которое сразу же вводит нас в сферу активного действия.

Чёткий, упругий ритм и танцевальный характер отличают главную партию сонатного аллегро. Эта тема, исполняемая солирующей скрипкой, близка народной музыке Закавказья.

Побочная партия своей импровизационностью напоминает пение народных певцов-ашугов.

В разработке, состоящей из трёх разделов, подвергаются развитию все три темы. Результатом этого развития становится сближение этих тем, когда плавная мелодия побочной партии наполняется энергичными ритмами, а танцевальная главная партия становится более лиричной. Как и положено, разработка завершается блестящей виртуозной каденцией скрипки. (В концерте есть так называемая каденция - большой эпизод, который солист исполняет без оркестра).

В репризе все темы первой части Allegro con fermezzo варьируются, обрастают подголосками, движение становится все более динамичным. Такая реприза называется динамической. Завершает первую часть кода, утверждающая волевой мужественный образ первой части.

Вторая часть Andante sostenuto - самый лиричный образ концерта. Это своеобразная «песня без слов», которая «поётся» на фоне прекрасного кавказского пейзажа. Вы никогда не были на Кавказе? Представьте величественные горы, освещённые лучами солнца, какая-то первозданность горного пейзажа. Потому и музыка, его рисующая, звучит как гимн солнцу, красоте, природе.

Финал, 3 часть Allegro vivace - грандиозная картина народного праздника. Всё в нём полно движения, огня, энергии. Это как бы общий танец, из которого время от времени выделяются солисты. Движение танца постепенно становится всё более стремительным, как будто в танцевальный круг вливается всё больше людей. Оркестр подражает народным инструментам.

Большое значение в драматургии концерта играет кода финала. В ней в стремительном вихревом движении проносятся темы первой части, что объединяет произведение в единое целое.

Для творчества Хачатуряна характерны оптимизм, жизнеутверждение. Вот и здесь драматические и лирические образы первой части превращаются в образы народного праздника, веселья, буйной пляски.

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ №

 

1. Д. Д. Шостакович. Характеристика симфонического творчества.

2. А. И. Хачатурян. Балет «Спартак»

3. Г. В. Свиридов. Вокальный цикл на стихи Р. Бернса

Его жизненный путь не был богат событиями. Окончив Ленинградскую консерваторию с блистательным дебютом — великолепной Первой симфонией, он начал жизнь композитора-профессионала сначала в городе на Неве, затем в годы Великой Отечественной войны в Москве. Сравнительно краткой была его деятельность как преподавателя консерватории — покинул ее он не по своей воле. Но и поныне его ученики сохранили память о великом мастере, сыгравшем определяющую роль в становлении их творческой индивидуальности. Уже в Первой симфонии (1925) отчетливо ощутимы 2 свойства музыки Шостаковича. Одно из них сказалось в становлении нового инструментального стиля с присущей ему легкостью, непринужденностью состязания концертирующих инструментов. Другое проявилось в настойчивом стремлении придать музыке высшую осмысленность, раскрыть средствами симфонического жанра глубокую концепцию философского значения.

Многие сочинения композитора, последовавшие за столь блистательным началом, отразили неспокойную атмосферу времени, где новый стиль эпохи выковывался в борьбе противоречивых установок. Так во Второй и Третьей симфониях («Октябрю» — 1927, «Первомайская» — 1929) Шостакович отдал дань музыкальному плакату, в них ясно сказались воздействия боевого, агитационного искусства 20-х гг. (не случайно композитор включил в них хоровые фрагменты на стихи молодых поэтов А. Безыменского и С. Кирсанова). В то же время в них проявилась и яркая театральность, которая так покоряла в постановках Е. Вахтангова и Вс. Мейерхольда. Именно их спектакли оказали воздействие и на стиль первой оперы Шостаковича «Нос» (1928), написанной по мотивам известной повести Гоголя. Отсюда идет не только острая сатиричность, пародийность, доходящие до гротеска в обрисовке отдельных персонажей и легковерной, быстро впадающей в панику и скорой на суд толпы, но и та щемящая интонация «смеха сквозь слезы», которая помогает нам распознать человека даже в таком пошляке и заведомом ничтожестве, как гоголевский майор Ковалев.

