Понимание как процесс развития познания

 

Классическая герменевтика накопила огромный опыт по ин­ терпретации текстов самого разнообразного содержания, который учитывает различные приемы и методы раскрытия смысла. Однако наряду с грамматическими и историческими Истолкованиями тек­ стов она отдает предпочтение субъективно-психологическим мето­ дам интерпретации. Главное для герменевтической интерпретации, как мы видели, заключается в том, чтобы с помощью так называе­ мой эмпатии, или вчувствования, либо особого перевоплощения проникнуть в духовный мир другого человека и понять его дейст­ вия. Поскольку произведения, созданные человеком, несут печать его духовной деятельности, то они обладают определенным смыс­ лом. Но выявить этот смысл и понять его, как считают герменевти­ ки, можно лишь с помощью субъективно-психологического метода эмпатии. Именно на этом основании Дильтей противопоставлял гуманитарные знания, и в частности науки о духовной деятельности человека, естественным наукам, изучающим природу.

Специфические особенности при интерпретации гуманитарного

знания, несомненно, существуют, и они связаны главным образом со спецификой объекта изучения этих наук. Как мы уже не раз от­ мечали, в то время как гуманитарные науки исследуют результаты целесообразной деятельности человека, в которых воплотились его духовные устремления, т.е. цели, воля, мысли и чувства, естество­ знание изучает объекты и процессы природы, где отсутствуют, ка­ кие бы то ни бьшо цели и мотивы. Именно на это отличие гумани­ тарной интерпретации обращают главное внимание Дильтей и его последователи. Однако они чрезмерно преувеличивают субъектив­ ную сторону интерпретации, сводя ее прежде всего к выявлению психологических, духовных особенностей автора произведения. Но в таком случае все внимание уделяется раскрытию и усвоению смысла, приданного автором тексту или произведению. При этом остаются в тени или игнорируются объективные факты и условия, которые вызвали появление самого произведения.

Интерпретация и основанное на ней понимание должны поэтому

учитывать все объективные данные, относящиеся к тексту или произ­ ведению. С другой стороны, никакое истолкование не может подхо­ дить к своему объекту без каких-либо идей, теоретических представ­ лений и гипотез, т.е. без соответствующей интерпретации. В против­ ном случае невозможно никакое понимание вообще. Действительно, когда человек, знающий физику, наблюдает за движением стрелки

амперметра, то истолковывает его как изменение силы тока. Для человека, незнакомого с физикой, все это выглядит как простое пе­ ремещение стрелки прибора и остается непонятным. Этот элемен-

тарный пример показывает, что интерпретации всегда связаны с деятельностью мьшшения субъекта, его идеями, Представлениями и гипотезами.

В связи с этим целесообразно коснуться некоторых возражений, которые выдвигают, например, переводчики по вопросу об интер­ претации художественных произведений. Некоторые из них считают, что интерпретация должна руководствоваться только текстом про­ изведения и не вносить в него ничего постороннего. Однако такой подход ошибочен не только теоретически, но никогда не может быть реализован практически, так как переводчиком выступает не абстрактный, а конкретный человек со своими взглядами, пред­ ставлениями, склонностями, живущий в конкретном обществе и поэтому не свободный от его влияния. Все это, вместе взятое, не может не влиять на его интерпретацию и понимание текста перево­ димых произведений.

При лингвистической или герменевтической интерпретации по­

нимание текста связывают прежде всего с раскрытием того смысла, который вложил в него автор. Очевидно, что при таком подходе к пониманию сам смысл текста остается неизменным, чем-то раз и навсегда данным, и его остается лишь раскрыть и усвоить. Однако такое представление о понимании, быть может, подходит для по­ вседневного общения и первоначального обучения, но является со­ вершенно неадекватным для анализа творческого процесса позна­ ния. Ведь если понимание сводится к усвоению готового смысла, тогда исключается возможность раскрытия более глубокого его смысла, а следовательно, лучшего понимания результатов познава­ тельной деятельности. Все это показывает, что как традиционный, так и герменевтический взгляд на понимание, как усвоение и вос­ произведение готового, заданного смысла знаковой структуры, ну­ ждается в уточнении, исправлении и обобщении. Такое обобщение может быть сделано на основе семантического подхода к интерпре­ тации, согласно которому знаковой системе может быть придан различный смысл. Следовательно, интерпретация и понимание ав­ тора текста или произведения не является единственно возможной. Поэтому, чтобы понять, например, историческую хронику, юриди­ ческий документ или иной текст, интерпретатор не просто раскры­ вает авторский смысл, но привносит дополнительный смысл от себя, так как подходит к ним с определенных позиций своего времени, личного опыта, своих идеалов и убеждений.

