При отъезде дмитриева в Киев из ярославля

 

Не сердись ты на него,

Коли дурен спич:

Путь далек до Киева,

Позабудешь дичь!

 

(1875(?))

 

39. К ПОРТРЕТУ ***

 

Твои права на славу очень хрупки,

И если вычесть из заслуг

Ошибки юности и поздних лет уступки, –

Пиши пропало, милый друг.

 

<1876>

 

 

Угомонись, моя муза задорная,

Сил нет работать тебе.

Родина милая, Русь святая, просторная

Вновь заплатила судьбе…

 

Похорони меня с честью, разбитого

Недугом тяжким и злым.

Моего века, тревожно прожитого,

Словом не вспомни лихим.

 

Верь, что во мне необъятно-безмерная

Крылась к народу любовь

И что застынет во мне теперь верная,

Чистая, русская кровь.

 

Много, я знаю, найдется радетелей,

Все обо мне прокричат,

Жаль только, мало таких благодетелей,

Что погрустят да смолчат.

 

Много истратят задора горячего

Все над могилой моей.

Родина милая, сына лежачего

Благослови, а не бей!..

 

……………….

……………….

Как человека забудь меня – частного,

Но как поэта – суди…

 

И не боюсь я суда того строгого

Чист пред тобою я, мать.

В том лишь виновен, что многого, многого

Здесь мне не дали сказать…

 

(сентябрь 1876)

 

Г-НУ

 

Человек лишь в одиночку

Зол – ошибки не простит,

Мир – "не всяко лыко в строчку"

Спокон веку говорит.

Не умрет в тебе отвага

С ложью, злобой бой вести…

Лишь умышленного шага

По неправому пути

Бойся!.. Гордо поднятая

Вдруг поникнет голова,

Станет речь твоя прямая

Боязлива и мертва.

 

Сгибнут смелость и решительность,

Овладеет сердцем мнительность

И покинет, наконец,

Даже вера в снисходительность

Человеческих сердец!..

 

(декабрь 1876)

 

 

Не за Якова Ростовцева

Ты молись, не за Милютина,

…….. ты молись

О всех в казематах сгноенных,

О солдатах, в полках засеченных,

О повешенных ты помолись.

 

(конец декабря 1876)

 

 

Ни стыда, ни состраданья,

Кудри в мелких завитках,

Стан, волнующийся гибко,

И на чувственных губах

Сладострастная улыбка.

 

(1876)

 

44. К ПОРТРЕТУ ***

 

Развенчан нами сей кумир

С его бездейственной, фразистою любовью,

Умны мы стали: верит мир

Лишь доблести, запечатленной кровью…

 

(1876(?))

 

 

Спрашивал я у людей,

В жизни, в природе отчизны моей,

В книгах холодных,

В стонах народных -

Тщетно искал я ответа…

 

(1876(?))

 

 

Но любя, свое сердце готовь

Выносить непрестанные грозы:

В нашем мире, дитя, где любовь,

Там и слезы.

 

(1876(?))

 

47. Автору "Анны Карениной"

 

Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,

Что женщине не следует "гулять"

Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,

Когда она жена и мать.

 

(1876(?))

 

СКАЗКА О ДОБРОМ ЦАРЕ, ЗЛОМ ВОЕВОДЕ И БЕДНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ

 

Царь Аарон был ласков до народа,

Да при нем был лютый воевода.

Никого к царю не допускал,

Мужиков порол и обирал;

Добыл рубль – неси ему полтину,

Сыпь в его амбары половину

Изо ржи, пшеницы, конопли;

Мужики ходили наги, босы,

Ни мольбы народа, ни доносы

До царя достигнуть не могли:

У ворот, как пес, с нагайкой, лежа,

Охранял покой его вельможа

И, за ветром, стона не слыхал.

Мужики ругались втихомолку,

Да в ругне заглазной мало толку.

Сила в том, что те же мужики

Палачу снискали колпаки.

Про терпенье русского народа

Сам шутил однажды воевода:

"В мире нет упрямей мужика.

Так лежит под розгами безгласно,

Что засечь разбойника опасно,

В меру дать – задача нелегка".

Но гремит подчас и не из тучи, –

Пареньку, обутому в онучи,

Раз господь сокровище послал:

Про свою кручину напевая

И за плугом медленно шагая,

Что-то вдруг Ерема увидал.

Поднимает – камень самоцветный!!

Оробел крестьянин безответный,

Не пропасть бы, думает, вконец, –

И бежит с находкой во дворец.

"Ты куда? – встречает воевода.-

Вон! Не то нагайкой запорю!"

– "Дело есть особенного рода,

Я несу подарочек царю,

Допусти!" Показывает камень:

Словно солнца утреннего пламень,

Блеск его играет и слепит.

"Так и быть! – вельможа говорит.-

Перейдешь ты трудную преграду,

Только чур: монаршую награду

Раздели со мною пополам".

– "Вот те крест! Хоть всю тебе отдам!"

Камень был действительно отменный:

За такой подарок драгоценный

Ставит царь Ереме полведра

И дарит бочонок серебра.

Повалился в ноги мужичонко.

"Не возьму, царь-батюшка, бочонка,

Мужику богачество не прок!"

– "Так чего ж ты хочешь, мужичок?"

– "Знаешь сам, мужицкая награда -

Плеть да кнут, и мне другой не надо.

Прикажи мне сотню палок дать,

За тебя молиться буду вечно!"

