Беседа с Б. Берутом и Э. Осубка-моравским

24 мая 1946 года

 

г. Москва

СОВ. СЕКРЕТНО

 

Вчера, 23 мая 1946 г., в 22 ч. председатель Совета Министров СССР т. И. В. Сталин в присутствии министра иностранных дел СССР тов. В.М. Молотова принял прибывшую в Москву польскую правительственную делегацию во главе с президентом Берутом и премьер-министром Осубка-Моравским. С польской стороны присутствовали: Берут, Осубка-Моравский, маршал Роля-Жимерский, Швальбе, Гомулка (Веслав), Минц, Ковальский и генерал Спыхальский.

Цель поездки польской правительственной делегации в Москву в кратком вступительном слове изложил Берут.

«Мы приехали к Вам, товарищ Сталин, – сказал Берут, – как к нашему великому другу, чтобы высказать наши соображения о ходе событий в Польше и проверить правильность нашей оценки политического положения в стране. Мы хотели бы также обсудить с Вами ряд проблем военного и политического характера».

Характеризуя развитие событий в стране, Берут сказал:

«За период, прошедший с момента образования Польского правительства национального единства, произошли большие изменения. Мы имели надежду, когда создавали это Правительство национального единства, что соглашение с лондонской эмигрантской группой, возглавляемой Миколайчиком, даст возможность создать лучшую обстановку в стране. Мы считали, что, несмотря на то, что Миколайчик и другие бывшие члены польского эмигрантского „правительства", которые проводили вредную интересам Польши политику, должны быть включены в состав правительства, с тем чтобы партию Миколайчика, в частности, отражающую интересы значительной зажиточной части крестьян, включить в состав демократического блока. Мы включили Миколайчика в состав правительства потому, что ставили своей целью проведение необходимых реформ в интересах не только рабочего класса, но и других слоев населения. Мы хотели исключить из нашего общества крупные капиталистические элементы и помещиков, и Миколайчик, казалось, мог нам в этом помочь.

Эти надежды, к сожалению, как показала практика, не оправдались. Включение Миколайчика в состав правительства не только не способствовало стабилизации положения в стране, но, наоборот, явилось одной из причин все большего обострения борьбы. Сейчас мы находимся на весьма важном этапе этой борьбы – накануне выборов. Вот почему для нас очень важно правильно оценить политическое положение в стране.

Огромным своим достижением мы считаем все более крепнущее единство четырех демократических партий, с которыми мы начали создавать правительство. Самая тесная связь у нас установилась между рабочими партиями – ППР и ППС (Польская рабочая партия (название, принятое Коммунистической партией Польши в годы оккупации) и Польская социалистическая партия. – Ред.). Идеологическое единство этих двух партий, допускающее, естественно, некоторые программные и прочие различия, является основным условием наших дальнейших успехов. Без идеологического единства ППР и ППС нам не осуществить задач, которые мы перед собой поставили. Если не будет этого единства, борьба будет обостряться и приведет к весьма острым столкновениям.

Здесь присутствуют лидеры двух рабочих партий: тов. Осубка-Моравский – лидер ППС и тов. Гомулка (Веслав) – лидер ППР. Я бы хотел, чтобы была выслушана их оценка положения в стране».

Тов. Сталин приглашает высказаться Осубка-Моравского и Гомулку.

Первым взял слово Осубка-Моравский.

Осубка-Моравский не согласен с президентом Берутом в той части его высказывания, где он говорит об обострении борьбы в стране как результате введения Миколайчика в состав правительства. По мнению Осубка-Моравского, оппозиция в новой Польше существовала и до Миколайчика, но тогда она была скрытой. Эта оппозиция есть и сейчас, но сейчас она явная, и в этом вся разница. «Я считаю,— сказал Осубка-Моравский,— что влияние нашего лагеря на население страны медленно, но систематически растет».

Осубка-Моравский считает, что оппозицию в Польше составляют следующие три группы: значительная часть крестьянства, большинство интеллигенции и большинство молодежи. В состав оппозиционно настроенной части интеллигенции, по его мнению, входят две группы: духовенство; учители начальных школ, оппозиционность которых вызывается, главным образом, их бедственным положением, и преподаватели средних и высших учебных заведений, реакционно настроенные до войны и все еще не изменившие своих взглядов.

«Молодежь я бы подразделил, прежде всего, – говорит Осубка-Моравский, – на организованную и неорганизованную».