Взгляд на понимание как процесс, связанный с раскрытием более глубокого смысла результатов познавательной деятельности, помо­ гает выявить его творческий, конкретно-исторический и активный характер. Непреходящая ценность великих художественных произ­ ведений проiiiЛого заключается именно в том, что каждое поколе-

ние находит в них созвучие, сходство и общность с теми мыслями и идеалами, которые волновали их предшественников. В этом отно­ шении заслуживают особого внимания интересные и глубокие со­ ображения, которые высказывал в своих трудах известный русский литературовед и философ М.М. Бахтин.

Ссьшаясь на суждение В.Г. Белинского, что каждая эпоха от­ крывает в великих произведениях то, на что раньше не обращали внимания, Бахтин справедливо замечает, что <<НИ сам Шекспир, ни его современники не знали того <<великого Шекспира>>, какого мы знаем теперь>>1. Отсюда он делает вывод, что понимание не ог­ раничивается раскрытием авторского смысла. Оно <<должно быть лучшим... Понимание восполняет текст, оно активно и носит творческий характер. Творческое понимание продолжает творчество, умножает художественное богатство человечества>> 2. Не означает ли это, задается вопросом Бахтин, что мы модернизируем или ис­ кажаем его? С таким вопросом, как мы отметили выше, приходит­ ся встречаться тогда, когда некоторые переводчики или теоретики литературы и искусства настаивают на сохранении только автор­ ского смысла текста или существования единственно правильной его интерпретации, чтобы уберечь текст от модернизации. С по­ пытками модернизации необходимо, конечно, бороться, но они не имеют никакого отношения к подлинно творческой интерпрета­ ции. Ценность и значение таких интерпретаций Бахтин видит в том, что они раскрывают такой потенциальный смысл в великих произведениях искусства прошлого, который не смог заметить ни сам автор, ни его современники.

Зависимость понимания текста от конкретно-исторических ус­ ловий его истолкования, не превращают интерпретацию в чисто психологический и субъективный процесс, хотя личный опыт ин­ терпретатора играет здесь не последнюю роль. Между тем Дильтей стремился построить методологию гуманитарного знания исключи­ тельно на психологической концепции понимания. <<Всякая попытка создать опытную науку о духе без психологии, - писал он, - никоим образом не может повести к положительным результатам>> 3. В своей последней работе по истории философии, он, по сути дела, сводит изучение этой истории к исследованию психологии философов. Та­ кой подход не мог не вызвать критических возражений даже со сто­ роны ученых, сочувственно Относившихея к антипозитивистской позиции Дильтея. Так, например, известный английский историк и философ Р. Дж. Коллингвуд, справедливо указывал: <<Утверждать, что история становится понятной только тогда, когда она осмысля-

 

1 Бахтин ММ Эстетика словесного творчества.- М.: Искусство, 1979. -С. 331.

2 Там же. С. 346.

3 Дильтей В. Описательная психология. - М.: 1924. -С. 12.

ется в категориях психологии, означает признание невозможности исторического знаниЯ>>1.

Однако сам Коллингвуд также не сумел подняться над субъек­ тивной интерпретацией исторического исследования. Критикуя Дильтея, он отмечал, что историку мало знать тексты и психологи­ ческие особенности того или иного философа. Он должен знать также, в чем заключалась философская проблема, над которой тот работал. Когда же историк стремится понять решения и действия выдающихся исторических личностей (императоров, завоевателей, реформаторов и т.д.), то ему <<нужно в самом себе воспроизвести весь процесс принятия решения по этому вопросу>> 2. Следователь­ но, исследование в данном случае сведется к мысленному воспро­ изведению исторической ситуации, ее разыгрыванию в уме истори­ ка. Однако, во-первых, осуществить это крайне трудно, ибо немо­ жет историк отождествить себя с Цезарем, Наполеоном или с кем­ либо еще, во-вторых, субъективное воспроизведение, хотя может в чем-то помочь, но не решает главного - объективного анализа ис­ торической ситуации.

