Канун татаро-монгольского нашествия.

Духовное просвещение, учение и письменность
(Данная глава основана на материале книги митрополита Московского и Коломенского Макария "История Русской Церкви", [10])

Всего 250 лет отделяло Киевскую Русь от принятия ею христианства до установления в ней татаро-монгольского ига и около 100 лет от установления на Руси православия до татаро-монгольского ига. В это исторический период Русь представляла собой церковную митрополию, подчинявшуюся греческим православным патриархам.

Митрополиты, почти исключительно греки, избираемые и поставляемые в Греции, присылались в Россию и управляли Русскою Церковью как Греческою митрополией. Часто на патриаршую кафедру в Константинополе избирали людей и мало ученых, и малоспособных, и невысокой нравственности. А из числа 25 митрополитов, присланных к нам из Греции в первые четыре с половиною века, можем насчитать лишь пять-шесть иерархов, которые отличались просвещением и благочестием, все же прочие (кроме служения церковного и управления) ничем не заявили себя и не оставили почти никакого следа в нашей истории; один даже (Иоанн III) был, по выражению современного летописца, "не книжен, и умом прост, и просторек". Какую пользу могли принести русским митрополиты-греки своим красноречием, когда сами не знали по-русски и по-славянски? За исключением двух-трех из этих митрополитов, от которых сохранились памятники их благовестия, о всех прочих даже не замечено в летописи, говорили ли они когда-либо поучения к народу. Они не позаботились в продолжение двух с половиною веков ввести во всеобщее употребление в России славянскую Кормчую. Русские, с своей стороны, неизбежно должны были видеть в этих митрополитах пришельцев, чуждых им по языку и по всему другому, и хотя глубоко уважали их сан, но не могли питать к ним искреннего, родственного участия и сочувствия.

Совсем иное было при русских митрополитах. Из шести русских по происхождению митрополитов, бывших у нас в тот же период, все, кроме Пимена, известны и по достаточному образованию и по благочестию.

Участие князей и народа в делах церковных постоянно обнаруживалось при избрании епископов. Если в какой-либо епархии умирал епископ или оставлял кафедру, местный князь вместе с своими подданными избирал кандидата, отправлял его в Киев к князю киевскому и митрополиту и просил о рукоположении новоизбранного в епископа: такое избрание, согласное с древними обычаями Церкви, считалось законным. Если же митрополит сам, без сношения с местным князем, поставлял куда-либо епископа, избрание признавалось незаконным.

В Новгороде, где все важнейшие дела решало народное вече, избрание епископа совершалось вечем.

Принимая такое полное участие в избрании для себя архипастырей, князья, а по местам народ, иногда присваивали себе право и удалять их с кафедры прежде суда над ними церковного или даже вовсе без этого суда.

Зато, с другой стороны, и пастырям Церкви предоставляемо было у нас значительное участие в делах гражданских. Если в какой-либо области не было князя и жители решались пригласить его к себе из другой области, они обыкновенно отправляли за ним послов и нередко в числе их епископа.

К концу XI и в начале XII в., когда писал Нестор, просвещение было у нас обильнее, нежели во дни святого Владимира и Ярослава. Доказательствами этой мысли служат: 1) сочинения русских писателей, живших во 2-й половине XI и в 1-й XII в. и, вероятно, получивших образование в отечественных школах, 2) сочинения некоторых греков, занимавших тогда нашу первосвятительскую кафедру, и 3) многие произведения письменности иноземной, существовавшие тогда у нас в славянских переводах.

Наибольшая часть словесных произведений, существовавших у нас в то время и служивших богатою пищею как для умственного, так и для нравственного образования народа, были произведения иноземные, переведенные на язык славянский, или отчасти оригинальные славянские, принесенные к нам от соплеменников южных. А именно: книги Священного Писания, Ветхого и Нового Завета, жития святых, творения святых отцов и учителей Церкви и других церковных писателей. Об одних из этих произведений сохранились только краткие свидетельства; другие дошли до нас в живых памятниках письменности того времени; третьи — по крайней мере в позднейших списках.

Вообще, надобно заметить, что книжное образование и письменность были у нас до церковного раскола на католичество и православие довольно распространены, особенно в Киево-Печерской обители.

