Февраля – День тридцать восьмой.

Я неожиданно проснулся. Голова кружилась, грудь вздымалась, а всё тело было липким от пота. Я сел на постели, сердце колотилось как безумное.

Мои ноги запутались в простыне, а это всё было больше похоже на какой-то кошмар. Кошмар, который начался в тот момент, когда я проснулся. Я чувствовал свою шею, тёр пальцами опухшее горло и совершенно не знал, что со всем этим делать.

Боже, пожалуйста, только не снова. Я не смогу ещё раз.

В моей комнате было темно, а тени медленно подползали к моим ногам. Я уже подумал о том, чтобы позвать Лиама и попросить его посидеть рядом, пока не станет лучше, но не хотелось его беспокоить и видеть это его глупое лицо, которое значило куда больше всех этих «я сожалею».

Я провёл пальцами по волосам, отчаянно дёргая их. Мне хотелось кричать, кричать и кричать. Так, чтобы потом нельзя было произнести ни звука. Я буквально разрывался на части, забыл, как дышать и, чёрт, только не снова, только не снова…

Кое-как дотянулся до телефона и взял его дрожащими руками, понимая, что есть только один человек, которому я на самом деле могу позвонить.

Пожалуйста, возьми трубку.

Ты мне нужен

пожалуйста.

Третий гудок прервал его голос, такой мягкий и сонный, что он за секунду умудрился немного смягчить панику у меня внутри.

- Луи.

- Поговори со мной, пожалуйста.

Я услышал его дыхание и шелест одеяла. И не было совсем никаких «зачем», «что случилось» или «всё хорошо». Только уверенное:

- Что ты хочешь, чтобы я сказал?

- Что угодно.

Он прочистил горло и пробормотал:

- Я могу спеть тебе. Подойдёт?

- Отлично, - я лёг на бок, зажимая подушку около своего живота и наблюдая за ночной улицей в маленькую щёлку между шторами.

- You and I, two of a mind*, - он тихо начал. Его голос был почти таким же, каким и в то время, когда он говорил. Всё таким же низким и хрипловатым, но более красивым. - This loves, one of a kind...

Я позволил сгущающемуся воздуху в комнате пройтись по моим покрасневшим щекам. Позволил себе провалиться в его голос. Я хотел оказаться рядом с ним, сжаться рядом, уткнуться в шею и ни о чём не думать. Но даже этот пластиковый аппарат, передающий мне его голос, помогал успокоить моё ненормальное сердцебиение.

Это было похоже на колыбельную: его голос, его дыхание вместе с моим. Я начал проваливаться в сон, вслушиваясь в то, как он поёт куплет, а затем и припев.

Он закончил так же, как и начал, но его последние слова будто бы растворились в воздухе.
and I will fall for you, if I fall for you, would you fall too?

***

Я проснулся в восемь утра из-за будильника. На телефоне обнаружилась пара сообщений от Гарри. Я скинул одеяло на пол и провёл рукой по липкому лбу, к которому прилипла чёлка. Неровно вздохнул и поднялся на ноги, подошёл к окну и выглянул на улицу. И только после этого взял телефон в руку.

3:21 Гарри
Надеюсь, ты в порядке.

3:23 Гарри
Хороших снов.

Я перечитал сообщения столько раз, что они уже просто въелись в мой мозг. Я совершенно точно не был в порядке и уж точно не спал хорошо, но это было так мило. Я оглянулся на постель, где лежали мои светло-голубые простыни, все мятые и влажные из-за моего потного тела. Стянул их на пол и улёгся на кровать, свернувшись клубочком. Я совсем не был уверен, что смогу заснуть, но так хотелось просто лежать и ни о чём не думать.

Я хотел было уже позвонить на работу и сказать о том, что болен, но это было бы предельно лицемерно. Все мои пациенты были больны. Рак сделал это с ними. И я мог бы быть уже на одной с ними тропе.

Я кое-как добрался до ванной и только простонал, когда увидел своё отражение в зеркале.

- Нет, лицо, я не в настроении сейчас, - я сказал это так спокойно, будто бы разговаривать с собой – это совершенно нормальная вещь. Потом потёр глаза, пытаясь стереть эти ужасные мешки под глазами.

