Память великомученика Георгия Победоносца

 

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы празднуем память великомученика и Победоносца Георгия. Евангельское чтение мученикам начинается такими словами: Сие заповедаю вам, да любите друг друга. А кончается словами: Всяк иже убиет вы, мнится службу прино­си ти Богу.

Это мученическое Евангелие, начало и конец, знаменует собой Божие — и то, что противостоит Богу, что идет от злобы, от нечистой силы.

И это противостояние в мире всегда действует, оно будет происходить до Страшного Суда, когда зло будет уничтожено.

Через грехопадение, через грех зло вошло в чело­вечество и в мир сей. И это зло все время воюет про­тив добра.

У нас не совсем правильно выражаются, когда го­ворят: «нужно бороться со злом». И хотя, конечно, преступников нужно ловить и сажать, но, когда речь идет о духовной стороне, то эта борьба имеет в виду утверждение истины и разоблачение неправды.

Зло, как говорит нам слово Божие, как говорят святые отцы, не только не всесильно, а даже не име­ет распространения. Зло присутствует в мире как бы отдельными очагами. Эти отдельные очаги зла, со­единяясь между собой, иногда составляют большой очаг. Тогда зло полыхает, но оно относится к облас­ти тьмы. А в Евангелии сказано: И свет во тьме све­тится, и тьма его не объят (Ин. I, 5). Добро светит в мире, и зло не может его объять, потому что добро больше и сильнее его.

Сказано также в слове Божием: Аще премудр буде­ши, себе премудр будеши и искренним твоим; аще же зол будеши, един почерпнеши злая (Притч. IX, 12). Зло всегда внутри себя. Оно только тогда достигает сво­ей цели, когда пробуждает зло в человеке. Поэтому цель злобы, соблазнов, искушений в том, чтобы этот очаг злобы в каждом человеке разжечь и в каж­дом утвердиться.

А мученики имели в себе Бога, имели добро и любовь, потому всё, что с ними делали, было в ду­ховном смысле вне их.

Да, их терзали, их жестоко мучили: колесовали, гвозди в тело забивали, строгали железными крючь­ями, жгли огнем. Но зло, действуя на них извне, бы­ло безсильно поразить их души. Начиная с первому­ченика архидиакона Стефана, все эти муки были безсильны их озлобить, поколебать их внутреннее состояние — оно оставалось не озлоблено. И в этом — сущность мученичества. Оно и заключается в том, что человек, проходя через все испытания: через нападения, искушения всяческие, через муче­ния, — внутри себя не озлобляется. Только тогда это истинное мученичество. Если человек озлобляется, то тогда он подпадает под действие зла и не может быть настоящим мучеником: И у святых отцов есть примеры, которые эту истину, в которой заключает­ся самая суть вообще всей жизни, именно так и рас­крывают.

Один человек молился: как ему спастись? Что ему избрать, какую особую добродетель, что-то од­но такое, что его бы спасло?

Приходят к нему и говорят, что нужно молиться, поститься, исполнять заповеди — вроде бы столько всего... Но все заповеди, весь закон апостол объеди­нил в одном: Друг друга тяготы носите, и тако ис­полните закон Христов (Гал. VI, 2).

А что значит: тяготы носите? Значит, недостат­ки, немощи ближних своих терпеть. Относиться к ним без озлобления.

И вот в видении этому человеку были открыты райские селения.

Подходит он к одной из всех прекрасных обите­лей и спрашивает человека, живущего в ней:

— Скажи, раб Божий, что ты делал на земле? За что ты получил здесь обитель?

Он отвечает:

— Я был работником у одного злого человека. Он за работу мне не платил, делал мне только зло. Но я до конца так у него и работал, безропотно. И вот по­лучил здесь обитель.

То есть, за то, что не озлоблялся, не неистовст­вовал.

Подходит этот человек ко второй обители:

— А ты, — спрашивает он обитавшего в ней, — что делал?

И тот ответил ему:

— Я всю жизнь болел, но безропотно переносил свою болезнь.

То есть, не злился, не раздражался, не роптал, что вот, мол, другие все живут, как следует, ходят, жиз­нью наслаждаются, а я болезнь терплю. И получил райскую обитель.

