Кацэ резко обернулся на строгий мужской голос.

Из-за угла вышли двое омеловцев в форме, судя по всему, совершающие вечерний обход. Один из них направлял в лицо Кацэ яркий фонарик:

- Нет, я…

- Немедленно иди домой. Где ты живёшь? Детям без присмотра взрослых запрещено находиться на улице в такой час.

Кацэ сердито нахмурился, невольно отступив назад, когда мужчины подошли к нему слишком быстро:

- Сегодня я здесь буду ночевать. – грубо ответил он, указав в сторону арки.

- Что ещё за шутки? Бродяжничество в Столице запрещено. Тебе пройдётся пройти с нами.

Служитель закону схватил Кацэ за запястье, но мальчик тут же вырвался:

- Никуда я с вами не пойду!

Омеловцев такой тон явно не порадовал, ведь они не привыкли к какому-либо неподчинению, а Кацэ не привык к столь чрезмерной заботе и вообще не понимал, с чего эти двое до него докопались. Мгновение, и руки мальчика были ловко заломаны за спину:

- Отпустите меня!

Ладонь в кожаной перчатке накрыла рот, во избежание лишнего шума. Мужчина подтолкнул вырывающегося ребёнка вперёд. Кацэ понятия не имел, чем помешал этим людям, потому не собирался уступать. Предприняв крайние меры, мальчик зажмурился, укусив патрульного за палец, после изловчился, тяжёлой подошвой отдавив мужчине ногу. Омеловец вскрикнул, ослабив хватку, чем Кацэ незамедлительно воспользовался. Вырвавшись, он рванул в арку, но тут же застыл на месте. Не поворачиваясь, он слышал, как за его спиной щёлкнул спусковой крючок предохранителя:

- Паршивец. До крови прокусил. – озлобленно шипел пострадавший, жалуясь своему напарнику, державшему Кацэ на прицеле.

- Ты пройдёшь с нами. – тоном, не предусматривающем дальнейших разбирательств, сообщил второй.

*******

Когда его сменил следующий состав музыкантов, Бави наконец-то смог отдохнуть за стойкой. Бармен плеснул в его стакан ещё несколько глотков крепкого ликёра, Бантик запрыгнул на колени:

- Где твой хозяин? – спросил рыжий, погладив питомца, но в ответ тот лишь мяукнул.

Паренёк поднял вопросительный взгляд на бармена, будучи уверенным в том, что мужчина прекрасно слышал его вопрос, изначально адресованный кошке. Ответом послужило безразличное пожатие плечами:

- Его давно нет.

Бави насторожился. Залпом осушив гранёный стакан, рыжий пересадил кошку на соседний стул и поднялся на ноги.

Далеко Кацэ не решился бы уйти в одиночку. Хотя, кто его знает. Паренёк выглянул на улицу – никого. Вышел из арки, осмотрелся. Сумка и кошка так и остались в служебном помещение под присмотром бармена, так что можно пройтись почти налегке, с одним лишь саксофоном за плечами. Слишком тихо. Тишина его угнетала. А холодно-то как, настоящая зима. С затянутого облаками ночного неба вдруг начал падать снег. Мелкими крупинками. Сразу таял, едва касаясь асфальта.

Куда же он мог деться? Бави прошёл дальше, к концу квартала, завернул на соседнюю улицу. Вообще никого. С наступлением темноты город словно вымирал. Комендантский час – жители как-то сами собой понимали, что во избежание лишних неприятностей по ночам на улице делать нечего. Фюрер пусть и славился справедливостью своих действий, а вот его подчинённые напротив. Они могли придраться к мирным жителям из-за малейшего пустяка «А почему так поздно на улице? Что-то задумали? Чем это пахнет? Алкоголь? Вы пьяны!». Последствием за подозрение в чём-либо служила немедленная транспортировка в следственный изолятор. Судя по всему, омеловцам просто скучно было проводить обходы без происшествий.

Неожиданно позади отчётливо прошуршала ткань, обдуваемая холодным ветром, и скрежет метала. Бави резко обернулся, оступившись от неожиданности и рассевшись на асфальте. В метре перед ним опустилась высокая мрачная фигура, будто спрыгнувшая откуда-то сверху, с козырька над крыльцом магазинчика, закрытого на ночь. Подол чёрного плаща плавно осел. Незнакомца внезапным движением обнажил лезвие катаны. Мгновение, и оно оказалось у горла рыжего паренька.

Бави оцепенел, изумлённо таращась на ночного призрака. С ног до головы облачённый в чёрное на фоне падающего снега и ночи – жутковатое, но завораживающее зрелище. Незнакомец нерасторопно, будто подготавливая жертву к чему-то эдакому, снял тёмные очки, убрав их в карман плаща, после стянул кепку. На лицо тут же спали длинные пряди слишком отросшей чёлки, по спине расстелились забранные в тугой хвост белоснежные волосы.

Удивлению и, возможно, даже радости Бави не было предела. Он узнал его. Конечно же он его узнал! А вот по лицу представшего перед ним молодого человека нельзя было сказать то же самое. Абсолютное равнодушие и высокомерный взгляд сверху вниз, будто перед ним пресмыкается навозный червяк. Как это на него похоже. Бави рассерженно сдвинул брови, но двигаться пока не решался:

- Ну ты, блин, рожа кирпичом, не узнал меня что ли? – практически прорычал паренёк, с вызовом глядя в голубые пылающие глаза.

- Почему же не узнал?

