Король унии Сигизмунд III. Посещение Константинопольским Патриархом Иеремией II Киевской Митрополии. Последствия этого визита.

Успех проведения Брестской унии во многом зависел от польского короля Сигизмунда III Ваза (1587-1632). После смерти Стефана Батори на сейме избран новый король, им был шведский принц Сигизмунд. Сторону Сигизмунда приняли князь К. Острожский и другая православная элита, поэтому король особо отблагодарил Острожского и всех его сторонников. Сигизмунд, став в 22 года королем был в детстве воспитан иезуитами. После появления униатских тенденций в королевстве, Сигизмунд стал на ее сторону.

Посещение Константинопольским патриархом Иеремием ІІ в 1588 году и его последствия.

Киевская митрополия находилась во власти Константинопольского патриарха, но патриархи ее посещали очень редко. После 1588 года, но уже когда митрополия была под юрисдикцией РПЦ в ХХ веке, состоялось еще одно посещение патриарха Константинопольского. Конечным пунктом в 16 веке для визита патриарха была Москва, но он посетил и киевскую митрополию. Острожский обратился к патриарху, чтоб он еще раз посетил на обратном пути митрополию.

В 1589 году он вновь посещает Киев и там сместил всех двоеженцев (и троеженцев), в частности митрополита Онисифора Девочку, кафедры теперь должны занимать только монахи и предоставил большую силу и власть братствам. На место митрополита был избран Михаил Рогоза, но не доверяя ему, назначил также экзархом патриарха Константинопольского Луцкого епископа Кирилла Терлецкого. Львовское братство получило первенство над всеми братствами и над епископами. Это не понравилось епископу Львовскому Гедеону Балабану, поэтому он один из первых выступил за унию. Этим также и воспользовались иезуиты, которые подталкивали епископов к унии, обещая уравнять и права с католическими. Сигизмунд тайно ведет переговоры с Кириллом Терлецким, чтоб он принял унию. Иезуиты также говорили, что подчиняясь папе, который независим в отличие от константинопольского патриарха, который подчинялся туркам.

Кирилл и Гедеон просили Михаила Рогозу, чтоб был созван собор, на котором была бы принята уния. В 1591 году был созван такой собор в Бресте. Представители: Кирилл Терлецкий, Гедеон Балабан, Дионисий еп. Холмский и епископ Леонтий. На этом соборе они говорили о притеснении светских лиц и других беспорядках, поэтому единственный выход – уния. Был составлен документ о подчинении папе + сохранение всех восточных обрядов навсегда. Михаил Рогоза не подписал документ. Данный документ был отдан Сигизмунду, который обещал им всякие привилегии. Остальные епископы считали этих епископов предателями и ничего подписывать не собирались.

После Кирилла Терлецкого важным деятелем в продвижении унии стал епископ Брестский Ипатий Поцей (с 1593 г). Он был родственником Острожского. Учился в кальвиновской школе. Вначале был протестантом, но потом стал православным. Потом становится идеологом унии. Львовское братство доложило патриарху константинопольскому о готовящейся унии. Патриарх просит низложить Гедеона и делает выговор Михаилу Рогозе. Сигизмунд посылает 2-х лиц в Рим, чтобы там заключить унию: Ипатий Поцей и Кирилл Терлецкий. Но нужны были еще голоса всех епископов.

24 декабря 1594 г. Ипатий и Кирилл составляют от лица всех епископов акт о готовности подчиниться папе. Документ не подписали Гедеон Балабан и Михаил Копистинский.

В г. Соколе епископ Кирилл созывает еще один собор, на котором были приняты условия о принятии унии. К этому времени начинает бунтовать народ. Острожский обращается к Михаилу Рогозе о выяснении ситуации. Митрополит оправдывается, но о соборах не говорит. Острожский пишет послание всем православным, чтобы они отстаивали православие. Также в защиту православия выступают Виленское и Львовское братства. Терлецкий в свою очередь обещал Острожскому, что без воли народа уния не будет принята.

