Признание в международном праве: теоретические наблюдения (1941)

Термин «признание» может быть представлен в виде двух полностью различающихся актов: политического акта и правового акта.

Политический акт признания государства или правительства означа-ет, что признаваемое государство вольно вступать в политические и иные отношения с признанным государством или правительством, в от-ношения, которые обычно существуют с членами сообщества наций… Политическое признание предполагает юридическое существование го-сударства или правительства, подлежащих признанию…

Как любой другой правовой порядок, международное право приме-няет к определенным фактам определенные последствия. Если юридиче-ское предписание применяется к определенному факту как условие оп-ределенного последствия, он должно определять форму и в особенности кем устанавливается такой факт <…> Фундаментальный принцип юрис-пруденции – нет фактов «самих по себе», а есть лишь факты, установ-ленные компетентными органами <…>

(Kelsen H. Recognition in International law: Theoretical observations // The American Journal of International law. 1941. Vol. 35. No. 4. P. 605, 606).

 

ГЕРБЕРТ ХАРТ (1907–1992)

Герберт Лайонел Адольфус Харт – английский философ и правовед. Родился в семье портного – еврея польского происхождения. Окончил Оксфордский университет. С 1932 по 1940 гг. – практикующий адвокат (barrister) в суде лорд-канцлера. В годы второй мировой войны Г. Харт работал в британской военной разведке (МИ-5). В это же время он по-знакомился с ведущими английскими философами-лингвистами Гил-бертом Райлом и Стюартом Хэмпширом, благодаря которым с 1945 г. начал преподавать философию в Новом колледже Оксфорда. Он актив-но участвует в заседаниях Аристотелевского философского общества, где обсуждались проблемы философии и методологии науки, лингвис-тической философии. Выступив в 1949 г. с докладом «Привлечение к ответственности и субъективные права», Г. Харт успешно синтезирует основные идеи лингвистической философии и правоведения. Тем самым он заложил основы «новой аналитической юриспруденции», которая на долгие годы стала предметом глубоких дискуссий в сообществах анг-лийских философов и правоведов.

Среди обширного наследия Г. Харта выделяются его ранние труды по логике и философии: «Существует ли приобретенное знание?» (1949), «Вымышленная история о логиках» (1951), «Знаки и слова» (1952, рецензия), «Решение, намерение и определенность» (1958) и др.; Г. Хартом опубликовано и множество работ по философии права, исто-рии права и проблемам юриспруденции, отраслевых правовых наук: «Определение и теория в юриспруденции» (1953), «Причинность в пра-ве» (1959, в соавторстве с Э. Оноре), «Понятие права» (1961, второе из-дание 1994, пер. на рус. яз. 2006), «Право, свобода и мораль» (1963), «Мораль и уголовное право» (1965), «Наказание и ответственность» (1968), «Эссе о Бентаме» (1982), «Эссе по юриспруденции и филосо-фии» (1983), «Постскриптум к книге ‘Понятие права’» (1992). Долгое время Г. Харт вел семинары о причинности в правовой науке, а также принимал участие в дискуссиях об общественной морали и реформиро-вании уголовного законодательства.

Что есть право?

Немногие вопросы, касающиеся человеческого общества, задавались с такой настойчивостью, а серьезные мыслители отвечали на них столь различными, странными и даже парадоксальными способами, как это происходило с вопросом «Что есть право?». Даже если мы ограничим наше внимание правовой теорией последних 250 лет и не будем рас-сматривать классические и средневековые спекуляции о «природе» пра-

ва, мы обнаружим ситуацию, не имеющую аналогов ни в каком другом предмете, систематически изучаемом как отдельная академическая дис-циплина. Не существует обширной литературы по вопросам «Что такое химия?» или «Что такое медицина?», как это происходит с вопросом «Что есть право?» Несколько строк на странице какого-нибудь элемен-тарного учебника – вот все, что предлагается рассмотреть изучающему эти науки; и ответы, которые ему даются, очень сильно отличаются от тех, которые предлагаются студенту, изучающему право. Никто не счи-тает проясняющим дело или важным настаивать на том, что медицина – это «то, что доктора делают с болезнями», или «предсказание того, что сделают доктора»; или объявлять, что то, что обычно считается харак-терной и главной частью химии – скажем, изучение кислот, – в действи-тельности вовсе не является частью химии. Однако в случае права часто произносились вещи, столь же странные, на первый взгляд, что и эти, – и не только произносились, но и защищались с такими красноречием и страстью, как если бы они являлись открытием истин о праве, долго скрываемых искажениями его сущностной (essential) природы.