Тов. Сталин уточняет, о какой молодежи идет речь – об учащейся молодежи или о молодежи вообще.

Осубка-Моравский отвечает, что он имел в виду ту молодежь, которая учится, а сюда входят и дети средних классов, и дети интеллигенции, и дети рабочих и крестьян.

В состав оппозиции нынешнего режима в Польше входят люди, настроенные явно реакционно, но, кроме того, есть и колеблющиеся элементы. Если, например, речь идет о реформах, которые проведены в новой Польше, то даже среди недовольных и оппозиционеров никто не выступает резко против них. Все их одобряют, за исключением небольшой группы людей. В Польше сейчас непопулярно критиковать проведенные реформы. Население, и даже та его часть, которая еще настроена оппозиционно к нынешнему режиму в Польше, все больше убеждается в банкротстве «лондонской политики» и в правоте политики, проводимой Правительством национального единства.

По мнению Осубка-Моравского, единственное, что осложняет положение в стране, – это неясность международной обстановки. Эта неясность порождает сплетни и надежды оппозиционно настроенных элементов на возможность каких-то войн, которые изменили бы обстановку в Польше.

Другим весьма важным моментом является то, что оппозиция в Польше в значительной своей части носит эмоциональный, психологический, но не активный характер. Культура политического мышления у нас в стране, говорит Моравский, еще весьма низка. И это хорошо понимает Миколайчик. Он знает, что для поляков, которых столько раз угнетали другие государства, главное – это независимость страны. Он играет на боязни поляков снова потерять независимость и пытается убедить их, что действительное независимое польское государство может построить только его партия. Далее Осубка-Моравский переходит к характеристике партий в Польше.

О ППР, говорит Осубка-Моравский, я говорить не буду, здесь есть товарищ Веслав, который скажет об этом. Я бы хотел лишь подчеркнуть, что, поскольку ППР является той партией, которая внесла наибольший вклад в дело создания новой демократической Польши, на нее оппозиция и направляет свой главный удар. Больше всего жертв сейчас в Польше несет ППР.

Что касается ППС, т. е. партии, которую я представляю, то она пережила большой кризис в результате раскола и предательства некоторых вождей. ППС могла бы внести большой вклад в дело борьбы за создание новой Польши, если бы она была единой.

Но кризис в ППС уже закончился, эта партия возродилась и сейчас полностью объединена. В ее состав не вернулась лишь незначительная верхушка главарей, которые либо сами исключили себя из партии, либо были партией исключены из своих рядов. Недавно в ППС была принята последняя оппозиционная группа. Мы считали, что прием этой (правой) группы был с точки зрения единства целесообразен. Когда мы принимали в партию оппозиционные группы, мы исходили из двух моментов. Во-первых, мы хотим, чтобы не были созданы условия для возрождения другой, конкурирующей с ППС социалистической группы, чтобы эта конкурирующая группа не могла, скажем, в период выборов устроить нам диверсии, выставить дикие списки от имени ППС с кандидатурами Жулавского. Во-вторых, мы не хотим, чтобы за границей говорили, что в Польше, мол, существуют две польские социалистические партии. И поскольку мы приняли в партию Жулавского и его группу, то сейчас уже за границей нет разговоров о двух ППС.

Осубка-Моравский придает ППС исключительно большое значение для дальнейших успехов демократического правительства Польши как в его внутренней, так и во внешней политике. По его мнению, ППС является той партией, которую никто из нынешних оппозиционеров не может упрекнуть в отсутствии патриотизма, так как это известная в Польше старая партия, главным лозунгом которой всегда была борьба за независимость. Кроме того, ППС является партией, которая идеологически стоит ближе, чем, скажем, ППР, к либералам, и поэтому она может впитать в себя либеральные элементы.

Переходя к характеристике крестьянской партии («Стронництво Людове»), Осубка-Моравский говорит, что эта партия в настоящее время еще не является серьезной силой и что главная причина этого в том, что партия не имеет достаточного количества опытных руководящих кадров. ПСЛ (Крестьянская партия Польши. – Ред.) же (партия Миколайчика), наоборот, имеет опытные кадры. ПСЛ впитала в себя чиновников лондонской делегатуры, а также руководящие кадры польской крестьянской молодежной организации «Вици».

