Тема 12. Доказательства и доказывание по делам, вытекающим из наследственных правоотношений

12.1. Понятие судебного доказывания.

12.2. Понятие судебного доказательства.

1 Понятие судебного доказывания, его субъекты

Гражданское, в том числе наследственное, судопроизводство имеет своей целью защиту и охрану субъективных прав и закон­ных интересов граждан и организаций. Чтобы осуществить такую защиту, суд в каждом конкретном случае должен устано­вить, имеет ли место в действительности спорное наследственное правоотношение, нарушены ли права обратившегося в суд лица или имеется ли угроза их нарушения, установить остальные факты и обстоятельства, имеющие значение для дела.

Поскольку по своей сути наследственное судопроизводство является строго процессуальной деятельностью, постольку суд может основывать свои выводы относительно рассматриваемого дела исключительно на фактах, которые были доказаны в ходе процесса. Именно поэтому исследованию проблемы доказывания и доказательств посвящен ряд научных работ и исследований.

Уже в работе 1969 года «Основы теории доказывания в со­ветском правосудии»¹ С.В. Курылев отмечал, что «теоретиче­ской основой для разрешения проблемы сущности доказывания и доказательств является закон всеобщей связи и взаимозависи­мости явлений природы и общества. Поскольку в мире все взаи­мосвязано, следовательно, и субъективные явления нашего мышления определенным образом связаны с явлениями объек­тивной действительности. Наше мышление не только само связа­но с объективной действительностью, но и способно верно отра­жать существующие в объективной реальности связи и взаимо­действия, познавать эту действительность.

Поскольку мир — единое целое, то и все предметы, явления в мире связаны друг с другом. Соответственно и объект судебно­го познания связан определенным образом с другими предметами и явлениями, которые, в свою очередь, связаны с иными предметами и явлениями и так до бесконечности. В силу универ­сальной зависимости и обусловленности всякое изменение в предмете судебного познания будет являться результатом опре­деленных причин и соответствующим образом отразится на всех связанных с ним, зависимых от него и обусловливаемых им яв­лениях, произведя в них также определенные изменения; изме­нения последних вызовут изменения в иных связанных с ними предметах и т.д. Зная существующие в природе связи и пользу­ясь этим знанием, можно познавать неизвестные нам явления природы при помощи известных».

Большинство исследователей традиционно начинают анали­зировать проблемы доказательственного права с рассмотрения тезиса о том, что доказывание является познавательной деятель­ностью. Одни полагают, что это опосредованное познание, дру­гие — как опосредованное, так и неопосредованное.

Так, С.С. Алексеев в «Общей теории права»² полагает, что «доказывание представляет собой исследовательскую деятельность, образующую само содержание опосредованного юридического познания».

Существует в науке и мнение, исходящее из противопостав­ления познания и доказывания. Например, Л.А. Ванеева рас­сматривает судебное познание применительно к деятельности су­да, а доказывание — к лицам, участвующим в деле, обязанным доказать свои требования и возражения. Если следовать этой ло­гике, то получается, что лица, участвующие в деле, доказывая, ничего не познают. Видимо, это может означать, что все заранее известно и ничего нового из слушания дела стороны узнать не могут.

С этим сложно согласиться, поскольку нередко в суд пред­ставляют доказательства, о которых другая сторона не знала. Таким образом, стороны, доказывая свои требования или возражения, также в состоянии приобрести новые знания, что и явля­ется процессом познания.

Вообще, вопрос о субъектах доказывания в настоящее время является достаточно существенным. В учебной и научной лите­ратуре чаще всего доказывание по гражданским делам называет­ся судебным, что может ввести в некоторое заблуждение относи­тельно субъектного состава этого процесса.

Дело в том, что в свое время утверждалось, что «суд являет­ся основным субъектом доказывания»¹.

Такая позиция соответствовала действующему в то время за­кону, который обязывал суд активно участвовать в доказатель­ственной деятельности. Это положение характерно для классического проявления так называемого следственного типа право­судия. Уже изменения и дополнения ГПК РСФСР, принятые в 1995 г., в значительной степени затронули регулирование про­цесса доказывания. Стало очевидным, что законодатель считает основными субъектами доказывания стороны и других лиц, уча­ствующих в деле, освобождая суд от императивной обязанности «принимать все предусмотренные законом меры для всесторон­него, полного и объективного выяснения действительных об­стоятельств дела» (ст. 14 ГПК — старая редакция).

