Богдан заднепровский 09 мая 2018 года.

Кто такие правые?

(правый прочтёт, левачок пройдёт мимо)

 

I.

 

Данное эссе не ставит себе задачу в очередной раз дать классификацию политического спектра на основе тех или иных признаков, свойственных субъектам политического процесса. Подобных описаний правых и левых много, они разнообразны как по методам, так и по признакам классификации. И практически все неточны. Либо слишком линейны и не учитывают реалий конкретных политических систем, либо слишком усложнены и также не соответствуют текущей действительности, не могут объять всех случаев, либо плодят лишние сущности.

С 1919 года политический спектр входит в науку и является в большей степени способом моделирования политических процессов в том или ином обществе или государстве (1). То есть каждый может излагать политический спектр по-своему, под своим углом. Многие путаются в этом всём, и разобраться в этой чехарде моделей помогает лишь непосредственный опыт изучения той или иной конкретной политической системы настоящего и прошлого, ещё лучше даёт понять различия конкретный политический опыт, когда человек занимает конкретную позицию в политическом раскладе того или иного сообщества. В общих чертах появляется представление, что есть правое, что есть левое. У более продвинутого юзера возникает понимание, что есть правее, что есть левее. Однако суть часто ускользает в потоке массовой разноречивой информации.

В данном случае будет попытка разобраться, в чём собственно состоит конфликт между правыми и Современным миром – миром Модерна (2) и Постмодерна (3).

Начать стоит естественно с того момента, когда собственно появилось это деление на правых и левых. Классическая версия рассказывает, что всё началось с Великой французской революции. А точнее, с возникшего в дальнейшем в ней Парламента – Национального собрания, где по правую сторону от президиума сидела одна фракция, по левую другая. Фактически же весь парламент состоял из либералов, из того революционного движения, что свергло абсолютизм. То есть заместило собой монархию. Первыми правыми можно назвать фейянов (4) – сторонников конституционной монархии. Но их довольно быстро «попросили на выход». И главными и основными правыми того парламента стали жирондисты.

Жиронда вышла из бриссотинцев (5), и была, по сути, правой либеральной партией, отстаивающей интересы торгово-промышленной буржуазии, и им было достаточно республики и свободы частной инициативы, конечно же, с особой охраной прав частной собственности. А левыми были на тот момент монтаньяры (6), которые были «ближе к народу». И собственно монтаньяры же выбили стул из-под жирондистов. Что важно отметить и те и другие были из одного источника – из якобинцев. Ещё появился и «центр», называвшийся «Болото», который состоял из разношёрстной публики депутатов от разных департаментов Франции. «Центр» характеризовался отношением к правящей партии или режиму своей лояльностью, оппортунизмом и умеренностью к ним.

Кто первым ввёл в широкий обиход это деление, так и осталось не ясным. Один из депутатов барон де Говиль объяснил это просто: «Пресса того времени произвольно стала использовать термин «левые» и «правые» в отношении противоборствующих сторон» (7).

На этом собственно заканчивается история возникновения правых и левых. И те и другие были частью Парламента. И те и другие были – либералами. На их знамёнах реял лозунг «Свобода, равенство, братство». Запомним это и продолжим.

Потом, уже в 19 веке произошла Реставрация в той же Франции и ситуация изменилась. Справа в Парламенте стали сидеть роялисты – то есть монархисты, в центре конституционалисты – то есть либералы, слева – «независимые депутаты». Термины «крайне правый» и «крайне левый», также как и «право-центристский» и «лево-центристский» стали использоваться для описания нюансов идеологии различных фракций в собрании» (8).

С этого момента для описания «правизны» или «левизны» стала важна идеология. Но не будем усложнять повествование, немного ускоримся. Далее номенклатура Парламента пополнилась радикалами, которые были в целом реформистами на фоне либералов и монархистов. Появилась идеология консерватизма, которая также вбирала в себя преимущественно монархизм, династизм.

В основном левыми и правыми на тот момент стали либералы и монархисты. Понятие левые и правые в 19 и даже в начале 20 века преимущественно использовалось для парламентаризма.

Не будем тут касаться всего спектра политических сил возникших в рамках тех или иных политических систем того времени. Их разнообразие лишь запутает. Опустим пока историю появления левачества как такового, также до времени не будем трогать и Третий путь, отрицавший и «правых» и «левых». Обратимся к этому чуть позже, после ряда дальнейших объяснений.

