Макиавелли и уроки горнолыжного спорта

 

Говоря о трудностях управления, можно вспомнить труд Макиавелли «Государь». На вопрос: «Должен ли государь держать слово?» – Макиавелли отвечает: «У государя высшая ответственность за интересы государства». Поэтому, когда данное государем слово отвечает интересам государства, безусловно, он его должен держать. Когда же данное слово или обязательство начинает противоречить государственным интересам, нет ничего страшного в том, чтобы позицию изменить. В противном случае государь будет безответственным первым лицом и государство потеряет конкурентоспособность.

Но есть другая сторона медали, поскольку существуют высшие этические принципы и заповеди. И если первое лицо им изменяет, то может быстро разрушиться как личность.

У Фазиля Искандера в сказке «Кролики и удавы» есть фраза: «Моряк не может ориентироваться по падающим звездам».

Первые пять‑семь лет существования нашей компании я полагал, что первое лицо должно искать компромисс между изощренными манипулированиями, так хорошо описанными Макиавелли, и Любовью, которая живет на страницах последней книги Экзюпери «Цитадель».

Однажды у меня произошел на эту тему разговор со старшим братом Константином. К тому моменту он был уже довольно опытным священником. «Ты все равно проиграешь, Александр, – сказал он мне. – Будешь манипулировать людьми, эксплуатировать их талант и сжигать, как поленья, в топке своего бизнеса – и проиграешь, потому что тебе это, во‑первых, не нравится, а во‑вторых, ты слишком быстро устанешь. Будешь доверять людям, опираться на то светлое, что есть в их душах, и бескорыстно сеять добро – и тоже проиграешь, потому что ваша компания быстро разорится и команда ладьи „Руян“ прекратит свое существование».

Примерно в то же время я учился кататься на горных лыжах. Понимание того, как поворачивать «на носочках», перенося вес тела с ноги на ногу, пришло только с опытом.

Через какое‑то время после разговора с Константином я решил, что компромисс между Манипуляцией и Любовью не только невозможен, но и не нужен, как и компромисс между правой и левой ногой во время поворота на горнолыжном склоне.

Мне близка точка зрения, что подобное притягивает подобное. К тем людям, партнерам, организациям, которые пытаются нами манипулировать либо подобно рыбам‑прилипалам использовать достоинства нашего корабля, мы относимся соответствующим образом. А к тем, кто отдает компании, людям внутри нее, миру вообще всю энергию действий и тепло своей души, мы отдаем еще больше. Так и боремся с ними – кто кому больше отдаст…

Возвращаясь к Макиавелли: я разделяю мысль, что бывают государи или первые лица, подобные львам, которые грудью сметают все на своем пути. Бывают – подобные лисам, которые постоянно путают следы и вынюхивают выгоду. Но подлинно великие государи по необходимости могут быть львами или лисами.

 

Пропеллер: ось и лопасти

 

Уже после стремительного взлета «Руяна» над обыденными бизнес‑пока‑зателями я много раз задавал себе вопрос: как же так у нас получилось? И почему из семи бывших совладельцев компании, имеющих серьезные деньги и многолетний опыт работы в «Руяне», никто не смог создать ничего существенно нового, за исключением Капустиной Оксаны, самостоятельно построившей несколько производств и захватившей большую долю трикотажного рынка?

Мне кажется, ответ легче всего представить в образе пропеллера. У пропеллера есть ось (первое лицо всей компании, ее владелец), а лопасти (совладельцы) синхронно вращаются в разных плоскостях: маркетинг, производство, разные виды дистрибьюции, логистика, финансы, кадры и т. д.

В каждой плоскости было свое первое лицо и своя команда. Связывало плоскости только пересечение с осью пропеллера и корпоративная идеология. И вся конструкция работала сверхуспешно, пока разные плоскости не были объединены в одну, усаженную за общий стол совета директоров.

У меня не было тогда обширного опыта борьбы с демократией и внутренними бюрократами. И когда мы стали искать общие решения, которые все разделяют и поддерживают, вот тогда нас и разорвало.

Потом мне пришлось (и, надеюсь, еще долго придется) потрудиться осью уже новых пропеллеров. А остальные ребята, видно, сочли это слишком энергозатратным занятием либо не смогли построить свой авиамеханизм.

 

Лавирование между льдинами: полный газ!

 

Обь, весна 2000 года, две моторные лодки, впереди мой бывший одноклассник Олег Мамеев, знающий это русло, сзади я. На нас идет ледоход. Мамеев сбрасывает газ, а у меня он не сбрасывается – тросик замерз.

