Константину Львовичу Селиверстову

Какое время было, блин!

Какие люди были, что ты!...

Про них не создано былин,

Зато остались анекдоты…

Игорь Иртеньев

 

Глава первая

 

Какие были времена!..

Закат Империи, потёмки,

когда эпоха – не жена,

но кадр на чёрно-белой фотоплёнке…

 

Какие были кадры там!

Как бил под дых контраст эпохи,

где чёрный – с водкой пополам

вкус хлеба, ощущаемый на вдохе.

 

А белый – затуманенная даль,

где Брайтон-Бич посередине

и неизбывная печаль,

как в дряхлой, чёрно-белой же картине

 

про трактористов или про иных

homo sovieticus несчастных и убогих,

которые не могут попросить у Бога,

поскольку Бога нет, чуть-чуть добавить в сны

 

поярче красок. Чтоб хотя б во сне

жизнь видеть радугой, а не мишенью.

Чтоб просыпаться утром по весне

и не стращаться собственною тенью.

 

Чтоб пить портвейн из горлышка в саду

культуры с отдыхом под духовой оркестр…

…чтоб посылать милицию в пизду,

Когда вас свинтят с насиженного места.

 

Какие это были времена!

Как мы киряли спозаранку,

проспав работу, но не пропуская пьянку

и ощущая жизнь сполна!

 

На вкус и цвет когда запретов нет

среди сплошных запретов на свободу.

Где мы бухаем солидарно всем народом,

и всё равно нам, солнце или снег

 

сейчас на улице. Мы включим «голоса»,

и с БиБиСи нам Сева Новгородцев

расскажет всё про музыкальных инородцев,

а через полчаса

 

к нам в двери постучится КГБ,

поскольку донесли примерные соседи,

что мы здесь неким рок’н’роллом бредим…

и хочется найти в своей судьбе

 

хотя бы чуточку на жопу приключений,

а то совсем уж пресная судьба.

Ведь есть Афганистан, и существует мненье,

что вытирая пот со лба

 

после разведки боем там, в Афгане

нас вынесут вперёд ногами

из полевого госпиталя в санитарный вертолёт,

который отправляется в полёт

 

назад в Империю, где после заграницы

нам предстоит усиленно лечиться,

зализывать осколочные раны

и снова пить из одного стакана

 

с твоим же командиром полевым,

который в госпиталь к тебе приедет,

нажраться на больничной койке в дым

и позвонить твоим соседям,

 

сказать спасибо за донос,

за этот уникальный опыт,

когда глухой душевный ропот

в глас диссидента перерос.

 

Потом осознанно уже вполне

просить убежища в Соединённых Штатах,

где жить, не вспоминая о войне…

…в картонных шлемах, в пластиковых латах.

 

Глава вторая

 

Какие это были времена!
Какие были люди в это время!

Как веселилась пьяная страна

и молодое и знакомое нам племя…

 

Как ты сидел в мордовских лагерях

всего лишь за письмо в Совет Министров,

с которым разобрались очень быстро,

и в красный день календаря

 

тебя свинтили у пивной,

сомкнув наручник за спиной,

потом засунув в автозак

за просто так.

 

Какие были эти времена!

Стагнация, кустистые седые брови,

пять звёздочек, народною любовью

к злым анекдотам, ах, окружена

 

генсека личность (или что там от неё осталось)…

Она – комическая малость,

но дорога как память нам

по этим смутным временам.

 

О, эти времена и люди,

в них проживающие, словно хрен на блюде!

Теперь таких уж нет…

Как я любил вас, времена мои тупые,

когда в петлю ты лезешь сам, намылив выю!

Или не лезешь, но водку пьёшь чуть свет.

 

Теперь таких уж не сыскать людей в России,

одни давно в могиле, а другие –

на Брайтон-Бич или в каких иных краях,

не важно, важно только то, что до хуя

 

осталось в голове воспоминаний неизжитых

про эти времена, когда антисемитом

быть было легче, чем жидом в отказе.

Так и жевали сопли в противофазе

 

диссиденты и националисты,

и расстояние меж них – контрольный выстрел.

