О том, как слова поссорились

 

1 Давным-давно, когда нас и в помине не было, когда прадедушки наши только еще размышляли, родиться или подождать, была страна в краю дальнем: Единоречие.

2. Страна речи общей, для всех понятной. Все слова там были равными, все в чести. И все были живыми, как мы с тобой, и дружили.

3. Люди пользовались словами, какими хотели, называли все своими именами. И новые слова имели право изобретать, по надобности лишь бы живые.

4. Так было, покуда не явился, откуда ни возьмись, некий Любитель Красивых Слов. Сокращенно Люкс себя он именовал. Был неприметен, невзрачен. Голос кисло-сладкий, улыбка официальная.

5. Больше всего на свете его интересовали звания и знаки отличия, хотел, чтобы его замечали. И начал к словам цепляться. Отмечал красивые, по его мнению, некрасивые, высокие, низкие, приличные, не весьма приличные, весьма неприличные и так далее. Старался употреблять только самые-самые и наисамейшие. Даже изобрел одно потрясающее: катаклизм.

6. И началось. Взбесились слова: пошли ссориться, драться за чины, должности, степени, перестали друг друга узнавать, на нервной почве деградировали. Симпатичное Лицо, например, потомок прекрасного Лика, произвело вдруг на свет Морду, та, не приведи господи, Рожу, потом, стыдно сказать, Харю, а та и вовсе Мурло.

7. И косились все друг на дружку уныло и угрожающе.

8. Люксу того и надо было. Распалось Единоречие. А вскоре объявлено было о возникновении Красноречия - королевства с королем Люксом Единственным во главе. Первый королевский указ гласил:

9. "Поскольку следует отметить, что следует выражаться не как-нибудь, принимая во внимание, что данное словоупотребление недопустимо и несоответственно, поскольку следует неуклонно и неустанно выражаться красиво, а некрасиво ни в коем разе. За нарушение штраф вплоть до высшей меры через подвергание катаклизму включительно. Во имя и в назидание. Блюсти и не рыпаться. Король Люкс Единственный и Неповторимый".

10. Указ был одобрен с оперативным единодушием. Верноподданные короля объявили себя осознавшими необходимость. Щедрой бдительной рукой раздавал Люкс титулы чины. Первый этаж его канцелярии занимали Блюститель Приставок и Блюститель Падежей и Склонений. Второй - Блюститель Знаков Препинания и Блюститель Нравственности. На третьем - контора чревовещания со множеством мегафонов. Далее Блюститель Намеков - пропускаю множество этажей и Блюститель Блюстителей (это уже очень высоко). В недоступной никому башне торжественно скрывался Блюстиссимус - сам король. Титулы его день ото дня множились, как поросята.

11. Множество строгих правил словоупотребления, со строжайшими исключениями, наистрожайшими примечаниями, секретными примечаниями к примечаниям установил на веки веков лично Люкс. Знать все это, конечно, не имел права никто, кроме него самого, но блюсти был обязан. Блюстителем Чего-Нибудь обязан был состоять в королевстве каждый.

12. Непросто стало говорить в том краю: "В связи с тем, что у каждого гражданина в соответствии с известными научными данными имеется необходимость в регулярном употреблении определенных продуктов питания, а также учитывая, что я являюсь указанным выше гражданином, документальное свидетельство чему прилагаю, прошу обратить внимание на выражаемую мной просьбу выделить мне, согласно вышеозначенным основаниям, тарелку борща и котлету за наличный расчет", - вот так примерно начали выражаться.

13. Есть правила - будут и нарушения; это уж непременно.

14. Указ номер такой-то, под грифом "в высшей степени между нами" гласил: "Настоящим подтверждаю и предписываю всебдительнейше принять во внимание полное, окончательное и безусловное запрещение всех видов употребления и упоминания глубоко чуждого нашему образу речи, в связи с его неприличием, слова нос. Сегодня, извините за выражение, нос назовем своим именем, завтра; если позволено выразиться, чихать разрешим или, между нами, сморкаться, а послезавтра, образно говоря, до чего докатимся? Всякие клеветнические намеки на эту провокационную выдумку врагов королевства приравнивать к злостным выпадам с приятием соответствующих и прочая. Да здравствует катаклизм! Король Люкс Трижды Единственнейший Оригинальнейший и все более прочая".

