Никакой значимости в коллективе,

Жан Поль Сартр

Тошнота

---------------------------------------------------------------

Перевод Ю. Яхниной

Spellcheck: Jack

---------------------------------------------------------------

Роман

Это человек, не имеющий

Никакой значимости в коллективе,

Это всего-навсего

Индивид.

Л.-Ф. Селин. "Церковь"

Посвящается Бобру(_1)

От издателей

Эти тетради были обнаружены в бумагах Антуана Рокантена. Мы публикуем

Их, ничего в них не меняя.

Первая страница не датирована, но у нас есть веские основания полагать,

Что запись сделана за несколько недель до того, как начат сам дневник. Стало

Быть, она, вероятно, относится самое позднее к первым числам января 1932

Года.

В эту пору Антуан Рокантен, объездивший Центральную Европу, Северную

Африку и Дальний Восток, уже три года как обосновался в Бувиле, чтобы

Завершить свои исторические разыскания, посвященные маркизу де Рольбону.

Листок без даты

Пожалуй, лучше всего делать записи изо дня в день. Вести дневник, чтобы

Докопаться до сути. Не упускать оттенков, мелких фактов, даже если кажется,

Что они несущественны, и, главное, привести их в систему. Описывать, как я

Вижу этот стол, улицу, людей, мой кисет, потому что ЭТО-ТО и изменилось.

Надо точно определить масштаб и характер этой перемены.

Взять хотя бы вот этот картонный футляр, в котором я держу пузырек с

Чернилами. Надо попытаться определить, как я видел его до и как я

теперь(_2). Ну так вот, это прямоугольный параллелепипед, который выделяется

на фоне... Чепуха, тут не о чем говорить. Вот этого как раз и надо

Остерегаться -- изображать странным то, в чем ни малейшей странности нет.

Дневник, по-моему, тем и опасен: ты все время начеку, все преувеличиваешь и

Непрерывно насилуешь правду. С другой стороны, совершенно очевидно, что у

Меня в любую минуту -- по отношению хотя бы к этому футляру или к любому

Другому предмету -- может снова возникнуть позавчерашнее ощущение. Я должен

Всегда быть к нему готовым, иначе оно снова ускользнет у меня между пальцев.

Не надо ничего(_3), а просто тщательно и в мельчайших подробностях

Записывать все, что происходит.

Само собой, теперь я уже не могу точно описать все то, что случилось в

Субботу и позавчера, с тех пор прошло слишком много времени. Могу сказать

Только, что ни в том, ни в другом случае не было того, что обыкновенно

называют "событием". В субботу мальчишки бросали в море гальку -- "пекли

блины", -- мне захотелось тоже по их примеру бросить гальку в море. И вдруг

Я замер, выронил камень и ушел. Вид у меня, наверно, был странный, потому

Что мальчишки смеялись мне вслед.

Такова сторона внешняя. То, что произошло во мне самом, четких следов

Не оставило. Я увидел нечто, от чего мне стало противно, но теперь я уже не

Знаю, смотрел ли я на море или на камень. Камень был гладкий, с одной

Стороны сухой, с другой -- влажный и грязный. Я держал его за края,

Растопырив пальцы, чтобы не испачкаться.

Позавчерашнее было много сложнее. И к нему еще добавилась цепочка

Совпадений и недоразумений, для меня необъяснимых. Но не стану развлекаться

Их описанием. В общем-то ясно: я почувствовал страх или что-то в этом роде.

Если я пойму хотя бы, чего я испугался, это уже будет шаг вперед.

Занятно, что мне и в голову не приходит, что я сошел с ума, наоборот, я

Отчетливо сознаю, что я в полном рассудке: перемены касаются окружающего

Мира. Но мне хотелось бы в этом убедиться.

10 часов 30 минут(_4)

В конце концов, может, это и впрямь был легкий приступ безумия. От него

Не осталось и следа. Сегодня странные ощущения прошлой недели кажутся мне

Просто смешными, я не в состоянии их понять. Нынче вечером я прекрасно

Вписываюсь в окружающий мир, не хуже любого добропорядочного буржуа. Вот мой

Номер в отеле, окнами на северо-восток. Внизу -- улица Инвалидов Войны и

Стройплощадка нового вокзала. Из окна мне видны красные и белые рекламные

огни кафе "Приют путейцев" на углу бульвара Виктора Нуара. Только что прибыл

Парижский поезд. Из старого здания вокзала выходят и разбредаются по улицам

Через час.