Сегодня суд по гражданским делам не обязан самостоятельно собирать доказательства по делу. Суд оценивает их по внутрен­нему убеждению, основанному на беспристрастном, всестороннем и полном рассмотрении имеющихся в деле доказательств в их совокупности. Таким образом, суд выносит решение в пользу той стороны, которая выполнила возложенное на нее бремя доказывания, представив соответствующие доказательства.

Однако нельзя сказать, что суду отведена пассивная роль в этом процессе. Он определяет предмет доказывания по делу и распределяет бремя доказывания.

Каждая сторона, отстаивая свою правовую позицию, можно сказать, имеет свой собственный предмет доказывания, отлич­ный от предмета доказывания по делу в целом. Но суд вправе поставить на обсуждение обстоятельства, даже если ни одна из сторон на них не ссылалась. Это законодательное положение яв­но демонстрирует, что суд не лишен активности в процессе доказывания.

Активность суда в процессе доказывания не только дань «ус­тановлению истины» в прошлом, но и необходимость, так как стороны не всегда имеют возможность воспользоваться услугами юридически грамотных представителей.

Поэтому суд, исключенный из основных субъектов собира­ния доказательств, должен руководить процессом доказывания. В противном случае, если отдать решение вопросов о предмете и бремени доказывания на «откуп» сторонам, это приведет к затя­гиванию процессов, дискриминации тех лиц, которые не в со­стоянии прибегнуть к помощи профессионалов.

Несмотря на активную роль суда в процессе, участвующие в деле лица также являются субъектами доказывания. С еще боль­шей уверенностью об этом следует говорить в настоящее время, когда позиция сторон активизируется, а суд становится более пассивным.

Лица, участвующие в деле, приводят факты и доводы, под­тверждающие их правовую позицию по делу, которая может из­мениться в процессе судебного разбирательства под влиянием различных обстоятельств. На основе исследованных в суде дока­зательств эти лица делают умозаключение об устойчивости своей позиции и либо продолжают участие в деле, либо отказываются от иска, ищут пути заключения мирового соглашения, признают иск и т.д.

Суд анализирует приведенные факты и доводы сторон, пред­лагает им представить дополнительные доказательства по делу, содействует собиранию доказательств. В конце концов, суд делает умозаключение по всему рассмотренному делу, которое отражает в решении.

Следовательно, в доказывании суд и участвующие в деле ли­ца обосновывают обстоятельства предмета доказывания, его эле­менты с помощью доказательств, что приводит к формированию нового знания, решающего при разбирательстве дела.

Свидетели, эксперты как участники процесса оказывают по­мощь в достижении цели доказывания, не будучи обязанными доказывать какие-либо обстоятельства по делу.

Говоря о понятии доказывания, отметим, что большинство исследователей, исследуя судебное доказывание, подчеркивают, что в нем органически сочетаются две равноценные стороны: мыслительная и практическая. Мыслительная (логическая) сто­рона доказывания подчинена законам логического мышления; практическая (процессуальная) деятельность, т.е. процессуаль­ные действия по доказыванию, подчинена предписаниям право­вых норм и основана на них. Процессуальное доказывание нель­зя трактовать в качестве либо только умственной логической деятельности, либо только практической работы. Судебное дока­зывание — единство двух видов деятельности: логической и про­цессуальной¹.

Исследователи определяют доказывание и как сложное по­нятие, которое охватывает мыслительную и процессуальную деятельность субъектов, обосновывающих те или иные положе­ния и выводящих на основе этого новые знания².

Доказывание определяется и в качестве «деятельности, на­правленной на установление обстоятельств дела с помощью су­дебных доказательств». Здесь автор ограничивается указанием на то, что доказывание «представляет собой часть всей процессу­альной деятельности по рассмотрению конкретного дела»³.

Итак, судебное доказывание — это одновременно и процес­суальная и логическая деятельность. Процессуальная деятель­ность должна быть буквально пронизана логикой мышления, в свою очередь, мыслительная деятельность в ходе судебного доказывания должна осуществляться в рамках строгой процессу­альной формы.