Стиль Шостаковича не только воспринял воздействия, исходящие из опыта мировой музыкальной культуры (здесь наиболее важны для композитора были М. Мусоргский, П. Чайковский и Г. Малер), но и впитал в себя звучания тогдашнего музыкального быта — той общедоступной культуры «легкого» жанра, которая владела сознанием масс. Отношение к ней у композитора двойственное — он порой утрирует, пародирует характерные обороты модных песен и танцев, но в то же время облагораживает их, поднимает до высот настоящего искусства. Такое отношение с особенной четкостью сказалось в ранних балетах «Золотой век» (1930) и «Болт» (1931), в Первом фортепианном концерте (1933), где достойным соперником фортепиано наряду с оркестром становится солирующая труба, а позднее в скерцо и финале Шестой симфонии (1939). Блестящая виртуозность, вызывающая дерзость эксцентрики сочетаются в этом сочинении с проникновенной лирикой, удивительной естественностью развертывания «бесконечной» мелодии в первой части симфонии.

И наконец, нельзя не сказать о другой стороне творческой деятельности молодого композитора — он много и упорно работал в кинематографе, сначала как иллюстратор при демонстрации немых фильмов, затем как один из создателей советского звукового кино. Его песня из кинофильма «Встречный» (1932) обрела всенародную популярность. Вместе с тем воздействие «молодой музы» сказалось и на стиле, языке, композиционных принципах его концертно-филармонических сочинений.

Однако наибольшего успеха композитор добился в Пятой симфонии(1937) — наиболее значительном и принципиальном достижении в развитии советского симфонизма 30-х гг. (поворот к новому качеству стиля наметился в написанной ранее, но тогда не прозвучавшей Четвертой симфонии — 1936). Сила Пятой симфонии заключена в том, что переживания ее лирического героя раскрыты в теснейшей связи с жизнью людей и — шире — всего человечества в канун величайшего потрясения, когда-либо пережитого народами мира, — второй мировой войны. Это и определило подчеркнутый драматизм музыки, присущую ей обостренную экспрессию — лирический герой не становится в этой симфонии пассивным созерцателем, он судит происходящее и предстоящее высшим нравственным судом. В неравнодушии к судьбам мира и сказалась гражданская позиция художника, гуманистическая направленность его музыки. Ее можно ощутить и в ряде других работ, относящихся к жанрам камерного инструментального творчества, среди которых выделяется фортепианный Квинтет (1940). В годы Великой Отечественной войны Шостакович стал в первые ряды художников — борцов против фашизма. Его Седьмая («Ленинградская») симфония (1941) была воспринята во всем мире как живой голос сражающегося народа, вступившего в схватку не на жизнь, а на смерть во имя права на существование, в защиту высших человеческих ценностей. В этом произведении, как и в созданной позднее Восьмой симфонии (1943), антагонизм двух противостоящих друг другу лагерей нашел прямое, непосредственное выражение. Никогда еще в искусстве музыки силы зла не были обрисованы столь рельефно, никогда еще не была с такою яростью и страстью обнажена тупая механичность деловито работающей фашистской «машины уничтожения». Но столь же рельефно представлена в «военных» симфониях композитора (как и в ряде других его работ, например, в фортепианном Трио памяти И. Соллертинского — 1944) духовная красота и богатство внутреннего мира человека, болеющего бедами своего времени.

В послевоенные годы творческая деятельность Шостаковича развернулась с новой силой. По-прежнему ведущая линия его художественных исканий была представлена в монументальных симфонических полотнах. После несколько облегченной Девятой(1945), своего рода интермеццо, не лишенного, однако, явственных отзвуков недавно завершившейся войны, композитор создал вдохновенную Десятую симфонию (1953), в которой была поднята тема трагической судьбы художника, высокой меры его ответственности в современном мире. Однако новое во многом стало плодом усилий предшествующих поколений — вот почему композитора так привлекли события переломного времени отечественной истории. Революция 1905 г., отмеченная кровавым воскресеньем 9 января, оживает в монументальной программной Одиннадцатой симфонии (1957), а свершения победоносного 1917 г. вдохновили Шостаковича на создание Двенадцатой симфонии (1961)

Но и события современности, вызванные крутыми переменами в жизни народа и в его мироощущении, возвещенные XX съездом КПСС, не оставили равнодушным великого мастера советской музыки — их живое дыхание ощутимо в Тринадцатой симфонии (1962), также написанной на слова Е. Евтушенко. В Четырнадцатой симфонии композитор обратился к стихам поэтов различных времен и народов (Ф. Г. Лорки, Г. Аполлинера, В. Кюхельбекера, Р. М. Рильке) — его привлекла тема скоротечности человеческой жизни и вечности творений истинного искусства, перед которыми отступает даже всевластная смерть. Эта же тема легла в основу замысла вокально-симфонического цикла на стихи великого итальянского художника Микеланджело Буонарроти (1974). И наконец, в последней, Пятнадцатой симфонии (1971) вновь оживают образы детства, воссоздающиеся перед взором умудренного жизнью творца, познавшего поистине неизмеримую меру человеческих страданий.