Дневник

Бы именно теперь.

Например, что-то новое появилось в моих руках -- в том, как я, скажем,

Вяло повисла вдоль тела.

Звуков.

Выбирать.

Шестилетней спячки.

Шел от бороды Мерсье.

Я встряхнулся, преисполненный злобы на Мерсье, и сухо ответил:

-- Спасибо, но я уже слишком давно разъезжаю, пора возвращаться во

Францию.

Вторник, 30 января

Ничего нового.

Я тотчас их забываю.

Исчезло.

Кустов.

Страницы.

Душевные переживания.

Только и всего.

То, что хочу.

Четверг утром, в библиотеке

Скорее от туберкулеза.

-- Надо крепиться, -- говорит Люси.

Что никнет и дуется.

-- Это сидит вот здесь, -- говорит она, прикладывая руку к груди. -- И

Не отпускает.

Головой уйти в отчаяние.

Четверг, после полудня

"Маркиз де Рольбон внешне был безобразен. Королева Мария-Антуанетта

часто называла его своей "милой обезьянкой". И однако, он одерживал победы

Пятница

Невыносимое.

Одном глазу.

Дальше.

Их всех к убийству.

"Он каждому из них нанес визит и с необыкновенной выразительностью

Восток.

Уже не могу.

Воротило бы от него.

Человека.

Половина шестого

Дело плохо! дело просто дрянь: гадина. Тошнота, все-таки настигла меня.

Знать, куда скрыться.

Подтяжки.

Подзываю официантку.

-- Мадлена, будьте добры, поставьте пластинку. Ту, которую я люблю, вы

знаете: "Some of these days"(_8).

-- Сейчас, только, может, эти господа будут против. Когда они играют,

Стекол.

-- Пожалуйста, мсье.

Укрепить изнутри.

Ощущений.

Сидений, --

Кулаком.

Все может ее разрушить.

Тишина.

Some of these days,

You'll miss me honey!(_10)

Хилая темнота.

Пластинка остановилась.

Пойду в кино.

Прогулка началась.

Бы слухового.

Мощью заполняющие улицу.

-- Шарль, ну пожалуйста, ты слышишь, что я говорю? Шарль, вернись, я

больше не могу, я так несчастна!

Я прохожу настолько близко от нее, что могу до нее дотронуться. Это...

Страданий.

Пока не докурю трубку.

Стихов?

Надо ему что-то ответить.

-- Счастье... -- говорю я с сомнением.

Нашедшего кость.

-- Что вы читаете?

Материя.

Часа

Я отложил "Евгению Гранде". И принялся за работу, хоть и без

Порядке.

Шоколада.

Пятница, 3 часа

Проходит вечность.

Подзадоривали его.

Обмениваются.

И Испанское Марокко.

Бургосе.

-- А вы видели в Бургосе Христа в звериной шкуре! Есть очень любопытная

Чудовищных животных.

-- Как по-вашему, можно вслед за Паскалем повторить, что обычаи -- это

Вторая натура?

Он переводит дух.

-- Вот и я так думаю, мсье. Но я себе не доверяю -- для этого надо

Прочитать все.

Лопнет, если не выскажется.

-- Когда я закончу свое образование (я кладу на это еще шесть лет),

если мне разрешат, я присоединюсь к студентам и преподавателям университета,

Приключения.

Он покраснел и улыбнулся

-- Может, это нескромно.

-- Ну а все-таки?

Он наклоняется ко мне и спрашивает, полузакрыв глаза:

-- У вас было много приключений, мсье?

-- Кое-какие были, -- машинально отвечаю я, резко отстранившись, чтобы

Года она мне не являлась.

-- Могу ли я вас просить... -- начинает Самоучка.

Черт побери! Конечно, чтобы я рассказал ему одно из этих пресловутых

Испании.

-- Сантильяна Жиль Блаза? А я и не знал, что она в самом деле

существует. Ах, мсье, в разговоре с вами узнаешь столько полезного! Сразу

Уходит.

Но почему? ПОЧЕМУ?

Суббота, полдень

Исчезло.

Июнь. 1924, 1925, 1926.