12 июня 1595 года Михаил Рогоза и прочие епископы подписывают послание к папе Клименту 8 о заключении церковной унии с Римско-католической церковью. В нем, православная сторона, готовая принять унию, принимала новый календарь, учение о чистилище, учение о филиокве. Митрополиты Киевские должны были ездить за благословенной грамотой в Рим. С этим документом Ипатий и Кирилл без благословения митрополита поехали в Рим. В Риме они практически подписались под католическим исповеданием веры, за что были возведены в прелаты папского престола. В Риме в конце 1595 году фактически состоялось заключение унии, но нужно было еще практическое применение ее в Киевской митрополии. После их прибытия готовился собор, на котором все результаты встречи должны были быть обнародованы и получить поддержку.

Многие, узнав об измене епископов, просили их низложения, но король издал указ, в котором говорилось о созыве собора, где будет провозглашена уния. Он должен был состояться в октябре 1596 года. Только 2-е не согласились подписаться под этим документом Гедеон и Михаил. Православное меньшинство просило участие восточных представителей на соборе.

6 октября 1596 года был созван собор. Православные собрались в православной молельне, а униаты в г.Бресте в кафедральном соборе. На православном соборе был сербский епископ Лука, епп. Гедеон и Михаил Копыстенский, ок.250 священников, архимандрит (впоследствии патриарх) Кирилл (Лукарис), представители братств, председательствовал архидиакон Никифор (имел право 2-го голоса после патриарха). Еще, будучи в Модавских землях архидиакон Никифор писал Михаилу Рогозе о его взглядах, но тот ничего не ответил. К. Острожский прибыл на собор вместе со своим войском. Каждый день отправлялись послы на униатский собор, чтобы пригласить Рогозу на собор, но тот скрывался. Впоследствии он сказал, что сделано, то сделано, мы отдались римско-католической церкви.

На униатском – Михаил Рогоза, все остальные «православные» епископы, несколько католических епископов, председательствовал львовский католический архибискуп. На униатском соборе были провозглашена анафема всем, кто не принимает унию, также и на православном соборе была провозглашена анафема всем, кто принял унию. Далее, на сейме были поддержаны все решения, которые принимались на униатском соборе.

 

Билет № 19

1). Подготовка к заключению Брестской унии. Основные деятели. Брестский Собор и его последствия для Православной Церкви на Руси. Успех проведения Брестской унии во многом зависел от польского короля Сигизмунда III Ваза (1587-1632). После смерти Стефана Батори на сейме избран новый король, им был шведский принц Сигизмунд. Сторону Сигизмунда приняли князь К. Острожский и другая православная элита, поэтому король особо отблагодарил Острожского и всех его сторонников. Сигизмунд, став в 22 года королем был в детстве воспитан иезуитами. После появления униатских тенденций в королевстве, Сигизмунд стал на ее сторону.

Посещение Константинопольским патриархом Иеремием ІІ в 1588 году и его последствия.

Киевская митрополия находилась во власти Константинопольского патриарха, но патриархи ее посещали очень редко. После 1588 года, но уже когда митрополия была под юрисдикцией РПЦ в ХХ веке, состоялось еще одно посещение патриарха Константинопольского. Конечным пунктом в 16 веке для визита патриарха была Москва, но он посетил и киевскую митрополию. Острожский обратился к патриарху, чтоб он еще раз посетил на обратном пути митрополию.

В 1589 году он вновь посещает Киев и там сместил всех двоеженцев (и троеженцев), в частности митрополита Онисифора Девочку, кафедры теперь должны занимать только монахи и предоставил большую силу и власть братствам. На место митрополита был избран Михаил Рогоза, но не доверяя ему, назначил также экзархом патриарха Константинопольского Луцкого епископа Кирилла Терлецкого. Львовское братство получило первенство над всеми братствами и над епископами. Это не понравилось епископу Львовскому Гедеону Балабану, поэтому он один из первых выступил за унию. Этим также и воспользовались иезуиты, которые подталкивали епископов к унии, обещая уравнять и права с католическими. Сигизмунд тайно ведет переговоры с Кириллом Терлецким, чтоб он принял унию. Иезуиты также говорили, что подчиняясь папе, который независим в отличие от константинопольского патриарха, который подчинялся туркам.

Кирилл и Гедеон просили Михаила Рогозу, чтоб был созван собор, на котором была бы принята уния. В 1591 году был созван такой собор в Бресте. Представители: Кирилл Терлецкий, Гедеон Балабан, Дионисий еп. Холмский и епископ Леонтий. На этом соборе они говорили о притеснении светских лиц и других беспорядках, поэтому единственный выход – уния. Был составлен документ о подчинении папе + сохранение всех восточных обрядов навсегда. Михаил Рогоза не подписал документ. Данный документ был отдан Сигизмунду, который обещал им всякие привилегии. Остальные епископы считали этих епископов предателями и ничего подписывать не собирались.