Лезвие уже вплотную коснулось шеи – оставалась лишь немного надавить, и реанимация Бави обеспечена. Но призрак не спешил. Ему словно приятно было наблюдать, как жертва выходит из себя:

- Издеваешься, падла белобрысая?

Между ними повисло звенящее в ушах напряжение. Казалось, Бави знает об этом человеке всё, что только можно знать, но даже не представлял сейчас - чего ожидать. Вдруг паренёк беспечно усмехнулся, отведя лезвие в сторону. Набрался смелости. Ну не мог этот человек умышленно навредить ему. Лоял не препятствовал:

- Тупое у тебя чувство юмора, если ты так пошутить решил.

Альбинос безразлично наблюдал, как Бави поднимается на ноги, поправляет ремень чехла для инструмента. Кое-как отряхнулся для видимости, тайком косясь на старого знакомого, который таким оригинальным способом решил напомнить о себе. В том-то и дело, что прошлое осталось в прошлом, а сейчас рядом с этим человеком необходимо оставаться на чайку. Слишком широкая пропасть между ними образовалась. Бави расправил плечи, натянув ехидную ухмылочку и уперев одну руку в бок:

- И погоняло тебе глупое дали. Са-му-рай.

- А ты что здесь забыл? – лишь одно движение, и лезвие вновь нацелено на горло.

На этот раз Бави даже не вздрогнул. Это как с собаками. Если не показывать им, что боишься – может и не покусают:

- Твоё какое дело?

- Непосредственно моё. Омела мой враг, если ты помнишь. Бави. – едва ли не с отвращением Лоял обратился к нему по имени.

- А ты, задница высокомерная, не в курсе? Я теперь нейтралитет. Так что прячь давай сабельку свою, мне с тобой играть некогда.

- Неужели? – спокойно переспросил Лоял, вымораживающим взглядом наблюдая за пареньком.

- Представь себе. – язвительно ответил Бави, вновь предприняв попытку отвести лезвие, но на этот раз неудачную.

Лоял лишь удобнее перехватил рукоять. Лезвие дрогнуло, вынудив рыжего чуть приподнять подбородок, что бы не напороться:

- Скажи, Бави, страшно тебе второй раз умереть?

- А тебе?

Рыжий сосредоточился. Расправил металлическую ладонь. В крайнем случае он был готов защищаться, но очень этого не хотел. На несколько секунд между ними возникло нагнетающее молчание, после чего Лоял неожиданно опустил катану и бережно зачехлил её. Бави облегчённо вздохнул:

- И к чему были эти панты? – с насмешкой спросил паренёк.

Лоял отступил на шаг, что бы создать дистанцию:

- Нужно же хоть кому-то время от времени припугнуть тебя.

Видимо, он был в курсе привилегий Бави. Неужели его это злило? Да уж наверное – раньше, ведь, только с ним обращались как с принцем, а сейчас в его понимании всё перевернулось с ног на голову:

- Мальчика, которого ты сопровождал, увели гестапо. Похоже, он нахамил им. – безразлично сообщил Лоял. – иди, спасай его, пока бедолага не попал в руки доброго доктора.

Кацэ на патрульной машине, как отловленного бродячего щенка, доставили к роскошному особняку, почти дворцу, расположенному в центре города. Окружённый высоким забором, поверх которого тянулась колючая проволока, и голыми деревьями на обширной территории сада, под пасмурным ночным небом он выглядел мрачно и пугающе. Патрульные буквально выволокли сопротивляющегося мальчика из кузова. Дальше коридоры-коридоры. Спуск на цокольный этаж, где его встретила вереница камер за решёткой - там содержали заключённых. После того, как Фюрер захватил жилище губернатора, одним из первых его приказов было максимально расширить подвал. Работы продолжались больше года, а в результате получились самые масштабные катакомбы, какие только знала история. Они простирались даже за территорией поместья и вмещали несколько тысяч человек. Таким был первый построенный им концлагерь, названный «Шахтой». Заключённых вынуждали продолжать расширение подземной тюрьмы. В результате непредсказуемых обвалов во время работ многих погребало заживо под толщами земли. Фюрер утверждал, что так ему спокойнее спать по ночам – зная, что «этажом ниже» страдают его недоброжелатели. Весьма изощрённая форма садизма. Два других концентрационных лагеря особой оригинальностью не отличались. Они находились за пределами Столицы и предназначались для пленников других областей, захваченных во время сражений. Фюрер завоевал уже три соседние области и не собирался останавливаться на достигнутом – его целью было уничтожить монархию до основания в любых её проявлениях и подчинить себе все населённые пункты.

Кацэ заперли в камере следственного изолятора. Её заключённых не заставляли работать, как остальных, так как их провинность в чём-либо ещё не была доказана. Мальчика протолкнули вперёд с такой силой, что он не устоял на ногах, рухнув на бетонный пол. Колени болезненно засаднили, ободравшись в кровь о грубое покрытие, но отныне - заключённый тут же поднялся:

- Выпустите меня! Я же ничего не сделал! – разъярённо закричал он, вцепившись в прутья.

Сопровождающие его двое патрульных недоброжелательно глянули в сторону необычайно агрессивного ребёнка:

- Я был с человеком, который назвался Бави! Он один из вас!

Омеловцы вопросительно переглянулись:

- Что ещё за Бави? – спросил один другого.

- Знать не знаю. Сиди тихо, пацан. Иначе хуже будет.

Кацэ раздосадовано нахмурился, разжав кулачки и отступив назад. Как же его только угораздило попасть в такую ситуацию… Правильно сказал Бави, что Столица рада отнюдь не каждому.

8.

**26 год \ из архивов воспоминаний \