Воскресенье

Краской дома.

В нем беседу об альпинизме.

Тощая шея, ее муж.

Пенсне.

-- Это новый чертежник с нашей фабрики, -- говорит он, обернувшись к

Робкий, он меня забавляет.

Кашлем.

-- Наливай полнее, -- говорит он, не переставая кашлять.

Остальные смеются.

-- Один -- ноль!

Биржевой маклер, идя к столику, обнял Мариэтту за плечи:

-- Сегодня воскресенье, Мариэтта. Пойдешь вечером в кино со своим

Дружком?

-- Как бы не так! Сегодня смена Антуанетты. А я за нее отдуваюсь -- вот

тебе и ходи в кино!

Евгения позвала Нанету.

-- Что вам еще, барышня?

-- Нанета, будут у тебя сливки к полднику?

-- Ладно, к полднику-то будут, -- отвечала старая служанка.

-- Ну, а пока подай ему кофе покрепче. Я слышала, как господин де

Чтения.

-- Слушай, ты видела? -- спрашивает муж, заговорщически ухмыляясь.

А я тебе что говорил?

Повторяет он.

Но жена уже больше не смеется:

-- Да нет, серьезно, ты зря -- она серьезная девушка.

Жена вдруг смеется.

-- Я смеюсь, потому что подумала о Рене.

-- Вот именно.

Муж тоже смеется. Она продолжает многозначительным шепотом:

-- Тогда, значит, он заметил во вторник.

-- В четверг.

-- Нет, во вторник, потому что...

С полным ртом.

Я пытаюсь снова взяться за прерванное чтение:

"-- А где мне его взять?

-- Купи.

-- А если мне встретится хозяин?"

Но до меня снова доносится голос жены:

-- Ой, Марта обхохочется, я ей расскажу...

Для выхода в свет.

В ясном воздухе раздался звонок кинотеатра "Эльдорадо". Этот звон среди

Прогуливающуюся вдоль моря.

Представительствовали.

Она затихает.

Оттенок мела.

Глазам и покачала головой.

-- Гастон, мне слепит глаза, -- сказала она с неуверенным смешком.

-- Не беда! Славное солнышко, -- ответил ее муж. -- Не греет, а все же

Приятно.

-- Я думала, его будет видно, -- продолжала она, обернувшись к морю.

-- И не надейся, -- сказал мужчина. -- Солнце мешает.

Почти нежное выражение.

Лицом.

-- Вот-вот, погляди, -- говорила она.

-- Чего там?

-- Вот они, вот, чайки.

Руку, касаюсь тумбы.

Каждом биении моего сердца.

Приберег.

Приходило к концу.

Понедельник

Как я мог вчера написать эту дурацкую, напыщенную фразу: "Я был совсем

один, но я шагал, словно вступающее в город войско"?

Есть чувство приключения.

Сначала невозможно.

Работа.

Часов вечера

Лицедей?

Рольбоне роман.

Часов вечера

Поужинал в "Приюте путейцев". Хозяйка оказалась на месте, пришлось с

Парижского поезда.

Канун поста

Всего конверта.

Анни написала карандашом:

"Через несколько дней буду проездом в Париже. Приходи ко мне в отель

"Испания" 20 февраля. Прошу тебя (слова "прошу тебя" надписаны над строкой и

соединены забавной спиралью со словами "ко мне"). Мне НЕОБХОДИМО с тобой

Увидеться.

Анни".

Парочек.

-- Мне яичницу с ветчиной.

Удержаться от смеха.

-- Не имею права. Хотите яичницу с картофелем? Ветчина заперта -- ее

Нарезает только сам хозяин.

Совершенные мгновения.

"Твои чертовы волосы все портят, -- говорила она. -- Ну что прикажешь

делать с рыжим мужчиной?"

Словно бы пьет его сама.

Прочь с темными стеклами.

Вместе со стаканом.

-- Пожалуйста, мсье.

-- Мсье Ахилл, -- учтиво сообщает он.

Всем троим неловко.

Маски размокнут и полиняют.

Этого.

Хлипкие.

-- Жанна, Жанна, крошка моя.

Что его не слышно.

Гнется.

-- А, это ты, старое отребье, -- кричит он. -- Еще не сдох? И вы

Все ставит на свои места.

