Общая типология книжных жанров в религиях Писания

В истории формирования жанров конфессиональной литературы между отдельными религиями Писания наблюдаются определенные общие закономерности (см. §86-87). Есть сходство, во-первых, в составе жанров и, во-вторых, в относительной хронологии сложения отдельных жанров в своей системе. Вместе с тем это именно сходство, а не совпадение. Основные направления, по которым шло жанровое развитие конфессиональной литературы, таковы.

1. Запись учения (первоначально распространявшегося устно; см. §58). Это, в сущности, не жанровое изменение: это изменение в т и п е общения, тот сдвиг, который со временем вызовет громадные последствия для всей коммуникативной организации религии.

2. Сложение религиозного канона; в итоге складывается оппозиция канонических книг и произведений, по хронологии, жанрам и темам примыкающих к канону, но не включенных в него (см. §61-62).

3. Сложение в т о р о г о по значимости (после Писания) корпуса высокоавторитетных текстов, которые восполняют содержательные лакуны Писания и дают к нему развернутый комментарий. Этим произведениям, как и Писанию, приписывается священный характер. Если обобщенно использовать христианские термины, то этот второй по значимости корпус сакральных текстов можно назвать Священное Предание; в христианстве Св. Предание – это сочинения отцов церкви (патристика); в иудаизме – "Талмуд"; в исламе – "Сунна" и хадисы (см. §63-65).

4. Развитие теологии, или богословия (в качестве теоретического учения о Боге, Откровении, взаимоотношениях Бога и людей и др.). Начало теологии может содержаться уже в Св. Писании; основополагающие принципы обычно формулируются в Св. Предании; однако, в отличие от Предания, которое мыслится сложившимся, завершенным, теология продолжает развиваться и в наше время (см. §66-68).

5. На основе догматического богословия церковная иерархия вырабатывает краткое изложение вероучения – символ веры и катехизис (см. §69-71). Это самые ответственные и репрезентативные жанры сложившейся конфессии. Вместе с 2-3 главными молитвами символ веры и катехизис содержат тот вероучительный минимум, который известен самым широким кругам верующих.

6. Особую жанровую подсистему образуют тексты, используемые в богослужении (в храме, в культовых отправлениях вне храма, в молитве верующего). Это различные богослужебные книги и сборники молитв (см. §73-74).

7. С мистическим началом, которое в той или иной мере живет в самых разных религиях, связан особый, самый прихотливый и поэтический пласт конфессиональной литературы – мистико-эзотерические тексты (см. §75-78).

8. Проповедь изначально присутствует в религиозной коммуникации людей, раньше любых письменных фиксаций религиозного содержания. С проповеди начинается приобщение людей к Откровению Бога, посланному людям через пророка. Если Откровение – это информационный "первотолчок" религии, то проповедь – это начало жизни учения среди л ю д е й (в их сознании и религиозной коммуникации). В разных конфессиях судьбы проповеди различны, что связано с особенностями в истории содержательной и жанровой коммуникации в той или иной конфессии (см. §81-82).

9. К необходимости определенного толкования, пояснения сакрального текста приходят все религии Писания – в силу присущего им повышенного внимания к авторитетному слову и стремления удержать его первоначальный смысл. Элементы комментирования священного текста, иногда возникающие уже в Писании (например, в "Новом Завете", см. об этом §83), со временем становятся основным содержанием произведений специального жанра – толкований (см. §82-84).

10. В иудаизме и исламе уже в Писании сформулирован ряд фундаментальных правовых норм. В дальнейшем, по мере роста юридических потребностей социумов, эта изначальная связь вероучения и права станет основой для формирования специальной церковно-светской юрисдикции и соответствующих конфессиональных жанров и текстов (см. §85-87).

11. В культурах, основанных на религии Писания, вокруг "ядра" основополагающих текстов вероучения складывается разнообразная и обширная литература переходного или смешанного, конфессионально-светского, характера. Церковные темы соединялись здесь с темами и задачами дидактики, полемики, историографии, филологии, естествознания и др. В качестве примеров произведений переходных жанров могут быть названы клерикальные сочинения по историографии религии и церкви*; святоотеческие "Шестодневы"**; мусульманские историко-биографические сочинения; церковно-светские полемические сочинения.

Приведенный перечень жанрово-тематических областей конфессиональной литературы (соотносительный с композицией последующей части раздела "Религиозные книги") не является хронологическим. Прототип каждого жанра в том или ином виде содержится в Писании или Предании. Темы и жанры з а д а н ы священными книгами, как бы вырастают из них и во многом определены этими основными текстами культуры.