При всем значении симфонии в послевоенном творчестве Шостаковича она далеко не исчерпывает всего наиболее значительного, что было создано композитором в завершающее тридцатилетие его жизненного и творческого пути. Особенное внимание он уделял концертным и камерно-инструментальным жанрам. Им были созданы 2 скрипичных (1948 и 1967), два виолончельных концерта (1959 и 1966), Второй фортепианный (1957). В лучших сочинениях этого жанра воплощены глубокие концепции философского значения, сравнимые с теми, что с такой впечатляющей силой выражены в его симфониях. Острота столкновения духовного и бездуховного, высших порывов человеческого гения и агрессивного натиска пошлости, нарочитого примитива ощутима во Втором виолончельном концерте, где простенький, «уличный» мотивчик преображается до неузнаваемости, обнажая свою антигуманную сущность.

Вопрос

В декабре 1941 года, в самые трагические дни Великой Отечественной войны, Хачатурян в газетной статье сообщал о своих творческих планах: «В 1941 году по заказу Большого театра СССР, совместно с либреттистом Н. Д. Волковым и балетмейстером И. А. Моисеевым я приступаю к работе над балетом «Спартак». Это должен быть монументальный героический спектакль, который покажет советскому зрителю самого лучшего человека всей древней истории, каким, по выражению Маркса, является Спартак». Этот образ, давно привлекавший Хачатуряна, казался ему особенно актуальным в связи с ожесточенной борьбой, которую приходилось вести нашему народу. Об этом композитор также упоминал в одной из статей: «Некоторые были удивлены выбором мною этой темы, упрекали за уход в глубь истории. Но мне кажется, что тема Спартака и восстания рабов в древнем Риме имеет в наше время огромное значение и большое общественное звучание. <...> Нужно, чтобы народы знали и вспоминали имена тех, кто еще на заре человеческой истории смело подымался против поработителей за свою свободу и независимость». Либреттист Н. Волков (1894—1965) начал работу над «Спартаком» еще в 1933 году. Он пользовался консультациями художника Ф. Федоровского (1883—1955) и балетмейстера И. Моисеева (1906—2007), давно уже мечтавшего поставить этот спектакль.

В музыке «Спартака», одного из лучших произведений Хачатуряна, воплотились наиболее яркие особенности его творчества: броские, запоминающиеся образы, пышные и блестящие массовые сцены, своеобразная мелодика, в которой европейские черты органично сочетаются с восточными интонациями. Музыкальная драматургия балета основана на резких контрастах, но при этом отличается внутренней цельностью и направлена на раскрытие основной идеи. Балету свойственны сквозное симфоническое развитие, крупные музыкально-хореографические сцены, интонационное единство, широкое использование системы лейтмотивов.

Арам Хачатурян приступил к сочинению балета о Спартаке в 1950 году. Сценарист Николай Волков использовал сочинения античных писателей Аппиана и Плутарха, но ввел в сценарий новых героев — Эгину и Гармодия. Мотив предательства, как причина поражения восстаний и революций, был характерен и почти обязателен для произведений искусства этого периода советского общества. Музыка балета насыщена яркими контрастами: ликующий Рим и горе побежденных, жестокие гладиаторские бои и героика восстания, нежные лирические сцены и эпические картины побед и поражений. С большой творческой фантазией написаны и характерные танцы — египетской танцовщицы, афинского шута и гадитанских дев. В целом балет решен в духе монументальной героической драмы, в центре которой образ Спартака. Несмотря на то что музыка балета носит привычный номерной характер, мощное симфоническое развитие размывало границы номеров, эмоционально обобщая драматургию событий. Это дало возможность в дальнейшем различным хореографам компоновать музыку «Спартака» по-своему. В 1954 году после окончания партитуры в концертах прозвучала сюита из музыки нового балета, прочно завоевавшая признание у слушателей. Балет «Спартак» Леонида Якобсона предстал перед зрителем громадной фреской. В горельефных «живых картинах» демонстрировался и патрицианский Рим с его победами и порочными радостями, и рвущийся к свободе мир рабов. Хореограф выступил против канонов драмбалета, воплощая свой пластический идеал. На ногах исполнителей — мягкие сандалии, а их движения навеяны античной вазовой живописью. Условностям классического танца Якобсон противопоставлял свободу движений, непринужденность своего хореографического языка. В нем сплавлены элементы и танца, и пантомимы.

