Младенчество: развитие узнавания

Фундаментальной предпосылкой ментальной витальности яв­ляется чувство базисного доверия - формирующаяся на основа­нии опыта первого года жизни установка по отношению к себе и к миру Под «доверием» я подразумеваю собственную доверчивость и чувство неизменной расположенности к себе других людей...

У взрослых радикальное снижение базисного доверия и прева­лирование базисного недоверия проявляются в определенной форме выраженного отчуждения, характеризующего индивидов, которые уходят в себя, если оказываются не в ладах с другими людьми или с самими собой. Такой уход наиболее ярко демонстри­руют индивиды, у которых наблюдается регресс к психотическому состоянию, когда они полностью закрываются, отказываясь от еды, удобств, забывая все свои дружеские привязанности. Главный де­фект этих людей виден из того факта, что если мы хотим помочь им с помощью психотерапии, то должны сначала «достучаться» до них, убедив в том, что они могут доверять нам, что мы доверяем им и они могут доверять сами себе.

Знакомство с подобными радикальными регрессиями, равно как и наиболее глубокими и инфантильными склонностями наших здоровых пациентов, научило нас рассматривать базисное доверие в качестве краеугольного камня витальной личности. Давайте по­смотрим, что доказывает справедливость идеи поместить акцент на этом компоненте в самое начало человеческой жизни.

...младенцы очень чувствительны и уязвимы. Поэтому, чтобы быть уверенными в том, что первый опыт жизни в этом мире не только сохранит им жизнь, но и поможет скоординировать их неж­ное дыхание и их метаболические и циркуляторные ритмы, взрос­лые должны проследить за теми стимулами, которые они адресуют чувствам детей. Эти стимулы, как и пища, должны быть своевре­менны и нужной интенсивности; в противном случае готовность к восприятию у ребенка может смениться либо диффузной защитой, либо апатией.

...в своих самых первых контактах ребенок сталкивается с принципиальными модальностями своей культуры. Простейшая и первейшая из этих модальностей - взять, не в смысле «пойти и взять», а смысле воспринять то, что дается «Взять» легко, когда все в порядке, но любое нарушение показывает действительную сложность этого процесса. Организм новорожденного, нестабиль­ный, нащупывающий, ищущий, осваивает эту модальность, лишь научаясь соотносить свою готовность «взять» с тем, что делает мать, которая в свою очередь дает ему возможность развивать и координировать его способы «взять» в той мере, в какой она раз­вивает и координирует свои способы «дать». Но в этом принятии того, что ему дается, в обретении способности заставить кого-то сделать для него то, что он хочет, младенец также развивает необ­ходимые основы, чтобы самому превратиться в дающего.

У некоторых особо чувствительных индивидов или у тех, чья ранняя фрустрация не была компенсирована, слабость этой ран­ней взаимной регуляции может проявляться в нарушении связей с миром в целом, и в особенности со значимыми для них людьми.

...степень доверия, определяемая самым ранним детским опы­том, по-видимому, не зависит от абсолютного количества еды или демонстраций любви, а зависит от качества связей ребенка с ма­терью. Матери формируют у своих детей доверие при таком типе отношения к ребенку, который сочетает тонкую реакцию на инди­видуальные запросы младенца и твердое чувство собственной уверенности в контексте' взаимного доверия их совместного стиля жизни. Это формирует у ребенка исходные основания чувства идентичности, которые позже войдут в ощущение того, что «все в порядке», чувство, что ты есть ты, что ты становишься тем, кем, другие верят, ты станешь...

Каждая следующая стадия и каждый следующий кризис имеют определенную связь с одним из базисных институциональных стремлений человека по той простой причине, что жизненный цикл человека и социальные институты развивались одновременно...

По-видимому, именно религия и является самым древним со­циальным институтом, который служит постоянному ритуальному возрождению чувства доверия в форме веры, одновременно пред­лагая ясную формулу греха, с которым надо бороться и от которого надо защищаться..

Наиболее краткой и точной формулировкой идентичности, яв­ляющейся завоеванием самого раннего детства, может быть сле­дующая: «Я есть то, что, надеюсь, я имею и даю».

Раннее детство: воля быть собой

.. Основное значение этой второй стадии раннего детства - в быстрых завоеваниях на пути развития мускулатуры и вербализа­ции; в становлении способности-- и вдвойне переживаемой неспо­собности - координировать некоторое число в высшей степени конфликтующих между собой паттернов действий, характеризую­щихся тенденциями «удержать» и «отпустить». На этом и на многих других путях развития все еще очень зависимый ребенок начинает испытывать свою автономную волю. В это время грозные внут­ренние силы «держатся в узде» и рвутся из нее, особенно в столк­новении неравных воль, поскольку ребенок часто бывает не равно­силен своему собственному желанию, а родители и ребенок - не равносильными друг другу.

