Документ чести от Иванова Сергея

04.11.06 вместе с классом я поехал на экскурсию в Нов­город. Приехав на место, мы с ребятами (втроем) скинулись по 100 рублей и попросили ближайшего прохожего купить нам одну бутылку водки. Потом мы купили колу и в один­надцать часов вечера открыли бутылку. Я выпил больше всех, и, что было с 11 вечера до 6.40 утра, я не помню. Заби­рал из больницы меня отец, и мы благополучно вернулись домой.

Прервем на время изложение парнем событий. Нетрудно догадаться, что было в том временном промежутке, когда он отключился: шок классного руководителя, вызов «скорой помо­щи», ночной звонок отцу, который, естественно, бросив все, на утро примчался в другой город. Досталось всем.

Обращает на себя внимание типичность ситуации: взрослый доброхот, покупающий водку мальчишкам, кола — словом, классика.

В разговоре с парнем есть за что зацепиться: он любит и без­мерно уважает отца. Поэтому накануне визита отца в школу сознательно давлю на больную мозоль мальчика: не жалея красок, живописую, со слов классного руководителя, испуг и смущение отца, вынужденного многократно извиняться за обормота-сына. Центральная тема — честь семьи, которую он запятнал. В результате этой беседы родился «Документ чести», в котором парень подробно излагает события, анализирует их и дает «обещание и мужское слово, что подобных случаев не повто­рится». Не скрою, что сознательно натолкнул его на мысль в письменной форме сформулировать выводы из происшедшего. И теперь они вместе с отцом положили мне на стол продукт еще одной бессонной ночи. Но игру нужно доиграть до конца.

Обращаясь к подростку, замечаю: «Твой отец таким не был, он один из тех, кем гордится школа». При этих словах лицо па­пы, моего бывшего ученика, покрывается пятнами. Мы-то с ним знаем, что сказанное отвечает действительности только отчас­ти. Добросовестный ученик, блистательный актер школьной те­атральной студии, ныне успешный руководитель крупной фир­мы, он хорошо помнит, как много лет назад со своими друзь­ями подставил директора под выговор.

Начало восьмидесятых. Недавно умер В. Высоцкий. Мы со старшеклассниками решаем сделать спектакль, посвященный его памяти. На представление собралась чуть ли не вся Москва, приехала мама Владимира Семеновича, его дети и жена. В те годы такой вечер был вызовом властям, замалчивавшим твор­чество опального поэта. Нужно отдать должное юным актерам, играли они блистательно. Зал стоя аплодировал их честной ра­боте. Но после спектакля группа его участников решила отме­тить успех традиционным российским способом: купили спирт­ное и расположились на опушке леса напротив родной школы. Там их и прихватила милиция. Компетентные органы сразу от­метили связь между сомнительным, с их точки зрения, спектак­лем и его аморальными последствиями. А директор школы, проявивший политическую близорукость, посмевший возвести алкоголика Высоцкого в ранг национального поэта, получил строгий выговор, что по тем временам было милостью, ибо пер­воначально вопрос стоял об отстранении от должности. Этот выговор стал для меня бесценным педагогическим инструмен­том антиалкогольного воспитания. Я бросил его им в лицо, за­явив, что такие предатели недостойны даже моего наказания. Достаточно того, что наказание за их художества понес сам ди­ректор, он же по совместительству режиссер спектакля.

Месяц после этой истории я не разговаривал ни с одним из них, не подавал руки при встрече. А затем... А затем началась подготовка к новому спектаклю, и, когда они робко просочи­лись в мой кабинет, почувствовав, о чем пойдет речь, я ответил на их немой вопрос строкой из песни В. Высоцкого «Дорожная история»: «Я зла не помню — я опять его возьму».

Спустя годы с полысевшим героем той истории обсуждаем безобразное поведение его сына.