После Кирилла Терлецкого важным деятелем в продвижении унии стал епископ Брестский Ипатий Поцей (с 1593 г). Он был родственником Острожского. Учился в кальвиновской школе. Вначале был протестантом, но потом стал православным. Потом становится идеологом унии. Львовское братство доложило патриарху константинопольскому о готовящейся унии. Патриарх просит низложить Гедеона и делает выговор Михаилу Рогозе. Сигизмунд посылает 2-х лиц в Рим, чтобы там заключить унию: Ипатий Поцей и Кирилл Терлецкий. Но нужны были еще голоса всех епископов.

24 декабря 1594 г. Ипатий и Кирилл составляют от лица всех епископов акт о готовности подчиниться папе. Документ не подписали Гедеон Балабан и Михаил Копистинский.

В г. Соколе епископ Кирилл созывает еще один собор, на котором были приняты условия о принятии унии. К этому времени начинает бунтовать народ. Острожский обращается к Михаилу Рогозе о выяснении ситуации. Митрополит оправдывается, но о соборах не говорит. Острожский пишет послание всем православным, чтобы они отстаивали православие. Также в защиту православия выступают Виленское и Львовское братства. Терлецкий в свою очередь обещал Острожскому, что без воли народа уния не будет принята.

12 июня 1595 года Михаил Рогоза и прочие епископы подписывают послание к папе Клименту 8 о заключении церковной унии с Римско-католической церковью. В нем, православная сторона, готовая принять унию, принимала новый календарь, учение о чистилище, учение о филиокве. Митрополиты Киевские должны были ездить за благословенной грамотой в Рим. С этим документом Ипатий и Кирилл без благословения митрополита поехали в Рим. В Риме они практически подписались под католическим исповеданием веры, за что были возведены в прелаты папского престола. В Риме в конце 1595 году фактически состоялось заключение унии, но нужно было еще практическое применение ее в Киевской митрополии. После их прибытия готовился собор, на котором все результаты встречи должны были быть обнародованы и получить поддержку.

Многие, узнав об измене епископов, просили их низложения, но король издал указ, в котором говорилось о созыве собора, где будет провозглашена уния. Он должен был состояться в октябре 1596 года. Только 2-е не согласились подписаться под этим документом Гедеон и Михаил. Православное меньшинство просило участие восточных представителей на соборе.

6 октября 1596 года был созван собор. Православные собрались в православной молельне, а униаты в г.Бресте в кафедральном соборе. На православном соборе был сербский епископ Лука, епп. Гедеон и Михаил Копыстенский, ок.250 священников, архимандрит (впоследствии патриарх) Кирилл (Лукарис), представители братств, председательствовал архидиакон Никифор (имел право 2-го голоса после патриарха). Еще, будучи в Модавских землях архидиакон Никифор писал Михаилу Рогозе о его взглядах, но тот ничего не ответил. К. Острожский прибыл на собор вместе со своим войском. Каждый день отправлялись послы на униатский собор, чтобы пригласить Рогозу на собор, но тот скрывался. Впоследствии он сказал, что сделано, то сделано, мы отдались римско-католической церкви.

На униатском – Михаил Рогоза, все остальные «православные» епископы, несколько католических епископов, председательствовал львовский католический архибискуп. На униатском соборе были провозглашена анафема всем, кто не принимает унию, также и на православном соборе была провозглашена анафема всем, кто принял унию. Далее, на сейме были поддержаны все решения, которые принимались на униатском соборе.

