Одаренные дети из Армавира возвращаются с концерта «Звезды мира - детям»

В среду в Москве, в только что отреставрированном Гостином дворе, прошла благотворительная акция «Звезды мира - детям». В третий раз Монтсеррат Кабалье - певица, чей голос знают и любят во всем мире, приехала в Россию для особой миссии, поскольку все сборы от концерта идут на помощь талантливым де­тям-инвалидам. По традиции на одной сцене вместе со звездой мировой величины выступали юные дарова­ния, приехавшие со всех уголков страны. Среди них - воспитанники Армавирской музыкальной школы для слепых и слабовидящих детей 13-летняя Олеся Гринь­ко (вокал) и 10-летний композитор и пианист Олег Аккуратов.

Принять участие в столь представительном концерте может далеко не каждый. Олега Аккуратова, к примеру, в Армавире называют гением. В четыре года его при­везла сюда бабушка из Ейска. Слепой от рождения мальчик не мог обслуживать себя, едва доставал до кла­виш рояля, зато на слух без единой фальшивой нотки исполнил первый концерт Чайковского, входящий в программу музыкальных вузов. А какие он сочиняет джазовые импровизации! Летом Олег и Олеся выступа­ли на сцене Большого зала Московской консерватории им. Чайковского, в рамках II Всероссийского фестива­ля художественного творчества детей-инвалидов.

Голос Монтсеррат Кабалье армавирские ребята слы­шат «вживую» не первый раз - в 1998 году они уже при­нимали участие в таком же концерте, который тогда проходил на Соборной площади Кремля.

- По убеждению певицы, собрать детей инвалидов из разных уголков страны, дать им возможность не только слушать, но и выступить на столичной сцене - это и есть чудо, - рассказала нам по телефону Александра Куценко, директор музыкальной школы, где воспиты­ваются Олег и Олеся. - Концерт должен был состоять­ся в начале сентября, но был отложен из-за трагедии с «Курском». Нужно ли говорить, как расстроились ре­бята... Но вот звезда наконец приехала к нам. Сейчас ее роль - посол ЮНЕСКО. Начиная с 2001 года благотво­рительная акция «Звезды мира - детям» будет прово­диться в Париже, Лондоне, Вашингтоне, Хиросиме и Риме. Однако первый концерт программы будущего года вновь состоится в Москве и будет носить название «1000 русских городов».

Своими впечатлениями от концерта армавирские музыканты пообещали поделиться по приезде.

 

Text 3.

 

Шаляпин.

Я не слышал живого Шаляпина. Да теперь уж и мало таких, кто бывал на его спектаклях, слышал его в концертах,— это уже очень старые люди.

Когда комплект пластинок записи 1901 —1936 годов готовился к выпуску, фирма «Мелодия» попросила меня предпослать этим записям заметку. И я слушал их все десять часов. Впечатление останется навсегда. Это целый огромный мир великих страстей, гениальнейших озарений, глубочайших проникновений в суть му­зыки, каждой фразы, каждого слова, образа. Сменяются в звуча­нии народы, эпохи, языки, судьбы, характеры. Но все, что ни во­площает в своем пении Шаляпин, обладает поистине шекспиров­ской силой, все крупно, мощно, смело, сильно, создано на весь мир, на века.

И слушая, поражаясь, думаешь неотступно: чем объяснить, что теперь, когда уж мало современников, которым посчастливилось слышать и видеть Шаляпина, творения его не уходят в историю? Слава растет. И все, что обнимает собой имя Шаляпина в пении, продолжает оставаться живым фактом искусства и явлением в своем совершенстве непостижимым. Ничто не устарело в его ис­полнении, ничто не требует исторической коррекции, снисхожде­ния ко вкусам времени, ни объяснений, что техника ныне ушла да­леко вперед. Нет! Все современно и все совершенно в его искусст­ве, поистине легендарном, ибо оно являет собой высочайшее слия­ние в одном лице талантов певцй, музыканта, актера.

…Хочется сразу отвергнуть распространенное мнение, будто главный секрет воздействия Шаляпина — в небывалой мощи и красоте его певучего баса. И мировая, и русская сцены знали голо­са куда более мощные, чем шаляпинский. Но не было в мире голо­са, который был бы наделен таким разнообразием тембров и кра­сок. Мощь шаляпинского голоса была не природной, а следствием его умения распределить свет и тени.

Только потому, что свой голос Шаляпин подчинил себе до пре­делов возможного, он звучал у него и мощнее, и звучнее, и шире, чем у других певцов с сильными голосами. И воспринимался как голос небывалый, неповторимый, единственный.

Школа? Да, много говорили о школе, которую он прошел в Тифлисе у своего первого и, по существу, единственного учителя Д. А. Усатова. Но и это не может объяснить вокального совершен­ства Шаляпина, ибо он усвоил все лучшее из того, что ему прихо­дилось слышать,— усвоил элементы всех школ, растворил их в своем пении.

Но разве он мог бы достигнуть этого, если бы не был наделен даром гениального музыканта? Шаляпин говорил, что «ноты — это простая запись» и что «нужно их сделать музыкой, как хотел композитор». И он делал их музыкой. Мне кажется, что Шаляпин не может быть назван в обычном смысле исполнителем вокальной партии, потому что каждый раз — в большей или меньшей степе­ни — был сотворцом композитора.

Потрясающее впечатление от игры Шаляпина многим внушало мысль, что он и на драматической сцене был бы так же гениален.

Весь мир твердо знает, что никогда еще не рождался артист, столь совершенно и гениально соединивший в себе три искусства. Константин Сергеевич Станиславский, утверждая, что синтеза в искусстве очень редко кто достигал, признался: «Я бы мог назвать одного Шаляпина».

Человек, вышедший из самых глубин народных, Шаляпин до­шел до вершин мировой славы. После Шаляпина уже невозможно ни петь, ни играть, как играли и пели раньше. Голос его навсегда сохранит и для нас, не видевших его живого, величие его искусст­ва.

 

Text 4.