-- Старый псих -- вот кто он такой.

Доктор Роже даже не дает себе труда показать, что шутит. Он знает:

Обломком; он -- скала.

На этом лице уроки опыта.

Среда

НЕ НАДО ПОДДАВАТЬСЯ СТРАХУ.

Четверг

Твоего существования.

Пятница

Темный угол.

-- Сюда, мсье, я делаю уборку.

Пятерню.

-- Черный кофе с рогаликами.

Шее.

-- Говорю тебе, зашнуруй.

Он с досадой наклонился и слегка дотронулся под столом до ее ноги:

-- Зашнуровал.

Подол.

-- Ты готова? -- спросил мужчина.

Ботинке, потом исчезла.

-- Уф! -- выдохнул мужчина.

Только что сидели артисты.

Серо-коричневых подтеках.

-- Мне нужен мсье Фаскель.

Дрожь.

-- Мсье Фаскель еще не спускался.

-- Я от мадам Флоран, -- продолжала она. -- Ей нездоровится. Она

Сегодня не придет.

Восемь.

Рассуждая сама с собой.

-- Вот еще! -- Лицо официанта выразило неподдельное негодование. --

Только этого не хватало!

А вдруг он умер... У меня тоже мелькнула эта мысль. Такого рода мысли

Приходят во время тумана.

Старуха ушла. Мне бы надо последовать ее примеру: было холодно и темно.

Страшно.

Глухой шум.

Который час?

-- Десять.

-- Если он до пол-одиннадцатого не спустится вниз, пойду погляжу.

Я делаю шаг к двери.

-- Вы уже уходите? Не посидите подольше?

-- Нет.

-- А что, он в самом деле хрипел?

-- Не знаю, -- говорю я уходя, -- может, мне просто почудилось под

Настроение.

Стало мутить.

Один.

Он хлопнул рукой по тому in-quarto. Это была "История религий".

-- Никто не мог бы успешнее Нусапье предпринять такой обобщающий труд.

Вы не находите, мсье?

Со мной в среду?

-- С удовольствием.

Он помедлит, я передумаю.

Был замурован в безмолвии.

Как недавно мсье Ахилл.

Я приду в себя.

Лицо.

Издалека сверкало своими огнями кафе "Мабли" -- на сей раз, наверно,

И снова пустился бежать.

Икрам.

Он затрясся.

-- Над городом нависла страшная угроза, -- учтиво заметил я, проходя

Мимо.

Я вошел в читальный зал и с одного из столов взял "Пармскую обитель". Я

Стуле.

Пальцем по столу.

-- Господа, -- объявил корсиканец. -- Скоро закрываем.

Но не встала.

Только верхняя лампочка.

-- Надо уходить? -- тихо спросил старик.

Нырнул.

Миновала.

Суббота утром

Чтобы ухаживать за ним.

Полдень

Полотно.

Молоко кошка.

Или Бордюреном.

Мраморные.

Красив.

Право стариков.

Видимость ли я, и только?

"Ха! -- внезапно подумал я. -- Да ведь рядовой -- это я". При этой

Одухотворенный взгляд.

Шляпу.

Интересовал.

Руки.

Обнажил голову.

-- Вот это да! -- взволнованно произнесла дама.

Муж подошел.

-- Послушай, -- сказала она, -- ведь это его именем названа улица --

Выборах.

"Страна наша, -- говорил он в своей знаменитой речи, -- тяжело больна:

Это-то меня и смущало.

А теперь меня разбирал смех: метр пятьдесят три! Если бы я хотел

Кровавых бычьих глаз. Студент, напуганный Коммуной, ничтожный и злобный

депутат -- все это унесла с собой смерть. Но президента "Клуба Друзей

Порядка", глашатая Нравственных сил, обессмертила кисть Бордюрена.

-- Ах, бедный студентик!

Французскую армию.

Tu Marcellus eris! Manibus date lilia plenis...(_15)

Сорванная роза, умерший студент-политехник -- что может быть печальнее?

Понедельник

Куда я дену свою жизнь?

Простаком.

Осталось следа.

Ее архивах.

Уголках.

Существование.

Тяжестью на пол. Я есмь.

По пути покупаю газету. Сенсация. Найдено тело маленькой Люсьены! Запах

Вторник

Ничего нового. Существовал.