2). Митрополит Киевский и Московский Петр. Перенесение митрополичьего центра в с Владимира в Москву. В 1302-1303 гг. Юрий Львович, внук Данила Галицкого решил отделиться от Киевской митрополии и просил себе митрополита, поэтому Галицкая епископия была возведена в ранг митрополии, но греки считали это невыгодным. Утвердил византийский император и патриарх. Первым Галицким митрополитом был Нифонт (возможно галичанин). Структура: состоит из 6 епархий. Такое разделение не понравилось Северному княжеству. Закончилось правление митрополита Нифонта, тогда когда и митрополита Максима – они умерли. Вместо Нифонта Юрий Львович отправляет игумена Петра, уроженца западной Украины. Он становится митрополитом с 1308-1326 гг. Параллельно с ним князь Михаил Владимирский, после смерти митрополита Максима, отправил игумена Геронтия в Константинополь, чтобы он был митрополитом Киевским. Но император Андроник и патриарх упразднили разделение, и митрополитом Киевским стал Петр. В 1309 году Петр прибывает во Владимир, встречен нежелательно. Князь Михаил после долгих уговоров принял Петра, но все время хотел его свергнуть. Тверской князь Андрей сделал на Петра донос о симонии патриарху. Следовательно, в 1310-1311 гг. в Переяславе-Залесском состоялся собор (2 епископа и множество игуменов и священников). Итог: Митрополит Петр оправдан. Тверской князь не был наказан за клевету.

Митрополит Петр, галичанин, как и митрополит Кирилл едет во Владимир. Во Владимире его не принимает, следовательно, появляется возможность к возвышению Московского княжества. Московский князь поддержал митрополита Петра на соборе, поэтому митрополит Петр отблагодарил Московского князя – отлучил от Церкви Тверского князя, который наступал на Москву. Он также как и предыдущие митрополиты совершал архипастырские поездки. Митрополит часто жил в Москве, которая на то время была пригородом Владимира. Митрополит Петр не мог по канонам перенести кафедру в Москву.

Но, посоветовавшись с московским князем, митрополит Петр решил, что после смерти его погребли в Москве, тем самым начать постепенное возвышение Московской кафедры, и чтобы дать хоть какой-нибудь повод его последователям иметь привязанность к Москве. Для этого был заложен в 1326 году Успенский собор Кремля. Уже зимой того года митрополит умер и его похоронили в еще не законченной стене храма. Еще при жизни митрополита Петра, было решено отправить своего ставленника, архимандрита Феодора, но был прислан грек Феогност.

 

Билет № 20

1). Преп. Максим Грек и Московская Русь. Преподобный Максим Грек (1470-1556), в миру Михаил Триволис, происходил из знатного рода, близкого к династии Палеологов. Родился около 1470 года в г. Арте у благочестивых родителей, которые постарались дать своему сыну прекрасное образование. В то время, после завоевания Греции турками, высшее образование можно было получить только в Европе, и в 1492 году молодой Триволис приезжает в Италию. Он посещает итальянские университеты, тесно общается с крупнейшими гуманистами. Гуманизм, однако, не увлек его. Особенно сильное влияние на него оказал знаменитый проповедник Джироламо Савонарола. С кафедры главного храма Флоренции – Санта Мария дель Фьоре (церковь Божией Матери) Савонарола с силой и гневом обличал пороки, процветавшие в Италии, не боясь выступить против самого папы, развратного Александра VI Борджиа. Во Флоренции влияние Савонаролы было колоссальным. Деятельность Савонаролы завершилась трагически: он был повешен и сожжен, но в душах многих служителей он оставил неизгладимый след. Одним из его поклонников был Михаил Триволис.

Много лет спустя, на Руси, Максим Грек будет сравнивать его с древними мучениками. Уже после гибели великого проповедника молодой подвижник поступает в доминиканский монастырь во Флоренции, где Савонарола был когда-то настоятелем. В течение двух лет 1502-1504 годов он изучает здесь богословие и философию. Но, оставаясь православным человеком, молодой искатель спасения не мог удовлетвориться католической схоластикой. Он покидает Италию и в 1505 году появляется не Афоне, где постригается в Ватопедском монастыре с именем Максима. Здесь он пробыл 10 лет в сосредоточенном молитвенном делании и в ученых занятиях.

В 1515 году великий князь Василий Иванович и митрополит Варлаам обратились на Афон с просьбой прислать им ученого инока Савву. Но Савва был уже преклонного возраста и болел, и вместо него в Россию был направлен инок Максим. В 1518 году небольшая группа афонских монахов, в том числе и Максим, пребывают в Москву. С этих пор судьба Максима неразрывно связана с Россией. В Москве Максим скоро становится центром внимания людей, интересовавшихся богословскими вопросами. Благодаря своей обширной историко-богословской эрудиции, знанию языков и богатому жизненному опыту, он являлся своего рода ходячей энциклопедией и делился со своими московскими слушателями сведениями буквально из всех областей знаний.