Хотя по сути – стороны одной медали,

отлитой из проржавевшей стали…

 

 

Глава третья

 

Теперь всё иначе… и КГБ на свете нет.

Над городом встаёт совершенно трезвый рассвет.

В Кремле сидит плешивый коротышка-сноб.

По диссидентам не стреляют, целясь в лоб.

 

Как говорят в народе, - большая разница:

одна ебётся, а другая дразнится…

 

Но мучает порой ностальгия по прошлому,

по утраченной Родине СССР, по хорошему

портвейну в магазине по два – сорок две

и мелодиям Pink Floyd в пустой голове…

 

По людям, о которых анекдоты лучше былин

расскажут о том, какими мы были, блин!

Прощай, эпоха стагнации! Да здравствует нано-прогресс!

И «Единая Россия» - облегчённая КПСС…

 

Здравствуй, мальчик Вовочка, выросший в зверя,

которому я ни на грош не верю

(как Станиславский)! Здравствуй, мальчик Митя,

о которого Вовочка ножки вытер!..

 

Строчит эти строки ненавистный вам бандерлог

в надежде на то, что вы умеете читать между строк…

А должны уметь, мы с вами одного поколения,

дрочившего на Лимонова Эдичку в затемнении

 

совмещённого санузла панельной хрущобы,

где свечу зажигали разобрать строчки чтобы,

где родительский Солженицын был спрятан за унитазом

(его мы тоже прочли, но как-то не с первого раза).

 

Пишет Вам бандерлог, замысливший чтобы

пал, наконец, режим КПСС-лайт,

в котором трагедия с пародией напополам.

Я одинок? Пусть буду для вас одинок,

если вам так спокойнее… Ведь я – бандерлог,

 

стайное животное, и стая моя

разрастается в ваших подвластных краях,

как акционерное общество на паях…

 

В общем, вы поняли, мы – дети СССР

завтра пойдём в ближайший к дому сквер,

и опять, напившись водовки из горла,

будем совершать антиправительственные дела.

 

 

Глава четвёртая

 

Ах, какие времена были, когда мы были молоды!

Мы не стригли волосы и не брили бороды.

Мы хипповали, курили анашу,

двигались по стране автостопом, ночевали

в каком-нибудь случайном брянском подвале,

а после в Крым благополучно прибывали,

купались в море и яблоки жевали

и практиковали гимнастику у-шу…

 

А теперь и Крым – уже заграница.

На родине повсюду – знакомые лица

Вовочки и Мити, и глупо злиться,

когда они выползают из утюга.

 

Такова судьба России: её намеренья

стать демократией портит Империя,

которая одна и может вызвать доверие

у масс населения, и вся недолга…

 

Наша территория меж трёх океанов

заставляет судорожно пить водку из стаканов,

лихо, как Алексей Стаханов,

чтобы представить себе масштаб.

 

Эта земля (одна шестая часть суши)

любую демократию просто задушит,

чтоб (не подавитесь японским суши!)

править бал холодной железной рукой.

 

Страна бандерлогов, где мочат в сортире

любых террористов и в каждой квартире

смотрят программу «Время», во всём оставшемся мире

продолжает быть угрозой нарушить покой.

 

Так мы и существуем в пространстве и времени,

на всякий случай, держа ногу в стремени

и не избавляясь от тяжкого бремени

старых грехов, комплексов и долгов.

 

Мы ещё покажем миру постылому,

что умеем рыть на заре могилу ему,

вколотив осиновый кол не милому

сердцу прямо в сердце вампира-мира.

 

Это не игра слов, но вольтижировка

русской речи, бьющей картечью, как винтовка

Мосина образца восемьсот девяносто первого года (не до жиру).

 

С такими наши деды шли в народное ополчение

и не пустили фашистов в Ленинград. Но есть мнение,

что товарищ Жданов, объевшись в Смольном эклеров,

потерял у Сталина необходимую веру

 

в свои способности партийного стратега

и по «ленинградскому делу» был быстро и спокойно умерщвлён в санатории…

А теперь о нём и не вспоминают, когда говорят о Блокаде. Теги

В Интернете на «Блокаду» другие. История –

 

баба жестокосердная… Например, про Лёню

Брежнева «Яndex» выдаёт миллионы ссылок,

из них – сотни тысяч злых анекдотов. Зелёный

свет анекдотам про Лёню сегодня… А тогда посылок

 

в тюрьму не пропускали больше трёх килограммов

для политических узников, кто саморекламу

сделал из сатиры на режим гнилой.