Партия труда («Стронництво Праци») действует отчасти на той же базе, что и ПСЛ, но эта партия еще немногочисленна, и, поскольку она имеет в качестве своих руководителей, в частности – в лице Попеля, более умеренных политиков, она не находится в острой оппозиции по отношению к демократическому лагерю. Были случаи, когда эта партия вместе с 4 партиями демократического блока выступала против ПСЛ, в частности – по вопросу о референдуме. С партией труда легче договориться, чем с партией Миколайчика.

Польская реакция поддерживает ПСЛ, ибо считает ее большой силой.

База ПСЛ различна. Ее стержнем является кулачество. Но в эту партию входит также много и радикально настроенных крестьян, не понимающих политического положения в стране. В частности, можно указать на молодежную крестьянскую организацию «Вици», которая до войны была радикальной организацией, а сейчас присоединилась к ПСЛ.

Осубка-Моравский подчеркивает, что крестьянское движение в Польше никогда не имело вождей, мыслящих политически. Мышление этих вождей всегда было запоздалым.

Вся реакционность ПСЛ проистекает, по мнению Осубка-Моравского, из того, что тон в этой партии задают чиновники бывшей лондонской делегатуры, которым лондонское эмигрантское «правительство» обещало должности воевод, старост и т. п. и которые ничего в этой новой Польше не получили. В ПСЛ влились также и бывшие национал-демократы (эндеки), которые не имеют сейчас права воссоздать свою партию как легальную.

Таким образом, ПСЛ является партией всех недовольных. Миколайчик считает себя общенациональным вождем, и поэтому он открыл ворота своей партии для всех, кто недоволен так называемой люблинской коалицией.

Тов. Сталин просит пояснить, слились ли эндеки с ПСЛ формально.

Осубка-Моравский отвечает, что кадры партии эндеков частично продолжают оставаться на нелегальном положении, а частично вливаются в ПСЛ.

Показателем того, что Миколайчик пытается превратить свою партию в общенациональную партию, служит проникновение его в города. Если до войны крестьянская партия, возглавленная Витосом, в города не шла, то сейчас ПСЛ создает в городах свои организации по типу рабочих партий (ячейки, райкомы и т. д.). В городах партия Миколайчика главным образом и черпает кадры реакционеров. Хотя реакционеров в партии Миколайчика и меньшинство, но они благодаря своей активности и политическому опыту задают тон. Осубка-Моравский приводит характерный пример: ежедневный орган партии Миколайчика «Газета Людова» редактируется эндеками; своих опытных журналистов ПСЛ не имеет. Часто бывает так, что, когда эта газета выступает с какой-либо явно антидемократической статьей, руководство ПСЛ заявляет, что это не отражает его точки зрения, что это, мол, пишут люди, не принадлежавшие раньше к крестьянской партии, что их, мол, вынуждены терпеть, поскольку нет своих кадров в газете. А тем временем газета, редактируемая эндеками, клевещет на демократический лагерь и отравляет сознание масс иллюзиями, что-де ПСЛ и ее вождь Миколайчик являются единственными спасителями Польши.

Реакционное подполье все больше активизируется. Все банды политически поддерживают ПСЛ. Существует юридически неоформленный блок партии Миколайчика с людьми из леса. Тактика Миколайчика (острая борьба с правительством) на руку польскому реакционному подполью.

Далее Осубка-Моравский долго и путано пытается доказать, что в партии Миколайчика существуют две группы – Миколайчика и Керника – и что эту партию можно расколоть. Миколайчик и Керник, по мнению Осубка-Моравского, враждуют между собой отчасти на почве личных амбиций. Керник якобы за блок с 4 демократическими партиями на выборах, в то время как Миколайчик против. Из партии Миколайчика, говорит Осубка-Моравский, можно было бы выделить самостоятельную группу «Пяст», состоящую из правой части крестьян, которые, однако, настроены примиренчески, не хотят скандалить и готовы договориться с правительством. Но Осубка-Моравский тут же вынужден признать, что слабость этой группы заключается в том, что в ней много карьеристов, которые в прошлом нередко шли на сделку с санацией (правящий лагерь довоенной Польши).