Первая работа, которая была поручена преподобному Максиму в Москве – перевод на русский язык Толковой Псалтири. Поскольку он еще не знал русского языка, пришлось делать двойной перевод: Максим переводил с греческого на латинский, а русские переводчики переводили с латинского на русский. После окончания этого образцово выполненного труда Максим был оставлен в Москве вопреки обещанию великого князя отпустить его обратно на Афон.

Оставленный в России, Максим втянулся в атмосферу споров и борьбы мнений по разным вопросам. В отношении монастырского землевладения он был близок к «нестяжателям». Пока во главе Церкви стоял митрополит Варлаам, положение Максима было прочным. Но митрополит Даниил, представитель «иосифлян», по-иному отнесся к Максиму. Отношения с Даниилом Максим испортил еще тем, что отказался переводить по его требованию «Историю Церкви» блаж. Феодорита, мотивируя свой отказ тем, что подробно изложенные в этой книги ереси послужит к соблазну читающих. Великого князя Максим также восстановил против себя, выступив против его методов управления и против развода с Соломонией (это, конечно, раздражало и Даниила, согласного на развод).

Возникший конфликт закончился соборным судом над Максимом, состоявшимся в 1525 году. Характерно, что материалом судебного процесса были не действительные разногласия Максима с митрополитом и великим князем, а совершенно ложные обвинения. Первым шло обвинение в ереси: будто бы Максим учил, что «седение Христово одесную Отца мимошедшее и минувшее». Основанием для такого немыслимого по отношению к Максиму обвинения был неправильный перевод с греческого, допущенный Максимом по недостаточному знанию русского языка.

Обвинили Максима также и в политических преступлениях: в шпионаже в пользу турецкого султана и в оскорблении великого князя в частных разговорах.

Наконец, в добавление ко всему, Максим был обвинен... в колдовстве: «волшебными хитростями еллинскими писал еси водками на дланех своих и распростирал длани свои против великого князя... и против иных многих... волхвуя».

Такое собрание самых страшных обвинений обрекло Максима на смертную казнь. Однако – может быть ввиду явной их ложности – собор ограничился отлучением его от Церкви и осуждением на пожизненное тюремное заключение.

Заключение Максим должен был отбывать в Иосифо-Волоколамском монастыре, в котором он не мог рассчитывать на снисхождение. Там Максиму приходилось очень тяжело: «мразы и дымы, и глады уморен был». В 1531 году состоялся новый соборный суд, направленный против Максима и видного деятеля «нестяжателей» – Вассиана Косого. Вассиан Косой – в миру князь Патрикеев – был насильно пострижен в монахи. «Князь-инок» активно выступал против вотчин овладения, был противником митрополита Даниила и другом Максима.

На соборе 1531 году были возобновлены обвинения в «ересях», основывавшиеся на грамматических ошибках переводов, причем в вину ставились даже простые описки писца. На этот раз Максима, как и Вассиана, обвиняли в выступлениях против церковного землевладения, причем и здесь неприязнь Максима к монастырским имениям была преувеличена. Кроме всего этого в вину Максиму вменялось отсутствие покаяния в заключении и похвальбы «еллинскими и жидовскими волшебными хитростями». Все эти новые клеветы были явно продиктованы неутоленной враждой митрополита Даниила. Преподобный Максим, понимая бесполезность спора с подобными судьями, только земно кланялся и просил прощения в тех винах, какие мог признать.

По решению собора он был послан теперь в Тверской Отрочъ монастырь под надзор Тверского епископа Акакия. Акакий, хотя и был из пострижеников Иосифо-Волоколамского монастыря, доброжелательно отнесся к Максиму и облегчил его участь. Там Максим получил возможность заниматься литературной деятельностью. В Отроче монастыре ему пришлось прожить 20 лет. Ни его обращения к митрополиту и царю, ни ходатайства Ватопедского монастыря и константинопольских патриархов не могли изменить его грустной участи. Только в 1551 году по ходатайству влиятельного в тот момент игумена Артемия Максима Грека перевели в Троице-Сергиев монастырь, где он и скончался и 1556 году.