Итак «правые» и «левые» появились. Мы разобрались, кто такие «правые», кто такие «левые» в классическом смысле в мире Модерна. Разве что проиллюстрируем, какое понимание сложилось об этой системе на начало 20 века:

«Левая – парламентский термин, обозначающий те политические партии, представители которых сидят налево от председателя; термин этот вошел в употребление первоначально во Франции, где и поныне употребляется всего чаще. В англ. палате общин, по установившемуся обычаю, в Л. половине залы сидят оппозиционные партии; при падении министерства бывшая правая и Л. меняются местами. В германском рейхстаге на крайних левых местах сидят социал-демократы, ближе к центру — свободомыслящие и национал-либералы. Во французской палате депутатов в конце семидесятых и в начале восьмидесятых годов организовались следующие группы: Л. центр, или союз левых, которым руководил Гамбетта, Л. радикальная, затем крайняя Л.; еще левее от последней сидели социалисты. При Гамбетте все три левые партии объединялись стремлением к пересмотру конституции в демократическом духе. В настоящее время эти различия в значительной степени стерлись; партия левого центра чаще называется оппортунистской (см.) и весьма мало отличается от партии консервативных республиканцев (см.); две другие Л. партии, различие между которыми всегда было крайне слабо, ныне называются радикальной партией. В Италии Л. является либеральная партия (см.), руководимая Криспи, Занарделли и др.; крайняя Л. – партия радикалов (см.) и ирредентистов (см.). В. В.» (9).

«Правая – парламентский термин, противоположный термину левая (см.). В германском рейхстаге направо от президента сидят (и, следовательно, принадлежат к П.) консерваторы, имперская партия, антисемиты, некоторые «дикие». В Австрии к П. принадлежат консервативные и клерикальные группы различных национальностей. Во Франции на скамьях П. сидят монархисты разных оттенков, в Италии — бывшие сторонники Кавура. В Англии на правой стороне палаты общин сидят сторонники правительства, какое бы оно ни было — консервативное или либеральное. При падении министерства его партия переходит со скамей П. стороны палаты налево». (10)

 

II.

 

Теперь снова обратимся к 19 веку – веку науки, когда понятия современности стали прикладывать в отношении событий прошлого. То есть с этого момента стало возможным определять, кто «правый», а кто «левый» до появления классического политического спектра. А вернее, что есть «правое», а что есть «левое».

Помимо прогресса в индустрии и технике 19 век вскрыл гигантский неисследованный пласт прошлого человечества: в лингвистике, в истории, в археологии и т.д. И большое число интеллектуалов погрузилось в Традицию. То есть ушло в другую сторону от Модерна, причём намного дальше, чем от Средневековья. Они обратились к Премодерну (11).

И фактически содержание Премодерна, его ценностей и является содержанием того, что такое «правое». И тут происходит разделение мировоззрений. То, что для модернистов – «архаика», «классицизм», для «премодернистов» - «вечное», «трансцендентное». Для модернистов – Прогресс, для премодернистов – Традиция. Для первых – время стрела, для вторых – время круг. Модернисты стремились покончить со старым, премодернисты – хотят сохранить старое. Казалось бы – всё довольно просто.

Но дьявол всегда в деталях.

Либерализм. Это слово означает «освобождение» - то есть Свобода. Вот основная ценность, которую нёс Модерн против Абсолюта власти, выражавшегося в виде Монарха. Он утверждал в каждом монарха, или ценности индивидуализма, он уравнивал всех и каждого, он провозглашал вторичность Государства, а то и полное его упразднение. Он также обращался к Традиции, к той её части, что связана с догосударственным периодом человечества, даже с доисторическим. Основа либерализма – теория естественного права, где «каждый имеет право на всё» (12), где всё дозволенно, laisser faire – лессеферизм (13). Неограниченная конкуренция. Далее либеральными философами утверждается в социал-дарвинизм. Сильный пожирает слабого. Мальтузианство. Естественный отбор. Фактически возвращение к пантеизму: атеизм, пессимизм, нигилизм. Наука стала формой пантеизма, абсолютной верой в законы природы. Вернулся и антропоцентризм, вера в человека, в его силы.