...данная стадия становится решающей для установления со­отношения между доброй волей и полным ненависти самоутвер­ждением, между кооперативностью и своеволием, между самовыражением и компульсивным самоограничением или смиренной угодливостью Чувство самоконтроля без потери самоуважения является онтогенетическим источником свободной воли, Неизбежно возникающее чувство потери самоконтроля и родительского внешнего контроля порождает устойчивую склонность к пережива­нию сомнения и стыда.

Для становления автономии необходимо выраженное развитие раннего чувства доверия. Ребенок должен прийти к уверенности в том, что его вера в себя и в мир не будет подвергнута опасности из-за его горячего желания иметь право на собственный выбор, на требовательное приобретение или на упорное избавление от чего-то.

Только твердость родителей может уберечь ребенка от по­следствий того, что он пока еще не научился быть достаточно про­ницательным и осмотрительным.

Окружающая ребенка действительность должна также под­держивать его в стремлении «стоять на своих собственных ногах» и в то же время защищать его от впервые теперь возникающей па­ры отчужденностей, а именно: чувства глупого и незрелого самора­зоблачения, которое мы называем стыдом, и того вторичного и «удвоенного» недоверия, которое мы называем сомнением - со­мнением в себе и сомнением в твердости и проницательности сво­их учителей...

Требуются и выдержка, и гибкость, чтобы правильно воспитать волю ребенка - помочь ему превозмочь свое чрезмерное упрямст­во, развить его «добрую волю» и (обучая его быть послушным в каких-то важных делах) поддержать его автономное чувство свобо­ды воли..

Мы говорили, что самая ранняя стадия оставляет в развиваю­щемся человеке свой след, который на многих иерархических уровнях, и особенно в индивидуальном ощущении идентичности, может иногда отозваться сознанием того, что «Я есть то, что, на­деюсь, я имею и даю». Аналогично можно определить и последст­вия стадии автономии: «Я есть то, чего я могу свободно желать».

Детство: антиципация ролей

...Три линии развития составляют стержень этой стадии, готовя одновременно ее кризис: (1) ребенок становится более свободным и более настойчивым в своих движениях и вследствие этого уста­навливает более широкий и, по существу, не ограниченный для него радиус целей; (2) его чувство языка становится настолько со­вершенным, что он начинает задавать бесконечные вопросы о бесчисленных вещах, часто не получая должного и вразумительно­го ответа, что способствует совершенно неправильному толкованию многих понятий; (3) и речь, и развивающаяся моторика позво­ляют ребенку распространить свое воображение на такое большое число ролей, что подчас это его пугает. Как бы то ни было, из всего этого ребенок должен выйти с чувством инициативы как базис­ным для реалистического ощущения собственных амбиций и це­лей.

Каковы тогда критерии целостного чувства инициативы? Кри­терии развития всех обсуждаемых здесь «чувств» одни и те же -кризис, сопровождаемый какими-то новыми отчуждениями, разре­шается следующим образом: ребенок неожиданно начинает чувст­вовать себя «в большей степени собой», более любимым, более расслабленным, более ярким в своих суждениях - иными словами, по-новому витальным. Внешне он выглядит очень активным, вла­деющим избытком энергии, что позволяет ему быстро забывать свои поражения и, не страшась опасности, шаг за шагом смело ид­ти вперед, осваивая новые манящие пространства.

Мы подошли к концу третьего года, когда хождение становится для ребенка делом легким и привычным... Теперь он уже готов ви­деть себя таким же большим существом, как эти «ходячие» взрос­лые. Он начинает делать сравнения по поводу различий в разме­рах и других свойствах окружающих его людей, проявляет неогра­ниченную любознательность, в частности по поводу половых и воз­растных различий. Он старается представить себе возможные бу­дущие роли и понять, о каких из них стоит повоображать.

Под руководством старших детей или воспитателей он посте­пенно входит в тонкости детской политики яслей, улицы, двора. Его стремление к обучению в это время удивительно сильное; он неукоснительно движется вперед от ограничений к будущим воз­можностям.

...необходимый вклад обсуждаемой стадии в дальнейшее раз­витие идентичности - это высвобождение детской инициативы и чувства цели для выполнения взрослых задач, что обещает (но не гарантирует) реализацию пространства возможностей человека. Это реализуется в твердом, не разрушаемом чувством вины и по­стоянно растущем убеждении в том, что «Я есть то, чем, я могу во­образить, я стану». Равно очевидно, однако, и то, что широко рас­пространенное разочарование, идущее от этого убеждения из-за расхождения между инфантильными идеалами и подростковой ре­альностью, может вести только к тому, что спускается с цепи цикл вины и насилия, столь характерный для человека и столь вместе с тем опасный для его собственного существования.