Мы не уверены, говорит Осубка-Моравский, стоит ли разрешить деятельность этой группы, тем более что имеется указ Президиума Крайовой Рады Народовой не создавать в Польше более шести партий, которые уже имеются в наличии. Однако подумать над этим вопросом все же, по мнению Моравского, следовало бы. Осубка-Моравский отмечает далее три момента, облегчающие деятельность партии Миколайчика: 1) плохая работа органов государственной безопасности, в результате чего в целых воеводствах банды действуют безнаказанно; 2) тяжелое экономическое положение, порождающее, в частности, недовольство среди масс сельского учительства и даже приводящее к забастовкам на фабриках, организуемым, между прочим, именно ПСЛ, и, наконец, 3) внешние силы. Под этим Осубка-Моравский подразумевает косвенный нажим, а иногда и прямое вмешательство во внутренние дела Польши со стороны англичан и американцев, в частности – по вопросам выборов, свободы печати, «преследования» Миколайчика.

После 1 марта, говорит Осубка-Моравский, когда обнаружилось со всей очевидностью, что Миколайчик не идет на сговор с нами, отказывается от участия в избирательном блоке и стремится всю власть захватить в свои руки, мы начали против него острую борьбу, и уже есть некоторые положительные результаты. И мы продолжали бы этот курс против Миколайчика, но мы не знаем, где граница этой борьбы, мы боимся, как бы этот наш курс не вызвал политических осложнений на международной арене. Как на симптом этих осложнений Осубка-Моравский указывает на то, что правительство США, подписавшее с Польшей соглашение о предоставлении ей займа в сумме 90 млн. долларов, не предоставило этого займа, придравшись к тому, что Польское правительство слишком поздно опубликовало обмен нотами по этому вопросу и что была конфискована антиправительственная речь заместителя Миколайчика по ПСЛ Банчика на сессии Крайовой Рады Народовой.

Касаясь вопроса о выборах, Осубка-Моравский подчеркивает, что они будут являться важным условием стабилизации положения в стране. Позиция ППС заключается в том, чтобы как можно дольше оттянуть выборы, поскольку время работает на демократический лагерь. Этот лагерь укрепляется, приобретает опыт, а шансы Миколайчика падают. Вот почему Миколайчик, который хочет сыграть на трудностях, вызванных разрухой, так торопится с выборами.

Тов. Сталин спрашивает, таково ли мнение ППР по второму вопросу.

Осубка-Моравский говорит, что об этом скажет сам Веслав, и продолжает, что, несмотря на то, что в ответ на домогательства Миколайчика блок демократических партий заявил об осени как о сроке выборов в парламент, правительство могло бы не считаться с этим и выборы оттягивать, если бы это не вызвало осложнений с другими государствами.

С оппозицией мы можем не считаться, говорит Осубка-Моравский, хотя мы должны признать, что, поскольку экономический строй, создаваемый нами, еще не является социализмом (земельная реформа укрепила частную, пусть мелкую, собственность), база для оппозиции в стране есть и будет. Но как поступить с ПСЛ? Распустить ее, по мнению Осубка-Моравского, будет нелогичным, поскольку-де она имеет базу в силу существующего экономического уклада страны. «Если мы не идем на создание диктатуры пролетариата, – говорит Осубка-Моравский,— то какова же должна быть демократия, или это должна быть ведомая демократия, которая имеет место сейчас (говоря это, Осубка-Моравский повернулся к Беруту с саркастической усмешкой), или эту демократию придется расширить? Во всяком случае, я считаю, что мы не сможем строить наше государство путем нажима и нанесения ударов по реакции, поскольку наш народ является свободолюбивым народом, народом, который в борьбе за свободу готов иногда действовать безрассудно».

Мы хотим, говорит, заканчивая свою речь, Осубка-Моравский, найти самый лучший путь для развития нашей страны. Разногласия между рабочими партиями, имеющие место сейчас в Польше, – это не программные разногласия, это разногласия по вопросам тактики. Мы спорим о том, как лучше укрепить власть.

После Осубка-Моравского слово взял генеральный секретарь ППР Гомулка (Веслав). Гомулка также признает, что политическая обстановка в стране обостряется. Он, как и Берут, считает, что Московское соглашение с Миколайчиком не содействовало улучшению внутреннего положения Польши, а, наоборот, ухудшило его. Миколайчик пришел к нам, говорит Гомулка, с определенными целями. Цель Миколайчика – не единство польской демократии, а возвращение Польши к лондонской политике. Сегодня это уже для всех вполне ясно.