Л.М. Звягинцева, М.А. Плюхина, И.В. Решетникова в работе «Доказывание в судебной практике по гражданским делам» вы­деляют следующие черты процессуальной формы доказывания:

Во-первых, законодательная урегулированность. При этом существенной особенностью законодательной регламентации до­казывания является сочетание процессуальных и материально-правовых источников. Например, предмет доказывания по кон­кретным делам, правовые презумпции, допустимость доказа­тельств и многое другое регулируется нормами материального права. Общие же положения о процедуре доказывания закреп­лены в ГПК РФ.

Во-вторых, детальность правовой регламентации. Как после­довательность действий по доказыванию, так и их содержание подробно регламентируются нормами права.

В-третьих, универсальность процессуальной формы доказы­вания. Доказывание рассчитано на весь гражданский процесс, на все его стадии.

В-четвертых, императивность процессуальной формы дока­зывания. Императивность характерна для отношений суда и других субъектов доказывания. Применительно к процессуаль­ной форме императивность означает обязательность норматив­ных предписаний для всех субъектов без исключения. Наруше­ние нормативных предписаний в области доказывания неизбеж­но вызывает неблагоприятные последствия.

В-пятых, подчиненность доказывания принципам граждан­ского процесса. Доказывание — гибкий правовой институт, чье содержание зависит от принципов судопроизводства. В класси­ческом следственном гражданском процессе царил принцип письменного процесса, не было представительства, состязатель­ности. В итоге одним полновластным субъектом доказывания был суд. Состязательный процесс отличается устностью, нали­чием представительства, отсюда расширение круга субъектов до­казывания, где каждый играет определенную законом роль.

Таким образом, процессуальная форма доказывания в су­де — это детальная, законодательная урегулированность дока­зывания, отличающаяся универсальностью, императивностью и подчиненностью принципам гражданского процесса.

Некоторые ученые, наряду с судебным доказыванием как опосредованной формой познания обстоятельств дела выделяют еще одну форму судебного познания, такую как неопосредованное познание.

В соответствии с требованиями гражданского процессуально­го законодательства суд, сохраняя беспристрастность, создает Необходимые условия для всестороннего и полного исследова­ния обстоятельств дела, оказывает сторонам содействие в осуще­ствлении их прав.

Комментируя данное положение требования закона, многие ученые отмечают, что суд в состоянии выяснить действительные обстоятельства дела лишь единственным способом — путем су­дебного доказывания, которое представляет собой разновид­ность познавательной деятельности человека.

Думается, что данное утверждение является не вполне точ­ным. Еще представители дореволюционной русской науки граж­данского процессуального права отмечали, что суд может убе­диться в истинности заявлений и утверждений сторон двояким

способом:

1) посредством личного восприятия фактов, на которые ссы­лаются стороны, своими органами чувств (зрением, слухом, ося­занием и т.д.) и

2) путем исследований доказательств, способных подтвер­дить соответствующий факт.

Развивая эти положения, Е.В. Васьковский указывал, что первый путь — прямой и непосредственный. Суд лично удосто­веряется в состоянии и свойствах предметов, с которыми связа­ны утверждения сторон. «Если, например, истец утверждает, что ответчик запахал его участок, продал ему горькое вино или тухлую рыбу, суд, чтобы проверить справедливость этих заявле­ний, досматривает спорный участок и его границы, пробует ви­но, нюхает рыбу. Этот способ удостоверения в истинности заяв­лений сторон принято называть личным осмотром, ввиду того, что в большинстве случаев суд воспринимает факты, на которые ссылаются стороны, при помощи зрения. Но так как суду прихо­дится пользоваться с этой целью и другими органами чувств, то правильно было бы употреблять вместо термина «личный ос­мотр» термин «личное восприятие»¹.

В советской юридической литературе вопрос о возможности познания судом обстоятельств дела не только с помощью докаывания, но в соответствующих случаях и путем непосредствен­ного, чувственного восприятия был поставлен СВ. Курылевым. Последняя форма судебного познания применяется в тех случаях, когда воспринимаемый судом объект сам является объ­ектом познания. СВ. Курылев подчеркивал, что существует це­лая группа фактов, которые, возникнув до процесса и вне процесса, продолжают существовать и во время процесса. Порой именно с их наличием в момент разбирательства дела закон свя­зывает определенные юридические последствия. Особенность, характеризующая эти факты, заключается в их длящемся со­стоянии, в связи с чем их можно назвать «фактами-состояния­ми» (например, размер земельного участка, способность вещи к делимости без потери своего хозяйственного назначения и пр.).