После я отправился на кухню. На мне были лишь одни лишь потёртые серые спортивные штаны, это, наверное, выглядело довольно жутко. Лиам уже ушёл в университет и оставил меня одного готовить себе кофе и сражаться с желанием свернуться где-нибудь и больше никогда не двигаться.

Пока варился кофе, я повертел телефон в руках. В голове сразу же замелькали изображения Гарри. Кудрявые волосы. Крем на кончике носа. Длинные пальцы. Я очень хотел увидеть его снова. Тогда всё наверняка стало бы чуточку лучше.

8:06 Луи
Спасибо, что заботишься обо мне.

Я оставил телефон на столе, а сам пошёл к ванной, попутно вылезая из штанов и оставляя их в гостиной на полу. Трусы я бросил в углу и сразу же шагнул под горячий душ, ощущая тёплые струи на коже и нежась под ними.

Мысли крутились в моей голове водоворотом, пока я намыливал себя. Мне совсем не хотелось идти на работу. Хотелось только сидеть на кухне у Даниэль и смотреть, как она делает кексы, что-то мурлыча себе под нос. Мне хотелось издеваться над Лиамом и спрашивать его, сколько раз он уже смотрел «Историю игрушек», или узнавать, стирал ли он когда-нибудь свой свитер с BRIT **, или же он стал уже частью его тела. Мне хотелось быть с Гарри.

Я думал о том, как можно купить ещё немного времени. И о том, что Гарри съедает сначала весь крем, а только потом остальное. О его улыбке, когда он увидел шоколадный торт. И о том, что осталось всего 6 месяцев. Уже 5.

Я вылез из душа и завернулся в полотенце. Весь мой гардероб был довольно однообразен и состоял он из узких штанов и простых кофт. Но я неожиданно обнаружил, что надел ярко-красные подтяжки. Это было немного странно, но я был уверен, что пациенты поймут. Они знают, что такое иметь плохие дни.

Когда я вернулся на кухню, мой телефон светился и показывал, что пришло новое сообщение.

8:30 Гарри
Я очень рад, что могу заботиться о тебе.

От одного простого предложения мой живот скрутило будто от боли. Мне необходимо было его увидеть. Если нам обоим так не хватает времени, то лучше я проведу его с ним.

8:33 Луи
От торта что-нибудь осталось?

Пока я ждал его ответа, я налил полутёплый кофе в термокружку и добавил немного молока, после чего отпил глоток.

8:34 Гарри
Осталось.

8:34 Луи
Хватит, чтобы поделиться?

Я отошёл в ванную, чтобы посушить волосы. В итоге после пяти минут мучительной укладки я понял, что сегодня не мой день, поэтому просто натянул шапку и пошёл делать себе хлопья с молоком.

8:36 Гарри
Надеешься, что я поделюсь с тобой?

8:38 Луи
Отличная идея.

8:39 Гарри
Я думаю, ты вполне можешь меня убедить.

8:39 Луи
Я буду в больнице около трёх.

8:39 Гарри
Окей.

8:40 Луи
Окей.

Я почувствовал, как мой зевок переходит в улыбку при виде его ответа. Я закрыл окошко с сообщениями, но потом открыл его вновь. Я зашёл в свой список контактов и медленно его пролистал, отметив номера, по которым я не звонил уже так долго. Остановился я лишь на номере моего врача. Это, наверное, довольно странно, но он остался ещё со времени моей болезни.

Я нажал на кнопку вызова и приложил телефон к уху. Я не хотел этого делать. Совсем. Звонкий голос нарушил тишину:

- Здравствуйте, это Мэгги. Чем я могу вам помочь?

- Добрый день, - мой голос казался грубым даже для меня самого. – Я хотел бы записаться на приём.

***

Олли Мёрс был одним из моих самых любимых пациентов. И то, что я должен был ехать к нему в 11 часов сегодня, было почти что благословением в такой кошмарный день. Ему было 6, и у него была задержка речевого развития, также большие голубые глаза и лимфома. Если честно, я был на все сто процентов уверен, что его родители наняли психолога только для того, чтобы он развлекал их ребёнка в течение двух часов. Но он был таким очаровательным, что я совсем был не против.