Я обгоняю Олега и на полном газу лавирую между льдинами. И мне приходит в голову мысль, что управлять разогнанным бизнесом в России – все равно, что вести лодку таким образом. И скорости боишься, и затормозить нельзя.

Еще одна метафора. Она связана с парусным спортом и птицами, поднимающимися на воздушных потоках.

Что такое бизнес‑серфинг? Есть такой курс следования судна, называется «бейдевинд». Это искусство идти под парусом под крайне малым углом к ветру.

Суть современного успешного бизнеса в том, что ты постоянно испытываешь сопротивление внешней среды. Но в этой среде есть еще и восходящие потоки, есть тренды.

Знакомый летчик Ту‑154 утверждал, что видел гусей на высоте 7 тысяч метров. Он считал, что они ложились грудью на воздушные потоки и те несли их высоко вверх и вперед. Морские нырковые утки, и особенно гагары, могут взлететь с воды только против ветра. В небо их толкает именно сопротивление.

Бизнес‑серфинг можно сравнить с таким взлетом и с парусным спортом, когда идешь против ветра. Кризис постоянный – не в одном, так в другом. Ты постоянно идешь против течения, испытывая сопротивление внешней среды, и ловишь восходящий поток.

 

 

Глава 6

Мотивация и сопричастность

 

Или мы найдем путь, или мы проложим его.

Ганнибал

 

Не за деньги

 

В России люди не работают за деньги. В лучшем случае ходят на работу и делают вид, что трудятся. За что же они работают?

За уважение их как личностей, доверие, заботу со стороны руководства компании или причастность к великой идее – например, построить первый новый город в этом тысячелетии. Еще за среду идентичных себе товарищей, собственное ускоренное развитие и повышение личной конкурентоспособности. Если говорить о нас – еще за возможность посмотреть мир и, наконец, за атмосферу флирта в офисах и на полянах.

Деньги, конечно, тоже в этом списке есть. Думаю, они месте на четвертом‑пятом.

Распределение финансовой добычи очень важно для правильной атмосферы в коллективе. Помните старое пиратское правило: половину добычи капитану, половину команде? И тут есть несколько важных моментов.

Самый важный: распределение должно восприниматься всеми участниками процесса как максимально справедливое. Это, конечно, нелегко – каждый склонен переоценивать свой вклад. Но никто и не обещал, что будет легко!

Компания, с моей точки зрения, обязана часть прибыли отдавать сотрудникам, поскольку они отдают компании часть своей жизни. Речь как минимум о тех людях, прощаться с которыми завтра вы не собираетесь.

Каждый член экипажа должен знать: если у ладьи будет прибыль – часть ему полагается. Понятно, что чем меньше в экипаже людей, тем больше часть, причитающаяся каждому. Поэтому чистая прибыль на одного работающего – главный экономический показатель «Руяна» в течение многих лет.

Соотношение между фиксированной оплатой и частью прибыли, выплачиваемой как премиальные, мне кажется оптимальным как 1:1. Периодичность выплат – раз в месяц. Я пробовал и раз в полгода, и раз в квартал, и по результатам года. Лучше премиальных раз в месяц (если есть прибыль), думаю, ничего не работает.

И последнее. Я полагаю, в рамках одного коллектива разница между самым большим и самым маленьким заработком не должна быть больше чем в 5 раз. То есть если нижняя планка дохода – 40 тысяч рублей в месяц, верхняя не может быть больше 200, и наоборот. Мы подсмотрели этот коэффициент на примере Финляндии, Швеции и Новой Зеландии. А это наиболее конкурентоспособные мировые экономики. Эту практику мы используем уже много лет, и результатом довольны.

Недавно в бундесвере было проведено исследование: какие мотивы могут заставить современных немецких солдат идти под пули? Было два предположения – большие деньги или Германия. Оба не подтвердились. Зато был обнаружен главный мотив: неудобно не поддержать товарищей, выскочивших из окопа.

И еще не о деньгах. Как бы это поаккуратнее сказать, чтобы не вырезала цензура? В моей постели (чаще всего это спальный мешок) за годы руководства «Руяном» побывало немало женщин. Практически все они были труднодоступны для мужчин без харизмы. И, наверное, в девяноста случаях из ста силы и время были потрачены зря. Зато те десять, что «не зря», дали мне больше вдохновения для работы, чем все остальные способы мотивации вместе взятые.