Среда

Ее от существования.

-- Я оказал ей услугу, -- сухо говорю я Самоучке.

Уже попросили счет.

Море, зеленое и плотное.

Закуска по выбору

Мясное блюдо с гарниром

Сыр или десерт

20 талонов -- 140 франков".

Я тоже.

-- А что еще? -- спрашивает он.

Пьете.

-- Стаканчик вина при случае мне только на пользу. Пожалуйста,

Превосходно.

Он был военнопленным... И ни разу об этом не упоминал. Я не могу

Обменяются любезностями.

Он вздрагивает.

-- Какие неприятности, мсье? -- испуганно спрашивает он.

-- Да как же вы не помните, на днях вы сами упомянули о них.

Он густо краснеет.

-- А-а. Вот вы о чем, -- сухо говорит он. -- Да, в самом деле,

Докучать.

Не заметят.

Дальше?

Посмотреть.

Наслаждения я не получаю.

-- Ну вот, а я равнодушен к скульптуре, -- говорю я сочувственно.

-- Ах, мсье, увы, я также. И к музыке, и к балету. А ведь я не такой уж

Нечто подобное.

Он на седьмом небе.

-- Будьте любезны, укажите мне точно, где это сказано, -- говорит он,

Чернилами.

Довольно.

-- Как приятно, -- доверительным тоном сообщает он, -- поговорить

Иногда вот так по душам.

Усталый жест.

-- Я слишком много раз пыталась. Я уже не в том возрасте, когда можно

Живете.

-- Знаю, -- вздыхает она.

-- Посмотрите на Жанетту.

-- О, да, -- она корчит гримаску.

-- А по-моему, она поступила прекрасно. Она проявила мужество.

-- А я считаю, -- говорит молодая женщина, -- что она просто решила не

Дождались меня.

Теперь смеется она:

-- Какая самоуверенность! Этого я вовсе не говорила.

Думаете на этот счет, мсье?

-- Ничего, -- отвечаю я.

Ходить так далеко.

-- Вот как?

-- Цель у жизни есть, мсье, цель есть... есть люди.

Подходящего случая.

-- Лучшего случая не представится, -- вежливо говорю я.

-- Я тоже так думаю, мсье. Я тоже! То, что я вам сейчас скажу... -- Он

Я научился верить в людей.

-- Они мужественно переносили свою участь?

-- Да, -- неопределенно соглашается он. -- И это тоже. Впрочем, с нами

Такую же радость.

Это я и хотел вам сказать.

Счастлив?

Мог.

-- Я пишу не ради этого.

Мизантроп?

Только и всего.

-- На мой взгляд, -- говорю я Самоучке, -- людей так же невозможно

Согласиться?

Самодовольно смеясь.

-- Что же вы тогда любите?

-- Я вижу, что они молоды, и люблю в них молодость. В числе всего

Я глух к его иронии.

-- Вы сидите к ним спиной, -- продолжаю я, -- вы не слышите, о чем они

говорят... Ну, а какого цвета волосы у молодой женщины?

Он смущен.

-- Волосы, гм... -- Украдкой оглянувшись на молодых людей, он снова

Гримасе. Но я гну свое.

-- Взять, к примеру, старика за вашей спиной, вот того, который пьет

Ни о чем не говорит.

Слепцы гуманисты! Это лицо говорит так много, так внятно -- но смысл

Божьих.

Беднягу Геенно.

-- Извините, -- говорю я, -- но в таком случае я не вполне уверен, что

Его передергивает.

-- Что? Ах да -- мне ничего, я кончил.

-- Луиза!

Ведерке со льдом.

Нигде, я лишний.

Словах.

Стоит труда.

Их память.

-- До свидания, дамы и господа.

Заработают языками.

Часов вечера

Приступ, это я сам.

Вдруг меня осенило.

Черной.

Существовало.

Лишним.

Просто-напросто нет.

Верхушку дерева.

Нее пищу?

Той же ночью

Пятница

В "Приюте путейцев". Мой поезд отходит через двадцать минут. Патефон.

Суббота

Нее пышная грудь.

Анни закрывает дверь и задумчиво говорит, обращаясь к самой себе:

-- Не знаю, может, мне сесть на кровать...

Она разражается смехом.

-- Почему ты смеешься?

Задиристое.