 

Тогда за анекдот давали от тёх до шести,

при этом нужно было что-то свежее изобрести,

ещё не озвученное на долгом пути

в мордовские лагеря, где Синявский с Даниэлем

 

своё отсидели и эмигрировали в город Париж,

о чём мечтали все политические с целью

всего лишь оказаться на свободе, лишь

добраться до страны, где курят Gitanes вместо «Беломора»

 

и красят цветными граффити новенькие заборы,

где пишут «Запретите запрещать!»

и «Давно пора, ебёна мать, умом Россию понимать!»

(Мария Розанова)…

 

Глава пятая

 

… да это были времена!

А нынче не времена – межвременье,

Когда вожди бандерложьего племени

сами не знают куда идти, и Жена

Предвечная не поможет советом.

Она всегда молчит, но при этом

мы всё ещё верим в неё, поскольку

нам хотя бы одна нужна

женщина, которой можно верить,

которой свой самый секретный секрет доверить

можно без страха предательства…

 

Головомойку

власти устроить легко. Для этого есть социальные сети,

вроде Facebook ’а и ВКонтакте, и эти

функции они выполняют успешно, цементируя социум

на фундаменте неприятия

новой старой (старой новой) власти и предприятия

усилий для раскачивания лодки.

 

Но лучше выпить студёной водки

и погрузиться в воспоминания

о временах и людях, к которым пришло признание

в виде места (скромного) в истории человечества.

 

Где-то на верхней полочке в виде тонкой брошюрочки,

известной только узкому специалисту.

Хорошо, пусть так, но в вечной Вечности

этого хватит, ведь «Эрика» берёт четыре копии,

вот и всё, и этого достаточно, чтоб стать Бессмертным, равным Ференцу Листу

или Федерико Феллини, или Окуджаве Булату,

то есть тем, кто творил не по блату, не за зарплату,

а потому что дела неважно шли в Европе, и

нужно было что-то писать, чтобы спасать

культуру от новых вандалов и гуннов…

 

 

Глава шестая

 

Да, времена ушли, когда дети богов чугунных

бунтовали на Красной площади всемером против всей Системы,

против танков в Праге, против новых звёзд Героя…

 

Сегодня мой племянник пишет в школе реферат по этой теме:

«Социальный протест в СССР в 60 – 70-е годы» и носом роет

в библиотеках электронных, разыскивая сведенья о диссидентах.

Не о психах, которые прибивали хуи к табуреткам

в знак протеста против Афгана, но о тех моментах,

когда российскому обществу было стыдно за своё малодушие, и оно на таблетки

садилось, или нюхало кокс, или курило марихуану

(я сейчас о культурной элите, остальные не отрывались от стакана).

 

В общем, Шурик мой ищет в книгах правду об утраченных временах,

когда одиночки качали лодку успешней, чем «Марш Миллионов»…

…когда уехал в Америку стильный харьковский пидор Лимонов,

Чтоб вернуться в Россию национал-большевиком…

…когда писал свои «Стихи о зимней кампании 80-го года» в Америке Бродский…

…когда в лагерях на баланде скотской

досиживали сроки борцы за права Человека…

Но всем заправлял Обком…

 

Наверное, Саша найдёт в Интернете правду об этих

временах. Во всемирной помоечной сети

можно найти всё, что угодно, от порнухи до молитвы.

Я, его дядька, сам был участником тех событий,

но мне веры мало, я слишком близко, чтоб стать объективной

истиной. Да я и не стремлюсь. Мне бы попити

студёной водки с друзьями где-нибудь на корпоративной

вечеринке или просто в кафе, принеся её под полой по-привычке

(то есть понятие «диссидент» заключив кавычки).

