Опыт анализа творчества авторов с точки зрения устойчивых сочетаний мотивов (в цикле)

В современном литературоведении одним из развитых подходов считается мотивный анализ. В научный обиход он был введен профессором Тартусского университета Б. Г. Гаспаровым в конце 1970-х гг. Тогда постулировалась жесткая иерархия уровней текста, а мотивный анализ утверждал, что мотивы пронизывают текст насквозь, и структура его - не кристаллическая решетка, а скорее запутанный клубок ниток. В методе за основу берутся не традиционные слова и предложения, а мотивы, которые создают неповторимую поэтику, сочетаясь с другими. Метод восходит к лейтмотивной технике последних опер Вагнера и к понятию мотива Веселовским. Но, скорее всего, считает В. П. Руднев, бессознательным коррелятом мотивного анализа стал классический психоанализ Фрейда Cловарь культуры ХХ века]. Его техника свободных ассоциаций, анализ оговорок, ослышек и описок, прочих ошибочных действий напоминает технику метода.

Исследователь Баршт считает, что русская литература часто обращается к теме смерти так, как зарождение жизни и смерть живого существа – главные события мировой истории. Мир так устроен, что мнение окружающих о человеке, как бы сказал Бахтин, позиция от "окружения", постоянно оказывается значительно важнее, чем личное отношение к миру, идущее изнутри самого человека. Человек как таковой постоянно уступает место человеку общественно-государственному, подобно тому, как это происходило еще в Римской империи; современная культура трактует жизнь человека как "деятельность" более или менее полезную для общества, привычно отождествляемого с населением государства. Но русская литература всегда сосредотачивала свое внимание на иной деятельности – поисках добра и правды.

Среди прочих писателей и их героев Баршт упоминает Николая Гумилева, который воспевал в своих стихах рыцарское служение идеалам красоты и добра. С точки зрения бытовой смекалки он зря не отвечал чекистам на допросах так, чтобы сохранить свою жизнь. Но иначе это противоречило бы тому, каким он видел мир в своих стихах. «Стихи Гумилева не могли быть написаны человеком, который изловчился бы навешать лапшу на уши чекистам, а потом, хитро1 посмеиваясь, отправился бы домой выпить за здоровье жирафа, живущего на берегу озера Чад. Такого типа людей, с начала XIX века, называли "честными людьми", имея в виду, что честь оценивается выше стоимости жизни. Сейчас, к сожалению, титула "честный человек" может заслужить тот, кто ни разу не украл кошелек у соседа, хотя бы это произошло только потому, что просто не было удобного случая. Именно этого внутреннего строя "честный человек", в первозданном значении этих слов, находится в центре любого литературных сюжетов. Это включает и так называемых "отрицательных героев", фиксирующих ошибку или отклонение в понимании вектора "красоты-добра-истины", и героев-плутов. Это структурная доминанта художественного текста, и, одновременно, его коммуникативная основа, ведь восприятие художественного текста - дело отнюдь не коллективное, никакого "массового читателя" не существует, равно как и "массовой литературы", каждый читатель - наедине с миром, своей личной точкой зрения на него и книгой, фиксирующей иной взгляд на вещи». «Смерть человека в быту - страшное для всех близких людей горе, смерть человека в литературе - позитивный акт прояснения смысла его жизни» [К. Баршт «Тонкая ветка, а на ней сидит птица. Размышления о теме смерти в русской литературе»// «Урал», № 2, 2010 г.].

Говоря о прочих мотивах в поэзии Серебряного века, исследовательница Наталья Беляева говорит, что общие моменты выделить трудно, так как каждый представитель этого периода уникален. Однако старших и младших символистов, акемеистов и футуристов объединяют шесть рядов оснований, сходства и противоречия во взглядах на них.

Отношение к реальности: старшие символисты творили ирреальный мир, младосимволисты говорили о преодолении разрыва между ирреальным и реальным миром, акмеисты безоговорочно принимали действительность, а футуристы стремились к «революции», к преображению реальности.

Также представители разных направлений по-разному определяли роль поэта в мире. Для старших символистов – это маг и заклинатель, мистик, демиург, для младших – медиум и теург, акмеисты видели его ремесленником, становящимся мастером, а футуристы же бунтарем, творцом нового.

Течения по-разному оценивали прошлое, его итоги. Старшие символисты интересовались экзотическими культурами, младосимволисты считали предшественников «предсимволистами», акмеисты изучали традиции прошлой культуры, футуристы демонстративно с ней порывали. Так же различались взгляды на историю, отношение к слову.

Близким родом искусства для символистов стала музыка, для акмеистов – архитектура, для футуристов – музыка [Н. Беляева, Темы и мотивы поэзии Серебряного века. (На примере творчества одного из поэтов)// «Литература», № 17, 2004 г.].