Я постучал в дверь и заглянул, увидев мальчика, сидящего за столом, а его лысая головка сияла в свете настольной лампы. Обычно мы встречались в моём маленьком кабинете, но он только перенёс операцию, поэтому ему выделили палату в больнице. У Олли была такая вещь, которая мне очень нравилась. Это обратный синдром дефицита внимания ***, так я его называл про себя. Он мог концентрироваться на каком-то конкретном действии на очень длительный период времени. И в тот момент, когда я вошёл в комнату, это было разукрашивание.

Он посмотрел на меня, когда я вошёл, и улыбнулся, показывая мне отсутствие зуба на правой стороне.

- Пивет, миста Лу.

Я улыбнулся в ответ, поражаясь своему новому прозвищу. Боже мой, если кто-нибудь отдаст этого ребёнка логопеду, это будет просто кощунственно.

- Что ты сегодня раскрашиваешь, милый? – я спросил у него.

Он показал мне раскраску, которую гордо поднял в воздух.

- У меня новая книфка. Это рыбы.

- Ооо, ты отлично поработал с этой рыбой-клоуном. Мне нравится фиолетовый, - я ответил и полез за сумкой, чтобы достать свою раскраску.

- Луи, - он неодобрительно покачал головой и достал из коробки жёлтый карандаш. – Это вавандовый.

- Мои извинения, мистер Мёрс, - я сказал, раскрашивая радугу красным. – Такое больше не случится.

- Хорошо! – он ответил и вернулся к раскрашиванию рыбы-собаки в лимонный цвет.

Я взял синий карандаш для своей радуги и постарался не думать о завтрашнем приёме. Я раскрашивал одно и то же место уже довольно долго, когда голос Олли нарушил тишину:

- Почему ты такой густный, миста Лу?

Я посмотрел на него с удивлением.

- Я вовсе не грустный.

Он быстро кивнул.

- Нет, не павда, - он перегнулся через стол, чтобы разглядеть меня получше. – Это потому, что ты любишь кого-то?

Я наклонился к нему и спросил:

- Почему то, что я кого-то люблю, должно делать меня грустным?

Он пожал плечами и полистал свои раскраски.

- Ну… моя мама любит меня. И поэтому она всё время густит.

Мне захотелось обнять его так сильно в этот момент.

- Наверное, я люблю кого-то. Немного, - я признал это, потому что какая к чёрту разница, если я скажу это? Моя жизнь разваливается, а Гарри в ней и моё лечение, и тот самый разрушитель.

- Она хорошенькая? – он спросил, совершенно игнорируя моё потрясение. Это всегда было одной из самых моих любимых вещей в детях: их жуткая честность и открытость. У них нет никаких слоёв из лжи, только правда.

- Это не она, - я ответил.

Олли задумался на секунду, я буквально чувствовал, как скрепят шестерёнки у него в голове. А потом он взял ярко розовый и повернулся к своей медузе в раскраске.

- Он хорошенький?

Я улыбнулся.

- Даже слишком хорошенький.

- Такой же, как я? – он улыбнулся тоже, и его просвет между зубами стал ещё более заметным.

- Может быть, даже лучше, чем вы, мистер Мёрс, - я ответил.

Он сильно покачал головой.

- Нет.

Я немного засмеялся. Моя отвратительная неделя стала чуточку светлее.

- Окей, окей, он менее красивый.

- Кей, - он снова пропустил букву.

Затем он перевернул свою книжку обратно к первой странице, где были нарисованы два дельфина, раскрашенные зелёным цветом. Он аккуратно вырвал страничку и подписал её в нижнем левом углу.

- Отдай это ему. И скажи, что это от меня.

- Есть какая-то причина на это? – я спросил, принимая подарок и засовывая его в сумку.

- Потому что ты любишь его, - он ответил с таким видом, будто бы сделал для меня всё более понятным.
Мне бы только хотелось, чтобы всё оставалось таким же простым и дальше.

* Строчки из песни Эда Ширана «Fall»
** Чудный свитер Лиама - http://25.media.tumblr.com/tumblr_mb8fndPN4e1r41nguo1_500.jpg
*** По сути своей, синдром дефицита внимания и гиперактивности — неврологическо-поведенческое расстройство развития, проявляющееся такими симптомами, как трудность концентрации внимания, гиперактивность и плохо управляемая импульсивность. В нашем случае Луи говорит об обратном синдроме, но его не существует в реальности. У мальчика просто присутствует слишком необычная его возрасту концентрация внимания.

