Суицидальная угроза и попытка

 

Миф о том, что «те, кто говорят о самоубийстве, ни­когда не совершают его», как доказано, является опасным и ошибочным.

Наоборот, многие люди кончают с собой, говоря об этом, раскрывая свои намерения. Одни вербально: «Я не могу этого выдержать. Я не хочу больше жить. Я хочу по­кончить с собой», другие — невербально, они зачастую называются «приведением своих дел в порядок» (оформ­ление завещания, пересмотр страховых бумаг).

Совершение человеком ранее попытки к самоубий­ству является мощным предикатором последующего за­вершенного суицида. Самым лучшим опознавательным знаком, свидетельствующим о намерениях человека, яв­ляется попытка.

Употребление снотворных таблеток или нанесение порезов таким образом, чтобы окружающие раскрыли это действие. Но обычно семья и друзья проходят мимо это­го. Окружающие часто раздраженно реагируют: «Он про­сто хотел привлечь к себе внимание».

По статистике 12 % совершивших суицидальную попыт­ку повторяют ее в течение 2 лет и достигают желаемого. 4 из 5 суицидентов, покончивших с собой, пытались сделать это в прошлом по крайней мере однажды. После первой неудачной попытки многие делают вывод: «Я сделаю это лучше в следующий раз». И они вспоминают об этом, особенно испытывая психический стресс и личност­ный хаос.

СУИЦИДАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ

Стрессовая ситуация делает людей более восприимчи­выми к самоубийству: в это время нечто происходит как внутри, так и вокруг них.

По статистике риск суицида высок и проявляется у людей:

1. С недавно выявленной прогрессирующей болезнью.

2. Вследствие экономических неурядиц.

1. В связи с разводом и семейными конфликтами.
2. Вследствие депрессии, эмоциональных нарушений.

Каждый У₄ суицидент — это больной психозом, ши­зофренией или маниакально-депрессивным психозом.

Существует суицидально опасная референтная группа:

- молодежь с нарушением менеличностных отноше­ний, «одиночки», злоупотребляющие алкоголем, наркотиками, отличающиеся девиантным поведе­нием, включающим физическое насилие;

- гомосексуалисты;

- заключенные в тюрьмах;

- ветераны войн и локальных конфликтов;

- люди зрелого возраста, которые фрустрированы не­соответствием между ожидавшимися успехами в жизни и реальными достижениями;

- пожилые люди, покинутые окружением.

Специалисты насчитывают большое количество фак­торов, имеющих отношение к суицидальным попыткам. Среди них и изменение солнечной активности, и влияние магнитных полей Земли, и загрязненность окружающей среды, по некоторым гипотезам, приводящая к массово­му самоубийству даже китов, и накопление опредёленных морских воздушных масс, циклонов и антициклонов, способствующих, по мнению венгерских специалистов, увеличению числа самоубийств в Будапеште.

Но нас, конечно, интересуют прежде всего не условия, действующие на биологическую природу человека, ведь в конечном счете даже такой мощный фактор, как психи­ческая болезнь, является непосредственно причиной са­моубийства не более чем в 30 % случаев, как бы ни стара­лись объявить всех самоубийц сумасшедшими. Наиболее важными для понимания самоубийства являются соци­альные, социально-психологические и психологические при­чины, разрушающие личность человека, его «я». Истори­чески сложившиеся политические, экономические и культурные условия в обществе, как показывают много­численные исследования, в существенной мере влияют на кривую роста самоубийств.

Непосредственные причины, толкнувшие человека на отказ от жизни, как правило, тесно связаны с его ближай­шим окружением — семьей, родителями, друзьями. И, наконец, главным звеном в решении вопроса «быть или не быть» является сам человек, от силы его личности за­висит, как поведет он себя в кризисном психическом состо­янии, какой выбор сделает, столкнувшись с трудностями приспособления к сложным жизненным ситуациям, и не сдастся ли он под влиянием длительных травмирующих психику обстоятельств.

Другой важный момент, связанный с проблемой само­убийства, — это временная перспектива. Поиск причин суицида нередко приводит в прошлое человека или обще­ства, в котором он живет, а неопределенность или безыс­ходность будущего — часто явный признак или причина стремления к самоуничтожению.

