Противоречие социального и экономического либерализма.

Экономика стала господствующей наукой и религией 20 столетия. Либералам именно в ней виделись пути решения социальных проблем: через идею «рыночной экономики». Рецепты экономического либерализма стали внедрять в пику монополизму и империализму. Но позднее попытались применить его тождественно по аналогии и в отношениях чисто социального порядка. Что из этого вышло рассмотрим далее.

Мы не будем углубляться в перипетии фактической стороны процесса экономического либерализма с разными участниками и нюансами. Рассмотрим лишь механизм процесса экономического либерализма и попытку использования аналогичной схемы в социальном либерализме 20 века.

Экономический либерализм буржуазной цивилизации заключался в расширении конкуренции, как основного принципа экономического роста и развития. Широкая массовая конкуренция создавала пресловутую «рыночную экономику» - отход от реакционного империализма, связанный с глобальными мировыми политическими и экономическими кризисами. Конкуренция, как принцип, создавала выравнивание для класса предпринимателей (в основном средней и мелкой буржуазии), для его увеличения, как массы. Таким способом пытались уравновесить буржуазный строй, создав условия выдвижения из низов за счет способностей и удачливости. Этим стабилизировалась социальная напряженность. Создавался миф «американской мечты», «больших возможностей».

К этой конкурентной концепции стоит еще добавить несколько мер по социальной демократизации общества: права женщин, избирательные права, социальное обеспечение малоимущих и т.д. В конечном счете, эти меры привели к созданию «среднего» класса рабочих и потребителей, который не растет и не падает. С издержками тотальной пролетаризации и монополизма 18-19 вв. кое-как разобрались. Создание конкурентной рыночной экономики требовало отказа крупного капитала и монопольных корпораций от чрезмерного финансового влияния и части имущества в виде акционерного капитала.

«Потери» от этого несла лишь маленькая элитарная группа финансистов и собственников. Взамен же они получали государственные заказы, иными словами, обеспечение стабильности и роста, а также лоббирование своих интересов государственным аппаратом во всех властях. На деле они теряли мало, признавая лишь приоритет самой крупной корпорации - государства. Его права урезонивать финансовые перегибы. К тому же они негласно получили согласие от конкуренции свободного рынка о нераспространении его экспансии на сферу устоявшегося крупного капитала.

Монополии теряли лишь в финансах, акциях, рынках - ценностях универсального характера, материально исчислимых, мобильных, исторически не привязанных к пространству. И об этих потерях можно тоже говорить лишь условно. Экономический либерализм улучшил, таким образом, жизнь не большинства общества, а только лишь части масс, дав им возможности свободного предпринимательства. Эти меры безусловно повысили уровень жизни всего общества, добившись в развитых странах выравнивания покупательной способности населения и сокращения разрыва между богатыми и бедными. Но на долго ли хватило этого «рыночного энтузиазма»?

Не следует забывать, что эти достижения не в малой степени были обретены не только через экономическое развитие и внутреннюю экономическую либерализацию, но и через геополитическую борьбу и расстановку интересов. Это была очень жесткая, недемократическая и не везде либеральная борьба.

По принципу же выравнивания конкурентных возможностей в экономике либералы решили осуществить демократизацию в сфере социальных отношений. Если демократизация в сфере политических прав в этом смысле еще более менее оправдалась, то в отношении национальных отношений произошла катастрофа, которую долго не хотели замечать, ссылаясь на пережитки недавнего политического прошлого Второй мировой войны. А проблема оказалась гораздо глубже.

Для чего вообще проводилась буржуазная либерализация? Опыт нацизма и большевизма показал уязвимость буржуазной цивилизации, возможности альтернативного развития истории. Интересы буржуазии в индивидуальном плане оказались в большой опасности. Можно было не только потерять власть и деньги, но и быть уничтоженными чисто с экзистенциальных позиций. И хотя эти феномены были временными, их противоречия, их требования, очевидно, должны быть решены. Вот поэтому буржуазный либерализм и занялся социально-экономическим снятием общественных напряжений.