И консерватору – классическому правому – того времени это кажется всё неверным, глупым, неправильным, что это нужно остановить, что нужно всё как «при матушке Екатерине» оставить, чтобы всё застыло.

Премодернисту же, человеку Традиции, это не представляется ужасным или чем-то удивительным. Он видит в этом ритм истории, цикличность, Юги, Эон, эсхатологию. Он понимает, что либерализм, взявший свои корни из доисторических «тёмных» времён, не Золотого века, и из времён упадка Античности – Греции ли, Рима ли – это всего лишь фаза, необходимая для обновления мира. И эта фаза сама приходит со временем в упадок и смену её с фазы Свободы, на фазу Порядка. Демократия по Платону порождает в дальнейшем тиранию. Тираноубийцы сами становятся Драконами. Требования равенства сменяются иерархией. Первоначальное братство приводит к распродаже и закрепощению братьев и сестёр в рабство. Мир делится надвое – на чёрное и белое. Есть мораль господ и мораль рабов (14).

Однако современному правому за всей этой «вечной темой» необходимо разглядеть, где произошёл главный сдвиг, в чём состоит конфликт, который сделал правого правым, а левого левым.

Сущность Модерна состояла в разрушении сословного общества, регламента отношений, иерархии, свержении монархии. Третье сословие потребовало отмены крепостного права – Свободы, создания гражданского общества – Равенства, общих прав – Братства. Декларация прав человека провозглашала, что все равны в правах, а различия основываются на общей пользе (15). Это и было «восстанием рабов в морали», которое Ницше из страха приписывал массам, чандале. «Восстание масс» (16) - это именно дело рук буржуа, они совершили биосферный и ноосферный сдвиг, который привёл к такому увеличению количества населения на Земле. Почему именно они были этим самым «восстанием рабов в морали»? Потому что до этого Третье сословие было презренным со стороны дворянства и духовенства – основных сословий Премодерна. Для дворянства считалось позорным торговать и заниматься ростовщичеством, основное дело – война, мужская доблесть, меч. Духовенство же считало низкими любые идеи кроме божественных. И вот Модерн привёл к свержению этих сословий. И буржуа заняли их место.

Они заняли чужое место, не по чину, не по происхождению, не по заслугам.

Вот в этом и коренится главный конфликт, из которого и проистекают правые. Классические правые, консерваторы, монархисты 19 века вступили в компромисс с буржуа в виде конституционной монархии и буржуазного империализма Сесила Родса: «мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами»(17). Монархия превратилась в олигархию. Они обуржуазились, их купили. Они сами стали финансистами, банкирами, промышленниками, акционерами, извлекателями прибыли. Они уже не были воинами или духовенством. Они на равных принимали верхушку буржуазии, а то и подчинялись им. Они сгоняли бывших крепостных с земли ради суконной мануфактуры. Иерархия упростилась до чёрного и белого: возникло классовое общество – эксплуататоры и эксплуатируемые.

Таков подлинный итог Модерна: буржуа заняли чужое место. Человек правых взглядов должен понимать именно это. ВАШЕ МЕСТО ЗАНЯТО, УКРАДЕНО, УЗУРПИРОВАНО.

И вспомнить именно в связи с этим первооснову той самой Иерархии, которая пришла из Древней Индии. Кастовое общество. В основе которого было происхождение из определённого народа – т.е. в Модерне это прозвучало буржуазно, но в виде идеи Нации. Далее основных каст было четыре – брахманы – жрецы, воины, вайшья (торговцы, ремесленники, крестьяне), шудры (рабы и люмпены). Жрецы и воины – это в принципе те люди, которые и есть в основе своей «правые», если применять к ним современный взгляд. Заметим также, что подобное восприятие сословий было чётким и в Средние века: «Епископ: «Божий дом – тройственен, веруют же во единого. Поэтому-то одни молятся, другие воюют, третьи работают, а вместе их три сословия, и не вынести им обособления» (Адальберон. «Стихотворение, написанное для французского короля Роберта».) (18).

Для этих каст важна была идея Бога (богов), идея божественного происхождения царя, вождя, правителя. Вождь и воины были людьми действия, люди меча, силы. Жрецы же обеспечивали Слово – Идею, объяснения для масс, для «стада». Собственно их союз и привёл к тому, что называется Государством.