15. Вся речь за пределами Красноречия объявлена была Просторечием - чуждой державой, где подданным короля появляться было катастрофически неприлично. Мелкие послабления, оговариваем примечаниями "так сказать", "грубо говоря", "если позволено так выразиться", "между нами, девочками", "извините за выражение" и т. п., с неуклонностью отменялись, ибо каждое, как докладывали королю Блюстители Кое-Чего, могло превратиться в лазейку Куда-Нибудь, а потом и подальше.

16. Тайком, однако, посещали Просторечие многие. Ибо, хотя и сильно пострадало оно после распада Единоречия - засорилось красивыми словами, а простые стали с тоски солиться, перчиться, жариться до черноты, выворачиваться иной раз так, что потроха вываливались, все же продолжали в укромных местах рождаться слова живые, без которых жить невозможно. Поговаривали, будто и сам Люкс, снявши королевское облачение, прокрадывался туда за анекдотами для личного употребления.

17. В Красноречии меж тем дела шли из рук вон великолепно. Понабрались, развелись Болтуны, Краснобаи, Трепачи, Пустозвоны, Фразеры, профессионалы и любители умерщвления слов. Делалось это просто: выскочило неосторожное словцо свежее - хвать его. Необъезженное, брыкается? Ничего, обкатаем. Изобьем, заштампуем, в ширпотреб пустим, замусолим, как денежку, изотрем - глядишь, порошок. Водой разводить можно.

18. Еще способ: поймать два-три слова приладистых, дружных и друг к дружке приколотить намертво или припаять, чтобы не расторглись нерушимые узы (вот, кстати, и пример: "нерушимые узы"). Потом в ширпотреб опять же. Люди, ежели их так вот друг к дружке присобачить бесится, начинают, грубить. А слова не бесятся, нет, они испускают дух. "Горячая любовь", "высокие идеалы" сколько холода в этих вареных мумиях, выражавших когда-то правду!.. Когда слова умирают, правда ищет другие слова, живые. Но не скоро это выходит.

19. И вот, долго ли, коротко ли, образовался в столице Красноречия, вокруг дворца Люкса пустырь. Свалка погибших слов, мертвословие. Бездыханные существительные; глаголы с переломанными позвоночниками; обесцвеченные наречия; истоптанные местоимения; изжеванные междометия; какие-то еще речевые запчасти. Окаменелые фразы, окоченелые обороты, заплесневелые заголовки, кучи избитых рифм. Произведения разных жанров, от передовиц, учебников и инструкций к детским игрушкам, таких заскорузлых, что об них можно сломать мозги, до предпоследних постановлений... Ладно, это не интересно.

20. Случилось ненароком побывать на том пустыре одному доброму человеку (как звали, пока молчок). Глядит: свалка-то обитаемая. Там и сям шныряют какие-то, копошатся. Один гордо и победительно целую телегу искромсанных цитат толкает перед собой, теряя на ходу придаточные предложения. Другой опасливо озирается, а из-за пазухи: "... шагая в ногу со временем и в то же время повинуясь чувству..." "Ага, - смекнул человек, - литературный критик. Деепричастия, это они ценят. В сторонке - пижоны прилагательные примеривают: "Потрясающий? Изумительный!? Шедевральный!? Клевый!.. Нет, сногсшибательный!! Катаклизменный!!!" Подходит личность, оклеенная газетами. Смотрит обалдело, бормочет: "Гипроселдум... Украмакаронпром... Облрыбтранспотребмонтажупрсыр..." Иностранец? Спросить что-то хочет? "Ду ю спик инглишь?" "Ниикого. Главгавгав". "Пардон? Парле ву... ду ю..." "Никуда, говорю, не дую, дуй сам. Вывески надо читать". "Что вы хотите этим сказать?" "Понятия не имею. Гляди, во: ВНИИСКОРЗДР! Звучит, а? Это тебе не какой-нибудь ВНИИПУП. А МОСОТЭЛЛО - слыхал такое?.." Тут у человека нашего зародилось нехорошее подозрение: "Скажите, пожалуйста, где мы находимся?" "Где ближайшее кладбище, уяснить желаешь? В Скукоречии, вот мы где. А ты откуда вывалился?" "Из себя". "А, ну ясно. Из себя, что и возьмешь. А у нас чево хошь. Бери, тащи, на всех хватит. Заселяем, осваиваем... Тебе чё, небось диссертацию? Вон в той куче любая рецензия... Эй, ты куда?.."

О том, как в одном