«То, что должностные лица предпринимают относительно споров есть… закон» (Ллевеллин); «Пророчества о том, что сделают суды… являются тем, что я подразумеваю под правом» (Холмс); «Статуты яв-ляются источником Права…, но не частями самого Права» (Грэй); «Кон-ституционное право есть всего лишь позитивная мораль» (Остин); «Не укради; если кто-то крадет – он будет наказан… Первая норма, если она вообще существует, содержится во второй, которая и является единст-венно подлинной нормой… Закон есть первичная норма, которая стипу-лирует санкции» (Кельзен).

Это лишь некоторые из множества утверждений или отрицаний, ка-сающихся природы права, которые, на первый взгляд, выглядят стран-ными и парадоксальными. Некоторые из них, по-видимому, вступают в конфликт с наиболее прочно укорененными убеждениями и кажутся легко опровержимыми; так что возникает искушение ответить: «Конеч-но, статуты являются правом, по крайней мере, одним из видов права, даже если существуют другие», «Конечно, закон не может означать про-сто то, что делают должностные лица или сделают суды, так как нужен закон, чтобы назначить должностное лицо или суд».

Несмотря на это, кажущиеся парадоксальными фразы не были про-изнесены визионерами или философами, профессионально занимающи-мися тем, чтобы подвергать сомнению наиболее ясные порождения здравого смысла. Эти фразы являются результатом длительных размыш-лений над правом профессиональных юристов, занимающихся тем, что-бы учить праву или практиковать его, и в некоторых случаях исполнять

 

закон в качестве судей. Более того, сказанное ими о праве в действи-тельности улучшило наше понимание права в свое время и в своем мес-те. Ибо, понятые в соответствующем контексте, такие положения одно-временно и проясняют, и обескураживают: они гораздо более похожи на огромные преувеличения некоторых, незаслуженно забытых, истин о праве, нежели на трезвые определения. Они бросают свет, который по-зволяет видеть многое из того, что было скрыто в праве; но этот свет настолько ярок, что ослепляет нас в отношении всего остального и, тем самым, так и не дает нам ясно увидеть целое.

В противоположность этим нескончаемым книжным дебатам мы на-ходим, что большинство людей способны привести, с легкостью и уве-ренностью, примеры закона, когда их просят сделать это. Лишь немно-гие англичане не знают о том, что существует закон, запрещающий убийство, или требующий уплаты налогов, или определяющий, что должно быть сделано, чтобы составить действительное завещание. Прак-тически каждый, за исключением ребенка или иностранца, впервые сталкивающегося с английским словом «law», легко смог бы умножить подобные примеры, а большинство людей могло бы сделать и нечто большее. Они могли бы описать, по крайней мере, в общих чертах, про-цедуру, позволяющую обнаружить, является ли нечто законом в Англии; они знают, что существуют эксперты для консультаций и суды с оконча-тельным авторитетным голосом по всем таким вопросам… Можно ожи-дать, что любой образованный человек способен идентифицировать эти бросающиеся в глаза явления хотя бы таким схематическим образом, как это сделано ниже. Они заключают в себя: (i) правила, запрещающие или предписывающие определенные типы поведения под страхом наказания; (ii) правила, требующие, чтобы люди определенным образом компенси-ровали ущерб тем, кому они нанесли его; (iii) правила, специфицирую-щие, что должно быть сделано, чтобы составить завещание, заключить контракт или другие соглашения, которые дают права или создают обя-зательства; (iv) суды, которые определяют, что является правилом, и си-туации, когда это правило нарушено, – и устанавливают наказание или компенсацию, которую следует возместить; (v) законодательный орган, для создания новых правила и отмены старых.

Если все это общеизвестно, то почему же вопрос «Что есть право?» продолжает фигурировать, и на него было дано так много разнообразных и экстраординарных ответов?...

(Hart H. L. A. Concept of Law. Second edition / Ed. by P. Cane, T. Honoré, J. Stapleton. Oxford University Press, 1994. P. 1–6).