Подошел к третьей, не менее прекрасной обите­ли. Вышла оттуда женщина. Человек спрашивает ее:

— Раба Божия, а ты что делала на земле, что вот это получила?

Она ответила:

— Я исполняла свои обязанности жены и матери, безропотно переносила все, что приходилось. И по­тому здесь получила такую обитель.

Потом подошел он к четвертой обители. Вышел оттуда муж благообразный. И у него он спросил:

— Скажи, что ты делал на земле?

Тот говорит:

— Я всю жизнь был монахом. А в конце жизни меня поставили епископом.

А обитель-то у него была поскромнее...

И видение кончилось.

И тогда этот человек задумался: «Что же это та­кое? Все те, у кого лучшие из лучших обители, что- то терпели».

А он, видимо, один жил. Когда живешь один, что же ты терпишь? Когда хочешь, встал. Когда хочешь, лег. Когда хочешь, что хочешь, поел. Никто тебе не мешает. Сам за собой вымыл — хорошо, если не вы­мыл, ну, ничего, из грязного поешь.

А когда с кем-то живешь, то, скажем, если тот уже лег, а ты еще нет, то он говорит тебе: «А ты чего не ложишься? Что ты мне мешаешь спать?» Или ес­ли ты встал: «А ты что ходишь, стучишь? Мне еще спать хочется». Потом приходит на кухню: «Что это у тебя посуда грязная? Ты не можешь вымыть, что ли?» Если же один живешь, то на кого, на себя бу­дешь ругаться?

Понял тот человек, что нужно с кем-то жить, ко­му-то служить и терпеть.

И вот он пошел искать такого человека, от кото­рого можно было бы что-то потерпеть. Именно по­терпеть, а не просто так жить. А то, может, он сам тебе служить будет, так тогда какая тебе польза?

И нашел он такого старца, сварливого, с ним ни­кто не хотел жить. И говорит ему:

— Прими меня, отче, к себе жить и служить.

А тот говорит:

— Ты чего втираешься ко мне в доверие? Хочешь обокрасть меня, наверно? Пошел вон!

Он не уходит, стоит.

— Я тебе говорю: пошел вон!

Тот опять стоит. Он тогда палкой его стал гнать:

— Пошел отсюда, пес такой!

А тот говорит:

— Господи, как Ты быстро слышишь! Уже и терплю.

И остался у него.

И сказано, что терпел он то, чего не терпит са­мый худой пес от своего хозяина. Такой пес всегда старается что-нибудь украсть, напакостить где-то. А этот человек, наоборот, старался исполнять всё, как следует, но ему все равно постоянно попадало...

Так он прожил у этого старца шесть лет. И Гос­подь показал ему через ангела, который явился и го­ворит:

— Половину грехов твоих Господь изгладил. Тру­дись еще...

А неподалеку жил старец благостный, которому был открыт его подвиг. Старец встречал его и спра­шивал:

— Ну как, сын мой, сегодняшнее делание?

Тот же отвечал:

— Слава Богу! Получил сегодня! Есть прибыль для Царства Небесного. Может, Господь, по мило­сти Своей, грехи какие простит, — и показывал свои синяки.

В другой раз старец его спросил:

— Ну, как сегодняшний день?

— Отче, — говорит, — пропал день. Ничего! Не ругался, не дрался...

Недолго прожил этот раб Божий, принявший под­виг добровольного терпения. Внешне, если посмот­реть, так скажут: «Ну, конечно же, старец его заму­чил». Но это наше земное рассуждение.

После его кончины тому благостному старцу, ко­торый знал о его подвиге, было видение: старец уви­дел его в лике мучеников. Причем, он стоял и молил­ся о своем строптивом учителе: «Господи! Через него

Ты очистил мои грехи и такой славы меня здесь спо­добил. Спаси теперь его!» И молитва его, сказано, была услышана.

Видите, какой смысл в терпении? Ну, мы не та­кие подвижники, чтобы нам самим искать для это­го условия или таких людей, от которых можно что-то потерпеть. Нам далеко ходить не нужно, да­же никакого труда не нужно тратить на розыски, нам уже на блюдечке с голубой каемочкой подано наше спасение: или среди наших домашних, среди родных, знакомых, или за стеной, или за забором обязательно найдется кто-то, кто нам поможет в этом отношении.