К национальным вопросам либерализм подошел с меркой среднего и малого бизнеса - бизнеса небольших групп, удовлетворения их индивидуальных интересов. Но насколько индивидуально национальное и расовое? От крупных национальных образований требовался отказ от монополии в сфере национальной идентичности. Но национальная идентичность не универсальная, а уникальная, не исчислима материально, исторически связана с пространством. Насколько она расчленима? От чего следует в ней отказаться? Идентичность обладает психосоциальной природой, воспитываемой из поколения в поколение, веками. То есть крупным национальным образованиям требуется отказаться от традиции, приоритетного взгляда на свое настоящее положение.

Но, что государство и либералы дают взамен? Они должны дать в первую очередь социальное обеспечение национальному большинству, гарантировать сохранность его исторической культуры и законов на данной территории, его безопасность, дать возможности лоббирования своих интересов в госаппарате. ТАК ДОЛЖНО БЫТЬ ПО ЛОГИКЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИБЕРАЛИЗАЦИИ. Далее же по этой логике крупные национальные объединения должны получить от некрупных негласное соглашение о том, что малые группы не будут эмансипироваться в установленные сферы крупной национальной группы: в их жизненный уклад, в их суверенитет, в их доминанту исторической значимости на общем пространстве. Крупный бизнес остается крупным, «крупность» должна быть обеспечена и крупной нации, на ее положение нельзя претендовать - таково негласное правило разграничения сфер в бизнесе: крупный бизнес отделен от среднего и мелкого. Иначе - это уже оккупация, захват, угнетение.

К тому же следует отметить и то, что отказ от монополизма в финансах и крупном бизнесе касается только небольшой группы его участников - верхушки, элиты, а не всего механизма бизнеса. Отказ от национального монополизма касается каждого представителя крупного национального объединения.

Что же мы получаем в итоге социального либерализма по образцу экономического в сфере национальных интересов? НАЦИОНАЛЬНОЕ БОЛЬШИНСТВО, ЛИШИВШИСЬ СВОИХ ПРЕИМУЩЕСТВ, НЕ ПОЛУЧИЛО НИЧЕГО. Даже, наоборот, представители национального большинства оказались в ущербном положении перед всякого рода национальными меньшинствами, диаспорами, кланами, которые в свете своего «темного, страдальческого» прошлого получили от государства социальное обеспечение в плюс к полученным ими конкурентных преимуществ от национальной демонополизации общества. От своих традиций они не отказались, отрицая универсализм, и пытаются эмансипироваться в устоявшиеся сферы национального большинства (в религии, образовании, гражданских правах, народонаселении и пр.).

Отдельно взятый представитель национального большинства проигрывает. Потому что происходит сдвиг, перекос и в геополитической борьбе, остроту которой мировое сообщество еще не преодолело. Представитель национального большинства должен заботиться о себе сам, без преимуществ своей национальной идентичности, завоеванной его предками в упорной борьбе за существование и суверенитет, без какого-либо компенсированного обеспечения. Не все же представители национального большинства имеют возможности крупного капитала.

Лобби же оказалось из-за коррупции на стороне меньшинств. Они не утратили своей целостности, как представители национального большинства. Представитель национального большинства перед национальными меньшинствами теперь зачастую становится меньшинством. И вот здесь либерализм почему-то заканчивается. Одинокий представитель национального большинства перед кучкой представителей нацменьшинств встает всего лишь в положение наемного рабочего перед предпринимателем. Его интересы никак не обеспечены. Либерализация национальных интересов по экономической модели оказалась несостоятельной ни по одному пункту своей логики развития. Она стала лицемерной политикой выхолащивания всего национального в государствах, предательством, узурпацией элитами и малыми группами какой бы то ни было сплоченности у национального большинства, так же как и у социального. Им предоставлены «всеобщие права» вместо национальных и общих интересов. Но почему-то эта «всеобщность» не распространяется на имущество, права, доходы, идентичность национальных меньшинств и элит.