Заметим, что своеобразный пластический язык Якобсона, как показало время, более убедителен в миниатюрах, нежели в масштабных балетах, грешащих монотонностью. Отрицательные персонажи были решены чисто пантомимно: превосходному исполнителю роли Красса Борису Шаврову было далеко за пятьдесят. Образ Спартака был задуман и вылеплен хореографом с учетом незаурядной индивидуальности Аскольда Макарова. В скупом пластическом рисунке артист создавал яркий и монументальный образ вождя, полководца, для которого рабство хуже смерти. В целом Спартак и его сподвижники оказались в спектакле бледнее, чем развратный, но победоносный Рим.

На первый план вышла гетера Эгина, в одиночку расколовшая восставших и тем обрекшая рабов на поражение. Алла Шелестсоздала образ огромной сложности и психологической глубины. В образе наложницы Красса оказалась сконцентрирована противоречивость Рима, оборотной стороной могущества которого предстала разочарованность, пустота и равнодушие.

Привлекали в спектакле изобретательно поставленные гладиаторские бои и многочисленные отдельные танцы. Пир у Красса порадовал зрителя развернутым дивертисментом, включавшим танец нимф, адажио Эгины и Гармодия, танец с кроталиями, танец гадитанских дев и общую вакханалию.

Необычность зрелища, отдельные яркие номера (некоторые из них казались в 1956 году даже эротичными) и многочисленные артистические удачи обеспечили спектаклю длительный успех. В течение более десяти лет состоялось почти 200 представлений. В 1962 году Якобсона пригласили перенести «Спартак» в Большой театр, принудив к ряду переделок, не придавших большей логики сценам и образам балета. В родном театре добрая память о необычном спектакле привела к его возобновлению в 1976 и 1985 годах, однако к этому времени в умах и сердцах зрителей царствовал иной «Спартак» — Юрия Григоровича.

3.Г. В. Свиридов. Вокальный цикл на стихи Р. Бернса

7 января 1975 года Свиридов записал в своем дневнике: «Двадцать лет назад в этот день я начал писать цикл песен из «Бёрнса». Первая песня была «Честная бедность». Светлые, хорошие были дни. Я был исполнен надежд и веры в свое дело. Теперь же, по прошествии двух десятков лет, я вижу тщетность всех своих усилий».

В действительности предыстория цикла началась гораздо раньше. В 1944 году Шостакович, незадолго до того написавший свой вокальный цикл на стихи английских и шотландских поэтов и выбравший для него два стихотворения Бёрнса (1759—1796), обратил внимание своего давнего ученика и друга на стих

Свиридов запомнил этот совет, тем более, что один из романсов был посвящен ему. Но лишь в начале 50-х годов композитор обратился к недавно вышедшему сборнику стихотворений Бёрнса в переводе С. Маршака, выбравшего стихи из трех собраний «Стихотворений», написанных преимущественно на шотландском диалекте (1786, 1787, 1793). Маршак много лет работал над этими переводами, и поистине сжился с образом великого шотландского поэта.

Возможно, появлению бёрнсовского цикла способствовало и то обстоятельство, что Свиридов был хорошо знаком с Маршаком. Живя в соседних домах (в районе Литейного проспекта) и симпатизируя друг другу, они часто встречались, и конечно Свиридов был в курсе работы, которую литературная общественность позднее оценила как огромный творческий подвиг. В переводах Маршака вольнолюбивый и озорной, глубоко народный шотландский поэт предстал правдиво и полно.

Первая песня, написанная Свиридовым, — «Честная бедность», ставшая позднее финалом цикла, была буквально сымпровизирована 7 января 1955 года, а остальные восемь появились одна за другой в течение месяца. В цикл вошли «Давно ли цвел зеленый дол», «Возвращение солдата», «Джон Андерсон», «Робин», «Горский парень», «Финдлей», «Всю землю тьмой заволокло», «Прощай» и «Честная бедность».