Глава 8

Комната Гарри была удивительно пуста, только лишь он сам и его ноутбук на его коленях. Когда я вошёл, он посмотрел на меня и немного улыбнулся.

- Ты начинаешь выглядеть как я, - он заметил, указывая на мои спортивные штаны и шапочку.

Я пожал плечами, сел на стул и положил ноги Гарри на кровать.

- День узких брюк не сегодня в нашей квартире.

- Сочувствую. У меня вообще нет таких дней, - он закрыл ноутбук.

- Это печально, - я ответил, улыбаясь. – Я принёс тебе кое-что.

- Правда? – он поднял брови и заглянул мне в сумку, пока я рылся и ней, пытаясь найти рисунок. Я вполне бы мог предполагать, что он будет несколько зол на меня за прошлую ночь. Мне хотелось поговорить с ним об этом, но, в то же время, и не хотелось. Кажется, что если мы будем это обсуждать, то всё станет более чем реальным. Но если у меня что-то найдут, я скажу ему. Обязательно.

Я вытащил, наконец, рисунок и протянул Гарри.

- Собственность Олли Мёрса, моего любимого шестилетнего пациента.

- Какие тени, - он усмехнулся, но в глазах можно было заметить чистое счастье. – Он болен?

- Лейкемия. Самый чудесный ребёнок в мире. И он чертовски хорош в раскрашивании.

Гарри провёл пальцем по контуру нарисованного дельфина, после чего положил рисунок на тумбочку рядом с фотографиями.

- Ну, а разве есть кто-то, кто недостаточно хорош в раскрашивании?

- Может и есть, но нет никого, с кем бы мне хотелось общаться, - я ответил, стараясь подавить зевок.

- Плохо спал ночью?

Я ответил ему взглядом и скрестил руки на груди.

- Можно и так сказать.

Он поднял руки вверх, показывая, что он не хочет ничего этим сказать.

- Я понял, понял. Я нужен тебе ночью, но утром я никто. Не беспокойся, я в порядке.

- О, отстань! – я ткнул его ногу носком своей.

Он ухмыльнулся и закрутил одеяло вокруг своей талии, как делал всегда, потом опустился на подушки в своё мини-гнездо.

- Это вряд ли.

Я показал ему язык, борясь с желанием снова пнуть его.

Он немного улыбнулся мне, и я сделал так же в ответ. Наши глаза встретились, и я отчётливо почувствовал, как моё сердце забилось где-то у меня в горле.

- Мне больше нравится, когда мы говорим о тебе, - я ответил, почувствовав, как холод пробирается внутрь. Пришлось посильнее завернуться в куртку.

Он усмехнулся.

- Ну, теперь ты хоть знаешь, как я себя чувствую.

Я ответил, но совсем не так, как он надеялся.

- Неа, говорить с тобой – моя работа.

- Правда? – он ответил. – Я думал, твоя работа – предоставление мне хлебобулочных изделий.

- Засранец, - я сказал, поёжившись. В этой комнате было холодно даже в моей куртке.

Он усмехнулся и закутался плотнее в одеяло.

- Холодновато здесь, да, Луи?

- Здесь морозильник, иди в задницу, - я ответил, потирая руки, пытаясь хоть как-то их согреть.

- Ну, я вообще-то хотел предложить тебе забраться ко мне на тёплую кровать, но ты постоянно ругаешься, - он пожал плечами.

- Я бы всё равно отклонил твоё предложение, потому что сидеть на твоей кровати было бы крайне непрофессионально, - я сказал, понимая, что постель выглядела чертовски уютно.

- А звонить мне в 3 ночи значит профессионально? – он поднял брови. – И ты уже спал в моей кровати, мистер Профессионал.

Я закусил губу, чувствуя себя виноватым. Но не настолько, насколько должен был бы.

- Справедливо.

Он закатил глаза и откинул одеяло, подвинувшись.

- Залезай, ну же.

Я улыбнулся, снял обувь и запрыгнул на кровать.