Причём жрецы играли даже более важную роль в процессе функционирования общества. Их гадания, шаманизм, знания были необходимы для поддержания авторитета правителя. Они были всегда угрозой вождю, так как хорошо знали его свиту, формировали чиновничество. Вождь же был связующим звеном между кастой жрецов и воинов. В догосударственный период власть вождя была под огромным гнётом ответственности перед общиной и под зорким наблюдением жрецов. Об этом очень хорошо написано у Фрейзера в «Золотой ветви» (19). Начинаешь седеть – значит, ты потерял божественность, бессмертные свойства, значит тебя пора того, секир-башка. Но Государство со временем вытеснило эту ответственность в значительной степени, сделав опять же при помощи жрецов Правителя – высшим авторитетом. Обожествлённым. В Египте фараон был фактически симулякром бога. Деспоты, тираны. Вопрос ответственности стал вопросом честолюбия того или иного правителя. Что собственно и породило Либерализм. При этом в древности сложился весьма солидный образ Государства и Правителя в трудах Конфуция и Каутильи, где не как у рыб сильный пожирает слабого (20).

Однако для тех времён статус жреца и воина оставался высоким и не мог вайшья: торговец, ростовщик стать на равных, даже если имел много денег и мог оказывать как-то влияние через двор на ситуацию в государстве. Упадок происходил вследствие утраты ответственности и отхода от основных занятий представителей высших каст, когда они становились извлекателями прибыли. Интересно этот процесс описан на примере Древнего Рима периода упадка в одной из работ Ганса Гюнтера, где он утверждает, что капитализм – признак изменившихся условий, который ускоряет исчезновение высшего класса. Нувориш подражает высшему классу, что знаменует собой упадок народа. Всё становится продажным – государство, титулы. Идеи прежнего высшего класса смешны для народа, героическая эпоха остается в далеком прошлом. Классовое разделение уступает место безграничной свободе, но надо всем царит нувориш. Деревни пустеют, города растут. Меняется принцип отбора. Идет охота за богатыми наследницами. Правят финансисты, массовое сознание все более деградирует (21).

То есть происходит постепенное замещение верховных каст на касты ниже. Происходит отказ от идентичности как сословной, так и родовой.

В итоге к власти приходят вайшья. Люди, которые живут не Мечом или Духом, а житейской мудростью «не обманЁшь, не проживёшь». Хорошо, если это Мажордомы (управляющие, чиновники), которые сместят династию и создадут свою, тогда их ещё можно «обожествить» в монархи и продолжить власть высших сословий. Произошло со временем доведение власти до Абсолюта, то есть ответственности за народ до нуля. Средневековье довело часть вайшья – крестьян, до уровня шудр. То же, что случилось и с рабами в Древнем Риме. Сколько рабов – столько врагов, как говаривал Платон. Государство ослабло. Пришёл упадок в соответствие с Традицией, требующий перемен, смены ритма истории, смены вех.

И на смену Средневековью пришёл Модерн. Он смёл окончательно сословия жрецов и воинов с их высот. С тех пор Государство – это средство для вайшья, воины и жрецы (будь то богословы или философы права, социологии, политологии, профессора экономики) – наёмный труд. Правые диктатуры современности недостаточно снабжены жрецами, чтобы править глобально. Только локально.

Установилось Государство вайшья – государство обмана, которое убеждает общество и человека, что он животное, раб своих потребительских инстинктов. Жрецы и воины тут служат буржуа, наняты ими за деньги. Самым мощным и последовательным проектом Модерна является США. Где фактически деление на правых и левых полная профанация. Республиканцы это, дескать, правые, демократы – левые. И те и другие – это одно и то же: республика – власть народа с латинского, демократия – власть народа с греческого. С точки зрения классического правого – США левое государство.

Европейский династизм – империализм Сесила Родса был разгромлен окончательно Первой Мировой войной. Это был финальный акт самоуничтожения классических правых. Конституционные монархии практически стали буржуазными республиками. Модерн – буржуа – полностью победили.

Высшим сословием стали буржуа – власть жрецов и воинов упразднена.

Могут напомнить про Парламент и выборы – демократическую традицию античности. Но это есть лучшая оболочка для лжи.