Преподобный Максим был очень плодовитым писателем, и его просветительская роль огромна. Вся его жизнь в России – непрерывный подвиг служения Церкви и страдания ради истины. В своих писаниях он разоблачал западные заблуждения, суеверие, астрологию, порочные нравы и т.д. Его личность оставила глубокий след в Русской Церкви.

2). После Бреста. Насильственные приемы введения унии. Последние православные епископы. Иеремия Тиссаровский. Первые униатские митрополиты. Уния была введена без согласия сейма. Конечно, по духу литовско-польских законов не нужно было брать со­гласия сейма на введение новой веры. Но другое дело, когда вводилось вероисповедание официальным путем, когда его вводила власть и требовала от громадной массы народа подчинения ему. Такого дела уже нельзя было делать без сейма, т.е. без согласия прежде всего тех людей, для кото­рых оно предназначалось. Сигизмунд в деле унии согласие сейма заменил собором 1596 года. Но такому образу действий явно противоречили дух польской конституции и положитель­ные законы. Всякий православный в противодействие этому при­казу мог сослаться на общую в государстве свободу совести и на законы, признаваемые всеми.

Вопрос об отношении православия и унии захватывал чуть ли не все стороны литовско-польской жизни. Сами со­бою возникали вопросы и о догматическом достоинстве Пра­вославия и унии, следовательно, и латинства, и о правах иерархии и паствы решать его, и о королевской власти в делах религиозных, и о праве частных лиц, свободных сосло­вий и крестьян защищать свои религиозные дела.

Едва кончился Брестский собор, как началась активная религиозная полемика. Писатели латинские и униатские, как ни сильно желали разрушить все, на чем зиждется православ­ная истина, каждый раз чувствовали в этом огромное стесне­ние. Сама уния, в защиту которой они нападали на Правосла­вие, заключала в себе значительную часть особенностей Пра­вославной Церкви. Это поставляло этих писателей в необхо­димость не трогать многого в Православии и тем ослаблять свою главную мысль, что Православие - ересь, а уния - ис­тина.

Принято было за правило говорить, что уния заключает в себе обряды восточной Церкви, а учение - латинской. Но немного нужно было иметь смысла, чтобы понимать, как не­точно подобное разграничение между Православием, унией и латинством. Учение и обряды и в Православии, и в латинст­ве слиты в одно целое и их гораздо легче заменить одно другим, чем соединять одни с другими в унии. Решение это­го вопроса затруднялось еще тем, что латинские писатели, имея в виду, что уния со временем совершенно сольется с латинством, не могли останавливаться решительно на одной ее норме и чаще всего рассуждали о ней, как о чистом ла­тинстве, а униатские писатели, по самому чувству самосо­хранения, оставляли за унией больше особенностей право­славных. Не указываем на другие частные странности и про­тиворечия в этих сочинениях.

Православные писатели могли смело нападать на латинст­во и знали, на что нападать. Их слабая сторона, имевшая отрицательные последствия, - недостаточность научной под­готовки.

Своим сторонникам униаты предоставляли такие мате­риальные выгоды, которые привлекали значительное количест­во людей, не имевших прочных православных убеждений. На Брестском соборе они открыто признали западно-русскую Пра­вославную Церковь незаконным обществом, не имеющим с этого времени права на существование в литовско-польском госу­дарстве. Но здесь-то и заключается источник всех затрудне­ний унии и всех бедствий, обрушившихся из-за нее на литов­ско-польское государство.

Поборники унии представляли, что уния ничего не изме­нила в западно-русской церкви и что унию приняла вся иерар­хия, которой паства, говорили они, должна подчиняться без­условно.

Православные противопоставляли этому, что иерархи, принявшие унию, отступили от своей Церкви и от своей соб­ственной клятвы, отступили без согласия своих паств и им противится не одна паства, а представитель восточной Церк­ви - экзарх константинопольской Церкви Никифор, два запад­но-русских иерарха и многочисленная низшая иерархия, на этом основании они требовали низложения принявших унию иерархов и назначения других на их место.

