Надзорное производство в контексте принципа правовой определенности

 

Р.В. Ярцев

 

Несмотря на то что дискуссия о конституционности ст. 405 УПК получила свое логическое разрешение, правовое регулирование отмены судебных решений в связи с необходимостью ухудшения положения осужденного (оправданного) по-прежнему является актуальным предметом исследования. При этом в установлении баланса между частными и публичными интересами применительно к производству в надзорной инстанции особого внимания заслуживает соблюдение принципа правовой определенности. Формирование судебной практики характеризуется мерой повышенной осторожности в принятии решений. В связи с этим единственным заметным (понятным) ориентиром выступают правовые позиции высших судебных органов.

В постановлениях Конституционного Суда РФ от 04.03.2003 N 2-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 2 части первой и части третьей статьи 232 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан Л.И. Батищева, Ю.А. Евграфова, О.В. Фролова и А.В. Шмелева" и от 11.05.2005 N 5-П содержится концептуальная модель, определенная как императив в системе действующего уголовно-процессуального регулирования пересмотра вступивших в законную силу приговоров, определений и постановлений суда. Согласно ее основному выводу ст. 405 УПК в той мере, в какой она, не допуская поворот к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора по жалобе потерпевшего (его представителя) или по представлению прокурора, не позволяет тем самым устранить допущенные в предшествующем разбирательстве существенные (фундаментальные) нарушения, повлиявшие на исход дела, не соответствует Конституции.

Следует отметить, что наряду с установлением годичного срока для процедуры обжалования до внесения соответствующих изменений и дополнений в уголовно-процессуальное законодательство предусмотрено право федерального законодателя определить иные сроки и процедуры обжалования и пересмотра вступивших в законную силу приговоров и иных судебных решений. При этом исключения из общего правила о запрете поворота к худшему допустимы лишь в качестве крайней меры, когда неисправление судебной ошибки искажало бы смысл приговора как акта правосудия, разрушая необходимый баланс конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных и потерпевших.

Между тем отсутствие на протяжении почти четырех лет оперативной реакции федерального законодателя на констатацию факта нарушения конституционных прав граждан и необходимости изменения конструкции ст. 405 УПК свидетельствует о многоаспектности проблемы, связанной с разработкой реально действующей уголовно-процессуальной нормы, учитывающей конституционно-правовые позиции.

Очевидная осторожность законодателя, с одной стороны, была оправдана стремлением выкристаллизовать и проверить временем понимание предоставленного процессуального ресурса, придаваемое ему судебными органами. С другой стороны, следует согласиться с авторами, которые указывали на возможность несовпадения оснований, выработанных по мере формирования судебной практики, с основаниями, которые в дальнейшем были регламентированы в законе*(1299).

Вместе с тем, по мнению автора, любые аргументы в пользу подобного поведения законодателя не могли быть признаны соразмерными в контексте правовой определенности - одного из основополагающих принципов права*(1300).

Как сообщил Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин, на начало 2007 г. объем жалоб против Российской Федерации, остающихся не рассмотренными Европейским Судом по правам человека, составлял около 22% от общего количества обращений (в абсолютном выражении - около 20 тыс.). Рост количества обращений против России в 2006 г. составил 38%. В половине случаев оспаривалось неисполнение судебных решений, еще в четверти - нарушение принципа правовой определенности вследствие отмены вступивших в законную силу судебных решений в порядке надзора. Примерно в такой же пропорции распределялись решения Европейского Суда по правам человека, вынесенные по жалобам, признанным приемлемыми.

В.Д. Зорькин отметил, что приведенные цифры свидетельствуют о существовании серьезных изъянов в российской судебной системе, деятельности правоохранительных органов, власти в целом. Следствием этого является ненормальная тенденция, когда наднациональная правовая система - Европейский Суд по правам человека все в большей степени замещает российскую правовую систему.

В этой связи возникает проблема суверенности государства. При этом угроза суверенитету исходит не от злонамеренной экспансии наднациональных правовых институтов, а от несовершенства отечественного законодательства, неотработанности механизмов исполнения судебных решений*(1301).

В соответствии с неоднократно выраженной Конституционным Судом РФ позицией, общеправовой критерий определенности, ясности, недвусмысленности правовой нормы вытекает из конституционного принципа равенства всех перед законом и судом (ч. 1 ст. 19 Конституции), поскольку такое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы. Неопределенность ее содержания, напротив, допускает возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и ведет к произволу, т.е. к нарушению принципов равенства и верховенства закона*(1302).