* В христианстве эту традицию открывает 10-томная "Церковная история" Евсевия, епископа Кесарийского (ок. 260-ок. 350).

** "Шестодневы", популярнейшее чтение в средние века, представляли собой толкование трех первых глав из библейской "Книги Бытия" о том, как Бог в шесть дней создал мир (отсюда и название – "Шестоднев"). При этом к библейскому рассказу добавлялась полемика с язычниками, иногда с опорой на Аристотеля, а также естественно-научные знания своего времени (например, о том, что Земля круглая; об устройстве колоса, виноградной лозы; о солнце и луне, о ветрах и т.п.). Составителями "Шестодневов" были знаменитые отцы церкви Василий Великий, Григорий Нисский, Григорий Низаинзин, Анастасий Синаит, Иоанн Дамаскин, св. Августин.

ВНЕКАНОНИЧЕСКИЕ СОВРЕМЕННИКИ
ТАНАХА И НОВОГО ЗАВЕТА

61. Иудейские апокрифы:
иноязычные истории о евреях до и после Вавилонского плена;
иноязычные "книги Премудрости"; рукописи Мертвого моря*

В кругу иудейской и иудео-христианской религиозной литературы, оказавшейся, однако, за пределами иудейского канона (танаха), наиболее известны две содержательно различных группы памятников: 1) сочинения, которыми Септуагинта (христианский Ветхий Завет) отличается от Танаха (иудейский Ветхий Завет); 2) произведения неортодоксального иудаизма, уже как бы чреватого христианством, написанные в кумранской секте ессеев во II в. до н.э. – I в. н.э., в селениях близ Мертвого моря.

* Термин апокриф, в специальном значении возникший в христианской библеистике, здесь используется применительно также и к другим религиозным традициям. Однако в "Талмуде" соответствующее понятие имеет свое устойчивое обозначение – сефарим хицоним – буквально 'посторонние (или внешние) книги' (Амусин, 1983, 30).

11 иудейских сочинений, вошедших в Септуагинту, но не включенных в иудейский религиозный канон, создавались между VII в. до н.э. и I в. н.э. По жанру это, во-первых, рассказы о судьбах еврейского народа в связи с Вавилонским пленом; во-вторых, религиозно-философские сочинения (книги Премудростей).

Граница канона нередко разделяет сочинения, которые атрибутируются одному автору. В I в. н.э. на Ямнийском соборе в покоренной Римом Палестине, раввины, определяя состав книг Танаха, признали его последним писателем ученого священника Ездру (который в V в. до н.э. вместе с правителем Иерусалима Неемией был главным деятелем возвращения иудеев из Вавилонского плена, восстановления иерусалимского Храма и возврата к заповедям иудаизма). В I в. н.э. то далекое уже время Ездры и Неемии, принесшее триумфальную реставрацию религии Яхве, стало осознаваться как годы завершения Писания.

Согласно Палестинскому канону, последние книги Ветхого Завета – это четыре книги, написанные "великим учителем" Ездрой: "Книга Ездры", "Книга Неемии" (о возвращении из Вавилона и реставрации заповедей и культа Яхве) и две книги с кратким изложением истории еврейского народа – I и II "Книги Паралипоменон" (греч. paralipomena означает 'пропуски, пробелы' и 'восполнения, добавления', т.е. добавления к четырем историческим "Книгам Царств"). Однако в патристике (у христианских отцов церкви) Ездра считался автором еще двух произведений, содержательно тесно связанных с каноническими. Это II и III "Книги Ездры". II "Книга Ездры" в древнейшем виде известна только на греческом языке, т.е. древнееврейский текст или не сохранился, или не существовал (в случае, если произведение создавалось по-гречески); III "Книга Ездры" в древнейшем виде сохранилась на латыни.