Ну, так, как этот раб Божий терпел, мы не смо­жем — это не наша мера. Нам, конечно, до мучени­ков далеко. Нам бы хоть некоторый «дискомфорт» потерпеть. И мы должны стараться не раздражаться. Какой бы повод ни был! Ну и что? Помни последняя твоя и вовек не согрешишь. Вспомни, что жизнь каж­дого из нас очень коротка, и нельзя тратить ее на мелочную злобу и раздражение, которые и Царст­вия Небесного могут нас лишить.

Что жизнь наша? Только что, на этой неделе, мы похоронили сына отца Тихона. Сергей Тихонович, Царствие Небесное, работал детским врачом, хи­рургом, был, говорят, полон энергии. А потом: раз! — двадцать минут, и человека нет.

Жизнь наша настолько быстротечна и настолько неожиданно в любой момент может кончиться, что если мы хоть иногда представим это себе, то всё, из- за чего мы здесь расстраиваемся, переживаем, ока­жется настолько пустым, настолько ничтожным! Из-за чего раздражаться-то? Что это — как говорят,

светопреставление, что ли?

Конечно, на деле это не так просто — только го­ворить легко. А в жизни, большей частью, мы об этой истине забываем. И тут же, из-за малых пустя­ков — как говорят, мыльных пузырей, которые все равно лопаются — начинаем раздражаться. Да мало этого — дури хватает настолько, что потом еще и мучаем себя: «Как же это так могло быть?» Да это уже прошло! Чего теперь себя мучить? Важно пом­нить о двух вещах: не только в момент искушения не озлобиться, но и после этого воспоминаниями о нем себя не мучить. А то и тут находятся доброволь­ные «мученики», которые мучают себя.

Зачем? Ведь это всё было вне тебя. Если ты не бу­дешь в себе самом всё это снова представлять: что и как тебе говорили, — то избавишь себя от многих мучений. Добровольные «мученики» — это те, кто сами себя мучают, переживают вновь то, что уже прошло, или волнуются о том, что еще не наступи­ло. Эти два вида мучений приводят людей не ко спа­сению, а к самоистязанию. Ведь первое уже закон­чилось, а второго еще не было и, может, вообще не будет. Зачем же переживать?

И сколько людей живут и мучают сами себя... В сущности, без мученичества, без страдания ни одна жизнь не проходит.

Один из старцев нашего времени, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) пишет, что страданий не из­бежать, но нужно учиться страдать одухотворенно и извлекать из страданий пользу, потому что страда­ние посылается человеку для духовного совершен­ствования.

Страдать-то ты все равно будешь, только пользы

можешь не получить...

Вот пример двух разбойников. Оба за свое «ре­месло» получили крестную смерть. Но один — дос­тойно страдал, говорил: Достойная по делом наю вос- приёмлева... И, обратившись ко Господу, сказал: По­мяни мя Господи, егда приидеши во Царствии Си. И получил вечное спасение. А другой ругался: Аще Ты еси Христос, спаси Себе и наю (Лк. XXIII, 41-42, 39), — и не получил никакой пользы, а.страдать-то все равно пришлось.

Благоразумный разбойник проявил любовь, он сочувствовал, сострадал Спасителю, и не только в страданиях физических, но и во внутренних страда­ниях Спасителя, потому что люди не только мучили Его, но еще и издевались над Ним: Аще Сын еси Бо­жий, сниди со креста... и веруем в Него (Мф. XXVII, 40, 42). И лгали все! И Господь ведь видел, что лгут, что кощунствуют, что насмехаются. Он из Гроба воскрес — и все равно не поверили! Как это больно, когда стараешься человеку помочь, а он плюет на тебя, насмехается над тобою...

И все мы — как эти два разбойника. Один живет, трудится, и всё — слава Богу! А другой в тех же усло­виях ропщет, озлобляется, сам себя мучает.

Истинные мученики — те, которые не только претерпевали страдания, но страдали без озлобле­ния, даже с благодарностью Богу, безропотно.