«Общество множит ряды самоубийств» — этот тезис с особой силой зазвучал в XIX веке, когда связь обществен­но-исторических сил с личной трагедией индивида стала очевидной для многих. На самом деле эту связь в большей или меньшей степени можно проследить во всей истории общественного развития человека. Есть по крайней мере два вида самоубийств, прямым образом связанных с со­циальными причинами. В первом случае общество в оп­ределенных ситуациях как бы требует от своих членов са­мопожертвования, и эти социальные ожидания заложены в общественных нормах, правилах поведения и неписа­ных кодексах чести. Все это находит свое отражение и в системе воспитания, и в многочисленных произведени­ях искусства.

Добровольное принесение себя в жертву богам во имя общественных интересов в древности существовало прак­тически у всех народов. В голодные годы старики и дети ради сохранения жизни рода лишали жизни себя; неред­ко жертвы приносились ради прекращения войн, эпиде­мий, стихийных бедствий.

Определенную долю общественно регламентированных самоубийств составляли добровольные уходы из жизни пос­ле смерти «повелителя» — жены и слуги правителей и дру­гих высокопоставленных лиц обязаны были разделить участь господина и отправиться следом в загробный мир.

Самоубийства вдов во многих странах являлись свиде­тельством подлинной любви к мужу и доказательством их верности. Решительность и бесстрашие многих из них по­ражает воображение — Порция, жена небезызвестного в римской истории Брута, узнав о смерти мужа, не замед­лила проглотить горсть горящих углей. В Индии обычай сати — самосожжение вдовы вместе с телом мужа — вплоть до XIX века являлся не просто образцом для под­ражания, но и обязательным ритуалом.

Самоубийство в истории общества было также одним из способов выражения гнева, протеста против оскорбле­ния, средством восстановления своей чести. До сих пор в некоторых африканских племенах сохранилась такая странная, на наш взгляд, форма защиты своего достоин­ства: человек, которому нанесено оскорбление, должен по обычаю племени взобраться на высокое дерево и, публич­но излив свой гнев на обидчика, броситься вниз головой.

В Японии, где власть иерархического подчинения была доведена до предела, во многих случаях самоубий­ство было единственной возможностью выражения про­теста людей, стоявших на низших ступенях иерархичес­кой лестницы.

Религиозный фактор

Одним из сильнейших социальных факторов, опреде­ляющих уровень самоубийств и непосредственно связы­вающих прошлое и настоящее в жизни общества, являет­ся религия. Недаром в конце прошлого века В. Джеймс в своем знаменитом эссе «Стоит ли жизнь того, чтобы жить?» пришел к выводу, что одной из основ в борьбе за жизнь в истории общества являлась религиозная кара. Ислам строго осуждал самовольное лишение себя жизни, и до сих пор это явление практически не встречается в странах, исповедующих мусульманскую религию. В иуда­изме также подчеркивалась ценность жизни для бога, и потому ради сохранения жизни правоверным евреям раз­решалось преступать все религиозные законы, за исклю­чением отказа от бога, убийства и кровосмешения.

Христианство после волны самоубийств первых хри- стиан-мучеников, стремившихся таким образом как мож­но быстрее предстать перед лицом всевышнего, также до­вольно скоро наложило запрет на добровольный уход из жизни. И хотя слова Экклезиаста «и возненавидел я жизнь, ибо все суета и томление духа» могут посоперни- чать по пессимизму с книгой Иова («человек рождается на страдания»), тем не менее попытки избежать страда­ний, ниспосланных богом, объявлялись теоретиками христианства, в частности св. Августином, не просто сла­бостью, но и грехом (так как нарушается заповедь «не убий»), который лишает самоубийцу прощения и спасе­ния в другой жизни. Самоубийцам отказывалось в хрис­тианском погребении, они карались позорным захороне­нием на перекрестках дорог, вне кладбища, а в правовом плане — семья самоубийцы лишалась законного наслед­ства. Люди же, совершившие неудачную попытку суици­да, подвергались заключению и каторжным работам, как за убийство.

Поэтому одной из главных причин самого низкого уровня самоубийств в настоящее время в Италии, Испа­нии и ряде латиноамериканских стран является огромное влияний в этих странах католицизма, сурово преследую­щего попытки лишения себя жизни. Религиозный фактор является одной из причин небольшого количества само­убийств и в Польше (с 1970 по 1986 год зарегистрирова­но в среднем не более 12 человек на 100000).