- Боже, ты хоть когда-нибудь моешь ноги? – он спросил, немного толкая меня.

- Нет, я запихиваю их в пакеты, когда моюсь, - я прижал их к его икрам.

Он выглядел несколько шокированным, сделал изумлённое лицо и ударил меня по руке. Я поднял палец вверх, сопровождая это своей самой нахальной улыбкой, и сказал:

- Да поможет мне Бог, я собираюсь покусать тебя, Гарри Стайлс.

- Я тебе не верю! – он сказал и улыбнулся, от чего в уголках его глаз появились морщинки, а на щеке – ямочка. Он был действительно красивым: бледная кожа, розовые губы, широкие плечи, скрытые под облегающей футболкой. Он выглядел как куколка. Куколка с большими зелёными глазами и конечностями, которые были слишком большими для её тела.

- Я же сделаю! – я настаивал на своём.

- Не посмеешь! – в каждой его букве был слышен вызов.

Я наклонился и вцепился зубами ему в плечо. Он был тёплым и каким-то солёным, ткань противно елозила у меня под зубами. Он как-то странно запищал и вжался в подушку.

- Чёртов вампир у меня на кровати! – он завизжал по-девичьи и протянул руку к моим рёбрам, начиная щекотать.

- Нет! – я смеялся, пытаясь вырваться, но его руки везде меня доставали. – Плохо! Не надо так! Не надо!

Он засмеялся.

- Ты сам виноват!

Я попытался залезть под одеяло, но только для того, чтобы он вытащил меня за запястья наружу. Всё закончилось тем, что он свернулся на мне, его кудри почему-то были на моём лице, а сам он улыбался своей самой детской и непринуждённой улыбкой.

- Помилуй! Помилуй!

- Правило большого пальца, Бу, - он сказал, слезая с меня. – Никогда не кусай человека, который больше тебя.

- Я немного тебя ненавижу, - я сердито сказал. Голова Гарри лежала на моей груди, а моя рука была вокруг его плеч.

- Неправда, - он сказал со вздохом, садясь прямо.

- Немного, - я ненавидел тот факт, что так сильно в нём нуждаюсь. Ненавидел то, что он никогда не будет моим. Ненавидел обстоятельства, в которых мы оказались, его болезнь, отсутствие нашего «навсегда». Я думал обо всём этом на этой больничной кровати и жалел о том, что не могу провести с ним вечность.

- Ну, тогда я тоже тебя немного ненавижу, - он сказал это, а я почувствовал какой-то подтекст, но просто не смог его прочитать.

- Хорошо, - я ответил, наслаждаясь тем, что могу просто лежать рядом с ним.

- Хорошо, - его голос звучал как-то раздражительно, будто бы мы были в ссоре, но меня никто не предупредил об этом. За всё то количество времени, что я провёл рядом с Гарри, я понял, что совсем его не знаю. Я бы хотел узнать всё о нём: что он любит, какое у него любимое мороженое, все его секреты, что он прячет глубоко в себе.

Я бы хотел собрать его по частичкам. А потом, когда он уйдёт, я бы мог открыть эту коробочку с названием «Гарри Стайлс» у себя глубоко в груди и сохранить его там навсегда.

- Хочешь, чтобы я почитал? – я накручивал его локон себе на палец. У меня было смутное ощущение, что он хочет мне что-то сказать, но я уже точно знал, что спрашивать у него бесполезно. Позже он застанет меня врасплох и скажет всё сам этим своим тягучим голосом.

- Если ты не против, - он перелез через мою грудь к моей сумке, которая стояла на краю кровати и до сих пор каким-то чудом не упала. Я взял её у него из рук и вытащил знакомую синюю книжку с закладкой на главе, на которой мы закончили после того, как наелись торта в прошлый раз.

- Мы шли в тишине, Август немного отставал от меня… - я начал. Было странным то, что он мог сидеть, прижавшись ко мне, хотя он был значительно больше меня. Странно, но в хорошем смысле. Да, наверное, можно было бы описать наши с ним отношения именно этим предложением. Странные, но в хорошем смысле.

Мы прочитали почти 3 главы, когда Гарри начал говорить.

- Второе марта.

Я положил книгу себе на ногу и посмотрел вниз на кучу кудрей, прижавшуюся к моей ключице.