В рамках данной статьи нет необходимости подробно комментировать позицию Европейского Суда по правам человека в отношении принципа правовой определенности (в плане недопустимости пересмотра вступившего в законную силу решения суда). К тому же данный вопрос широко освещен в научной литературе*(1303). Однако актуализация ряда принципиальных моментов заслуживает внимания.

Принцип правовой определенности требует, прежде всего, чтобы вынесенное судом окончательное решение не могло быть оспорено*(1304).

Это требование не является абсолютным, однако любое решение, отклоняющееся от указанного принципа, должно быть оценено в свете п. 2 ст. 4 Протокола N 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция о правах человека), который прямо позволяет государству возобновлять производство по делу ввиду вновь открывшихся обстоятельств или при обнаружении существенной ошибки в ходе предыдущего судебного разбирательства, которая могла повлиять на исход дела*(1305).

Таким образом, Европейский Суд по правам человека констатирует, что возможность пересмотра окончательного судебного решения по уголовному делу не является несовместимой со ст. 6 Конвенции о правах человека, если действительная причина пересмотра дела не нарушает суть права заявителя на справедливое судебное разбирательство. Пересмотр окончательного и вступившего в законную силу приговора должен осуществляться не столько с целью повторного рассмотрения и вынесения нового решения по делу, сколько для исправления ошибок в отправлении правосудия*(1306).

Исходя из анализа правовых позиций Европейского Суда по правам человека*(1307), при определении того, соблюден ли принцип правовой определенности, следует учитывать:

последствия возобновления производства по делу и дальнейших процедур для личной ситуации заявителя;

факт инициирования пересмотра самим заявителем;

основания, по которым национальные власти изменили окончательный характер приговора по делу заявителя;

соответствие рассматриваемой процедуры требованиям национального законодательства;

наличие в национальной правовой системе действительных процессуальных гарантий, способных предотвращать злоупотребление рассматриваемой процедурой со стороны национальных властей;

соответствие производства в суде надзорной инстанции требованиям процессуальных гарантий, изложенных в п. 1 ст. 6 Конвенции о правах человека, в том числе по обеспечению справедливости всего судебного процесса.

Чтобы поворот к худшему при осуществлении надзорного производства не нарушал баланс между интересами осужденного (оправданного) и необходимостью гарантировать эффективность системы уголовного правосудия, законодательно определены основания, условия и порядок пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, обеспечивающие единообразие судебной практики. Так, согласно ч. 3 ст. 406 УПК к фундаментальным нарушениям относятся нарушения уголовно-процессуального закона, которые повлекли за собой постановление приговора незаконным составом суда или вынесение вердикта незаконным составом коллегии присяжных заседателей, а равно лишили участников уголовного судопроизводства возможности осуществления прав, гарантированных настоящим Кодексом, на справедливое судебное разбирательство на основе принципа УПК и равноправия сторон либо существенно ограничили эти права, если такие лишения или ограничения повлияли на законность приговора, определения или постановления суда.

В научно-практической литературе высказано мнение о распространении ограничений (исключений), связанных с поворотом к худшему, которое с учетом конституционно-правовых позиций позволяет отметить ряд принципиальных моментов, не являющихся, на взгляд авторов, предметом научной дискуссии и в целом принятых правоприменительной практикой*(1308).

Такие ограничения распространяются на судебные решения, которые:

определяют процессуальный статус лица, виновного (или невиновного) в совершении преступления и подлежащего (неподлежащего) уголовной ответственности (например, обвинительные и оправдательные приговоры, постановления о прекращении уголовного дела);

связаны с исполнением приговора в части отбывания осужденным наказания и вынесены в порядке ст. 397 УПК (например, постановления суда об освобождении от отбывания наказания, об условно-досрочном освобождении от отбывания наказания и т.п.).

Решения, принятые судом в ходе досудебного производства в порядке ст. 125 УПК, не могут рассматриваться в контексте вопроса ограничения поворота к худшему, поскольку в ходе судебного контроля на данном этапе вопрос о виновности (или невиновности) заявителя не решается.

Указанными нормативными положениями исчерпывается практически весь набор правового инструментария по регулированию исследуемой проблемы. Относительно остальных дефиниций наука и практика находятся в стадии диспута.

Так, имеется ряд недоговоренностей по основополагающему вопросу о том, вправе ли суды пересматривать оправдательные приговоры до внесения соответствующих изменений в УПК.

В.А. Давыдов, анализируя конституционно-правовые позиции*(1309), указывает, что ожидание правоприменителем внесения соответствующих изменений в УПК противоречит смыслу, заложенному в постановлении Пленума Верховного Суда РФ N 5, и влечет продолжение нарушения конституционных прав граждан, потерпевших от преступлений. На вопрос о возможности пересмотра судебного решения в сторону ухудшения положения осужденного, если таковое вынесено до 11 мая 2005 г., названный автор дает отрицательный ответ, ссылаясь на ст. 19 Конституции*(1310).