Человек Традиции понимает, что да, в догосударственные времена тех или иных народов, либо в сложные времена всегда существовал орган, из людей поумней, которые предлагали массам небольшой выбор из того, что эти самые люди поумней – из высших каст или из тех, что поумней из низших, предлагали как решение. Будь то трибуны, сенат, вече, собор, генеральные штаты – то есть парламент. Чтобы поднять массы, воодушевить братством, повести за собой. Парламент есть отрицание Высшего авторитета, оппозиция этому авторитету. С точки зрения правого это Подмена. Иногда необходимая – когда это совет «равных» то есть в рамках одного сословия или «народное вече» - чтобы собрать ресурсы для разрешения сложных ситуаций под видом патриотизма, игра на национальных чувствах. Подмена общественного мнения мнением небольшой горстки людей, речи которых можно лоббировать. Чем буржуа и занимаются нынче. И тут всё куплено. Традиция низвергнута.

Вопрос, откуда в Современном мире взяться правым, если остатки предыдущих – обуржуазившееся жречество и дворянство, консерваторы давно уж либеральные и максимум их ценности традиционные в духе фёлькиш: запрет абортов, традиционная семья, христианские ценности. Это буржуазный консерватизм в виде протестантской этики. Это всё ещё Модерн. Против этого выступает Юлиус Эвола в «Люди и руины»: «Сегодняшние «консерваторы» скатились еще ниже, поэтому та «консервативная» идея, которую мы намереваемся отстаивать, не только не должна иметь никакого отношения к классу, который практически занял место прежней аристократии, а именно к капиталистической буржуазии, носящей характер исключительно экономического класса — но должна решительно противостоять ему» (22).

III.

 

Таким образом, мы подошли к главному вопросу, «Кто такие правые?». Современные правые стали итогом отрицания Модерна. Опять же всё случилось в 19 веке. Произошло то, что не заметил Ницше – «восстание жрецов в морали» вслед за «восстанием рабов в морали». Ницше не мог этого понять, потому что сам был частью этого «восстания жрецов». Ницше ведь потомок богослова, сам профессор классической филологии, то есть типичный жрец. Да ещё и бунтующий против самого себя – аскетичного, слабого больного человека в пользу сильного типа, сверхчеловека – каковой есть на 6000 футов над человечеством. Но кто он в этом мире? Простой интеллектуал-нищеброд с точки зрения буржуа, работы которого стали широко известными после его кончины и обрели мировое признание лишь в 20 веке. Буржуа смотрит на такового сверху вниз, когда должен был бы смотреть исподлобья с высоты ступней жреца. Но в наше-то время – фак ю, умник.

И вот целая плеяда этих самых умников во второй половине 19 века открывало Традицию: фёлькиш, средневековая мистика, античность, доисторические времена, древние цивилизации, расогенез, этногенез. И привносили их дух в современность, возвращали его от далёких-далёких предков к потомкам. Показывали родовую взаимосвязь прошлого с настоящим, которую Модерн пытался прервать индивидуализмом и прогрессом, нивелировать происхождение. Жозеф Гобино, Гвидо фон Лист, Герман Вирт, Ч.У. Геккертон, П. Дейссен, Фридрих Ницше, Г. Ст. Чемберлен, Э. Ренан – подобные люди возрождали и воспитывали вновь касту жрецов, вернули ей содержание. Позже это были Ф. Ратцель, Р. Челлен, О. Шпенглер, Д. Джентиле, К. Хаусхофер, Э. Юнгер, М. ванн ден Брук, Ю. Эвола, Р. Генон, К. Шмитт, М. Хайдеггер, А. Мёллер и ещё многие многие, и в конце концов это стало называться «Новая Правая» (23). В том же 19 веке в защиту Государства, как сильного института боролись Г. В. Ф. Гегель, Й. Фихте, Ф. Лист, А. Вагнер, Ф. Науманн и многие другие.

Что в 20 веке привело к отрицанию лжи парламентаризма и утверждению Третьего пути – «мы не правые, мы не левые» (24). Хотя на самом деле в этом и состояли современные правые, которые уже не были классическими обуржуазившимися правыми. А были порождены войной, нацией, государством. Старая духовная и политическая аристократия умерла и на смену ей явилась новая, но из расы, рода, нации. Как это и было изначально.

По Гийому Фаю, аристократы – это те, для кого защита их народа стоит впереди их собственных интересов. Аристократия обладает историческим чувством и родословной, рассматривает себя как биологических представителей народа, которому служит (25).