Обострение политического положения выражается прежде всего в усилении террора со стороны реакции. Реакционные банды особенно усиливают индивидуальный террор. Активизация реакционных элементов в стране связана с деятельностью реакционных польских групп за рубежом, в частности – с группой Андерса, получающего не только фактическую, но и официальную помощь со стороны лондонского «правительства». Террор реакции направлен главным образом против ППР и частично против крестьянской партии «Стронництво Людо-ве». Есть много случаев, когда террористической деятельностью занимаются не только нелегальные реакционные группы, но и некоторые легально существующие ячейки ПСЛ. В связи с этим мы уже распустили две уездные организации ПСЛ.

Берут. На днях распустим еще несколько организаций.

Сталин. В чем заключается роспуск местных организаций партии Миколайчика?

Берут. Конфискуются бумаги, а руководство, если оно уличено в прямой связи с бандами, сажается в тюрьму.

Гомулка говорит далее, что ПСЛ является партией, вокруг которой объединилась вся реакция. Главный тезис проводимой ПСЛ пропаганды заключается в том, что-де в Польше реакции больше нет, поскольку проведена земельная реформа и национализация промышленности. Этот тезис весьма выгоден для реакции. Он ее объединяет вокруг партии Миколайчика.

Партия Миколайчика не ведет никакой положительной государственной работы. Это деструктивная сила, она тормозит работу по восстановлению народного хозяйства и культуры страны. Миколайчик больше уже не скрывает, что он ведет антиправительственную политику. На последнем заседании совета министров, перед отъездом правительственной делегации в Москву, Миколайчик заявил, что его партийный орган сознательно не поместил опровержения измышлений американцев в связи с договором о займе для Польши.

Гомулка говорит, что крестьянская партия в довоенной Польше не была особенно сильной. Она в лучшие времена имела в парламенте всего лишь 25% депутатских мест. Гомулка согласен с Осубка-Моравским, что главным костяком аппарата партии Миколайчика являются люди из лондонской делегатуры, и утверждает, что ПСЛ создал не Миколайчик, а бывшая лондонская делегатура. Он указывает, что реакционному подполью давались директивы из Лондона вступать в ПСЛ и создавать целые ячейки этой партии. Актив ПСЛ – это актив лондонского «правительства».

По мнению Гомулки, политическая обстановка в Польше особенно обострилась после краха переговоров демократических партий с Миколайчиком о выборном блоке. Мы, говорит Гомулка, предлагали 20% мест в будущем парламенте партии Миколайчика и 20% – крестьянской партии, входящей в избирательный блок. Миколайчик потребовал только для его партии 75% мест в будущем парламенте. Это было абсурдное требование, и мы его не приняли. Сейчас Миколайчик заявляет, что он имел в виду 75% мест в будущем парламенте не для одной его партии, а для двух крестьянских партий, хотя вторая крестьянская партия (Стронництво Людове) его не уполномочила хлопотать о ней.

Несмотря на создавшееся положение, следует подчеркнуть, говорит Гомулка, что наша база – база польской демократии – не сужается, а, наоборот, расширяется. В качестве примера он указывает на первомайские демонстрации, размер которых превзошел все ожидания некоторых руководящих работников ППР и ППС; в первомайских демонстрациях в этом году участвовало приблизительно 3 млн. человек, в том числе много крестьян.

Тов. Сталин спрашивает, каковы были размеры контрдемонстрации, организованной партией Миколайчика 3 мая.

Гомулка отвечает, что это была первая контрдемонстрация, организованная Миколайчиком, и что в отдельных городах в ней участвовали сотни, а в Кракове несколько тысяч человек, и что организованы эти демонстрации были главным образом студентами.

Тов. Сталин говорит, что такие же демонстрации реакционеров имели место и в Финляндии.

Когда Гомулка говорит об укреплении административного аппарата польского правительства и его службы госбезопасности, тов. Сталин замечает, что этот аппарат все еще слаб, поскольку банды до сих пор чувствуют себя безнаказанными.

Гомулка признает правильность этих замечаний и добавляет, что дело здесь не только в организационной слабости административного аппарата и, в частности, органов государственной безопасности, но и в недостаточности размеров кадров органов государственной безопасности. Мы, говорит он, создаем сейчас в Польше добровольный резерв милиции (Милиция Охотнича). Кадры этой добровольной милиции мы черпаем из рабочих – пепеэровцев и пепеэсовцев. Они работают на заводах, но одновременно проходят военное обучение. Сейчас добровольная милиция в Польше насчитывает до 60 тыс. человек.

Тов. Сталин уточняет, милиция это или группы содействия милиции.