Такие восточные религии, как брахманизм и буддизм, следующие доктрине: все, что привязывает человека к жизни, есть причина страдания, — спокойно относятся к отречению от плоти. И самосожжение буддистских мона­хов, как акт протеста против войн и других варварств со­временной цивилизации, вполне укладывается в рамки религиозных норм. Впрочем, массовые религиозные са­моубийства предпринимались и в России, например, при многих государственных нововведениях и реформах; примером тому — многочисленные самоубийства как протест против политики, проводимой Петром I.

Современными исследователями установлено что, в целом в государствах, где влияние религии слабее и рели­гиозные нормы, в частности, связанные с самоубийством, мягче, процент суицидальных действий выше.

Социальные факторы

Другим видом самоубийств, непосредственно связан­ным с социальными причинами, является тот случай, когда общественное положение какой-либо группы лю­дей или конкретного индивида, по независимым от них причинам, настолько тяжело и невыносимо, что суицид ста­новится одним из реальных путей избавления от страданий.

«Нужда и безработица», «бесплодность и беспросвет­ность борьбы за существование» — эти слова стали штампа­ми и уже давно связываются с причинами примерно 30 % самоубийств. В целом экономическая жизнь общества силь­но отражается на кривой суицидов: спады в мировой эконо­мике в 1908,1923, 1929-1933,1937 годах четко трансформи­ровались в пики на этой кривой, а во времена «великой деп­рессии» в США уровень самоубийств вырос в 2 раза.

Другие социальные причины более опосредованно влияют на добровольный уход из жизни — есть данные, что в технически высокоразвитых странах вероятность самоубийств резко возрастает. Люди расплачиваются жизнью и за урбанизацию: данные по России о том, что в городе в 3 раза выше процент самоубийств, приводил еще в начале XX века известный юрист и публицист А. Ф. Ко­ни. В современной мировой статистике выявлены анало­гичные тенденции: например, в Польше 1970—1986 годах отмечено в среднем в 2 раза больше самоубийств в горо­дах, чем в сельской местности.

В целом научно-технический прогресс, увеличиваю­щий разделение труда и дифференциацию различных слоев общества, способствует развитию процесса отчуж­дения у человека, не обладающего ценностью собствен­ной жизни, и зачастую вызывает ощущение «винтика» в огромной машине цивилизации.

Довольно широко распространено мнение, что во время войн и революций кривая самоубийств ползет вниз. С одной стороны, об этом свидетельствуют цифры. С другой стороны, реального количества добровольно стремящихся уйти из жизни в такие периоды истории не может подсчитать ни один статистик: ведь никто не счи­тает самоубийцей человека, подставившего себя под пули на поле боя. И не случайно одним из распространенных видов самоубийства среди русских офицеров являлась отправка на Кавказ «в поисках пули горцев».

В определение самоубийства, даваемого современны­ми специалистами, входит не только намеренное лишение себя жизни, но и отказ от реальных возможностей избе­жать смерти в критической ситуации. А в таких ситуациях в военное время явно нет недостатка, кроме того, смерть в эти периоды истории является настолько обычным явле­нием, что преднамеренность некоторых случаев не являет­ся предметом изучения. Поэтому, хотя во время войны и наблюдается действие механизма переноса накопленной агрессии против своего «я» на других людей, принадлежа­щих к «лагерю врагов», исследователи затрудняются одно­значно ответить на вопрос о влиянии войн на суициды.

Среди общественных условий, влияющих на само­убийства, особую роль играют некоторые культурные яв­ления. Например, появление «Вертера» Гете в 1774 году, в котором описаны жизнь и смерть от несчастной любви юного Вертера, породило целую эпидемию самоубийств. И сегодня средства массовой информации умножают этот эффект заражения «вирусом самоубийства», осно­ванный на подражании кумирам.

За добровольной смертью 1970 году писателя Юкиа Масима, соискателя Нобелевской премии политературе, последовала целая серия уходов из жизни японцев само­го разного возраста.

Одна из главных тенденций, которые важны для нас, — это связь самоубийств с общественно-политической обста­новкой в стране, и здесь четко прослеживается закономер­ность уменьшения суицидов при общественном подъеме, при оживлении в политике, экономике и культурной жизни общества и увеличения суицидов при обществен­ных спадах.

Потеря надежд после общественного подъема, как правило, усугубляет кризис общественного сознания, уг­нетающе действует на членов общества и способствует доб­ровольному отказу от жизни наиболее слабых его членов.