Современный правый тот, кто причисляет себя к касте жрецов или воинов, естественно обладая соответствующими способностями. Он за то, чтобы именно эти касты правили государством и обществом. Связь у него с прошлой аристократией утрачена, но с общим происхождением – расой, родом, народом, нацией осталась. Ответственность выросла до уровня пассионарности (26). Закрепить свой статус он может только с помощью государства, такого, которое подразумевает изначальный иерархический порядок. Жрецы – это люди интеллекта и Слова, воины – это люди действия. Связующей их силой является вождь.

Вроде бы это давно уже ясно и понятно. Но как оказалось из практики недостаточно. Именно потому, что не был раскрыт главный феномен Модерна – когда править стали другие.

Постмодерн это пока что начало отсчёта упадка Модерна. Модерн будет править ещё долго – до тех пор, пока самое мощное модернистское государство – США – остаётся в том виде, в котором оно сейчас.

Кстати есть в США и свои особенности: там конфедераты, сторонники расовой чистоты – это скорее поправевшие буржуа, нежели правые в том смысле, что описано выше. Они ближе к консерваторам обуржуазившимся протестантской этикой. Они за иерархию – цвета (варн (27)), но нет у них понимания иерархии каст по социальному статусу. Ку-клукс-клан стремится к жречеству, ритуализму, а их неонаци к воинственности, но они слишком буржуазные, и только говорят о рахове (28), слишком там много «скромного обаяния буржуазии».

Впрочем, в каждой конкретной политической системе, её спектре – своя специфика – и это надо помнить при анализе и оценках, что есть «правое», что есть «левое», кто есть «правый», кто есть «левый». И это положение никогда нельзя упускать из виду, что будет показано далее.

IV.

Но нельзя в полной мере разобраться кто такие правые, не поняв, что же такое левачество: то есть кто такие левые в современном смысле. Модерн осуществили буржуа, сместив старые сословия и поставив себя на их место, совершив левое дело – революцию и став «правыми» уже в рамках мира Модерна. Им противопоставили себя классические обуржуазившиеся правые – развенчанное духовенство и дворянство в виде консерваторов, монархистов, роялистов, клерикалов и т.д.

Вернёмся вновь к Великой Французской революции, где собственно появились правые и левые. В те же легендарные времена появились и те, кто хотел не просто Модернизировать мир, а разрушить его до основания и построить правильный – это те же монтаньяры, «Заговор равных» (29), «бешенные» (30). С помощью модернового изобретения господина Гийотена кое-как удалось на тот момент обуздать эту стихию Модерна. Но у неё помимо горячих голов, окропивших кровью мостовые Парижа, были гораздо более глубокие корни, семена которых взошли ещё на заре Модерна.

«Восстание жрецов в морали» имело и ещё один источник Традиции, из которого собственно и черпался образ левачества. Это идея рая, правильно устроенного общества, которую описали в утопиях Томас Мор, Томазо Кампанелла, Готфрид Лейбниц – практически все выходцы из богословской среды. Если естественное право и социал-дарвинизм отправляют человека в дикое состояние борьбы за существование, то «золотой век» Эдема отправляет опять же к догосударственному состоянию родовой общины или к городу-государству. Где граждане и соотечественники равны, где всё устроено разумным, рациональным образом. Это «восстание жрецов в морали» было поддержано и развенчанным дворянством, которое собственно и заявило о социализме. Термин «социализм» принадлежит тому самому графу, которого ждут великие дела спросонья, Сен-Симону.

Этот Модерн требовал упразднения государства, национальных, сословных различий, а позднее и классовых. Анархисты из родовитых дворян Бакунин и Кропоткин, «феодальный социализм» (31) от смещённого духовенства и дворянства постепенно раскручивали маховик Модерна до максимума. Буржуа также включились активно в этот проект: Фурье, Оуэн, Лассаль, Дюринг, Форд и другие. И наконец, главный жрец левачества, внук раввина – Карл Маркс довёл до апофеоза этот проект Модерна в теории. Описывать историю социал-демократии, Второго Интернационала и Третьего Интернационала тут нет смысла, сами почитаете, разберётесь. Главное понять исток левачества и его модернистскую суть.