«Все можно» только по отношению к национальному большинству, массам и их представителям только по отношению друг к другу. Боже упаси коснуться хотя бы даже элемента костюма меньшинства. Они имеют «всеобщее» право на самовыражение. Но если представитель большинства начнет самовыражаться то он нарушит права меньшинств. Он может лишь присоединиться к ним, подчиниться их правилам, терпеть. Всеобщность, таким образом, не имеет направления на корпорации и меньшинства. Они ее не исполняют, а эксплуатируют: «то что для всех - не для меня». Таков национализм малых народов, таков шовинизм корпораций - «что хорошо для «Дженерал Моторс» хорошо для Америки». Безапелляционно, мнение «толпы» роли не играет.

Эта политика уже взята на вооружение как метод геополитической борьбы. Создано огромное количество мифов и предрассудков, осуждающих вообще существование многих исторических и самых значительных для развития цивилизации наций. Кучка дармоедов и паразитов хочет оседлать любое большинство ради своих потребностей.

На сегодня уже не секрет, что и экономическая либерализация исчерпала себя. Сегодня снова обостряются отношения между работодателями и трудящимися. Обостряется классовая и геополитическая борьба за доминирование в мире.

В общем, результат всей нынешней либерализации свелся к укреплению лишь частных, корпоративных интересов. Всяческое большинство: национальное, социальное, религиозное, профессиональное и т.д. теряет свой голос. Его интересы упраздняются хищничеством разного рода индивидуализма и эгоизма, в том числе и национального. Общие, национальные и личные (интересы типа) интересы пытаются атомизировать, растворить интересами малых групп, индивидуальности. Большое растворяют малым. Великое, целое и единое рвут на части и пожирают.

«Общество достатка».

I.

 

Современный мир несёт в себе определённые мифы роста для индивидуума и для масс, в которых он растворён: каким ему быть, каким ему стать, как ему жить. Три на сегодняшний день основных мифа для общества – это идея малого бизнеса, так называемая «идея успеха», идея «среднего класса» и идея «социального государства» - соцобеспечение.

Все эти идеи имеют как свои плюсы, так и минусы, а также и значительную долю лицемерия.

Идея успеха» рассчитана на индивидуума атомизированного общества, которому внушают, что есть неограниченные возможности достичь успеха благодаря его личным качествам. Фокус в том, чтобы человек поверил, что именно он обладает таким скрытым потенциалом и инициативой, которые позволят ему добиться успеха, подняться на вершину питательной цепи потребительского общества. Эта идея отрицает бедность и утверждает приоритет богатства. Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.

При этом людям не скрывают, что в реальности-то 90% населения любой страны – наёмные работники, что 1% принадлежит 50% всего имущества на земле, что 7-10% склонны к предпринимательской деятельности, а остальные не имеют этих способностей. Людей пытаются убедить в самого разного рода маркетинге: будь то, финансовые пирамиды, маркетинговые сети, малый бизнес. Что именно они эти самые «счастливчики» 7-10%, что стоит рискнуть, чтобы добиться успеха, что будут трудности, но они лишь будут вас закалять и будут лишь ступенькой к заветному олимпу богатства и благополучия. Понятно, что многие люди от безысходности нынешнего буржуазного мира, начинают в это верить. Конечно же, некоторые добиваются успеха. Но большинство в этой игре проигрывают. Однако же их с самого начала предупреждали, что риск велик и можно проиграть.

В реальности же в казино выигрывает только казино. И положение дел статистически практически не меняется. Как было при Карле Марксе – 90% в нужде и заботах, 10% управляют и находятся на вершине социальной пирамиды, так и осталось (62).

Плюсами этой идеи остаются – позитивный настрой людей на деятельность, на инициативу, на постановку целей; увеличение занятости населения, сокращение безработицы – «малый бизнес» может занять до 50% трудоспособного населения и это самое главное его достоинство. Но весь малый бизнес зависит от расположения государства к малому бизнесу, процентной ставки по кредитам. В нём высокий уровень риска – 80-90% из 100% новых малых бизнесов прогорает в первый год по тем или иным причинам. То есть для большинства этот путь оказывается ложным, приводит людей к депрессиям и полному разочарованию в жизни. Хотя удачных примеров будет достаточно – ведь 10% цифра в глазах индивидуума немалая – чтобы обманываться вновь и вновь. Порочный круг колеса фортуны не остановится никогда.