С.В. Курылев отмечал, что в отдельных, сравнительно ред­ких случаях предметом непосредственного восприятия суда мо­гут явиться не только факты состояния, но и факты-события, факты-действия. К их числу могут относиться смерть стороны, последовавшая в ходе судебного заседания, возвращение ответ­чиком долга истцу в судебном заседании и некоторые другие. Автор указывал, что убедительность результатов непосредствен­ного познания больше, чем познания опосредованного, с чем нельзя не согласиться.

2. Понятие судебного доказательства

Как уже говорилось, ориентиры гражданского процесса в по­следнее время изменились, теперь никто не требует от суда уста­новить истину по делу. Такой поворот событий не мог не сказаться на понятии доказательства.

Несколько слов об истории. В принятых СССР и союзными республиками 8 декабря 1961 г. Основах гражданского судопро­изводства¹ приводилось следующее понятие доказательств: до­казательствами являются любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке суд устанавливает на­личие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требова­ния и возражения сторон, и иные обстоятельства, имеющие зна­чение для правильного разрешения дела. В Основах уголовного судопроизводства СССР и союзных республик от 25 декабря 1958 г.¹ доказательствами признавались также фактические данные. Позже кодексы повторили толкование доказательств как фактических данных.

«Доказательствами по гражданскому делу являются любые фактические данные, на основе которых в определенном зако­ном порядке суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разре­шения дела» (ч. 1 ст. 49 ГПК РСФСР 1964 г.).

«Эти данные устанавливаются следующими средствами: объ­яснениями сторон и третьих лиц, показаниями свидетелей, пись­менными доказательствами, вещественными доказательствами и заключениями экспертов» (ч. 2 ст. 49 ГПК РСФСР 1964 г.). Под фактическими данными понимались либо сведения о фактах, либо сведения о фактах и средства доказывания.

Авторы первой точки зрения подчеркивают, что под «факти­ческими данными» следует понимать не факты, а «сведения о фактах». Следует отметить, что именно этой точкой зрения руководствовались разработчики нового ГПК РФ, вступившего в силу с 1 февраля 2003 г.

А.Ф. Клейман, В.В. Молчанов, М.К. Треушников рассмат­ривают доказательства как единство формы и содержания, где содержанием являются фактические данные, то есть сведения о фактах, а формой — средства доказывания. «Судебными дока­зательствами являются фактические данные, способные прямо или косвенно подтвердить имеющие значение для правильного разрешения дела факты, выраженные в предусмотренной зако­ном процессуальной форме (средствах доказывания), получен­ные и исследованные в строго установленном законом порядке». «Судебные доказательства — единое понятие, в котором взаимо­связаны фактические данные и средства доказывания как содер­жание и процессуальная форма»².

Д.М. Чечот под судебными доказательствами понимает как факты объективной действительности (фактические данные), так и средства установления этих данных (источники сведений о фактах). «Именно средства доказывания являются источниками получения сведений о тех фактах, которые необходимо устано­вить по делу. Это дает основание считать, что сами средства до­казывания наряду с фактическими данными играют роль судеб­ных доказательств»¹.

С таким мнением сложно согласиться, так как фактические данные, скорее всего, сведения о фактах, а не факты объектив­ной действительности, так как суд в основном получает инфор­мацию опосредовано, не будучи очевидцем событий. Нельзя не поддержать М.К. Треушникова, отмечавшего в указанной точке зрения Д.М. Чечота смешение понятий: источник доказательств и средства доказывания.

А.С. Козлов, считающий, что нельзя отождествлять факти­ческие данные с содержанием доказательства, а средства дока­зывания — с формой доказывания, подкрепляет свой вывод положением закона, где говорится, что фактические данные уста­навливаются средствами доказывания, «но содержание не может устанавливаться формой, оно выражается, существует в опреде­ленной форме». Исходя из этого, А.С. Козлов предлагает рас­сматривать фактические данные, средства доказывания в качест­ве синонимов термина «доказательство». Вместе с тем автор под­держивает рациональность общего подхода к доказательствам как к содержанию и форме.