Но ещё важно понять и другое: в реальности социализм не уничтожил всё до основания, а воспроизвёл антипод, а вернее, отражение Правой Традиции. Наверняка, многие слышали такое выражение: «крайности сходятся». Так вот они сошлись. Социализм воспроизвёл сословное общество. Неспроста Ленин написал «Детская болезнь левизны». Взамен предыдущим формам государства строилось своё – пролетарское государство. «Диктатура пролетариата» - авангард рабочего класса состояла из жрецов и воинов: людей слова и людей действия (Не лишним будет вспомнить и о том, что Сталин практически прошёл курс духовной семинарии, то есть по образованию был фактически жрецом). Пролетариат числился классом-гегемоном, но крестьянство никуда как класс не исчезло, «прослойки» технической и творческой интеллигенции фактически были сословиями, позже в сословие превратилась сама диктатура пролетариата – в номенклатуру. Была установлена партийная иерархия, схожая с иерархией клерикалов. Жрецы коммунизма создали симулякр бога в виде вождей мирового пролетариата, даже с мавзолеями. Касты жрецов – партаппаратчиков и военных – были самыми главными. СССР рухнул из-за Постмодерна, номенклатура обуржуазилась, как некогда классические правые. Но Китай всё ещё не до конца обуржуазился в этом плане. В КНДР вообще появилась династия Кимов. Это всё на практике. Кому не лень, может и ещё найти немало сопоставлений. Послушайте, например, имперскую эклектику Проханова, чтобы понять, о чём речь.

Модерн сумел осуществить свою Реставрацию в пространстве социализма, пока неполную, но всё же. Постмодерн же дал весьма причудливые сочетания этих проектов, их ценностей, которые ведут Модерн к его закономерному упадку.

В литературе же левачество, как отражение Традиции, в гротеске показано в романе Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Где демократия и прошлое – то есть Модерн были стёрты до основания, но установлена жёсткая кастовая система. Жёстче которой и придумать невозможно. Создан симулякр бога – в виде личности Генри Форда. Проводятся фордослужения и т.д. Всем правит фактически каста жрецов. Высшие – две касты Альфа и Беты, остальные низшие.

Интересна в плане отражения брошюра «Очистка человечества» эсера-максималиста М.А. Энгельгардта. В ней по Энгельгардту есть помимо физических рас расы моральные и интеллектуальные. Так вот моральные расы – это у него раса альтруистов и раса эгоистов. Где раса альтруистов выше животных, а раса эгоистов ниже животных в моральном отношении. Причём в расу эгоистов он записывает власть имущих того времени, а в расу альтруистов деятелей освободительного движения (32). То есть у него мораль Ницше наоборот.

Таким образом, «Восстание жрецов в морали» состоялось в двух направлениях: в правом – Традиция: бог, сверхчеловек, государство, высший авторитет, и в левом – Нигилизм: ни наций, ни государств, ни классов – наше отечество всё человечество. Хотя в итоге получилось Отражение. Зеркальный эффект. Что опять же для человека Традиции не будет удивительным: Зеркало Майя, путь Левой Руки, путь Правой Руки (33). То есть у жрецов есть выбор, куда двигать Дух времени. Это явление ещё называют конвергенцией – взаимопроникновением разных систем, на этот счёт немало спекуляций, поэтому в данном случае описываем всё крупным мазками.

То есть мы видим, что в социализме жрецы и воины вернули себе своё место в иерархии через отрицание отрицания. Через партократию, через «коллективное бессознательное». Если Ленин утверждал, что демократия лучшая оболочка для буржуа (34), то для жрецов и воинов лучшей оболочкой стал социализм. И это справедливо, как с левачеством, так частично и с классическими правыми – Бисмарк создал социальное государство, Рузвельт использовал социалистический Новый Курс для преодоления Великой депрессии (35), так и с современными правыми, утверждавшими, что без левого не может быть правого и наоборот. Недаром Шпенглер заявлял, что социализм это не столько марксизм, сколько воля к власти (36). Интересной иллюстрацией на такой ракурс – когда жрецы и воины – социалисты изложен в известном памфлете советского диссидента И.И. Шафаревича «Социализм, как явление мировой истории», где он с доисторических времён обличает социализм и приписывает его всему, что не свобода и рынок (37).

V.