- Что такое, милый?

Он прижался ко мне сильнее, будто бы надеясь, что я смогу его поглотить.

- День, когда они начнут химиотерапию.

- Это совсем скоро, - я был удивлён. Гарри упомянул это в прошлый вторник, но до этого момента эта новость висела каким-то грузным облаком на горизонте. А сейчас… оно надвигалось на нас. Всё происходило так быстро, что у меня появилось ощущение, что однажды утром я проснусь, а он уже уйдёт.

- У меня есть 7 дней. Этого ведь недостаточно, да?

- Этого никогда не будет достаточно, - я ответил, выстукивая ритм по его руке. – Но это всё, что у тебя есть.

Он кивнул, и я почувствовал, что он понял. Это было частью смирения: его понимание времени, того, что оно текуче и ограниченно, и что если мы заимствуем его, то рано или поздно нам придётся отдать его обратно.

- Когда мне было 16, мне хотелось много разных вещей, - он сказал каким-то тяжёлым тоном.

Я положил подборок ему на макушку, ожидая того, что он скажет дальше, и чувствуя, что начало чего-то вертится у него на языке.

- Я был таким наивным и хотел столько всего. Я думал, что смогу сделать всё, что угодно. Я был красивым, молодым и глупым, а мир был практически безграничным. Самым ужасным было видеть, как идут годы. Я смотрю сейчас назад и понимаю, что это всё неважно. Все эти люди, которым я сделал больно, или которых любил. Всё неважно. Я прожил восемнадцать лет и умру с шёпотом.

- Но я услышу тебя, - я прошептал сам. Я знал, что нужно сказать. Знал, что является истинной правдой. – Долгое время я думал, что жизнь дана для того, чтобы делать великие дела и изменять мир. Я думал, что я тоже так могу. Но я не могу. Так же, как и ты. Смысл жизни делать то, что ты можешь, имея то, что есть, и при этом чувствовать что-то. Жить до тех пор, пока ты просто не сможешь этого делать. И стараться не разрушить ничего при этом.

- Но я мог бы сделать так много, - он теребил пальцами одеяло.

- Ты сделал. Сделал всё, что мог, - я прижимал его к себе так крепко, как наши тела только могли позволить. Он был таким важным человеком. Таким совершенным… И он не имел об этом ни малейшего понятия.

- Но я хотел большего, - его трясущиеся руки, наконец, нашли мои, и он переплёл наши пальцы.

- Так сделай это. Скажи то, что ты хочешь, - я ответил. Он провёл столько времени, умирая, что ему просто было необходимо пожить.

Он произнёс низкое «хм» в то время, пока думал. Постукивал пальцами по тыльной стороне моей ладони. А потом сказал:

- Боулинг.

- Боулинг? – я переспросил, несколько удивлённый его ответом. Это была одна из тех вещей, о которых я думал, что Гарри никогда не скажет.

- Есть один дерьмовый боулинг в Луишеме *, куда я ходил каждую пятницу. Все мы ходили туда: Найл, Зейн, Шер, Эд и Эйден. Мы просто торчали там несколько часов подряд и всё. Это было нашим местом. На самом деле, это было довольно отвратительно и скучно, но это… - он немного задумался. – Там остались несколько моих лучших воспоминаний. Я бы хотел оказаться там ещё хотя бы раз.

- Тогда в семь часов. Завтра. Напиши Найлу и Зейну, а я возьму Лиама и Даниэль, - я ответил, легко перебирая его волосы.

Он кивнул.

- А Лиам и Даниэль захотят пойти?

Я слегка ударил его голову своим подбородком:

- Конечно, они захотят, дурачок.

- Хорошо, - он зевнул. Его глаза закрылись сами.

- Устал? – я тихо спросил.

Он кивнул.

- Сон побеждает рак, так говорит Хейзел.

- Тогда мне нужно оставить тебя, наверное, - я слабо зашевелился, пытаясь выбраться из его рук.

Он потянулся к моей футболке и сжал пальцами ткань, прижимая меня к себе.

- Останься, - он сказал тихо, почти умоляя меня глазами. – Почитай мне, пока я буду засыпать.

Так я и сделал.

* Луишем – район на юго-востоке Лондона.

Глава 9