Одним из вопросов развернувшейся полемики был вопрос о том, какая власть лучше: константинопольского патриарха или римского первосвященника. Латинские и униатские писа­тели сильнейшим аргументом в пользу унии и во вред право­славию находили величие папы, управляющего беспрекословно громадным латинским миром, имеющего огромные средства доставлять торжество своей Церкви, своим последователям. Рядом с этим они изображали унижение константинопольского патриарха и всей восточной Церкви, порабощенной турками. Всем была чувствительна неудача патриарха Иеремии испра­вить дела западно-русской Церкви, и всем было очевидно, как торжествует в Польше латинство. Православные писатели любили выставлять разъединение небесных и земных интере­сов, а потому показывали превосходство той власти церков­ной, которая чуждается смешения их в одно. Униатские пи­сатели учили о беспрекословном подчинении мирян иерархии и усиленно защищали авторитет королевской власти. Право­славные не разделяли иерархию и паству. Что касается ко­ролевской власти, то, не касаясь прямо этого щекотливого вопроса, они ловко противопоставляли ей законы государст­ва и собственные клятвы королей не нарушать свободы ино­верцев.

Вопрос об унии перешел в область гражданской адми­нистрации и полиции. Но мы сделали бы несправедливое заклю­чение, если бы всех администраторов без исключения при­знали безответственными орудиями власти королевской и, тем более, искренними друзьями и покровителями, унии. Меж­ду ними, бесспорно, были люди очень самостоятельные и очень любившие унию. Известно, что важнейшие чиновники в литовско-польском государстве были бессменными, по край­ней мере, их нельзя было сменить без их желания. Это да­вало им большую самостоятельность. Но нередко случалось, что высший администратор был католик, а низший - право­славный, или наоборот. Тогда, естественно, происходило ко­лебание в пользу унии или Православия, смотря по силе и характеру этих лиц. Тем не менее, в целом у администрации уния находила гораздо большую поддержку, чем Православие. В городах, пользовавшихся самоуправлением и имевших в большинстве православное население, перевес был на стороне православных. В деревнях все зависело от вероисповедания помещиков,- но и тут помещики могли менять только внешнюю сторону религии. Церкви, духовенство, богослужение могли менять как угодно, крестьянам могли говорить какие угодно красноречивые проповеди об унии: Скарга и Потей могли волновать всю Литву и Польшу; а они, загнанные, забитые, так же, как и прежде, веровали и молились, как будто уния проносилась мимо них. На стороне одних была опора власти, на стороне других - опора народных чувств.

Важно то, что в польско-литовском государстве на вы­соком уровне стояло судопроизводство, несколько ограничи­вавшее произвол шляхты и аристократии. Беспристрастие су­дов в большей части Литвы было так велико, что униаты да­же не осмеливались подвергать им православных, способных доискиваться беспристрастного решения дела. Так, остались неприкосновенными оба епископа, не принявшие унии, - Гедеон и Михаил.

Униаты стремились решать дела административно или оказывали давление на суд. Для оказания сопротивления унии и католикам православный патронат попытался вступить в союз с протестанта­ми. В 1599 г. состоялся их общий съезд в Вильне. Было ре­шено совместно защищать оба вероисповедания всеми возмож­ными средствами. Однако, иерархия отказалась поддержать этот союз, опасаясь религиозного давления со стороны протестантов, и он распался. В том же году умер Михаил Рогоза.

На его место поставлен Ипатий Поцей, который начал решительно насаждать унию, изгоняя непризнававших его свя­щенников и поставляя новых. Очень скоро он пришел в столкно­вение с братствами, в первую очередь, с Виленским братст­вом. Было приказано изгнать Стефана Зизания, которому пришлось спасаться через печную трубу. Началась упорная борьба. В 1607 г. православные решили воспользоваться междоусобной борьбой в Польше и обратились к сейму, который постановил, что и православное, и униатское вероисповеда­ния не должны уничтожать одно другое, но жить рядом, ува­жая гражданские права один другого. Это было на пользу православным, т.к. разрушало главную цель вождей унии - говорить от имени всех православных и мыслить себя един­ственно законной иерархией и Церковью.