Возжалев крестьянина сердечно,

"Получи!" – изволил царь сказать.

Мужика стегают полегоньку,

А мужик считает потихоньку:

"Раз, два, три", – боится недонять.

Как полста ему влепили в спину,

"Стой теперь! – Ерема закричал. -

Из награды царской половину

Воеводе я пообещал!"

Расспросив крестьянина подробно,

Царь сказал, сверкнув очами злобно:

"Наконец попался старый вор!"

И велел исполнить уговор.

Воеводу тут же разложили

И полсотни счетом отпустили,

Да таких, что полгода, почесть,

Воеводе трудно было сесть.

 

(между декабрем 1876 и 15 января 1877)

 

ЕРШОВ-ЛЕКАРЬ

 

Он попал в нашу местность

Прямо с школьной скамейки;

Воплощенная честность,

За душой ни копейки.

Да ему и не нужно!

Поселился он в бане,

Жил с крестьянами дружно,

Ел, что ели крестьяне.

 

А лечил как успешно!

Звали Ершика всюду;

Ездил к барам неспешно,

К мужику – в ту ж минуту.

Нипочем темень ночи,

Нипочем непогода.

Бог открыл ему очи

На страданья народа.

 

Без мундира просторней.

Без оклада честнее;

Человека задорней,

Человека прямее

Не видал я…

…………

Сам господь умудряет

Человека инова

И уста раскрывает

На громовое слово…

 

(1876 или 1877)

 

 

Если ты красоте поклоняешься,

Снег и зиму люби. Красоту

Называют недаром холодною, -

Погляди на коней на мосту,

Полюбуйся Дворцовою площадью

При сиянии солнца зимой:

На колонне из белого мрамора

Черный ангел с простертой рукой.

Не картина ли?

 

(1876 или 1877 (?))

 

ПЕСНЯ

 

Всюду с музой проникающий,

В дом заброшенный, пустой

Я попал. Как зверь рыкающий,

Кто-то пел там за стеной:

 

Сборщик, надсмотрщик, подрядчик,

………………..

Я подлецам не потатчик:

Выпить – так выпью один.

 

Следственный пристав и сдатчик!..

Фединька, откупа сын!..

Я подлецам не потатчик:

Выпить, так выпью один!..

 

Прасол, помещик, закладчик!..

Фуксы – родитель и сын!..

Я подлецам не потатчик:

Выпить, так выпью один!..

 

С ними не пить, не дружиться!..

С ними честной гражданин

Должен бороться и биться!..

Выпить, так выпью один!..

 

Или негоден я к бою?

Сбился я с толку с собой:

Горе мое от запою,

Или от горя запой?

 

(1877)

 

 

Зазевайся, впрочем, шляпу

Сдернуть – царь-отец

Отошлет и по этапу -

Чур: в один конец!

 

(27 января 1877)

 

53. ИЗ ПОЭМЫ "БЕЗ РОДУ, БЕЗ ПЛЕМЕНИ"

 

Имени и роду

Богу не скажу.

Надо – воеводу

Словом ублажу.

 

"Кто ты?" – "Я-то? Житель!"

Опустил кулак:

"Кто ты?" – "Сочинитель!

Подлинно что так".

 

Меткое, как пуля,

Слово под конец:

"Кто ты?" – "Бородуля!", –

Прыснул! "Молодец!"

 

Я – давай бог ноги…

"С богом! Ничего!

Наберем в остроге

Помнящих родство".

 

Третий год на воле,

Третий год в пути.

Сбился в снежном поле -

Некуда идти!

 

Ночи дольше-дольше,

Незаметно дней!

Снегу больше-больше,

Не видать людей,

 

Степью рыщут волки,

С голоду легки,

Стонут, как на Волге

Летом бурлаки.

 

Весна 1877

 

 

Он не был злобен и коварен,

Но был мучительно ревнив,

Но был в любви неблагодарен

И к дружбе нерадив.

 

14 июня 1877

 

 

Так запой, о поэт! Чтобы всем матерям

На Руси на святой, по глухим деревням,

Было слышно, что враг сокрушен, полонен,

А твой сын – невредим, и победа за ним,

"Не велит унывать, посылает поклон".

 

28 ноября 1877

 

БУКИНИСТ И БИБЛИОГРАФ

 

Отрывок

(Из "Записной книжки")

 

Букинист

 

А вот еще изданье. Страсть

Как грязно! Впрочем, ваша власть -

Взять иль не взять. Мне всё равно,

Найти купца немудрено.

Одно заметил я давно,

Что, как зазубрина на плуге,

На книге каждое пятно -

Немой свидетель о заслуге.

 

Библиограф

 

Ай, Гумбольдт! сказано умно.

 

Букинист

 

А публика небось не ценит!

Она тогда свой суд изменит,

Когда поймет, что из огня

Попало ей через меня

Две-три хороших книги в руки!

 

Библиограф

 

Цена?..

……………………….

 

Конец декабря 1877

 

 

Устал я, устал я… мне время уснуть,

О Русь! ты несчастна… я знаю…

Но всё ж, озирая мой пройденный путь,

Я к лучшему шаг замечаю.

 

1877

 

 

Так умереть? – ты мне сказала.

Я отвечал надменно: да!

Не знал я той, что мне внимала,

Не знал души твоей тогда.

 

1877(?)

 

 

За желанье свободы народу,

Потеряем мы сами свободу,

За святое стремленье к добру -

Нам в тюрьме отведут конуру.

 

1877(?)