Вместе с тем на практике суды зачастую придерживались другой позиции.

 

Пример 1. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, признавая постановление президиума Смоленского областного суда незаконным, в обоснование своего вывода указала, что согласно положениям Постановления Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 N 5-П в порядке надзора допускается поворот к худшему лишь после внесения законодателем соответствующих изменений в УПК во избежание произвольного, неограниченного по времени и основаниям пересмотра вступивших в законную силу судебных решений, влекущих ухудшение положения осужденного или оправданного.

Кроме того, решение об отмене приговора и определения суда принято президиумом до внесения законодателем изменений в ст. 405 УПК, а содержащиеся в названном Постановлении Конституционного Суда РФ разъяснения, хотя и обязательны для применения, не могут подменять закон*(1311).

В отношении вопроса о судебных решениях, вынесенных до 11.05.2005, судебной практикой дан категоричный ответ: Постановление Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 N 5-П не распространяется на лиц, ранее осужденных (оправданных), а также на решения, принятые в пределах УПК 1960 г.

 

Пример 2. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменяя постановление президиума Астраханского областного суда в отношении К., указала следующее.

Органами предварительного следствия К. обвинялся в превышении должностных полномочий, совершенном с применением насилия и специальных средств.

Приговором Лиманского районного суда Астраханской области К. оправдан по п. "а", "б" ч. 3 ст. 286 УК за отсутствием состава преступления.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Астраханского областного суда оправдательный приговор отменен и дело направлено на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе судей.

Постановлением президиума Астраханского областного суда кассационное определение в отношении К. отменено, дело направлено на новое кассационное рассмотрение.

На момент постановления оправдательного приговора и кассационного определения действовал уголовно-процессуальный закон, который не только прямо запрещал ухудшение положения осужденного или оправданного при пересмотре дела в порядке надзора, но и не указывал каких-либо сроков для предоставления такой возможности.

В соответствии со ст. 405 УПК пересмотр в порядке надзора обвинительного приговора, определения и постановления суда в связи с необходимостью применения уголовного закона о более тяжком преступлении ввиду мягкости наказания или по иным основаниям, влекущим ухудшение положение осужденного, не допускается. Также невозможен пересмотр оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела*(1312).

В соответствии со ст. 4 УПК при производстве по уголовному делу применяются положения закона, действующего в период производства соответствующего процессуального действия и принятия процессуального решения.

Также следует отметить, что временные пределы ухудшения положения осужденного должны ограничиваться сроком давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 78 УК).

 

Пример 3. Президиум Верховного Суда РФ, рассмотрев постановление президиума Белгородского областного суда от 18.08.2005 по представлению Председателя Верховного Суда РФ в порядке производства ввиду новых обстоятельств, указал следующее.

Согласно положениям ч. 3 ст. 414 УПК пересмотр оправдательного приговора или определения, постановления о прекращении уголовного дела или обвинительного приговора в связи с мягкостью наказания либо необходимостью применения к осужденному уголовного закона о более тяжком преступлении допускается лишь в течение сроков давности привлечения к уголовной ответственности, установленных ст. 78 УК.

Деяние, предусмотренное ч. 1 ст. 264 УК, за совершение которого по приговору суда был осужден В., в силу ч. 2 ст. 15 Кодекса отнесено к категории преступлений небольшой тяжести. Срок давности привлечения к уголовной ответственности за него в соответствии с п. "а" ч. 1 ст. 78 УК составляет два года после совершения преступления.

Как установлено судом первой инстанции, преступление имело место 16 декабря 2001 г. Следовательно, сроки давности привлечения лица к уголовной ответственности истекли и пересмотр судебных решений в сторону, ухудшающую положение В., в порядке новых обстоятельств уголовно-процессуальным законом не допускается.

В связи с тем, что президиум Белгородского областного суда рассмотрел данное дело в порядке надзора после признания Конституционным Судом РФ закона, примененного в данном деле, не соответствующим Конституции (Постановление Конституционного Суда РФ от 11.05.2005 N 5-П), постановление Президиума подлежит отмене.

Исходя из содержания постановления Президиума ВС РФ, его доводы основаны на невозможности пересмотра оправдательного приговора по процедуре ч. 3 ст. 414 УПК в случае, если истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности. По мнению авторов, положения ст. 78 УК в силу их общего действия также распространяются на проверку судебных решений в порядке надзора по процедуре, установленной ст. 406 УПК.