Гомулка согласен, что вернее будет назвать этих вооруженных рабочих отрядами содействия милиции, но что он придает этим отрядам огромное значение, так как по существу это вооруженный рабочий класс. Мы хотим, говорит он, количество вооруженных рабочих отрядов довести до 150-200 тыс. чел. Это даст нам возможность справиться с бандами. Без этого мы не сумеем ликвидировать банды.

Главным вопросом, на котором следует сконцентрировать внимание, говоря о нынешнем положении в Польше, по мнению Гомулки, является вопрос о ПСЛ. Как разрешить этот вопрос? ПСЛ проникает в города, распространяет среди рабочих свои газеты и брошюры, пускает всякие провокационные слухи, организует забастовки.

Тов. Сталин, прервав Гомулку, замечает, что если страна живет слухами, то, значит, партия плохо организована, значит, не ведется контрпропаганда со стороны этой партии.

Гомулка согласен с этим замечанием тов. Сталина, хотя он считает, что ППР укрепляет свои позиции и растет как в организационном отношении, так и количественно.

Говоря об экономических трудностях, Гомулка указывает, что уровень заработной платы рабочих по сравнению с довоенным еще низок, он достигает лишь 40%, а инженерно-технических работников и того меньше – 20%.

Тов. Сталин спрашивает, падает ли злотый. Берут отвечает, что инфляции в Польше нет, но что злотый по сравнению с довоенным в 100 раз дешевле.

Минц добавляет, что уровень цен на 1-е мая этого года в Польше лишь незначительно ниже уровня цен на 1 мая прошлого года.

Тов. Сталин констатирует, что это большой успех.

Осубка-Моравский подчеркивает, что в скором времени Польское правительство будет иметь уравновешенный бюджет.

Гомулка вслед за тем заявляет, что делегация имела намерение обсудить экономические вопросы особо.

Тов. Сталин замечает, что для разрешения политических вопросов необходимо знать экономическое положение страны, но что он согласен экономические вопросы обсудить особо. Как у вас обстоит дело с текстильной промышленностью? – спрашивает тов. Сталин.

Минц отвечает, что текстильная промышленность пока что достигла лишь 20% довоенного уровня, но что продукция текстильных фабрик уже начинает поступать на рынок, не ограничиваясь снабжением армии.

Возвращаясь к политическим вопросам, Гомулка говорит, что ПСЛ всячески стремится расколоть единый фронт ППР и ППС. Это сейчас для Миколайчика самое важное. Главный удар партия Миколайчика направляет против ППР. Миколайчик и его партия правильно рассчитывают, что если бы им удалось расколоть блок демократического лагеря, то Польша пошла бы к своей гибели. К сожалению, говорит Гомулка, нельзя сказать, что нет предпосылок к расколу. Мы не совсем согласны, говорит Гомулка, с характеристикой ППС, данной Осубка-Моравским. Мы опасаемся того, что лидеры правой части ППС, принятые сейчас в эту партию, могут вступить на путь сотрудничества с ПСЛ. Симптомы этого уже налицо. Так, например, Дробнер делает все для того, чтобы обелить ПСЛ. Он даже после антиправительственной демонстрации в Кракове, организованной ПСЛ, предлагал передать этой партии посты комендантов и заместителей комендантов добровольной милиции, так как без этого ПСЛ, по мнению Дробнера, не может включиться в работу по ликвидации бандитизма в стране.

Правая часть руководства ППС, говорит Гомулка, не видит настоящего лица ПСЛ. Она считает ПСЛ крестьянской партией.

Тов. Сталин. Я бы сказал, что партия Миколайчика – это не партия. Это лагерь, блок нескольких течений или фронт реакции против правительства.

Гомулка и Берут выражают свое полное согласие с таким определением ПСЛ.

Далее Гомулка говорит, что правые элементы в ППС сеют в своей партии иллюзии, что будто бы с Миколайчиком и ПСЛ можно договориться и идти вместе против реакции. В этом основное различие в оценке отношения к партии Мико-лайчика между ППР и ППС. Мы считаем, говорит Гомулка, что с партией Миколайчика нельзя сотрудничать. Мы часто говорим на нашей согласительной комиссии, в которую входят три представителя от ППР и три от ППС, о необходимости выработать нашу единую позицию по отношению к партии Миколайчика. Но до сих пор, к сожалению, единое мнение наших двух партий еще не выкристаллизовалось. Мы были бы очень благодарны, если бы тов. Сталин помог нам выработать эту единую позицию.