Когда человек влюблен, творить чудеса для него так же естественно, как ходить. Положительно наэлектризованная атмосфера «Руяна» и оранжевый эпатаж бренда «Экспедиция» не были бы так прекрасны, будь мы группой занудных ханжей.

Не стоит пренебрегать стремлением друг к другу людей противоположного пола. Они вам этого не простят.

 

«Три зеленых светофора»

 

Однажды избыточная деликатность на семь лет отсрочила реализацию удивительной идеи. Как‑то раз мне пришла мысль завести в отдельном помещении офиса компьютер, не включенный в локальную офисную сеть. Доступ к информации имел бы только один человек, всеми уважаемый и вызывающий доверие. Ни при каких обстоятельствах он не должен был делиться секретной информацией.

Предполагалось, что раз в месяц к этому компьютеру будут подходить все сотрудники. Каждый мужчина сможет зажечь от одной до трех зеленых лампочек напротив имен тех женщин, которые ему симпатичны, а женщины зажгут лампочки напротив имен импонирующих им мужчин. О результатах никто не будет знать, за исключением тех, чьи лампочки загорелись друг напротив друга. Им об этом деликатно сообщит человек, имеющий доступ к компьютеру.

От реализации этой идеи меня удержало то обстоятельство, что в компании одним из акционеров и топ‑менеджеров была Капустина Оксана, в то время моя жена. Поэтому само обсуждение этой идеи происходило исключительно в мужских кругах, где вызывало всеобщее одобрение. Спустя несколько лет, когда Оксана уже не была моей женой, идея, соответственно, обсуждалась открыто. Помню, она тогда сказала: «Интересно, а если бы я нажала зеленые лампочки напротив всех мужских имен и фамилий?»

Прошло семь лет, и мы создали игру, получившую название «Три зеленых светофора». Испытана она была на поляне у реки Полометь, в районе Валдая, куда, спасаясь от дыма, накрывшего в августе 2010 года всю центральную Россию, приехало сорок шесть человек – поровну мужчин и женщин.

Стилистика мероприятия была энергично‑радостной, чистой, не допускающей сальностей и пошлостей, но и недвусмысленно говорящей о том, что ханжество и напускная скромность – это не то, что свойственно «Экспедиции».

Итак, круг из 46 человек, ранний вечер на реке Полометь, от росы поднимается туман. Каждый участник получил листок, в верхней части которого он писал свои имя и фамилию, а в нижней – либо оставлял пустое место, либо писал имена тех людей противоположного пола (от 1 до 3), с кем ему хотелось бы войти в тесный контакт. Что такое «тесный контакт», каждый определял для себя сам. После этого у участников было по две минуты на самопрезентацию. Она проводилась по кругу, и когда заканчивалась, каждый снова вставал и произносил свои имя и фамилию.

Когда ведущий собрал листочки, потянулись полтора часа ожидания сведения результатов. Вслух объявлялось только число – сколько зажглось «зеленых светофоров». Вся остальная информация оставалось у ведущих. Еще раз хочу подчеркнуть: если ты написал кого‑то, а тебя этот человек не выделил, об этом не узнаешь ни ты, ни он.

Особенно интересно было наблюдать за Леной Лариной, одним из наших топ‑менеджеров, самой яркой и последовательной противницей появления этой игры в нашем кругу. Через час ожидания Ларина подошла ко мне и сказала: «Саш, вот я была против, а теперь хожу, вся такая романтичная, и думаю: а вдруг меня кто‑нибудь напишет… ну кто же он, мне так любопытно».

У нас зажглось десять «светофоров» (20 человек из 46). Я не знаю, как относиться к этому числу. В течение следующих месяцев мы еще несколько раз опробовали эту игру. Какие‑то испытания прошли лучше, какие‑то хуже, но сейчас я могу сказать, что в среднем количество зажигающих лампочки никогда не меньше 25 % и никогда не больше 40 % от числа участников. По нашим предположениям, примерно у 30 % из тех, у кого зажглись лампочки, дело заканчивается постелью. Мы уверены, что не менее чем у 20 % этих людей дело кончилось бы постелью и без нашего участия. Важно другое: поляна или лагеря, где мы используем эту игру, имеют совсем другой уровень наэлектризованности, креативности, вспышек смеха. И лица там у людей намного счастливее. А еще мы предполагаем, что «зеленый светофор» станет международным маркетинговым оружием массового поражения.