Тем не менее следует сказать, что хотя христианская литургия была нами заимствована на древнеболгарском языке, получившим впоследствии название древне церковно-славянского языка и по этой причине в основном была понятна принявшим христианство восточным славянам. Но этот язык не был языком тогдашней греко-римской культуры, художественно-культурные памятники которой были написаны в основном на греческом и латинском языках. Восточнославянская элита не была знакома с греческим и латинским языком. И эти обстоятельства мешали знакомству русского общества того времени с культурным наследством античной древности в отличие от народов Западной Европы, принявших христианство в латинском обряде, и знавших в какой-то степени простонародную (вульгарную) латынь. В эпоху средневековья, в котором латынь стала научным и богословским языком, незнание её русским обществом было одной из причин отсталости русского общества в просвещении и науке.

Татаро-монгольское иго.

Российские историки обычно объясняют всеобщую отсталость России татаро-монголским игом, считая его неизбежным злом для русской истории. Но внимательное изучение русской истории, позволяет нам предполагать возможность скорого освобождения от татаро-монголской зависимости, если бы не политика Александра Невского и тогдашнего митрополита Кирилла II (1249-1281) бывшего яростным противником католичества.

После поражения от татаро-монголов в 1238 г. на реке Сить, завоеватели ушли на Запад и около 13 лет не беспокоили Северную Русь. Единственным внешним признаком татаро-монгольского присутствия была обязанность местных князей время от времени отправляться в ставку Золотой Орды в Сарай для выражения преданности хану и получения подтверждения своего права на княжение.

За эти годы Русь экономически восстановилась после монгольского погрома и в ней сформировалось антимонгольское движение с участием великого князя Ярослава Всеволодовича (отца Александра Невского), Андрея и Ярослава Тверского — родных братьев Александра Невского, а также с участием князя Даниила Галицкого, представлявшего собой Юго-Западную Русь, и получившего поддержку Апостольской Столицы, призвавшей к крестовому походу против татар католические народы Западной Европы.

Папа римский писал к королю русскому (Даниилу Галицкому), и ко всем верующим в России, что так как они выразили намерение оставить заблуждения греков и покориться Апостольскому Престолу, то он назначает к ним своим легатом мужа мудрого и опытного, Прусского и Эстонского архиепископа Генриха, который принесет к ним слово жизни, и убеждал их обращаться к этому легату не только в делах веры, но и за советами и помощью против татар. Папа просил Даниила (в 1248 г.) извещать его чрез братий Тевтонского ордена, как скоро узнает о набегах татар, чтобы можно было заблаговременно принимать для отражения их надлежащие меры. Папа же Иннокентий IV издал (в 1253 г.) буллу ко всем христианам Богемии, Моравии, Сербии и Померании, чтобы они вместе с королем русским Даниилом, выступили против татар под знаменем святого Креста, и объявлял каждому участнику этого похода отпущение грехов. Даниил согласился на крестовый поход против татар, дал клятвенный обет верности Римской Церкви и в городе Дрогичине в 1255 г. был коронован королём. Но воззвание Иннокентия осталось бесплодным; крестовый поход против татар не состоялся, Даниил не получил от папы обещанной помощи и по требованию татар решился на разрыв церковной унии.

Отец Александра Невского — Ярослав в татарской столице Каракоруме от католического монаха Плано Карпини принял воссоединение с Апостольской Столицей, за что был в 1246 г. якобы отравлен татарами.

Ведя переговоры с королем Даниилом папа Иннокентий IV вступил в 1248 г. в сношения с Александром Невским, послав ему свою грамоту, в которой он писал: " мы молим и убеждаем тебя, чтобы ты признал Римскую Церковь матерью... и деятельно позаботился побудить к повиновению Апостольскому Престолу твоих подданных, да восприимешь некогда плод в вечном блаженстве. Знай, что если ты воспользуешься этими нашими благожеланиями, то мы будем считать тебя знатнейшим между прочими католическими князьями и всегда с полным усердием будем стремиться к увеличению твоей славы". Затем папа просил Александра извещать ливонских рыцарей о нашествиях татар на христианские земли, чтобы рыцари могли извещать его самого, т. е. папу, а он имел возможность заблаговременно собирать силы для сопротивления варварам.