-- Скажи, почему?

-- Да потому что, не успев войти, ты расплылся в улыбке. Ты похож на

Нос.

-- Да, ты не изменился. Чего ты ищешь с таким ошалелым видом?

Враждебным.

-- Просто я подумал: по этой комнате не скажешь, что в ней живешь ты.

-- А-а, вон что, -- неопределенно отзывается она.

Я не могу угадать.

Так необходим.

-- Я тебе необходим? Я был тебе необходим все четыре года, что мы не

У меня навертываются слезы.

-- Я думала о тебе гораздо чаще, чем о платиновом метре. Не проходило

Жалуешься.

-- Это нечестно, -- отвечаю я, -- ты же знаешь, у меня скверная память.

-- Значит, признаешься -- ты меня совсем забыл. Ну скажи, ты узнал бы

Меня на улице?

-- Еще бы. Но ведь не об этом речь.

-- Помнишь ты хотя бы, какого цвета у меня волосы?

-- Само собой! Белокурые.

Она смеется.

-- Как гордо ты это сказал. Ты же сейчас на них глядишь, так что

Она взъерошила мне волосы.

-- А у тебя волосы рыжие, -- говорит она, передразнивая меня. -- В

Это совсем не шло.

Уступки.

И вдруг она говорит без всякого выражения:

-- А я, как видишь, потолстела, состарилась, мне надо за собой следить.

Верно. И какой усталый у нее вид! Я открыл было рот, но она тотчас

добавляет:

-- Я играю в театре, в Лондоне.

-- С Кандлером?

-- Конечно нет. Вовсе не с Кандлером. Это на тебя похоже. Ты вбил себе

Отвечает без запинки.

-- Я больше не играю. Я путешествую. Есть тут один тип, который меня

Останется при мне.

-- Ну же, поторапливайся, -- кричит она из-за перегородки. -- Она

Этого не скрываю.

-- Что за чушь! Это из тех натуралистических фантазий, за которые ты

Терпеть их не могла.

-- А тебе это нравилось, -- говорит она без всякого смущения. -- Ты

Она пожимает плечами.

-- Нет, я изменилась, -- сухо говорит она, -- изменилась полностью. Я

Раздражаться.

-- Было у меня одно свойство, которое когда-то тебя мучило. Так, по

Она снова села.

-- Ну так вот, -- говорит она, убежденно кивая головой, -- раз ты не

Прямехонько к креслу.

-- И что бы со мной случилось? -- спрашиваю я, оборачиваясь и с

Этого больше нет.

-- И совершенных мгновений нет?

-- Нет.

Я ошеломлен. Я настаиваю.

-- И что же, ты не... Значит, кончились эти... трагедии, внезапные

Довольную.

-- Да, я рада, что ты остался прежним. Если бы тебя переставили на

Изменилась я сама.

Я все-таки слегка задет.

-- Ну так вот, мерка у тебя неточная, -- живо возражаю я. -- За это

время я как раз переменился, и по сути я...

-- Пфф! -- с уничтожающим презрением фыркает она. -- Подумаешь,

интеллектуальные перемены! Вот я изменилась до мозга костей...

До мозга костей... Что потрясло меня в ее голосе? Так или иначе, во мне

Привкус во рту.

Любила.

Отвести глаза.

-- Почему?

-- Мне противно.

Пышешь моральным здоровьем.

-- И все-таки я сотни раз просил тебя объяснить, что такое...

-- Да, но каким тоном! -- гневно возражает она. -- Ты снисходительно

Сахарной пудре дохлых мух.

-- А-а, возможно...

-- В том самом кафе я и говорила тебе о выигрышных ситуациях. Говорила

в связи с большим изданием "Истории" Мишле -- с тем, которое было у меня в

Видна?

-- И то, и другое, -- отвечает она неохотно.

-- А совершенные мгновения? Они здесь при чем?

-- Они настают потом. Сначала появляются предвестья. Потом в жизнь

Обстоятельствам.

-- Но расскажи, что ты пыталась делать.

-- Не хочу. Впрочем, пожалуй, расскажу тебе историю, которая поразила

Берегу Темзы.

-- Но ты никогда не подозревал, что я сидела на крапиве: платье у меня

Не встали.

Все так, все знакомо. И приключений нет, и совершенных мгновений нет...

Различия.