Предложенное законодателем понятие фундаментального нарушения не сняло необходимости выработки общих правил, помогающих избежать в этой части необоснованных суждений.

Как отмечалось выше, в качестве существенных (фундаментальных) нарушений, обусловливающих допустимость исключений из общего правила о запрете поворота к худшему (в качестве крайней меры), Конституционный Суд РФ указал нарушения, которые в своей совокупности могут: повлиять на исход дела; стать причиной судебной ошибки; исказить суть правосудия, смысл приговора как акта правосудия; разрушить необходимый баланс конституционно защищаемых ценностей, в том числе прав и законных интересов осужденных и оправданных.

В научной периодике высказаны соответствующие взгляды на данный предмет.

Так, Н.Ю. Решетова к существенным (фундаментальным) нарушениям относит: вынесение судебного решения незаконным составом суда (постановление приговора в соответствии с вердиктом, вынесенным незаконным составом коллегии присяжных заседателей); нарушение тайны совещания судей при вынесении решения или тайны совещания коллегии присяжных заседателей при принятии вердикта; обоснование приговора доказательствами, признанными судом недопустимыми; нарушения уголовно-процессуального закона, существенно ограничившие право прокурора, потерпевшего или его представителя на представление доказательств обвинения; отсутствие протокола судебного заседания*(1313).

Таким образом, в качестве бесспорно влияющих на исход дела и искажающих суть правосудия рассматриваются только нарушения уголовно-процессуального закона (п. 2 ч. 1 ст. 379, ст. 381 УПК).

При этом некоторые специалисты весьма избранно подходят к действующему уголовно-процессуальному закону, определившему "безусловные основания" отмены судебного решения (ч. 2 ст. 381 УПК), оставляя без аргументации свой вывод о фундаментальности такого нарушения как обоснование приговора доказательствами, признанными судом недопустимыми.

Напротив, В.А. Давыдов, исходя из того, что в действующем уголовно-процессуальном законе положение о необходимости установления по каждому делу объективной истины отсутствует, не соглашается с такой позицией. По его мнению, сохранение положений ст. 380 УПК в качестве основания отмены судебного решения в сторону ухудшения положения осужденного в надзорном порядке выглядит по меньшей мере нелогичным. Распространяя данный тезис на "безусловные основания отмены", указанные в ч. 2 ст. 381 УПК, он считает, что обоснование приговора доказательствами, признанными судом недопустимыми (п. 9 данной нормы), не следует признавать основанием для отмены оправдательного приговора в порядке надзора, поскольку по мотиву необоснованности приговор не может быть отменен*(1314).

Не касаясь вопроса о соотношении понятий законности и обоснованности в части доказательств по уголовному делу, следует рассмотреть ситуацию, когда количество доказательств, свидетельствующих, по мнению суда, о невиновности лица и положенных в основу оправдательного приговора, превысило объем доказательств, признанных судом допустимыми (и свидетельствующих о виновности лица), но не положенных в основу приговора, т.е. оставшихся без правовой оценки суда. При этом приговор не был предметом проверки в кассационной инстанции.

По мнению автора, в подобном случае альтернатива заключается не в приведении конкретного ограниченного перечня оснований, по которым положение осужденного может быть ухудшено, а в определении того, подпадает ли это основание (их совокупность) под критерий фундаментальности, т.е. повлияло ли допущенное нарушение на права потерпевшего.

Судебная практика, как правило, исходит из того, что несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела не может рассматриваться как нарушение, подпадающее под критерий фундаментальности.

Вопросы об обоснованности выводов суда первой и второй инстанций относительно доказанности тех или иных обстоятельств дела не могут являться основанием для пересмотра судебного решения в порядке надзора в сторону ухудшения положения осужденного.

 

Пример 4. Приговором Кировского районного суда г. Астрахани от 26.09.2005 Б. оправдан по п. "а", "в" ч. 3 ст. 286, ч. 1 ст. 111 УК за отсутствием в его действиях состава преступления.

Кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Астраханского областного суда от 10.11.2005 приговор суда оставлен без изменения.

Постановлением президиума Астраханского областного суда от 24.01.2006 указанные судебные решения отменены с направлением дела на новое судебное рассмотрение.

В дальнейшем были дважды (после отмены решения в кассационном порядке) вынесены обвинительные приговоры, последний из которых кассационным определением судебной коллегии по уголовным делам Астраханского областного суда от 01.03.2007 отменен с направлением дела на новое судебное рассмотрение.