Идея среднего класса более основательна в сравнении с идеей успеха. Она также отрицает бедность. Она утверждает, что большинство должно жить обеспечено, что богатые не так уж и плохи. В средний класс включаются мелкая буржуазия, трудовая интеллигенция, клерки, служащие, технократы, все кого принято называть «белыми воротничками». Вроде как средний класс должен поглотить со временем и «синие воротнички» благодаря прогрессу, развитию технологий. Он в итоге станет основным гегемоном общества, и классовая борьба будет упразднена. Но дело состоит в том, что верхний класс за последние 30 лет сумел низвести упорно росший средний класс на уровень, который ранее занимал пролетариат. И тем самым, опять же из-за экономических кризисов, привёл положение среднего класса к дилемме классовой борьбы по Марксу: эксплуататоры и эксплуатируемые.

По расчётам Всемирного банка среднемесячный доход представителя среднего класса мирового уровня начинается с 3500 долларов и к данному классу можно отнести всего не более 8 % от всего населения мира (63).

В 2009 году, по оценке Всемирного банка, средний класс России мирового уровня сократился на четверть от пикового докризисного уровня в 12,6 % и составил 9,5 % (64).

Согласно отчёту «Global Wealth Report 2015» швейцарского банка Credit Suisse, в 2015 году в мире насчитывалось 664 млн представителей среднего класса, или 14 % взрослого населения, их активы в совокупности оцениваются в почти треть (32 %) мирового богатства (для сравнения - более половины богатств мира сосредоточено у всего 1 % населения). В Австралии к среднему классу относится 66% населения, в Италии, Британии и Японии – свыше 55%, в США – 38%, в Китае – 11%, в Африке и Индии – 3%, на Украине - менее 1 % (65).

Чтобы условно принадлежать к 10% наиболее богатой части населения мира, в 2015 году нужно было располагать $68 800, к 1% самых богатых - иметь $759 900 (66).

Согласно этому же исследованию Credit Suisse, продолжительное время вплоть до мирового экономического кризиса (2008) доля среднего класса в общем объеме мирового богатства оставалась стабильной, однако затем проявилась глобальная тенденция на его ослабление (67).

Таким образом, реальный средний класс как в мировом, так и в национальном масштабе России - весьма узкая прослойка населения. Большинство населения ещё не скоро станет представителями реального среднего класса, особенно с учётом развивающегося глобального финансового кризиса. В итоге идея «среднего класса» для большинства является не более чем сказкой, недостижимым мифом.

Положительными аспектами формирования среднего класса стало то, что, во-первых, образ представителя среднего класса весьма привлекателен для большинства населения и даёт представление о том, что должен иметь человек, какой доход, какие материальные ценности, чтобы быть причисленным к среднему классу.

Тенденции к современному представлению западным обществом понятия «средний класс» было отражено в отчете Всемирного банка о Перспективах мировой экономики за 2007 г., где средний класс мирового уровня определятся, как группа населения способная покупать импортные товары высокого качества, импортные машины, осуществлять международные путешествия, а также имеет доступ и возможности пользоваться услугами международного уровня, включая высшее образование (68).

Во-вторых, параметры среднего класса дают государству показатели его экономической стабильности – средний класс растёт, значит с экономикой всё в порядке, средний класс беднеет, значит что-то «прогнило в датском королевстве».

Минус состоит в том, что средний класс не победил и даже в самых развитых экономиках остался слишком зависимым. Большинство так и не стало средним классом, средний класс движется вниз в разрыве между богатыми и бедными. Богатые так и не согласились на этот социальный компромисс. Особенно с крушением для них «советской угрозы». Хищники почуяли, что можно опять творить беспредел.

Идея социального государства была наиболее плодовитой до последних времён и создала вполне себе действенные институты государственного соцобеспечения, которые облегчают жизнь всему обществу (69). Плюсов много: пенсионное обеспечение, четко описанные условия труда и техника безопасности, взвешенные отношения работодателя и работника, бесплатное образование и бесплатная или страховая медицина, высокий уровень заботы о слабо защищённых слоях населения. Там, где это социальное государство хорошо работает, на него хватает бюджета, там самый высокий уровень жизни населения.