Поэтому Поппер, например, справедливо считает существенным

<<Не разыгрывание истории заново, а ситуационный анализ>> 3. Такой анализ связан не только с тщательным знакомством с исторической

ситуацией, но и выдвижением предположений и гипотез для ее ре­ шения. Проверка этих решений с помощью существующих и новых исторических свидетельств может помочь по-новому взглянуть на ситуацию и даже сделать открытие в исторической науке. Таким образом, объективный анализ понимания в таком плане не только

допустим, но и необходим для анализа и понимания настоящего, а также событий прошлого, которые нельзя изучать непосредственно, а приходится ограничиваться весьма скудными историческими сви­ детельствами.

Рассматривая вопрос о соотношении субъективного и объектив­

ного, интуитивного и рационального, психологического и логического в процессе понимания, можно установить, что они по-разному пред­ ставлены на разных его стадиях и уровнях. Соответственно этому

можно различать разные виды понимания.

Понимание первого вида, которое возникает в ходе языкового общения. Оно основывается на диалоге, когда собеседники распо­ лагают приблизительно одинаковым полем семантических значений слов и поэтому понимают друг друга. Напротив, всякое расхожде­

ние в значениях слов приводит к непониманию, хотя бы частично­ му. Понимание второго вида связано с перевадом с одного языка на

 

 

1 Коллингвуд Р. Дж. Указ. раб. С. 166.

2 Там же. С. 269.

3 Поппер К. Объективное знание. С. 184.

другой, когда при интерпретации приходится заботиться об адек­ ватной передаче смысла слова или предложения, выраженного на чужом языке. В этом состоит главная трудность перевода. Истори­ чески именно в практике перевода соверiПенствовались практиче­ ские методы герменевтики, относящиеся к выяснению отноiПения слова и смысла, роли контекста и подтекста, принципа герменевти­ ческого круга и т.д.

Понимания третьего вида связано с интерпретацией произведе­

ний художественной литературы и искусства, которой много занима­ лись создатели классической герменевтики Шлейермахер и Дильтей.

Последний попытался применить ее приемы и способы в методоло­ гии гуманитарных наук, но вряд ли можно считать их вполне удав­ IПимися.

Не подлежит сомнению, что более высокие типы понимания требуют более соверiПенных средств исследования. Поэтому целе­

сообразно выделить по крайней мере два уровня понимания.

Первый уровень понимания сводится к интуитивному постиже­ нию смысла. В начале своего становления герменевтика рассматривала понимание как процесс сопереживания в сознании интерпретатора

мыслей, чувств и мотивов действий автора текста, произведения, или исторической хроники. Воображение, перевоплощение, транс­ формация и эмпатия, о которых постоянно говорится в герменев­ тике, означают не что иное, как интуитивные средства постижения смысла.

Сопереживание, интуиция, воображение и тому подобные психо­ логические факторы, несомненно, важны для понимания произведе­

ний литературы и искусства, однако методология гуманитарного знания требует также учета объективных условий и факторов обще­ ственной жизни и тщательного рационального, теоретического их анализа. Между тем Дильтей стремился построить методологию гу­ манитарного знания исключительно на психологической концепции понимания.

Таким образом, в соответствии с выiПесказанным, к первому

уровню понимания можно отнести понимание, в основе которого лежит интуитивное постижение смысла. В подавляющем числе слу­ чаев для понимания речи, поступков и действий людей в повсе­ дневной жизни этого вполне достаточно.

Второй уровень понимания основывается скорее на рациональном

подходе к осмыслению явлений, чем на интуитивном их постиже­ нии с помощью эмпатии, сопереживания, перевоплощения и т.п. субъективно- психологических приемов. Значительно больiПую роль на этом уровне играют логические, семантические, аксиологиче­ ские и другие современные методы исследования.