Гомулка не согласен с Осубка-Моравским, вбившим себе в голову, что в ПСЛ возможны разногласия. Группа «ПЯСТ»[7], говорит Гомулка, которой мы разрешили издавать свой журнал, сразу же начала с острых нападок на ППР, очень тепло отзывается о ППС и ратует за создание единой крестьянской партии в Польше.

Осубка-Моравский, прерывая Гомулку: «Так и написал?»

Гомулка. «Да, так и написал. Вот тут у меня в папке номер этого журнала».

Гомулка считает, что создание группы «ПЯСТ» – это новая диверсия Миколайчика и что группа «ПЯСТ» не может стать союзником польских демократических партий.

Далее Гомулка подвергает критике высказывания Осубка-Моравского о диктатуре пролетариата. ППС, говорит Гомулка, считает, что если в правительственном лагере не будет ПСЛ, то это будет диктатурой. Это неверно. В наш блок, говорит он, кроме двух рабочих партий, входит еще крестьянская партия «Стронництво Людове» и демократическая партия «Стронництво Демократичне». Это еще не очень крепкие партии, но все же это партии. Мы ведь создали в Люблине временное правительство на базе четырех партий без ПСЛ, но ведь это не было диктатурой пролетариата. Тем более неправильно мнение Осубка-Моравского, что в нашем экономическом строе есть место для ПСЛ. Если бы это была либеральная партия, то тогда с этим можно было бы согласиться, но ведь это – лагерь реакции.

Гомулка видит закономерность в обострении классовой борьбы в Польше, поскольку власть демократия взяла в свои руки без особой борьбы. Нужно считаться и с тем, что реакционные силы внутри страны получают поддержку извне. В разработке нашей тактики в отношении к ПСЛ, говорит Гомулка, мы считаемся с международной обстановкой. Мы делаем Миколайчику уступки, но считаем, что границей наших уступок является безопасность завоеванной нами демократии.

Возможно, по мнению Гомулки, придется шире применять репрессии, но и для ППР не совсем ясна международная обстановка, хотя ППР и понимает, что решающим в определении отношений демократического лагеря Польши к партии Миколайчика является не международная обстановка, а внутренние силы и нужды польского народа.

Гомулка просит все же тов. Сталина ближе познакомить его с международной обстановкой. Далее он останавливается на вопросе о церкви в Польше, указывая, что в последнее время со стороны католического духовенства были попытки установления контакта с правительством. Церковь, по мнению Гомулки, занимает выжидательную позицию и хочет за счет связей с правительством увеличить свое влияние в массах. Мы, говорит Гомулка, ведем с католической церковью переговоры, хотя и не прямые. Если бы удалось договориться, то это было бы хорошо.

Выборы в парламент, по мнению Гомулки, следует все же провести в этом году. Моравский прав, говорит он, что время работает на нас, но в нынешних условиях экономическое положение страны улучшается очень медленно, и в случае неурожая или других бедствий могут быть новые осложнения. Если же будут проведены выборы в этом году, положение в стране стабилизируется и реакция будет разбита.

Выступивший затем один из лидеров крестьянской партии «Стронництво Людове» министр культуры и искусств Ковальский сказал, что он побывал в 20 уездах, встречался со старыми рядовыми крестьянскими деятелями, которых он хорошо знает, и старался выяснить, почему они выступают против правительственной коалиции, почему Миколайчик находит среди известной части крестьянства своих приверженцев. Дело в том, говорит Ковальский, что не хватает товаров, что в деревне очень плохо поставлена пропаганда, что деревня живет слухами, газеты не доходят.

Тов. Сталин говорит, что в таком случае нужно лучше организовать радиовещание.

Осубка-Моравский указывает на трудность радиофикации страны в связи с тем, что не все районы страны электрифицированы.

Тов. Сталин замечает, что нужно было по этому вопросу обратиться к нам, и, быть может, мы смогли бы оказать соответствующую помощь.

Ковальский далее указывает, что страх перед коллективизацией, распространяемый реакцией, постепенно исчезает, особенно после того, как в руководство партии влилось 20 бывших крестьянских депутатов сейма. Значительное влияние на настроение деревни оказывает террор, проводимый бандами польских реакционеров. Легче всего, говорит он, запугать живущего в глухой деревне крестьянина.