В книге «Отец Арсений» наглядно показано, как верующие люди переносили в тюрьмах страдания и издевательства, сохраняя душевный мир, беззло­бие, и даже закоренелые преступники, глядя на них, внутренне изменялись. А об одном закоренелом убийце сказано, что лицо его осталось озлобленным

и после смерти. Он тоже мучился со всеми, но был озлоблен. Это наглядный пример того, как все это происходит в жизни.

Нужно нам помнить, что в любых жизненных об­стоятельствах мы не должны впускать зло в свою ду­шу. Вот с этим злом нужно бороться. Нет, конечно, когда внешнее зло проявляет себя и у кого есть воз­можность остановить его, нужно это делать. Для то­го и меч был дан. И когда нужно было — останавли­вали. Но здесь речь идет о том зле, которое может возникать в душе у каждого из нас, причем, по лю­бому поводу — вот с этим злом нужно бороться. И тогда всё, что происходит вне нас, будет приносить духовную пользу. А когда человек трудится над этим всё время, то он, как мы видели на сегодняшнем примере этого послушника, даже мученический ве­нец получит.

Ну, о мученических венцах, конечно, мы уж тут не будем помышлять — это высоковато для нас, я думаю. А вот всячески бороться со злом, которое находится внутри нас — этим нам всем нужно зани­маться, и причем постоянно.

Надо помнить, прежде всего, что сей род не исхо­дит, токмо молитвою и постом (Мф. XVII, 21). Ко­гда ты чувствуешь, что у тебя внутри начинает «за­кипать», сразу обращайся к Богу, первое средство здесь — молитва: Господи, Иисусе Христе, Сыне Бо­жий, помилуй мя грешного. Потому что, если мы чуть-чуть замедлим, враг влезет в душу, начнет под­кидывать свои мысли, разжигать гнев, толкать на злобные поступки.

Если не можешь сразу сдержать внутренний гнев, то хотя бы язык придержи. Лучше промолчать, оградить свои чувства крестом — оградить себя кре­стным знамением. При этом, опять же, все время нужно следить за своим внутренним состоянием. Если есть возможность, идти в храм, исповедовать­ся и причащаться, если враг сильно нападает — еще и собороваться, просить помощи Божией, благода­ти Божией.

Сердцу не прикажешь. Есть такое выражение. Да, сердце свое повернуть очень трудно. Но вдвое, а может и в десять раз труднее повернуть сердце ближнего своего. Для этого сначала нужно повер­нуть свое сердце. Это относится ко всему, что мы со­вершаем. Измй первее бервно из очесе твоего, и тог­да узриши изъяты сучец из очесе брата твоего (Мф. VII, 5). Справиться с собой, со своим внутренним состоянием — это и есть изъятие бревна. И тогда ты поймешь, как вынимать сучок из глаза брата своего. А то с самим собой не можешь справиться — и пы­таешься другого наставить. Ты не можешь сдер­жаться, а хочешь, чтобы он сдерживался. Взять хотя бы ребенка. Мы требуем от маленького, а сами-то...

Недаром сказано, что сдерживающий гнев больше берущего приступом город. Сдерживать свое внут­реннее раздражение, озлобление — это выше всех внешних подвигов. Некоторые говорят: «Пост — это все внешнее! Главное — внутреннее!» Да, это так. Но когда начнешь заниматься этим главным, то почувствуешь, что поститься — это очень легко, а вот где приходится горы ворочать: попробуй себя свернуть, гордыню свою, самомнение, саможаление! Даже только в мыслях: сделать — не сделать... Вот, действительно, истинный подвиг.

Один послушник, ученик своего старца, колебался: уйти ему от старца или остаться? Семь раз пре­одолевал он помысел уйти, поскольку старец за­снул, но, поскольку не было благословения уйти, решал остаться. И тому старцу было открыто, что послушник семь венцов получил за один только л от внутренний подвиг. Венцы даются тому, кто бо­рется в собственной душе со злом!

Помолимся великомученику Георгию: Яко плен­ных свободйтелъ и нищих защититель, немощствующих врач, царей поборниче... — а мы все немощствуем, прежде всего, душою, — чтобы Господь дал мам силы бороться в собственной душе со злом, и, милостью Божией, по молитвам великомученика Георгия и всех святых, достигнуть Царствия Бо­жия. Аминь.

6 мая 1995 г.

 

Жажда духовная