 

Вспомнить, как в августе 91-го стояли ночью у Мариинского

дворца и ждали танков, но не дождались…

За то получили по полной программе шоковой терапии Гайдара

и плясали в лихих 90-х так, что не снилось балетмейстеру Тыминскому,

да и сам Паганини не написал бы такой «каприз»…

 

Глава седьмая

 

Каприз Истории – равнодушной сволочи, которая на шару

получает материал для будущих монографий…

Что там Хичкок и его МакГаффин!?

Что там Ардженто и его маньяки!?

Настоящий ужас скрывается в истинном мраке

нашей Отчизны, то есть в Кремле, который портит

людей, кто порот или не порот,

но попал во власть и превратился в зомби или вампира…

 

Ему представляется, что стоит на вершине мира

и повелевает судьбами народных масс…

 

А народные массы в тот самый час

воруют по мелочи газ, свет и воду,

логично считая, что за свою свободу

уже расплатились с Государством,

прикидывающимся Родиной,

и не хотят ждать Небесного Царства,

а жаждут здесь, на земле, не уродиной,

но хотя бы простым симпатягой жизнь прожить…

 

Ради этого я и вспоминаю сегодня

о временах, когда волей Господней (или не Господней)

мы терпели испытание большевизмом,

но уже начинали потихонечку понимать,

что всё это временно и на грядущей тризне

по Ленину со товарищи мы (едрит-ангедрит его мать!)

вобьём последний гвоздь в гроб Советской Власти,

как бы ни было плохо потом. Но жить впотьмах и в ненастьи

нам окончательно надоело

и это дело

мы спишем в архив навсегда,

навсегда,

навсегда…

 

Пусть с небес течёт дождевая вода,

в которой растворяются навсегда

герои минувшего и настоящего,

явленные нам телевизионным ящиком,

и уже полустёршиеся в сознании

юного и незнакомого племени,

которое ничего не знает о времени,

ставшем лучшими годами нашей жизни

в вечно страдающей от собственной глупости Отчизне.

 

ЭПИЛОГ

 

Ну, что ж, прощай эпоха застоя!

Не поминайте лихом

городского бродягу, поэта, психа…

Вспоминайте, пока вы ещё на этом свете,

нашу бурную молодость в лихолетье

Л. И. Брежнева и проч., до М. С. Горбачёва включительно…

 

Почитайте своих пожилых родителей,

которым пришлось труднее, чем нам,

проходить через весь этот тарарам

и привыкать к иным временам…

 

Отпускаю на волю все свои ощущения

(нынче) от тех золотых времён, от отвращения

до восторга…

Живите своей самостоятельной жизнью!

 

А мы помянём эти годы на нашей весёлой тризне.

 

08.11.2012

 

ОБЩЕСТВО

 

 

ЮРИЙ ГАГАРИН

 

Когда отправился в космос

этот смоленский майор,

оставалось больше вопросов,

чем ответов, и до сих пор

 

не ясно, как он там выжил

и сохранил ясность ума,

когда за иллюминатором чёрной жижей

плескалась Вселенная сама.

 

Но майор вернулся и на долгое время

стал иконой и послом страны.

По нему сверяло младое незнакомое племя

часы и судьбы среди ночной тишины.

 

Его улыбка наравне с беретом Че Гевары

вошла в арсенал всемирного китча, и без того не малый.

 

20.11.2012

ХРУЩОБЫ

 

Над панельно-блочной Россией –

словно лагерный номер – Луна…

(А. А. Галич)

В послевоенной стране бараков

панельно-блочная архитектура

казалась не проектировочным браком,

а спасением нации. Пуля-дура

 

и штык-молодец не добрались до бойца,

так добрались сквозняки и сырость…

Я помню дом своего отца:

мокрицы, плесень да надежды на божью милость.

 

А в блочной пятиэтажке дали отдельную квартиру,

со светом, газом, водопроводом и даже сортиром,

отдельным от ванной… В общем, просто дворец.

 

А кто вселился сюда, - молодец.

Это сегодня стоят хрущобы депрессивным жилым массивом,

где жить и умирать не престижно и не красиво…

 

02.11.2012

«БЕЛОМОРКАНАЛ»