Одним из первых слушателей нового цикла стал Шостакович: «Бёрнса играл ему в квартире покойной Софьи Васильевны на Дмитровском переулке, — вспоминал Свиридов. — Слушали Дм(итрий) Дм(итриевич) и Гликман... а Софья Васильевна накрывала в соседней комнате к обеду. Я сыграл с удовольствием и ждал, что скажут. Рукопись осталась незакрытой. Дм(итрий) Дм(итриевич) взял последнюю страницу, закрыл ее и сказал: «Одна (песня) лучше другой. Пошли обедать!» Это было благословением». В дальнейшем станут известны и другие слова Шостаковича: «великое произведение», «такое сочинение, которое появляется не каждый год, может быть, не каждые 10 лет».

Разучивать новое сочинение взялся прекрасный ленинградский камерный певец, давний пропагандист творчества Свиридова и его друг Ефрем Флакс, аккомпанировал сам автор. Надо отметить, что Свиридов был великолепным пианистом-ансамблистом. Именно в авторском сопровождении вокальные произведения композитора звучали наиболее ярко и убедительно. Премьера состоялась 28 ноября 1955 года в Малом зале Ленинградской филармонии и прошла с колоссальным успехом.

 

Песни на слова Роберта Бёрнса» — это восемь жемчужин, вошедших в золотой фонд вокальной музыки. Они разнообразны по жанрам: баллада и песня-танец, застольная и романс, песня-сценка и портрет прихотливо сменяют друг друга. Общее между ними — ритм марша или скорого шага как образ странствий, движения. Каждый номер рисует с той или иной стороны простого парня, шотландского горца — свободолюбивого, насмешливого и нежного, грубоватого и стойкого. И как поэзия Бёрнса выросла из народной песни, так и музыку цикла пронизывают интонации шотландских песен. Однако стилистическое сходство с шотландскими напевами обнаруживается лишь в деталях. В целом это — русская музыка о Шотландии, в которой явственно прослеживается индивидуальный стиль композитора с его типичными чертами: простотой и ясностью мелодики, использованием так называемых старинных или народных ладов; скупостью аккомпанемента, в котором нет ничего лишнего, избыточного; искренность чувства и душевная открытость.

№4, «Робин», отличается бойкой и озорной мелодией народного склада, развивающейся на фоне звучащего непрерывно волыночного аккомпанемента; №5, «Горский парень», кажется, рисует того же Робина, повзрослевшего, знающего себе цену. Фортепианное вступление — мощные унисоны, шагающие широко и грозно. Грубоватые интонации солдатской песни так же, как и в предшествующем номере, на фоне волыночного баса, помогают создать образ человека, способного защитить родные горы. Очарователен №6, «Финдлей» — жанровая игровая сценка, в которой передан диалог Финдлея и девушки. В ней — лирика, юмор, лукавство. Лирическая мелодия вступления сменяется живым речитативом. Остроумные фортепианные реплики комментируют диалог, делают сценку видимой. №8, «Прощай!» — лирическая кульминшщя цикла. Выразительная, полная глубокого чувства мелодия сопровождается ровным движением — словно шагами уходящего героя: «Любовь как роза красная цветет в моем саду, любовь моя как песенка, с которой в путь иду...». Перед слушателями — образ дороги, уходящей вдаль, образ самой быстротекущей жизни — и прекрасная, хватающая за душу песня. №9, «Честная бедность» — мужественная песня-гимн в честь людей труда, она пронизана движением и ритме быстрого марша или танца и чем-то напоминает песни Великой французской революции. В ней оптимизм, радость жизни, а вместе с тем — сила, которая может проснуться. В широко распетом заключительном куплете, герой цикла грозно предвещает:

Настанет день и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте.

         

ЭКЗАМЕНАЦИОННЫЙ БИЛЕТ №

1. С. С. Прокофьев. Балет «Ромео и Джульетта»

2. С. С. Прокофьев. Характеристика симфонического творчества.

3. В. А. Гаврилин. Вокальный цикл «Русская тетрадь»

 

Знаменитый балет С.С. Прокофьева написан по одноименной трагедии Шекспира, которая была создана еще в 1595 году и с тех пор покорила сердца миллионов людей по всему миру. Многие композиторы обращали внимание на это произведения, создавая свои творения: Гуно, Берлиоз, Чайковский и др. Вернувшись из заграничной поездки в 1933 году, Прокофьев также обратил свой взор на трагедию Шекспира. Причем идею эту ему подсказал С. Радлов, который в то время был художественным руководителем Мариинского театра.

