Криминальный неототалитаризм – пропасть, которую нельзя преодолеть в один прыжок

Криминальный неототалитаризм – пропасть, которую нельзя преодолеть в один прыжок

Интервью http://polit.ru/article/2015/09/28/neototalitarianism/ с политологом, правоведом, публицистом, доктором политических наук, кандидатом юридических наук Владимиром Пастуховым, посвященное его видению современного состояния и перспектив развития российского общества и государства.

В своих статьях вы не раз называли нынешнее российское общество «неототалитарным». На чем основана такая оценка?

Тоталитаризм – это не ругательство, а обозначение определенного состояния общества. Неототалитаризм, как и тоталитаризм, с моей точки зрения, есть злокачественное перерождение авторитарного государства, происходящее при определенных условиях и в определенный исторический отрезок времени. Главное различие между тоталитарным и авторитарным государством состоит в характере «включенности» населения в «безобразия» -- государственный произвол. В авторитарном государстве «безобразия» творятся при молчаливом согласии, но пассивном неучастии населения, а в тоталитарном государстве «безобразия» творятся при активном и самом действенном участии масс.

Причина активной «включенности» масс в произвол при тоталитаризме коренится в особенностях воздействия тоталитарного государства на психику человека. В тоталитарном государстве власть активно манипулирует сознанием и волей, внедряется внутрь человека и превращает его в активного соучастника своих преступлений. Иными словами, в тоталитарном государстве человек оказывается зависим от власти также, как наркоман зависит от наркотика, непрерывно участвуя в произволе, заряжаясь его отрицательной энергией.

Но считается, что при тоталитарном строе обязательно должны существовать государственная идеология и правящая партия, которая фактически подменяет собой государственные институты. В России нет ни того, ни другого.

Я не думаю, что здесь есть противоречие. Все перечисленное вами в том или ином виде присутствует в современной России, но в непривычной для нас форме. Просто на смену «коммунистической партии» пришла «понятийная партия», на смену коммунизму пришло «черносотенство» и так далее.

В целом же я нахожу в России все известные мне из истории признаки тоталитарного перерождения авторитарного государства. И, конечно, прежде всего, я вижу уже упомянутую включенность людей в политический процесс, что резко отличает современную Россию от России «нулевых», когда всем все было все равно. Мы не можем отрицать, что «Крымнаш» -- это контрреволюционное пассионарное движение значительной части населения. И, конечно, не совсем правда, что у этого движения нет идеологии.

У нас просто перед глазами по-прежнему «высокие образцы» идеологии, мы ожидаем увидеть нечто глобальное и высокоинтеллектуальное, что-то вроде марксизма-ленинизма, но это не значит, что любая идеология должна выглядеть как марксизм. Встречаются и домотканые произведения вроде «чучхе». Вот такое «русское чучхе» и взял на вооружение «Крымнаш».

Невооруженным глазом видно манипулирование сознанием населения, развившуюся зависимость массового сознания от государства-манипулятора. Есть аффективное состояние общества, которое является необходимым признаком любого тоталитарного режима. И, конечно, есть тотальная милитаризация сознания и культ всеобщей мобилизации на борьбу с врагом – неважно с каким, будь он хоть партизан, хоть пармезан.

Другое дело, что все вышеперечисленные признаки тоталитаризма в современной России существуют в ослабленном виде. Так обычно болеет человек, которого неудачно провакцинировали. Человек все равно заболел, но болезнь протекает в вялой форме. По всей видимости, прививка от тоталитаризма, которая была сделана русскому обществу во время Перестройки, оказалась не очень эффективной, и оно снова заболело. Но симптомы не такие ярко выраженные как, если бы прививки вовсе не было. Поэтому я и говорю о неототалитаризме.

Путин, конечно, жесткий лидер, а с 2012 года, когда он вернулся в Кремль, авторитарные тенденции только усиливались. Однако в России по-прежнему есть, хоть и в малом количестве, независимые СМИ; граждане в частной жизни имеют большое пространство для свободы; политические преследования носят точечный, а не массовый характер. Это признаки авторитарного, но никак не тоталитарного правления.

Я вам отвечу иносказательно – анекдотом, который мне рассказал мой друг, многие годы прослуживший в Министерстве экономического развития. В больнице мужчина приходит в сознание и видит, что его на каталке везут куда-то санитары. Он спрашивает: «А вы куда меня везете?» Ему отвечают: «В морг». Он кричит: «Но ведь я еще не умер!» И слышит в ответ: «Так мы еще не доехали»…

Что вы подразумеваете под «логическим концом»?

Под «логическим концом» я понимаю развитие тенденции до полного раскрытия всех заложенных в ней потенциалов. Как у Пушкина: «Полудурак, полуневежда, полуподлец, но есть надежда, что будет полный, наконец». Под «логическим концом» я понимаю создание вполне себе законченного тоталитарного государства со всеми его атрибутами, включая неотеррор и неоГУЛАГ.

Включая закрытые границы?

Конечно.

Для того, чтобы продолжать политику ужесточения, необходимо, чтобы уровень поддержки Путина оставался на высоком уровне. Сможет ли власть сохранять высокий рейтинг, если общество начнет стремительно беднеть?

В России, в отличие от Запада, экономическое состояние оказывает минимальное воздействие на восприятие народом власти. Историк Юрий Пивоваров сделал замечательное исследование событий революции 1905-1917 годов. Эта работа содержала, в частности, материал о том, насколько действительно был глубок кризис перед февральской революцией. Согласно нашему общему обывательскому представлению, Россия к 1916 году находилась в жутком экономическом коллапсе. Но Пивоваров, изучая состояние крестьянских хозяйств нескольких областей Поволжья, где наблюдались самые большие восстания крестьян и где больше всего жгли поместья, то есть, где была самая большая революционная активность, выяснилось, что просели они в сравнении с более или менее приличными довоенными годами буквально на проценты. То есть, по большому счету, никакого особенного давления, голода, экономического апокалипсиса в России к февралю 1916 года не наблюдалось. И тем не менее, в обществе за эти годы накопился такой уровень нетерпимости и ненависти, что даже этих нескольких процентов хватило для того, чтобы снести власть.

Можно еще вспомнить коллективизацию и индустриализацию, которые привели на грань голодной смерти десятки миллионов крестьян, но политически не привели ни к чему.

Корреляции между экономически бедственным состоянием народа и революцией в России не было и не будет. Рискну сделать предположение: в России, если и произойдет смена власти путем революции, то как раз на достаточно приличном и сытом фоне. И, наоборот, допускаю, что даже, если страну доведут до состояния голодного вымирания, как в Северной Корее, никаких политических последствий это иметь само по себе не будет.

Криминальный неототалитаризм – пропасть, которую нельзя преодолеть в один прыжок

Интервью http://polit.ru/article/2015/09/28/neototalitarianism/ с политологом, правоведом, публицистом, доктором политических наук, кандидатом юридических наук Владимиром Пастуховым, посвященное его видению современного состояния и перспектив развития российского общества и государства.