Не входит в "Танах" и книга, надписанная именем другого знаменитого ветхозаветного персонажа и писателя, "Книга премудрости Соломона". Соломон (1033-926), согласно Библии, был мудрейшим из людей и славнейшим из царей еще единого еврейского государства (до его разделения на Израиль и Иудею). Именно при Соломоне был воздвигнут (Первый) Храм Яхве в Иерусалиме. Традиция атрибутирует ему три знаменитых канонических сочинения: житейски мудрую "Книгу Притчей Соломоновых", исполненную экзистенциального скепсиса "Книгу Екклесиаста, или Проповедника" и любовную поэму "Книгу Песни Песней Соломона". За пределами "Танаха" находится два сочинения, связанные с именем Соломона – "Книга Премудрости Соломона" и "Псалмы Соломона" (один из 18 псалмов в переводе с греческого опубликован в работе: Ранович, 1933). По данным поздней библейской критики, "Книга Премудрости Соломона" была написана во II в. до н.э., в Египте, в иудейской общине Александрии. К жанру книг "премудрости" примыкает еще одно неканоническое иудейское сочинение – "Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова" (к. II в. до н.э.), "плод высшего расцвета теософической мысли в последние века до Рождества Христова", по оценке православного автора (ППБЭС, 1896).

Почему же эти произведения, как и некоторые другие, вполне иудаистические и не менее знаменитые*, не вошли в иудейский религиозный канон, т.е. оказались для иудеев чужими?

Граница между каноническими и неканоническими иудейскими сочинениями по существу совпадает с различиями памятников по языку: неканоничность сближается с чужеязычностью или во всяком случае с о т с у т с т в и е м д р е в н е е в р е й с к о г о (или арамейского) оригинала произведения. Иными словами, каноничность произведения связывается с его этническими и этно-языковым признаками. Те книги Септуагинты, древнееврейские оригиналы которых были утрачены или неизвестны, в иудаизме не рассматривались в качестве канонических ни при определении Палестинского канона (I в. н.э.), ни позже масоретами. Таким образом, при определении иудейского канона критерий ipse dixit ('сам сказал', см. §56), т.е. доверие к тексту на основе его атрибуции авторитетному автору, трансформировался в критерий, который можно обозначить как на иврите сказано, т.е. гарантом подлинности и "правильности" произведения выступает его язык, точнее, этно-языковая оболочка текста, получающая функцию знака ipse dixit. Иудейский канон оказывал значительное влияние на отношение к этим книгам в христианстве. Несмотря на принадлежность Септуагинте, произведения, не вошедшие в Танах, в православии не признаются каноническими, хотя пользуются высоким авторитетом и печатаются в Библии (при этом помечаются звездочкой). В католической Библии из 11 книг Септуагинты, не входящих в Танах, печатают 7, однако в качестве "второканонических" (или, в грецизированной терминологии, дейтероканонических).

* В том числе героическая история о молодой еврейской вдове, убившей предводителя вражеского войска, рассказанная в "Книге Иудифи", или столь злободневные в I в. н.э. три "Книги Маккавеев" о иудейском восстании против сирийской династии Селевкидов. По данным И.Д. Амусина, известно около 70 ветхозаветных апокрифов, от которых отказался официальный иудаизм (Амусин, 1983, 44).

Вторая группа неканонических иудейских сочинений, хронологически близких к Палестинскому (Ямнийскому) канону Танаха, относится ко времени с 150 г. до н.э. по 68 г. н.э. Эти памятники принято обозначать как рукописи Мертвого моря, или кумранские тексты, или находки Вади-Кумрана – по местности Вади-Кумран (Иордания). Здесь, в пещерах на побережье Мертвого моря, в 50-х гг. XX в. археологи обнаружили кожаные и папирусные свитки, содержавшие свыше 500 еврейских, арамейских и несколько греческих рукописных фрагментов*. Это открытие имеет исключительное значение для истории иудео-христианской религии и библеистики.

* Цифра "500 (фрагментов)" указана в БПБ (с. 263). И.Д. Амусин пишет о "десятках тысяч фрагментов", которые "составляли некогда 600 книг" (Амусин, 1983, 30).

По содержанию кумранские рукописи составили три группы: а) библейские тексты и апокрифы; б) толкования библейских текстов; в) литургические или законнические тексты (БПБ, 263). Дальнейший разбор находок показал, что среди них есть неизвестные прежде сочинения е с с е е в (в другом произнесении иессеи, эссены) – членов замкнутой и аскетической иудейской секты, погруженной в ожидания конца мира и мессии-спасителя. Ессеи считали себя истинными иудеями, соблюдали субботу и обрезание, однако именно их эсхатологические и мессианские чаяния были идейным прообразом христианства.

Ессеи были разгромлены римлянами во время первого антиримского восстания иудеев (66-73 гг.). Спасая рукописи от римлян, кумраниты прятали их в пещерах Вади-Кумрана, где они и пролежали 1900 лет.