Это радует.

-- Да? -- говорит она ласково, но упрямо. -- А я все же предпочла бы,

Вздернув брови.

Странно.

Я опускаю голову.

-- Стало быть, я... я живой мертвец? -- тяжело повторяет она.

Одинока, как и я.

-- Что ты там бормочешь? -- спрашивает она уже более веселым тоном.

Двух.

Я рассказываю ей о "Приюте путейцев", о пластинке со старым

"рэгтаймом", которую я всегда прошу поставить, о странном счастье, какое при

Этом испытываю.

-- Я думал, нельзя ли тут найти или хотя бы поискать...

Расхохочусь ему в лицо.

-- И тебя никогда не захватывала твоя роль?

-- Минутами чуть-чуть, но никогда целиком. Главным для всех нас

Нечего друг другу сказать.

-- А теперь, -- говорит вдруг Анни, -- тебе пора. Я кое-кого жду.

-- Ты ждешь?..

-- Нет, я жду одного немца, художника.

Я неохотно встаю.

-- Когда я тебя увижу?

-- Не знаю, завтра я уезжаю в Лондон.

-- Через Дьеп?

-- Да, а потом, наверно, в Египет. Может, будущей зимой проездом опять

Одиночестве.

Головой.

-- Нет. Меня это больше не волнует. Начать сначала нельзя... Впрочем,

Анни смеется.

-- Бедняга! Ему не повезло. Первый раз в жизни он играет свою роль, а

Воскресенье

Говори, это отвлекает.

Вторник, в Бувиле

Погода стоит прекрасная.

Напоминает смерть.

Воспоминания.

Улице Булибе.

Что я могу ей сказать?

Путь.

Монистье.

Жестокостью.

Вполоборота к нам.

Таковы.

-- Я видел все, -- опьянев от ярости, орал корсиканец, -- на этот раз

Проведешь.

Самоучка.

Мозаики.

-- И он еще продолжает читать! Каков наглец, -- сказала дама, поглядев

На корсиканца.

Проводить вас к врачу.

-- Оставьте меня, мсье, -- повторял он. -- Пожалуйста, оставьте.

Час спустя

Существую, что Я здесь.

Я говорю "я" -- но понятие это утратило для меня смысл. Я настолько

Смерти.

Выпить? Я угощаю.

Вами ладили.

-- Я как-нибудь приеду вас навестить.

-- Непременно, мсье Антуан. Будете проездом в Бувиле, загляните к нам.

Скажите себе: "Загляну-ка я к мадам Жанне, она будет рада!" Ведь и вправду

Ко мне подходит официантка.

-- Что ж это, уезжаете от нас?

-- Перебираюсь в Париж.

-- Я жила в Париже, -- с гордостью говорит она. -- Целых два года. У

Минут.

Три-четыре.

Боже мой! Стало быть, Я собираюсь прозябать этаким грибом? Что я буду

Слишком много.

Последний разок?

-- Пожалуйста, если вам нетрудно.

Началось.

Семье.

К ней. Она ЕСТЬ.

Some of these days,

You'll miss me honey, --

Поет голос.

Пивом и водкой?

-- Мадлена, поставьте, пожалуйста, снова эту пластинку. Один разок, как

Раз до моего ухода.

Сотрясали бы его тело.

Не могу ли я попробовать?.. Само собой, речь не о мелодии... но разве я

Будет дождь.

Примечания

Прим. издателей.)

8 "Придет день" (англ.)

9 "Сельская честь" (итал.).

10 Придет день, и ты затоскуешь обо мне, милая {англ.).

Т.2. С.608.

14 Упорный труд (лат.). Часть латинской поговорки "Все побеждает

упорный труд", возникшей на основе строки Вергилия.

15 Будешь Марцеллом и ты! Дайте (роз пурпурных и) лилий... Строка из

"Энеиды" Вергилия (перев. С. Ошерова). Строка обращена к племяннику Августа,

Жан Поль Сартр

Тошнота

---------------------------------------------------------------

Перевод Ю. Яхниной

Spellcheck: Jack

---------------------------------------------------------------

Роман

Это человек, не имеющий

никакой значимости в коллективе,

Это всего-навсего

Индивид.

Л.-Ф. Селин. "Церковь"

Посвящается Бобру(_1)

От издателей