Эта затея очень понравилась Прокофьеву и он с большим энтузиазмом принялся за работу. Параллельно композитор разрабатывал еще и либретто вместе с Радловым и критиком А. Пиотровским. Через три года первоначальный вариант спектакля был показан композитором в Большом театре, где ожидалась первая постановка. Если музыку руководство одобрило, то несколько вольную трактовку сюжета сразу же забраковали. Счастливый финал балета никак не подходил к трагедии Шекспира. После некой полемики на эту тему, авторы все же согласились внести корректировки, максимально приблизив либретто к первоисточнику и вернув трагический финал.

Еще раз изучив партитуру, дирекции не понравилась музыкальная часть, которую посчитали «нетанцевальной». Есть сведения, что такая придирчивость связана с политической обстановкой. Именно в это время в стране развернулась идеологическая борьба со многими крупными музыкантами, в числе их был Д. Шостакович со своим балетом «Светлый ручей» и оперой «Леди Макбет». В данном случае, дирекция вероятнее всего решила проявить осторожность и особо не рисковать. Долгожданная премьера была назначена на конец 1938 года, но и она могла не состояться. Существенной преградой стало то, что один из либреттистов (А. Пиотровский) был уже репрессирован, а его имя вычеркнули из документов, связанных с балетом. В связи с этим, соавтором либреттистов стал Л.Лавровский. Молодой, подающий надежды хореограф около 10 лет увлекался именно постановкой балетов, а «Ромео и Джульетта» и вовсе стал настоящей вершиной его творчества. Теперь, когда музыку балета «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева многие узнают буквально по двум тактам, можно удивляться, как нелегко эта музыка находила дорогу к сцене. Композитор свидетельствовал: «В конце 1934 года возникли разговоры о балете с Ленинградским театром имени Кирова. Меня интересовал лирический сюжет. Набрели на „Ромео и Джульетту"». Первым сценаристом стал известный театральный деятель Адриан Пиотровский.

Прокофьев не стремился музыкально проиллюстрировать трагедию Шекспира. Известно, что первоначально композитор даже хотел сохранить жизнь своим героям. Вероятно, его смущали неизбежные манипуляции героев у гроба с неживым телом партнера. Структурно новый балет задумывался как последовательность хореографических сюит (сюита вражды, сюита карнавала). Монтаж контрастных номеров, эпизодов, метких характеристик героев стал ведущим композиционным принципом. Необычность подобного построения балета, мелодическая новизна музыки были непривычны для хореографического театра того времени.

Дирижер Самуил Самосуд вспоминал: «Не является тайной история первого прослушивания клавира „Ромео и Джульетты" в бетховенском зале Большого театра. Зал буквально пустел от эпизода к эпизоду. Подавляющее большинство артистов балета отвергли эту музыку в 1936 году, как не сценичную, не танцевальную, косноязычную, словом, немыслимую для театра».

Замысел балета рождался не столько из музыки, сколько из понимания шекспировской трагедии. Хореограф далее писал: «Несмотря на то что танец действенный является основным и главным существом спектакля и уже в самом себе заключает элементы пантомимы, все же в целом ряде сценических построений приходится прибегать к ней. Пантомима, создаваемая средствами, присущими балетному театру, может быть также красноречива и выразительна». И все же сцены знакомства героев на балу, признаний у балкона, обручения и прощания перед разлукой решены Лавровским танцевально. Для торжественного танца на балу хореограф великолепно выстроил «танец с подушечками», взяв за основу одноименный английский танец XVI века.

В целом музыка Прокофьева и постановка Лавровского создали мощный и цельный спектакль с яркими характеристиками персонажей. Несмотря на то что Тибальд лишен развернутого танца, его образ злого и яростного драчуна один из запоминающихся в спектакле. Чуть больше танца отпущено его антиподу Меркуцио, но их бой, и особенно смерть Меркуцио, также из несомненных удач спектакля. По замыслу композитора, не столько собственно любовь главных героев, сколько их твердое нежелание подчиняться замшелым традициям — основная тема балета. Образ Ромео в спектакле довольно бледен, он лишен своей танцевальной характеристики и светит отраженным светом от нежной и храброй Джульетты. Совсем юная девушка проходит в балете путь от девочки до непреклонной в своем чувстве женщины.