Подробнее о содержании кумранских текстов, а также об их изданиях и исследованиях по кумранистике см. в работах И.Д. Амусина 1960-80 гг. (особенно Амусин, 1983, 33-90; см. также библиографию к книге).

62. Ранние христианские апокрифы:
новозаветные парафразы и "гностическая ересь"

Корпус сочинений внеканонических, но по условиям создания, хронологии, темам и жанрам близких к произведениям новозаветного канона, в д е с я т к и р а з превышает объем Нового Завета. Это объясняется характерной для раннехристианской поры высокой интенсивностью религиозной коммуникации при относительной веротерпимости и свободе религиозного общения и самовыражения.

В восточном Средиземноморье в те годы, когда создавался Новый Завет, проповедовать, слушать пророчества, спорить, писать и читать на вероисповедные темы, обсуждать учения и толковать религиозные послания – все это было потребностью множества людей. Складывались новые культовые формы, ритуалы поклонения и обращения к Богу, вырабатывались формы межличностного общения внутри вероисповедания.

С другой стороны, сам факт сосуществования разных вероисповеданий, неизбежная динамика и драматизм в их взаимоотношениях – молодость одной религии, угасание другой, развитие неортодоксальных течений в третьей, реформаторство или, напротив, реставрационные тенденции в четвертой – все это создавало атмосферу известной общей веротерпимости, которая, впрочем, неоднократно сменялась вспышками религиозной ярости, фанатизма, гонений, массовых казней. И все же, в силу фактической религиозной неоднородности социумов, люди привыкали к тому, что рядом – в соседнем квартале города, или в часе езды от него, или даже в катакомбах – есть люди другой веры, другого обряда и что вера – это возможная и достаточно обычная тема общения.

Вот почему те произведения, которые Гипонский собор 393 г. включил в канон Нового Завета (четыре Евангелия, одну книгу "Деяний святых Апостолов", 21 послание апостолов и "Откровение Иоанна Богослова"), в первые века христианства были лишь малой частью огромного множества циркулирующих текстов, исчисляемого сотнями подобных произведений. В этом множестве сочинений, собственно, еще не сложилась оппозиция канона и апокрифов – потому что канон еще не был установлен. Те раннехристианские произведения, которые п о з ж е признают апокрифами, не были подражаниями канону, т.е. в т о р и ч н ы м и текстами. Это были относительно самостоятельные парафразы или вариации на темы о Христе – самостоятельные и авторитетные примерно в той же мере, что и сочинения, признанные позже каноническими.

В кругу раннехристианских апокрифов представлены все жанры, известные по новозаветному канону. Так, имеется около 50 ранних (II-III вв.) неканонических Евангелий (ППБЭС, 203). Они атрибутированы разным новозаветным персонажам – евангелистам Матфею и Марку*, апостолам, Деве Марии, Марии Магдалине, и поэтому пользовались большим доверием. Для верующих ценность этих сочинений в том, что знакомые события были увидены в новом ракурсе (например, глазами Марии Магдалины или апостола Фомы), с впечатляющими подробностями о жизни Христа (как в "Евангелии детства", которое приписывается апостолу Фоме) или о рождении Девы

Марии, об истории Иосифа Плотника или апостолов. Были евангелия, которые излагали еще одну версию суда над Иисусом или свое видение богочеловеческой природы Христа, Фаворского света или вознесения (философско-эзотерические Евангелия "От Иуды", "От Евы", "От Филиппа", "От Египтян", "Евангелие Истины" византийского гностика Валентина и др.).

* Именем Марка надписаны, таким образом, три евангелия: одно каноническое и два неканонических, из которых одно признавалось "подложным" (ложно надписанным авторитетным именем), а второе – "тайным", действительно составленным Марком, как верили многие, для избранных.

Жанр деяний в апокрифической литературе представлен "Деяниями" Петра и Павла, Варнавы, Фомы, Пилата и рядом других; жанр посланий – посланиями Авгаря ко Христу и ответными посланиями Христа к Авгарю. Два "Послания Апостола Павла к коринфянам", позже включенные в канон, в свое время были дополнены третьим посланием, оставшимся апокрифическим. Среди апокрифов есть также "Послание апостола Павла к Лаодикийцам", шесть писем Павла к римскому философу Сенеке и другие послания, надписанные менее знаменитыми именами. Жанр "откровений" (в каноне – "Откровение Иоанна Богослова") представлен апокалипсисами Иакова, Петра, Павла, Досифея, Адама, Фомы, Девы Марии. Среди ранних апокрифов есть многочисленные "беседы" (например, "Разговоры Иисуса с учениками"); этические и космологические трактаты; приписанные апостолам толкования на Новый Завет*.