По мнению Ковальского, крестьянская партия сейчас все же сильнее, чем она была до раскола, произведенного Миколайчиком. Кадров действительно недостаточно. У Миколайчика, как правильно говорил Моравский, их больше, но не следует забывать, что кадры партии Миколайчика – это буржуазные кадры. Такие воеводства, как Лодзинское, Келецкое и некоторые другие, идут за крестьянской партией, а не за Миколайчиком. Что касается молодежно-крестьянской организации «Вици», то лишь ее центр поддерживает Миколайчика, низы же, в том числе даже руководящие работники некоторых воеводских организаций, сотрудничают с крестьянской партией. Миколайчик ведет двойную политику, говорит Ковальский: с одной стороны, он создает свои кружки и ячейки, а с другой – сохраняет нелегальные реакционные организации. На собраниях крестьян, организуемых людьми Миколайчика, ведется атака прежде всего против СССР, затем против ППР. В частности, ораторы ПСЛ говорят крестьянам, что нынешний новый режим в Польше непрочен, что СССР в конце концов предоставит поляков самим себе, а Запад с нынешним режимом в Польше примириться не может.

Тов. Сталин: «Значит, на собраниях членов партии Миколайчика ораторы открыто выступают против СССР?»

Осубка-Моравский и Швальбе пытаются убедить тов. Сталина в обратном. Но Минц приводит в качестве опровержения этих высказываний Моравского и Швальбе анекдот, опубликованный в органе партии Миколайчика, который в весьма прозрачной форме намекает на то, что Польша сейчас оккупирована Советским Союзом.

Ковальский считает, что, если бы можно было освободить от продовольственных поставок хотя бы малоземельных крестьян, ликвидировать банды и увеличить производство товаров широкого потребления, работа Миколайчика свелась бы на нет. Надежды на то, что Миколайчик сдаст свои позиции, абсурдны. Миколайчик ведет дело к гражданской войне. Выборов, по мнению Ковальского, опасаться не следует, и нет нужды их откладывать.

После выступления Ковальского, по предложению тов. Сталина, делается 10-минутный перерыв, после которого с ответным словом выступает тов. Сталин.

Тов. Сталин прежде всего останавливается на международном положении и на том, как его следует понимать при решении внутриполитических вопросов Польши.

Слухи о войне, говорит тов. Сталин, весьма усиленно распространяются нашими врагами.

Англичане и американцы через своих агентов распространяют слухи о войне для того, чтобы запугать народы тех стран, политика которых им не нравится. По моему мнению, никакая война теперь невозможна. Ни мы, ни англо-американцы не могут сейчас начать войны. Война надоела всем. К тому же нет целей войны. Мы нападать на Англию и Америку не собираемся, они не рискуют. Никакая война невозможна в течение по крайней мере 20 лет.

Сея слухи о войне, англичане и американцы хотят сказать вам, полякам, что ваш режим непрочен, что вы не должны верить СССР, ибо он, мол, в трудную минуту не поможет вам, если на вас нападут.

Выступление Черчилля – это шантаж. Цель его была запугать нас. Вот почему мы так грубо и ответили на выступление Черчилля. Мы сказали, что новым поджигателям войны вряд ли удастся разжечь ее вновь. Если же реакционные круги Англии или какой-либо другой страны нападут на нас, то они будут биты. Такой резкий ответ с нашей стороны был необходим, ибо нельзя было позволить Черчиллям запугать наших людей.

Каков характер строя, установившегося в Польше после ее освобождения?

В Польше нет диктатуры пролетариата, и она там не нужна. Может быть, и у нас в СССР, если бы не война, диктатура пролетариата приобрела бы другой характер. Ведь, как известно, впервые диктатура пролетариата возникла в 70-х годах во Франции в результате франко-прусской войны. После первой мировой войны диктатура пролетариата возникла у нас в России.

Чем она была вызвана?

У нас были сильные противники, мы должны были свалить трех китов – царя, помещиков и довольно сильный, разбавленный иностранцами класс русских капиталистов. Для того, чтобы одолеть эти силы, нужна была власть, опирающаяся на насилие, т. е. диктатура.

У вас положение совершенно иное. Ваши капиталисты и помещики в такой степени скомпрометировали себя связями с немцами, что их удалось смять без особого труда. Патриотизма они не проявили. Этого «греха» за ними не водилось. Несомненно, что удалить капиталистов и помещиков в Польше помогла и Красная Армия.

Вот почему у вас нет базы для диктатуры пролетариата.