В приведенных выше точках зрения очевидно, что никто не отрицает средства доказывания как явление.

Вопрос состоит лишь в том, рассматривать ли средства дока­зывания как элемент понятия доказательства (точнее их форму) или как самостоятельное явление. Здесь вновь спор уходит в фи­лософию: можно ли содержание и форму толковать как два эле­мента одного явления? Как и многое в логике познания, вывод зависит от истинности посылки. Конечно, форма без содержа­ния и наоборот — содержание без формы вряд ли смогут сущест­вовать. Однако это не мешает рассматривать и изучать форму как самостоятельное явление. В противном случае не было бы научных исследований, относящихся к отдельным средствам до­казывания. Но они есть и всегда будут.

Все ли сведения о фактах являются доказательствами? Ответ на этот вопрос в литературе также неоднозначен.

Так, И.В. Решетникова в совместной с В.В. Ярковым работе «Гражданское право и гражданский процесс в современной России» пишет: «Не все сведения о фактах являются доказательствами. Для того, чтобы стать доказательствами, эти сведения должны отвечать определенным требованиям:

1) относимости,

2) получению в процессуальной форме, то есть в порядке и средствами, установленными в законе.

В итоге доказательство — это сведения или информация, от­личающиеся определенными признаками, где средства доказы­вания отражают путь получения сведений»¹.

Солидарен с этим мнением Ю.К. Осипов, утверждающий, что фактические данные являются доказательствами лишь в том случае, если они находятся в связи с искомыми фактами и явля­ются достоверными.

Д.М. Чечот, однако, критикуя данные положения, указыва­ет, что доказательствами являются «любые фактические дан­ные, т.е. факты и сведения о них, которые оказались вовлечен­ными в орбиту судебного исследования», и аргументирует это следующим: «... вопрос о наличии или отсутствии связи между доказательством и искомым фактом... может быть окончательно решен лишь после завершения процесса доказывания. Если до­казательством считать только то, что «доказывается», то, что достоверно, проблема собирания, исследования и оценки доказа­тельства вообще снимается, так как исследовать и оценивать можно только то, что требует оценки, «достоверное» доказательство нечего оценивать — оно уже признано таковым»².

Так или иначе, но большинство авторов в настоящее время указывают, что в законе содержится единое понятие судебного доказательства, включающее в себя три взаимосвязанных признака.

Первый признак — эти фактические данные должны быть взаимосвязаны с предметом доказывания, с их помощью воз­можно установление наличия или отсутствия обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, и иных обстоятельств, значимых для правильного разрешения дела. Этот признак отражает относимость доказательств.

Второй признак — факты могут устанавливаться только те­ми средствами доказывания, которые перечислены в законе.

Данный признак говорит о том, что доказательства должны быть допустимыми. По некоторым категориям дел закон уста­навливает необходимость подтверждения тех или иных обстоя­тельств строго определенными средствами доказывания. В этом случае, например, может запрещаться ссылка на свидетельские показания (при нарушении простой письменной формы сделки). И хотя свидетельские показания являются средствами доказыва­ния, в данном споре они не могут быть использованы.

Третий признак — доказательства должны быть получены и исследованы в процессуальной форме, то есть в порядке, уста­новленном ГПК.

Все признаки доказательств должны быть в совокупности; отсутствие хотя бы одного из них свидетельствует о невозможно­сти использования доказательств.

Новый ГПК РФ в определении доказательства заменил тер­мин «фактические данные» на «сведения о фактах».

Термин «сведение» как синоним доказательства давно ста­вился в один ряд с фактическими данными, поэтому по сути сво­ей ничто не изменилось в законодательном определении.

Вместе с тем сведения уже никак нельзя назвать фактами объ­ективной реальности. Информация или сведения подразумевают нечто субъективное, так как проходят через сознание свидетеля и воплощаются в его показании. Факты реальной действительно­сти сначала воспринимаются человеком, а затем воспроизводят­ся. Индивидуальные особенности человека накладывают опреде­ленные отпечатки на процесс как восприятия, так и на воспроиз­ведение. В итоге между фактом реальной действительности и сведениями о них редко можно поставить знак равенства.