* Некоторые из этих произведений в переводах И.С. Свенцицкой и М.К. Трофимовой напечатаны в книге: Апокрифы, 1989. Фрагмент из "Апокалипсиса Петра" см.: Ранович, 1933, 176-178.

Известно около 40 ранних апокрифов, в которых собраны только речи Христа – слова, притчи, изречения, приписываемые Христу, однако без рассказов о событиях его жизни. Это так называемые логии Иисуса (греч. logos – слово). Состав изречений в логиях в той или иной мере не совпадает с теми словами и притчами, которые произносит Христос в канонических евангелиях. Естественно, что логии, как и другие апокрифы, порой приобретали достаточно индивидуальные смысловые обертоны. Именно к такому роду логии относится "Евангелие от Фомы", с ощутимым эзотерическим привкусом. Ср. начало "Евангелия": "Это тайные слова, которые сказал Иисус живой и которые записал Дидим Иуда Фома. И он сказал: Тот, кто обретет толкование этих слов, не вкусит смерти" (цит. по переводу М.К. Трофимовой в работе: Апокрифы, 1989, 250).

В богословско-содержательном плане ранние апокрифы неоднородны. Одни из них по духу и стилю примыкают к евангелиям и посланиям Нового Завета; в других более ощутимы фольклорно-сказочные фантазии и образность; в третьих – философская, проповедническая и/или полемическая направленность, та или иная особая версия общей религиозной идеи.

Наиболее интересный и мощный пласт неканонических представлений содержится в апокрифах, связанных с идеями гностицизма. Этим термином (от греч. gnostikôs – познающий) называют религиозно-философские течения, развившиеся в I-III вв. на основе эллинистической философии и христианского мировИдения. С особым интересом гностики относились к тайне познания – богопознания, самопознания, а также принципам мистического и символистического понимания Библии (отсюда термин-самообозначение: гностицизм). По отношению к "ортодоксальному" (в перспективе) христианству первых веков гностицизм выступает как главное еретическое движение (ересь виделась прежде всего в гностическом понимании миссии и природы Христа). Однако и само христианство испытывало влияние гностицизма (в частности, концепция Христа как Слова Божия в "Евангелии от Иоанна" – гностического происхождения).

Стиль и глубину гностического философствования можно почувствовать по следующим фрагментам из "Евангелия от Филиппа" (пер. М.К. Трофимовой, см.: Апокрифы, 1989):

"Господь вошел в красильню Левия. Он взял 72 краски, он бросил их в чан. Он вынул их все белыми и сказал: Подобно этому, воистину Сын человека пришел как красильщик" (с. 281).

"Истина пришла в мир обнаженной, но она пришла в символах и образах" (с. 284).

"<...> истина породила имена в мире из-за того, что нельзя познать ее без имен. Истина едина, она является множеством, и (так) ради нас, чтобы научить нас этому единству посредством любви через множество" (с. 275).

Не так давно (в 1945-46 гг.) в Египте, на берегу Нила в селении Наг-Хаммади, была обнаружена целая библиотека гностических апокрифов: 13 папирусных кодексов, содержащих около тысячи страниц на коптском языке ("потомке" египетского), всего около 50 сочинений, переведенных в IV в. с греческих оригиналов II-III вв. Греческие первоисточники не сохранились, поэтому обнаруженные коптские переводы представляют исключительную ценность для истории христианства и философии. Среди Наг-Хаммадских находок – упоминавшиеся евангелия от Фомы и Филиппа, "Евангелие Истины" крупнейшего гностика Валентина, "Разговоры Иисуса с учениками", Апокалипсисы Иакова и Адама и другие апокрифы.

Гностическая библиотека Наг-Хаммади была полностью издана в Нидерландах при участии Египта и Юнеско (факсимильное воспроизведение рукописи и английский перевод, см. The Nag-Hammadi Library in English. Leiden, 1977). С русским переводом некоторых памятников можно ознакомиться по публикациям М.К. Трофимовой (см.: Трофимова, 1972; Апокрифы, 1989).