Великокняжеский престол по смерти Ярослава Всеволодовича от татар получил его сын Андрей, женившийся на дочери князя Даниила Галицкого. Александр же Невский в 1252 г. поехал в Золотую Орду (вероятно желая отобрать власть у своего брата Андрея), откуда после его приезда, были посланы два отряда татар, один против князя Андрея, другой против князя Даниила Галицкого. Последний отразил татар, а Андрей и его брат Ярослав были разбиты татарами под Переславлем летом 1252 г. По мнению Л. Гумилёва ("Поиски", с. 381) между 1249 и 1252 годами на Северной Руси произошло вооружённое восстание, подавленное ханом при молчаливом попустительстве Александра Невского. После этого Александр Невский занял Владимирский престол в качестве старейшего над своими братьями. Андрей отказался служить татарам и бежал в Швецию. Таким образом, можно быть уверенным, что Александр Невский предпочел союз с татарами вместо борьбы вместе со своими братьями и Даниилом Галицким против татарского владычества, и тем самым предал русские интересы. А. Невский продолжал сотрудничество с татаро-монголами. В частности, он подчинил Новгород татаро-монголам (до Новгорода их конница не дошла), помог провести татаро-монголам перепись населения Руси и даже поддержал с 1257 г. мобилизацию мужского населения Руси в татаро-монголскую армию для ведения оккупантами захватнических войн. Когда же в 1262 г. по всей Северо-восточной Руси (в городах — Ростове, Владимире, Суздале, Ярославле и других) началось восстание против татаро-монголов, А. Невский в этом восстании не участвовал. Он отправился в Орду и на обратном пути в 1263 г. поступил в монахи, принял схиму и скоро умер в 43 года.

"Православная" Церковь также проводила под руководством митрополита Кирилла II соглашательскую линию с оккупантами, ибо она пользовалась покровительством со стороны Золотой Орды. Православная Церковь была освобождена от всех налогов и повинностей [8], она молилась за татарских ханов и их семьи. В то время как русский народ страдал от татарских набегов и насилии, православная Церковь умножала свои богатства. Поскольку права на церковные земли должно было подтверждаться каждым новым ханом Золотой Орды или местным князем, то это ставило Церковь в зависимость от светской власти ([9], стр. 298).

Так, благодаря русской "православной" Церкви и ее верного сына Александра Невского Северо-восточная Русь встала на путь сотрудничества с татаро-монголами. А наследники А. Невского продолжали этот курс, доведя его до прямого национального предательства, когда русские князья использовали татаро-монголов в своей междоусобной борьбе, тем самым разоряя русскую землю и подавая пример предательства своему народу.

Кроме того, они стали союзниками татаро-монголов в их походах на другие народы, в их войнах с христианскими народами: с населением Западной Руси (Великое Княжество Литовское), с эстонцами, финнами, шведами, тем самым изолировали Северо-восточную Русь от общения с Западом, его культурой, его народами.

Возможно, возразят, что А. Невский не мог поступить иначе, т.к. русские были слабее татаро-монголов. Возможно, но у них могли быть союзники: Литва, начавшая освобождение Западной Руси от татаро-монголов, Даниил Галицкий, крестоносцы, шведы. Что помешало русским князьям войти с ними в союз? Ведь союз с татаро-монголами был явно не лучшим выбором для России. Вспомните, что в ХIII веке в католической Европе уже существовали университеты, романское и готическое искусство, христианская нравственность и христианские общественные отношения. А что принесли на Русь татаро-монголы?

Подпадению под ярмо татаро-монгольского ига, непоправимому броску назад к варварству мы обязаны нашей верности церковному расколу, порождённому византийским национализмом, отделившим нас от западного христианства, готового хотя бы частично поддержать нас против татаро-монгол. Благодаря религиозному обособлению мы не только оказались под монгольским ярмом почти на четверть тысячелетия, но и отстали на целые века от духовного и материального прогресса на Западе. Хотя мы и считались христианами, но подлинной, глубокой христианской культуры в нас не образовалось. Правда, позднее благодаря усилию некоторых самодержцев мы и позаимствовали многое у западных народов, но прочных традиций, навыков их правовой, религиозной, научной культуры мы не приобрели.