Но минусы таковы, что этой идее всё сложней и сложней удерживать свои позиции. Главный минус состоит в том, что каждое улучшение в соцобеспечении, каждую поблажку приходилось и приходится вырывать зубами у правящего класса. И если зубов этих немного и хватка ослабевает, то правящие круги борзеют на глазах, отменяют, сокращают, «оптимизируют» социальное государство до минимума: самый молодой монарх в Европе король Нидерландов Виллем Александр в сентябре 2013 года объявил о конце государства всеобщего благосостояния. Вместо него появится «общество участия» (participation society), предполагающее сокращение социальных расходов государства и перенос социальных расходов на население (70).

Далее сама идея даёт широкий повод для спекуляций в отношении этого института, так как заявляется, что «государство должно»: «обязано способствовать экономическому и общественному прогрессу всех своих граждан, ибо, в конечном счете, развитие одного выступает условием развития другого, и именно в этом смысле говорится о социальном государстве» (71). Этот подход даёт повод всякого рода противникам идеи размышлять «об иждивенцах» и выставлять общество эдаким бесполезным, бездеятельным объектом, который живёт лишь из милости правящего класса. Мол, человек должен работать и тогда он получит сам всё, что ему нужно. Но это не так изначально, поэтому-то и существует общество, где люди имеют общие интересы и стремятся к общему благу, а не только к индивидуальному.

Как объединить все плюсы этих в принципе прогрессивных идей, давших свои результаты, чтобы сократить все те минусы, что преследуют и стремятся разрушить их достижения?

Идея успеха рисует, каким должен быть индивидуум, идея социального государства показывает каким должно быть государство, идея среднего класса описывает, каким должно быть большинство населения. Всё это приводит нас к такому вопросу: каким должно быть общество? Богатым, бедным, социально справедливым и т.д.

Все три идеи можно свести к одному знаменателю, сложившемуся за полтора столетия – потребительское общество. Однако проблемы этого общества так и не разрешены, соответственно нужны и новые идеи.

Помимо упомянутых трёх идей для масс есть более политизированные концепции, но о них речь в данном случае не идёт. Они требуют в себе участия сознательных пассионарных субъектов, занимающихся непосредственным политическим противостоянием и глубже понимающих социально-экономическое и политическое устройство нынешнего мира.

Здесь именно об идеях, которые они уже опосредованно дают массам, индивидууму из общества, гражданину, человеку.

И вот пришло время предоставить ещё одну такую идею, на основе трёх выше описанных – «общество достатка». Естественно, что она будет ближе к идее среднего класса к общей идее потребительского общества, но не совсем тем же самым.

Потребительское общество учит, что человек должен получать в течение жизни ряд материальных ценностей, которые представляют собой определённый жизненный стандарт, соответствующий текущему времени, моде, образу жизни. Чем мощнее экономика, тем выше потребительский стандарт. Но пока что проблема в том, что стандарт этот не всем доступен, хотя рисуют его маркетологи и рекламщики весьма и весьма красиво. Он существует преимущественно в глянце, а не в реальности. Государство ему в пику составляет совсем другие стандарты потребления – по бюджету, то есть по одёжке протягивай ножки. И тут уже возникает весьма широкий и неприятный диссонанс между ожиданиями индивидуумов и общества и реальностью.

Цели заданы, а возможности ограничены или ограничиваются кем-то. Но цели эти высокие, весьма высокие, а стандарты от государства значительно ниже. Цели же задаются на уровне богатого класса, либо верхних слоёв среднего класса. То есть это то, что могут добиться от силы 2% самых богатых, 10-15% среднего класса, ещё где-то в отдельных странах до 50-60% населения могут добиться среднего уровня стандартов, всего похуже, но похожего на то, что в высоких стандартах и для них этот стандарт нестабилен, сегодня получше, завтра концы с концами опять связать бы. Остальные же остаются не удовлетворёнными вообще, перспектив ноль. Стандарт есть, но гарантий его достижения не так много. Большинство опять за бортом жизни. И начинает заявлять «мы работаем, чтобы жить, а не живём, чтобы работать».