Традиция раннехристианских апокрифов, возникших как парафразы на новозаветные темы, частично впитавших в себя "гностическую ересь", получила значительное и разнонаправленное развитие в последующие века. Апокрифы были популярным чтением у православных и католиков и послужили образцом для создания новых, теперь уже действительно подражательных произведений. Н.С.Тихонравов считал, что на Руси отреченные книги (устойчивое обозначение апокрифов у православных славян) издавна были любимым, особенно уважаемым чтением грамотных людей (Тихонравов, 1898, 14)*.

* Два знаменитых апокрифа на ветхозаветные темы ("Беседа трех святителей" и "Сказание, как сотворил Бог Адама") и два более поздних апокрифа ("Сказание отца нашего Агапия, зачем оставляют свои семьи, и дома, и жен, и детей, и взяв крест, следуют за Господом, как велит Евангелие" и "Хождение Богородицы по мукам") опубликованы на церковнославянском языке и в русском переводе в ПЛДР. XII в. (М., 1980, с. 137-183).

С другой стороны, понятие "апокриф" расширилось и усложнилось. Отрицательное отношение официальной церкви к апокрифам, которые были признаны еретическими, привело к тому, что термин апокриф стал использоваться для обозначения самых разных сочинений и книг, не одобряемых христианской церковью, в том числе "богоотметных и ненавидимых книг" – гадательных, астрологических, всевозможных "волхвовников", сонников, сборников примет и другого подобного полуязыческого чтения. Однако это совсем другая литература, далекая от вероучительных раннехристианских сочинений. Волею судеб не включенные в канон, ранние апокрифы образуют тем не менее "блистательный эпос, созданный живым верованием христианского Востока" (Тихонравов, 1898, 145).

ПОЧЕМУ СВЯЩЕННОЕ ПИСАНИЕ
ДОПОЛНЯЕТСЯ СВЯЩЕННЫМ ПРЕДАНИЕМ?

63. "Талмуд", Священное Предание иудаизма

Следствием принципа ipse dixit 'сам сказал', столь органичного для коммуникации в религиях Писания (см. §56), стало то, что круг авторов Писания был изначально крайне ограничен. Он включал только высшие религиозные авторитеты, и относительно скоро, после определения канона или даже только его основной части, этот круг стал принципиально з а к р ы т ы м. Новые сочинения, совершенно необходимые для успешной религиозной коммуникации, для распространения вероучения, разумеется, продолжали создаваться, однако они уже не могли войти в п е р в ы й к р у г – в Писание – и составили сочинения в т о р о г о п о р я д к а, вторичные не только хронологически, но и содержательно. Эти произведения образуют Св. Предание.

В Предании постоянно подчеркивается его зависимость и вторичность по отношению к первоисточнику – Писанию; Предание направлено на Писание и призвано дополнять и толковать первоисточник. Однако, по мере расширения конфессиональной коммуникации, в религиозной практике (в церковной школе, в церковном суде) нередко бывало так, что к Преданию обращались чаще, чем к Писанию. О "Мишне", древнейшей части "Талмуда", евреи говорили: если "Тора" – Закон Израиля, то "Мишна" – "душа Закона".

"Талмуд" (буквально 'изучение, изъяснение') складывался на протяжении 9 веков – с IV в. до н.э. по V в. н.э. Он представляет собой энциклопедически полный свод всякого рода предписаний, основанных на "Танахе", а также добавлений и толкований к "Танаху"- юридических, богословско-догматических, этических, семейно-бытовых, хозяйственных, фольклорных, исторических, филолого-экзегетических. Эта тематическая широта отличает "Талмуд" от Предания христиан (патристики) и мусульманского Предания (Сунны и хадисов). Как писал Вл. Соловьев, "то, что для иудеев Талмуд, – то для православных Писания отцов церкви, жития святых, Кормчая" (Соловьев, [1885] 1911, 4)*.

* Писания отцов церкви – то же, что патристика (см. §64); Кормчая (т.е. "Кормчая книга", от кормчий – 'рулевой, управляющий движением судна') – сборник церковных и светских законов на Руси с XII в. (см. §86).

В "Талмуде" две основных части: 1) более важная и ответственная – законодательный свод "Галаха", обязательный для изучения в иудейских школах, и 2) "Аггада" (в другой транскрипции "Гаггада") – собрание народной мудрости полуфольклорного происхождения. "Аггада" изучалась в меньшей мере, однако была популярна как нравственно-религиозное назидательное чтение и источник сведений о мире и природе.