В спектакле Лавровского на первом месте была первая исполнительница роли Джульетты Галина Уланова. Ее пробег (не танцевальный, а почти бытовой) к патеру Лоренцо потрясал зрителей и стал одной из легенд отечественного балета. Роль Улановой в оценке и судьбе ленинградского спектакля трудно переоценить, но и для самой артистки образ Джульетты стал едва ли не вершиной ее творческой судьбы. Балерина признавалась: «Сыграв Джульетту в „Ромео и Джульетте" я вообще перестала танцевать в таких предельно условных балетах, как „Раймонда" или „Спящая красавица"».

«Ромео и Джульетта» Прокофьева — произведение реформаторское. Его можно назвать симфонией-балетом, ибо хотя в нем и нет формообразующих элементов сонатного цикла в их, так сказать, «чистом виде», весь он пронизан чисто симфоническим дыханием... В каждом такте музыки ощущается трепетное дыхание главной драматургической идеи. При всей щедрости изобразительного начала оно нигде не принимает самодовлеющего характера, насыщаясь активно драматическим содержанием. Самые экспрессивные средства, крайности музыкального языка применены здесь своевременно и внутренне оправданы... Балет Прокофьева отличается глубоким своеобразием музыки. Оно проявляется прежде всего в характерной для балетного стиля Прокофьева индивидуальности танцевального начала. Для классического балета этот принцип не типичен, и обычно он проявляется лишь в моментах душевного подъема — в лирических адажио. Прокофьев же названную драматургическую роль адажио распространяет на всю лирическую драму».

Отдельные, самые яркие номера балета очень часто звучат на концертной эстраде как в составе симфонических сюит, так и в фортепианном переложении. Это «Джульетта-девочка», «Монтекки и Капулетти», «Ромео и Джульетта перед разлукой», «Танец антильских девушек» и др.

1. С. С. Прокофьев. Характеристика симфонического творчества.

 

- почти всегда насыщено "зрительными", театральными образами, скрытой программностью

- показ, экспонирование образа преобладает над разработкой

- развитие часто основывается на картинно-повествовательном принципе, когда происходит чередование контрастных тематических эпизодов

- по сути, это техника монтажа

- возможно поэтому, для Прокофьева характерна трансплантация материала из сочинения в сочинение

* 3 симфония = Огненный ангел

* 4 симфония = Блудный сын

- Прокофьев по-новому трактует сонатную форму

* как многоплановые симфонические сцены

* роль развития выполняют не мотивные преобразования, секвенции, имитации, а новый продолжающий тематизм

- отсюда - некоторое снижение драматургической функции разработки

- например, в разработке основную роль может играть тематически новый эпизод

* первая часть 3 симфонии

* вторая часть 6 симфонии

- репризные разделы у Прокофьева резко сокращаются

* за счет изъятия ПП, СП, или ЗП

- в финалах обычно утверждается главенствующий образ

* в 7 симфонии - это ПП и ЗП первой части

* в 5 симфонии - главные темы первой части

* в 6 симфонии - свирельная тема ПП первой части

- симфонизму Прокофьева присущ метод индукции

* он дорожит частным как данностью

* и идея произведения раскрывается в сложении или сопоставлении частностей

- в целом симфонизм Прокофьева многое взял от русской традиции

* особенно такую черту как эпичность (Бородин, Глазунов)

- эволюции симфонического метода у Прокофьева нет

* 1 симфонию следует рассматривать как пролог к корпусу симфоний (влияние Черепнина, кот. почитал венских классиков)

* 2 симфония носит чисто экспериментальный характер

1. В. А. Гаврилин. Вокальный цикл «Русская тетрадь»

 

В 1964 году Гаврилин окончил консерваторию как композитор и музыковед-фольклорист. Созданный в следующем году вокальный цикл, получивший, по аналогии с циклом на стихи Гейне, название «Русская тетрадь» явился своеобразным итогом занятий этими двумя специальностями.

В основе восьми песен цикла — народные тексты «Над рекой стоит калина», страдальные «Что, девчоночки, стоите» и «Ах, милый мой, пусти домой!», «Ой, зима, зима моя! Зима морозная», «Сею-вею молоденькая цветов маленько», «Дело было на гулянке», страдания «Ой, не знаю, да ой, не знаю, милые, отчего за любовью гонятся», «В прекраснейшем месяце мае». Автором было специально оговорено, что все песни исполняются без перерыва и не только изъятие одного из номеров, но и перестановка их недопустима.