Особенно сильно это проявляется в обществе, пережи­вающем упадок и не имеющем перспектив для развития. Общество без будущего представляет неистощимый источ­ник для самоубийств; не случайно такое распространение получил суицид в период развала Римской империи, да и развитие суицидальных мотивов в учении стоиков и эпи­курейцев, и возникновение Александрийского общества добровольного ухода из жизни совпали с сильными обще­ственными кризисами.

Социально-психологические факторы играют важную роль в стимуляции всех видов суицидального поведения. Среди таких факторов на первое место выдвигается се­мейная дезорганизация. Подчеркивается значение утра­ты родителей, распад семьи вследствие развода.

Обращается также внимание на «школьные проблемы».

«Сексуальные проблемы» обычно бывают дополнены другими, не менее важными. Разрыв с возлюбленными толкает на суицидные попытки, если этот разрыв сочета­ется с унижением чувства достоинства или если имелась чрезвычайно сильная эмоциональная привязанность. Стыд из-за раскрывшейся мастурбации, обнаружившей­ся беременности, импотенции, страх стать гомосексуали­стом также могут толкнуть на суицид.

По некоторым данным, значение разного рода «про­блем» неодинаково в зависимости от типа суицидального поведения. «Семейные» проблемы послужили причиной при демонстративном и аффективном суицидальном пове­дении в 51—52 % случаев и только в 13 % — при истинном покушении. «Сексуальные проблемы» оказались в основе истинного поведения в 61 %, при аффективном — в 28 %, демонстративном — в 24 % (переживание своей сексуальной неполноценности). «Школьные проблемы»: аффектив­ное — 29 %, демонстративное — 26 % и истинное — 12 %.

У мальчиков «развязывающим» фактором для суици­да может послужить алкогольное опьянение.

Способы, выбираемые мальчиками, тесно связаны с типом суицидного поведения. При демонстративном: по­резы вен, отравление неядовитыми лекарствами и реже — изображение попыток самоповешения, дефенейрации и т. п. При аффективном: самоповешение, отравление, реже — порезы вен. При истинном: самоповешение.

Катамнестические исследования в Швеции выявили определенные особенности подростков, пытавшихся со­вершить суицид. По сравнению с общей подростковой популяцией исследования чаще были в последующем направлены в исправительные школы, уголовные пре­ступления, агрессивные акты. Отмечены склонность от­носительно рано — в 17—18 лет — вступать в браки и большая частота разводов. При призыве на военную службу среди юношей, совершивших суицидные попыт­ки, было призвано негодными 46 %.

С типом личности, в значительной мере определяе­мым типом акцентцации характера, у взрослых также свя­заны особенности суицидального поведения. По мнений) О. Отто, среди подростков, совершавших суицидные по­пытки, преобладали истероиды (36 %) и инфальтивные эмоциональные-лабильные субъекты (33 %), еще у 13 % отмечены астенические черты. Шизоиды и циклоиды встречаются редко.

Судьба людей этого типа отмечена тем, что самоубий­ство для них — наиболее вероятный тип смерти, по край­ней мере в их представлении. Причиной может быть не нехватка жизненной силы, напротив, среди самоубийц встречаются упорные, жадные и даже отважные. Но каж­дое потрясение вызывает у них мысль об избавлении пу­тем ухода.

Профилактикой юношеских самоубийств может по­служить создание такого психоэкологического климата, чтобы подросток не чувствовал себя одиноким, неприз­нанным и неполноценным. В девяти случаях из десяти юношеские покушения на самоубийство не желание по­кончить собой, а «крик о помощи».

Почти все люди в то или иное время думают о суици­де. Саморазрушение является одним из многих жизнен­ных выборов, открытых для людей, саморазрушение раз­личается лишь по степени выраженности или интенсив­ности проявлений от человека к человека и от одного общества к другому. Желание умереть является частым среди детей, а суицидальные фантазии вполне естественны для обычных взрослых людей. Эти желания могут быть вы­ражены по-разному: «Лучше умереть, чем так дальше жить», «Я устал от жизни», «Вам без меня будет лучше» и т. п.

Эти высказывания для случайного наблюдателя могут показаться не связанными с самоубийством, но следует подчеркнуть, что именно они используются в предсуици- дальных беседах и записках. Угрозы могут превратиться в действия. Вместо пассивного принятия непреодолимых трудностей возникает активная декларация независимо­сти: смерть от своих рук.