Едва ли не в поговорку вошла запутанность и громоздкость "Талмуда". Действительно, только "Галаха", его юридическая часть, напоминает гигантский кристалл причудливой формы. Его зародышевой основой является "Мишна" (на иврите означает 'второй закон, или заучивание') – юридический комментарий к "Торе", восходящий, согласно ортодоксальным представлениям, к правилам, которые Бог устно сообщил Моисею одновременно с письменным Законом – "Торой". Вокруг и на основе этого "зародышевого" кристалла постепенно наращивались подробнейшие комментарии к каждому законоустановлению "Торы", включая рассказы об особо трудных случаях применения конкретного закона. Новое поколение комментаторов создавало свой комментарий к "Мишне", попутно обсуждая споры и решения предшественников, так что со временем в обращении стало несколько конкурировавших сводов толкований, из которых важнейшие – это "Иерусалимский Талмуд" (IV в. н.э.) и "Вавилонский Талмуд" (V в.). При этом самый ранний комментарий – "Тосефта" – был необходим для понимания последующих сводов толкований и служил к ним своего рода введением.

В издании "Талмуда" на русском языке в переводе Н.А. Переферковича (см.: Талмуд, 1902-1904), включавшем только "Тосефту" (но, разумеется, с выписками комментируемых законов из "Мишны"), шесть больших томов, которые планировалось дополнить 7-й книгой указателей. Что касается Иерусалимского и Вавилонского сводов комментариев, то каждый из них по объему в несколько раз превышает "Тосефту", и всё вместе – это только законодательная часть "Талмуда". Вл. Соловьев сравнивал "Талмуд" с лабиринтом, состоящим из "целого ряда экзегетических, казуистических и легендарных построек – на вид причудливых и бессвязных, как сама жизнь. Эти-то постройки, нарастая в течение шести или семи веков, были, наконец, трудами позднейших собирателей сведены в один огромный лабиринт "Талмуда" (Соловьев, [1885] 1911, 6).

"Строители" "Талмуда" вполне сознавали его необозримость и связанные с этим трудности в его практическом использовании. "Талмуд" не раз кодифицировался, из него делались систематизированные извлечения, создавались сокращенные изложения. Юридические разделы "Талмуда" стали фундаментом иудейского права (см. §85).

Между прочим, в околоталмудическом фольклоре отчасти шутя, отчасти всерьез был задан вопрос о возможности выразить суть иудаизма в одной фразе. Некий язычник пришел к мудрейшему из раввинов и попросил: "Научи меня всей "Торе", но только за то время, пока я буду стоять на одной ноге". В ответ он услышал: "Не делай другим того, чего не хочешь, чтобы тебе делали, – в этом итог всего Закона, остальное только подробности. Теперь иди и учись". Это "высшее правило иудейско-христианской морали" (Вл. Соловьев) восходит к нравственной заповеди Бога: "<...> люби ближнего твоего, как самого себя" (Лев, 19, 18).

После канонизации "Талмуда" (V в. н.э.) замкнулся круг авторитетов иудаизма, с трудами которых традиция связывала иудейское Предание. У последующих авторов создатели "Талмуда" устойчиво называются мужами великого собрания (хотя историки сомневаются в реальности именно с о б р а н и я или другой формы организации работы над "Талмудом"), в отличие от просто книжников – знатоков и толкователей "Талмуда". Христианскую параллель мужам великого собрания составляют создатели патристики – отцы церкви (см. §64), в мусульманстве – составители ранних хадисов пророка (см. §65). В поздних талмудических текстах "мужам великого собрания" приписывается следующий завет книжникам: "Будьте медлительны в суждении, поставляйте побольше учеников и делайте ограду Торе" (цит. по работе: Ранович, 1937, 258).

64. Святые отцы церкви и Патристика.
Что важнее: Писание или Предание?

Согласно христианской библеистике, Новый Завет (собственно христианскую часть Священного Писания) написали четыре евангелиста (Матфей, Марк, Лука и Иоанн) и апостолы Иаков, Петр, Иоанн, Иуда и Павел, т.е. восемь человек (апостол Иоанн Богослов, автор двух "Посланий" и "Откровения", и автор "Евангелия от Иоанна" – одно и то же лицо). В иерархии христианских авторитетов авторы Нового Завета занимают вершинное место, при этом, если речь заходит об апостолах и евангелистах, то апостолы называются первыми – они почитались выше евангелистов, поскольку апостолы были прямыми учениками и посланниками Иисуса Христа и знали его лично. Они точнее всех могли передать то, чему учил Христос. Их толкование и развитие учения принималось прежде всего по принципу ipse dixit 'сам сказал': все, что исходило от апостолов и евангелистов, было непререкаемо и принималось как Истина.