 

Что примечательно, очень многое из упомянутого «восстания жрецов в морали» происходило в Германии. В Германии же и состоялось наиболее последовательное государство современных правых. Да, нравится это кому-то или нет, речь пойдёт о Третьем Рейхе (38). И именно тут надо вспомнить про специфику, как времени, так и места.

Первая мировая война окончательно добила классических правых с их империализмом Сесила Родса. Они разрушили себя в братоубийственной войне и открыли полную гегемонию Модерна в виде США. Победили наиболее обуржуазившиеся конституционно-монархическая Великобритания и олигополия Франции. Рухнули наименее обуржуазившиеся Германия, Россия, Австро-Венгрия. Италия также была уже обуржуазившейся и не избежала послевоенного кризиса власти.

В то же время левачество также реализовало свой грандиозный проект – Страну Советов. Получилось. И буржуа и классические правые оказались под угрозой полного выпиливания. Частично они сами её создали, частично они справились с этой проблемой, но она постоянно давила. И единственной силой, которая помогла её обуздать на тот момент, стали вышедшие на арену истории современные правые.

Второй Рейх и Италия были позднерождёнными империями, в которых юнкерство, классические правые были ещё сильны во власти и попались на удочку империализма Сесила Родса, который утверждал неограниченную конкуренцию на мировом уровне: «Мир почти весь поделен, а то, что от него осталось, сейчас делится, завоевывается и колонизуется. Как жаль, что мы не можем добраться до звезд, сияющих над нами в ночном небе! Я бы аннексировал планеты, если б смог: я часто думаю об этом.

Мне грустно видеть их такими ясными и вместе с тем такими далекими» (39). Подробнее об этом можно прочесть у Достоевского в Дневнике писателя про германский вопрос (40).

Так вот, когда в Италии парламентаризм провалился, а в Германии Веймарская буржуазная республика пришла к краху, классические обуржуазившиеся правые помогли современным правым прийти к власти. В Европе эта волна современных правых была воспринята довольно позитивно. Позже союз классических правых и современных правых помог удержаться и утвердиться правым в Испании.

Главной проблемой для современных правых стало то, что они повелись на империализм Сесила Родса (41). На реванш, на провалившийся проект классических обуржуазившихся правых. И потерпели из-за этого крах. Как это было – большинство людей в теме прекрасно знают. Воевать с двумя проектами Модерна на два фронта оказалось невозможным. Модерн опять восторжествовал.

Но в целом государство снова стало правым. Жрецы и воины правили: Розенберг, Геббельс, Гиммлер – жрецы вознеслись на самые верха, были подле Вождя. Культ воина почитался всемерно. Созданы были войска наподобие воинов-сикхов, или наподобие средневековых воинских орденов – СС. Создано Аненербе (42) – «новая церковь» Рейха, где культ вотанизма (43), богов-героев был близок по атмосфере древнеиндийскому эпосу. Буржуа подчинялись. Страна за 5 лет поднялась из очередного экономического кризиса Модерна, вышла из поражения классических правых, достигла полной идеи Пангерманизма – объединила немцев. А с 1939 года по 1941 фактически восстановила империю Карла Великого или Священную Римскую Империю германской нации. Но пошла на конфликт сначала с одним Модерном, потом с другим. Те, под угрозой гибели, объединились, что, в общем-то, закономерно. А произошло это из-за желания повторить буржуазный империализм Сесила Родса. Классические обуржуазившиеся правые подставили современных правых. И основательно.

Почему можно так категорически утверждать? Потому что ни Круппу, ни Тиссену, ни Папену, ни Гугенбергу (ястребу пангерманизма и руководителю Германского ордена) и им подобным ничего не было за произошедшее. Они вышли сухими из воды, более того, Модерн многим из них оставил буржуазное имущество, вернул их на стезю компромисса. Подставляли они того же Гитлера не раз. И в 1923 году во время Пивного путча, и с Ночью длинных ножей – данный компромисс был между современными правыми и классическими, как кровавая подпись договора о передаче власти. Также всем известны трения военного сословия с Гитлером. Опять же покушение в 1944 году – результат сговора классических правых. Естественно вины за ошибки с одиозного фюрера никто снимать не пытается, ибо он сам принимал решения и делал роковые шаги. Современным правым это обошлось очень дорого. От Триумфа воли 20-30 гг. они пришли к полнейшему мировому остракизму после 1945 года.