Потребительское общество показывает, чего нужно достигнуть. Но оно не требует от государства и правящих верхов, чтобы это было возможно достигнуть всем. Поэтому общество достатка призвано определить, что обязательно индивидуум достигнет, какой стандарт получит от своей среднестатистической жизни. Насколько высокий, насколько обеспеченный, насколько гарантированный. Это уже вовсе не то требование пенсий или собеса социального государства, которое бедность и нищету не отменяет, это не малый бизнес, которому вообще плевать на нищету и бедность, это не средний класс, который также не упраздняет бедность.

Это общество достатка, которое требует упразднить нищету и бедность. Оно вовсе не советский собес с его уравниловкой, где отрицается богатство. Там упразднялись богатые. Общество достатка не упраздняет богатых. Но требует от них ответственности. Роскошь легитимна, если обеспечивает достаток.

И вот тут уже придётся перейти к тому, что такое достаток. По этому поводу легко спекулировать, мол, что кому достаточно-то? Одному вот этого достаточно, другому нет. И т.д. Затереть эту тему легко.

Однако же бедность и нищету, а также богатство любой в состоянии описать и объяснить. Быть долларовым миллионером – это быть богатым, питаться на 2 доллара в день – это быть абсолютно нищим. Достаток явно далёк от абсолютной нищеты, но также далёк и от абсолютного богатства.

Равнять достаток по среднему классу или потребительскому стандарту сложно, но всё-таки можно. По оценкам состояния доходов населения тоже.

Достаток – это обязательно не бедность и не нищета. Бедный – тот, кто едва сводит концы с концами. Уровень бедности и нищеты определять научились, и статистические данные есть в любом нужном количестве. Соответственно достаток отрицает бедность и нищету и требует их упразднения, чтобы их не было в обществе.

Сам же по себе он является высоким уровнем социального обеспечения и средним уровнем потребительского стандарта. Высокого уровня соцобеспечения достигает развитое социальное государство – и показатели тоже вычисляются ежегодно. Средний уровень потребительского стандарта – это как раз уровень высоких достижений малого бизнеса, менеджеров, работников с высокой зарплатой богатых корпораций, предприятий. То есть верхний слой среднего класса. Это можно сказать высший уровень достатка. Это достаток в идеале, в абсолюте. И он существует, его можно определить, вычислить.

Достаток начинается с тех показателей, где уже не бедность. И он требует высоких норм социального обеспечения от государства. Понятно, что самого высокого достатка добьются не все, но в него заложен определенный стандарт, который уже отрицает бедность и нищету.

И если потребительское общество показывает, чего может достичь индивидуум, то общество достатка требует этих достижений по мере роста производительных сил и богатства государства. А также оно требует упразднения своим стандартом того, что считается бедностью и нищетой.

 

II.

 

Достаток понятие весьма традиционное – «дом – полная чаша», семейное. Рассчитывать достаток следует именно с домохозяйств. С того, что должно обеспечить индивидуумам основную ячейку общества – семью. Государство же в погоне за снижением затрат привыкло рассчитывать из потребностей одинокого индивидуума. Общество достатка требует рассчитывать семейного индивидуума, даже если он потенциальный. То есть квадратные метры рассчитывать не на человека, а на семью минимум из двух родителей и двух детей, максимум трех детей. И так, по крайней мере, для людей трудоспособного допенсионного возраста по всему пути их жизни от начала трудовой деятельности до её завершения. Естественно, что достаток детей и людей пенсионного возраста тоже должен рассчитываться с требованиями «общества достатка».

«Общество достатка» равняется на некий идеал, не иллюзорный, а уже существующий в каком-либо месте, то есть проверенное опытом достижение какого-либо сообщества. Оно ориентируется на уже имеющиеся успехи в улучшении жизни масс. Также «общество достатка» осознаёт и имеющийся уровень развития того или иного сообщества на данный момент, понимая, что сразу добиться не получится. Однако на основе осуществлённого идеала можно уже вполне правомерно выдвигать требование, невзирая на текущую реальность.

Жильё.

 

Семье нужно жильё. То есть жилищный вопрос должен быть решён государством и экономикой: не важно – ипотека, ссуда, кооператив, служебное, частное и т.д. Причём с метражом для домохозяйства, а не для индивидуума. В Швеции в одно время подсчитали всё и построили всем молодым семьям бесплатное жильё. В арабских странах молодым дают беспроцентные ссуды на жильё. То есть современное государство такими возможностями располагает, имеет методы решения, но может ими пренебрегать в угоду тех или иных совсем негосударственных, частных, корпоративных интересов.