Но вот закончилось время "апостольских мужей". Христианство ширилось по городам и странам, постепенно превращаясь из гонимой секты в государственную религию, христианская церковь строилась и крепла, учение интенсивно и разнонаправленно развивалось. С одной стороны, происходила кодификация учения: определялся состав произведений христианского канона, вырабатывалась система основополагающих, в идеале неизменных, принципов учения (догматов), закладывались логико-теоретические и филологические основы интерпретации Писания и принятия церковью нового знания; разрабатывались принципы церковного строительства и взаимоотношений клира и мира. С другой стороны, создавалась всеобъемлющая христианская картина мира: учение о космосе, о природе, о человеке, христианская концепция истории, государства, политики, права.

Это огромное смысловое, информационное, содержательное приращение к первоначальному христианству происходило на протяжении шести веков – со II по VIII в. трудами многих поколений книжников. Выработанный мощный пласт новой информации, чтобы быть принятым социумом, нуждался в общем признании а в т о р и т е т н о с т и создателей информации. Ссылку ipse dixit 'сам сказал' следовало распространить от апостолов и на новых авторов. Их стали называть отцами церкви или святыми отцами церкви, а их труды – святоотеческими творениями, или патристикой (лат. pater – отец). Уже в раннем средневековье известность отцов церкви в христианском мире и их престиж были значительны и с течением времени продолжали расти. Так сложился второй (после апостолов и евангелистов) круг авторитетов христианства – отцов церкви, а святоотеческие сочинения стали вторым по значимости (после Св. Писания) корпусом христианских доктринальных текстов – Священным Преданием. Святоотеческое изложение и объяснение христианской веры принимается церковью к р у к о в о д с т в у.

Сочетание отцы церкви* – это терминологическое, т.е. особое и несколько условное выражение. Хотя церковь не принимала специального канонического постановления о том, кого считать отцами церкви, все же определенные критерии имелись. Не всякий знаменитый христианский автор II-VIII вв. признан отцом церкви. В частности, отцы церкви должны быть обязательно причислены к лику святых. Поэтому такие выдающиеся богословы, как Ориген, Евсевий Кесарийский, Тертуллиан считаются не отцами церкви, а только церковными писателями. По этой же причине список западных (писавших на латыни) и восточных отцов (писавших по-гречески) не совпадает.

Вершиной восточной (византийской) патристики являются труды так называемого каппадокийского кружка (IV в.)** – богословов и поэтов Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского, "трех светочей каппадокийской церкви", как о них говорили современники. Впрочем, не только современники и соотечественники: шесть или семь столетий спустя у православных славян был популярен апокриф "Беседа трех святителей", из которых два святителя – каппадокийские отцы Василий Великий и Григорий Богослов, а третий – знаменитый проповедник и тоже отец церкви, константинопольский архиепископ Иоанн Златоуст. Виднейшим представителем латинской патристики был епископ Гипонский (Северная Африка) св. Августин Аврелий (354 – 430), признанный последующей традицией "учителем Запада".

Завершителями патристики считаются византийский богослов, поэт и энциклопедист св. Иоанн Дамаскин (ок. 650 – до 754) и папа Григорий Великий (ок. 540-604), инициатор христианизации Англии, составитель церковно-юридического кодекса для духовенства "Пастырское правило" и автор "Толкований на Иова или XXXV книг о нравственности".

* Ср. иудаистскую параллель – мужи великого собрания применительно к знаменитым кодификаторам "Талмуда" (см. §63).
** Каппадокия – византийская провинция в Малой Азии.

Корпус патристических сочинений практически необозрим. Наиболее полное, однако оставшееся не завершенным издание было предпринято в Париже в середине XIX в. аббатом Ж.П. Минем (Migne). Оно насчитывает без малого 400 томов: Patrologiae cursus completus, séries Graeca (166 томов) и Patrologiae cursus completus, séries Latina (221 том). Новое издание латинских отцов "Corpus scriptorum ecclesiasticorum" длится больше века: начатое в 1867 г., оно продолжается и в настоящее время, насчитывая 80 томов.

В 1843-1893 гг. Московская духовная Академия издала 58 томов "Творений святых отцев, в русском переводе". Отдельные произведения этой серии выходили еще в 1917 г. – при этом не как памятники по истории религии, а в качестве вполне актуального чтения для верующих. Сейчас издания святоотеческих сочинений возобновляются.