В 1609 г. состоялся очередной сейм, который постано­вил оставаться каждой стороне при том, что она имеет, и установил громадный штраф в 10 тыс. злотых для всякого, кто нарушит спокойствие между православными и униатами. Кроме того, сейм решил предоставить разбирательство воз­можных конфликтов трибунальному суду. Это решение по сути ограждало права православных, т.к. ограничивало завоеватольные намерения униатов. Тем не менее при помощи коро­ли униатская сторона в это самое время отняла у православ­ного виленского братства Троицкий монастырь. Это вызвало возмущение православных, во время которого было соверше­но покушение на Поцея, стоившее ему двух пальцев. Этот инцидент был тотчас использован против православных: уни­аты и латиняне придали ему значения христианского мучени­чества и чуда. Два пальца Поцея были положены на престоле в Троицком монастыре, но т.к. неловко было держать посто­янно в Церкви, особенно на престоле, эти тленные частицы Поцея, то их вделали в серебряную доску и повесили в Церкви.

Виленское братство, изгнанное из Троицкого монастыря, сгруппировалось вокруг церкви Св. Духа, напротив на той же улице. Однако, униаты продолжали нападения: они подня­ли допрос о доходах братства, получаемых в Троицком монас­тыре и теперь переданных братством церкви Св. Духа.

Преследования православных не прекращались. У них было отнято право быть членами городского магистрата, за­писываться в цехи и даже выносить покойников через общие ворота: они должны были пользоваться воротами для вывоза нечистот.

Патриарх Мелетий назначил своими экзархами львовского епископа Гедеона, Кирилла Лукариса и князя К.К.Острожского.

Ипатий Потей жаловался Сигизмунду на непокорного Ге­деона. Он обвинил Гедеона в том, что тот, несмотря на проклятие и низвержение, присвоил себе звание экзарха и про­должает действовать в чужих епархиях, поставляя духовенст­во. Особенно неприятно было Потею то, что Гедеон проклинал его и всех архиереев, принявших унию.

10 февраля 1607 года Гедеон скончался. При избрании и назначении его преемника король взял присягу на унию с нового кандидата - православного шляхтича Евфимия, в мона­шестве Иеремии Тиссаревского. Но Иеремия перед самым посвещением отрекся от насильственного обязательства и на­всегда остался православным. Потей пытался подчинить себе Иеремию Тиссаровского, требуя его на суд за то, что он выпросил себе у короля епархию без его согласия и поставился за границей. Иеремия не поехал на суд и продолжал уп­равлять православными Львовской и Галицкой и Каменец-Подольской епархиями.

13 февраля 1608 г. скончался защитник православия -82-летний старец князь К.К. Острожский.

В 1610 г. умер Михаил Копыстенский, и на Перемышльскую кафедру был возведен униат. Иеремия остался единствен­ным православным иерархом. В 1614 году он получил звание патриаршего экзарха, возлагавшее на него обязательства по отношению ко всей западно-русской Церкви.

После смерти Потея в 1613 году униатским митрополитом становится Иосиф Рутский. Первоначально он был православ­ным, потом принял протестанство, из протестанства перешел в католичество, из католичества - в унию. В этот период шла борьба за русский престол, кандидатом на который был сын Сигизмунда Владислав. Положение православных в Литве было известно русским и ожесточало их против католичества и унии. Поэтому методы унии вызывали недовольство и в са­мой Польше, и уния находилась в состоянии застоя в продолжение первых пяти лет управления Рутского, пока не был за­ключен прочный мир между Россией и Польшей. Вслед за этим Рутский возобновил активную деятельность по укреплению унии и борьбе с Православием. Для этого он не стеснялся вводить в среду униатского монашества настоящих иезуитов.

Первоначально сила унии была в том, что униатская Церковь казалась подчиненной папе лишь только внешне; он утверждал униатского митрополита и его поминали вместо патриарха. Все остальное оставалось неизменным. Однако так могло быть лишь короткое время.

Вскоре обнаружился наплыв в унию латинских особеннос­тей, что было естественным и неизбежным процессом. К тому же Потей вынужден был окружить себя негоднейшими людьми, поскольку только такие и могли переходить в унию, подкреп­ляемые выгодою или страхом. Для подкрепления сил иерархии он стал выдвигать также таких лиц, которые были истыми латинянами. Сближение с латинством решительно затрудняло распространение уний. Но уния не могла быть иной по свое­му существу.

 

Билет № 21

1). Первые появления еретиков на Руси. Первые еретики появились в XIV веке в Пскове. Вообще, Псков и Новгород были главными центрами еретического движения на Руси до середины XVI века. Были даже и сверхсмелые люди, отказывающиеся верить в безсмертие души. Такими были Никита и Карп, казнённые в 1375 году.