Доступность жилья, наличие собственного жилья – это основа достатка.

Не хотите социальных потрясений, обеспечьте жильём. Как говаривал известный строитель массового жилья Билл Левитт: «Ни один человек, у которого есть собственный дом и кусок земли, не может быть коммунистом. У него полно других забот» (72).

Хотите положительную демографию – обеспечьте жильём. Все мечтают о своём домике или квартире с хорошей планировкой, как показывают в передачах о дизайнерских ремонтах. «Тогда бы никто не болтал, если б у каждого был хороший домик в сосновом лесу, много хлеба с маслом и никаких бомбежек», - как говаривал Холтофф в «Семнадцать мгновений весны».

Естественно, что жильё в «обществе достатка» должно быть доступным не только в наличии, но и в обслуживании.

Свет, вода, газ, обслуживание – тоже не должны давить на бюджет: В Стокгольме – вода из крана – бесплатная, в Туркмении газ для населения – бесплатный, в Техасе с 9 вечера до 6 утра электроэнергия – бесплатная у некоторых поставщиков.

Естественно, что это обеспечивается новейшими технологиями и грамотным налогообложением. Но к этому должно стремиться государство, ориентиры есть, технологии есть. Но что нам показали за огромные бюджетные деньги корпорации Сколково, Нанотехнологии, ЖКХ? Только фигу и новые поборы. Вовсе не стремление обеспечить достаток. Нормой же считается 10% от семейного бюджета, но считаются ли с ней в потребительском обществе? Далеко не всегда. «Общество достатка» - требует считаться с нормами.

 

Условия труда.

 

Современной бюрократией, как зарубежной, так отечественной весьма подробно расписано Трудовое законодательство, составлены научно обоснованные условия труда. Проблема до сей поры остаётся в первую очередь в соблюдении этих самых условий работодателями.

Первое на что покушаются работодатели в плане условий труда и первое что важно отстаивать в деле защиты своих прав наёмному труду – это продолжительность рабочего дня, продолжительность рабочей недели.

Основой остаётся 8-ми часовой рабочий день и 40 часовая рабочая неделя. Даже учёные доказали, что 8 часов – это физиологически оптимальная продолжительность рабочего дня. Понятно, что есть трудоголики – способные работать в полтора-два раза больше нормы, есть люди в силу возраста или здоровья не способные работать в течение этого времени.

Конечно же, в разных странах длительность трудовой недели варьируется. В Японии даже есть такое явление, как «кароси», когда люди от переутомления умирают на рабочем месте.

Но для развитых европейских стран характерна тенденция к уменьшению, как трудовой недели, так и рабочего дня. Это делается в первую очередь для снижения уровня безработицы, а также в целях общего улучшения условий жизни населения. Самая большая ценность – это свободное время.

Шведские компании все чаще переходят на 6-часовой рабочий день. Руководители предприятий, уже сокративших на 2 часа его продолжительность с сохранением прежнего уровня зарплаты, утверждают, что такой шаг позволил повысить производительность труда, а также сделал сотрудников счастливее. Теперь у них появилось гораздо больше времени для себя, семьи и занятий спортом. В итоге они счастливы – как покидая рабочее место, так и возвращаясь туда на следующий день. Правда взамен сотрудников просят воздержаться в рабочее время от активности в социальных сетях и другой отвлекающей деятельности (73).

Высокий стандарт задан. Значит, к нему нужно стремиться, его можно требовать. Но главное, это не позволять снижать уже достигнутый стандарт – 8-часовой рабочий день. За который наёмный труд боролся аж с 19-го века.

Всё, что достигнуто, следует неукоснительно отстаивать.

В том числе и в сфере безопасности труда. Каждый риск здоровья должен быть предусмотрен и оплачен. 

 

Заработок/доход.

 

Основной проблемой заработной платы по-прежнему остаётся то, что она рассчитывается как издержки предприятия, а не как доля с его доходов. То есть буржуазия так и не нашла в себе смелости пойти на участие в разделении доходов работников предприятия, которые собственно и создают продукт и его прибавочную стоимость.

Для России же проблема заработной платы стоит особенно остро. В ней как государство, так и бизнес по-прежнему работают по «железному закону заработной платы»: то есть пытаются минимизировать доход трудящихся в сторону прожиточного минимума. И сами эти минимумы делают на уровне, а порой и за гранью бедности. Причём именно государство в лице исполнительной и законодательной власти задаёт тон этому процессу.

Что обществу достатка никак не может соответствовать. Именно в России считают излишним стимулировать рост производительности труда повышением заработной платы. В России нет до сих пор официально установленной минимальной почасовой оплаты труда.

Притом, что методики более менее справедливого разделения доходов, прибыли существуют. В среднем с 1 рубля прибыли в фонд заработной платы трудящихся полагается от 30 (минимум) до 70 (максимум) копеек. Это для современной развитой рыночной экономики. Но в России таких принципов экономического хозяйствования не предлагают.

По оценкам специалистов разрыв в доходах в России составляет пропорцию 1:14 в среднем, а то и более. Что по их же выводам должно приводить к социальным катаклизмам. Высокий разрыв в доходах между слоями населения показывает сильный уровень классовой напряжённости. Современные сторонники социальной справедливости установили бесконфликтный уровень разрыва доходов как 1:4. И это на данный момент является одним из экономических требований разного рода политических организаций популистского толка.

Для России также характерны массовые задержки заработной платы, которые после того, как с ними в целом справились в нулевые, после кризиса 2014 года возобновились: и эта тенденция усиливается.

Таким образом, общество достатка по вопросам заработка выдвигает следующие требования:

1. В общем добиться участия наёмного труда в разделении доходов предприятий. Внедрять, как жизненный принцип необходимость работодателя стимулировать наёмный труд рублём.

2. Окончательно побороть задержки зарплаты, с жёсткими требованиями к работодателям.

3. Ввести ясные и понятные критерии разделения доходов на уровне европейских государств.

4. Стремиться сократить разрыв в доходах между слоями населения до соотношения 1:4.

5. Установить минимальную почасовую оплату труда на законодательном уровне. А также выровнять минимумы до уровня выше бедности.

 

После того, как в Швейцарии предложили платить гарантированный ежемесячный доход каждому гражданину в размере 2500 франков (евро) без какого-либо участия в трудовой деятельности (74), вышеперечисленные требования в России выглядят не просто реальными, а минимально необходимыми для становления «общества достатка».

И хотя по итогам референдума граждане отказались от подобного нововведения (75), Швейцария задала реальности новый цивилизационный ориентир, доселе мыслимый, разве что в утопиях. И именно «общество достатка» намерено к нему устремиться.

В начале 2017 года без всяких референдумов Финляндия начала выплаты безработным гражданам «основного (базового) дохода» в размере 560 Евро (36 тыс. рублей). Пока это эксперимент, в котором участвует 2000 человек. «Идея заключается в том, чтобы разрешить так называемые дестимулирующие проблемы безработных и бедняков. Люди бросаются на временные подработки или соглашаются на низкие ставки. Другие боятся рисковать, начинать что-то новое, поскольку в случае неудачи могут лишиться того малого, что у них уже есть. Базовый доход, как ожидается, позволит спокойно выбрать ту работу, которая подходит каждому» (76).

Так что вполне законно можно выдвинуть ещё одно прогрессивное требование общества достатка в данном разделе:

6. Создать все предпосылки к установлению базового дохода для безработных граждан.

Продукты питания

 

Первое и главное, что требует общество достатка в сфере продуктов питания – это обеспечение производства всех продуктов питания первой необходимости непосредственно собственными производителями. То есть страна должна на 100% защитить свою продовольственную безопасность. Всё, что можно производить в условиях отечественного сельского хозяйства должно производиться в достаточном для полного снабжения населения продуктами.

Далее, необходимо ввести контроль цен и в важных случаях регулирование этих самых цен на жизненно необходимые продукты питания, во избежание спекуляций в этой сфере. В целом, добиться низких колебаний цен в течение продолжительных периодов.