Отменяя по надзорной жалобе Б. постановление президиума Астраханского областного суда от 24.01.2006, судебная коллегия указала, что суд надзорной инстанции, сославшись на несоответствие выводов суда, постановившего приговор, фактическим обстоятельствам дела и на нарушение требований уголовно-процессуального закона, не привел доводов, по которым допущенные судебными инстанциями ошибки могут рассматриваться как существенные (фундаментальные) нарушения, дающие основания для ухудшения положения осужденного и подпадающие под указанные выше критерии.

Кроме того, сомнения в обоснованности выводов суда первой и второй инстанций относительно доказанности тех или иных обстоятельств дела не могут являться основанием для пересмотра судебного решения в порядке надзора в сторону ухудшения положения осужденного*(1315).

Отсутствие мотивированных выводов суда о прекращении уголовного дела в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения, а также надлежащей оценки собранных по делу доказательств, в том числе в части назначения наказания ниже низшего предела без применения ст. 64 УК, не может рассматриваться в качестве фундаментальных нарушений.

 

Пример 5. По приговору Хиславичского районного суда Смоленской области от 19.07.2005 Я., ранее несудимый, осужден по п. "а", "в", "г" ч. 2 ст. 162 УК к восьми годам лишения свободы, по п. "б" ч. 4 ст. 226 - к восьми годам лишения свободы, по ч. 2 ст. 161 Кодекса - к трем годам лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 УК по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний Я. назначено 12 лет пять месяцев лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Ш., ранее судимый по п. "а", "б" ч. 2 ст. 158 УК к трем годам лишения свободы условно с испытательным сроком два года, осужден по п. "а", "в", "г" ч. 2 ст. 162 Кодекса к восьми годам лишения свободы, по п. "б" ч. 4 ст. 226 - к семи годам лишения свободы. На основании ч. 3 ст. 69 УК по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний Ш. назначено девять лет лишения свободы. В соответствии со ст. 70 Кодекса к назначенному наказанию частично присоединено неотбытое наказание по приговору от 09.07.2003 и окончательно назначено девять лет 11 месяцев лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Определением того же суда от 19.07.2005 уголовное дело в части обвинения Я. в совершении преступлений, предусмотренных ч. 4 ст. 111, ч. 2 ст. 167 УК; в части обвинения Я. и Ш. по п. "б" ч. 4 ст. 226 и ст. 162 УК прекращено ввиду отказа государственного обвинителя от обвинения.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Смоленского областного суда от 13.09.2005 приговор от 19.07.2005 в отношении Я. и Ш. оставлен без изменения, а кассационные жалобы осужденных - без удовлетворения.

Постановлением президиума Смоленского областного суда от 14.12.2005 приговор и определение Хиславичского районного суда от 19.07.2005, а также кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Смоленского областного суда от 13.09.2005 в отношении Я. и Ш. отменены и дело направлено на новое судебное рассмотрение.

Приговором Починковского районного суда Смоленской области от 18.04.2006 Я. осужден по п. "в" ч. 3 ст. 162 УК к восьми годам лишения свободы, по п. "б" ч. 4 ст. 226 - к восьми годам лишения свободы, по ч. 4 ст. 111 - к семи годам лишения свободы, по ч. 2 ст. 167 - к трем годам лишения свободы и на основании ст. 69 ч. 3 Кодекса по совокупности преступлений - к 12 годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима. Ш. осужден по п. "а", "в", "г" ч. 2 ст. 162 УК к семи годам лишения свободы, по п. "б" ч. 4 ст. 226 - к восьми годам лишения свободы, на основании ст. 69 ч. 3 Кодекса по совокупности преступлений - к девяти годам лишения свободы. В соответствии со ст. 70 УК к назначенному Ш. наказанию частично присоединено неотбытое наказание по приговору от 09.07.2003 и окончательно назначено девять лет 10 месяцев лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Определением судебной коллегии по уголовным делам Смоленского областного суда от 27.06.2006 приговор Починковского районного суда Смоленской области от 18.04.2006 в отношении Ш. оставлен без изменения.

В надзорной жалобе осужденного Я. был поставлен вопрос об отмене постановления президиума Смоленского областного суда в связи с тем, что суд надзорной инстанции вопреки требованиям ст. 405 УПК отменил приговор от 19.07.2005 по мотивам, ухудшающим его положение.

Судебная коллегия Верховного Суда РФ нашла жалобу подлежащей удовлетворению, а постановление президиума Смоленского областного суда от 14.12.2005 - отмене, в обоснование своих выводов отметив следующее.

Как установлено из материалов дела, отменяя приговор и определение суда в отношении Я. и Ш. по надзорному представлению прокурора Смоленской области, президиум Смоленского областного суда указал, что государственный обвинитель в нарушение требований ч. 7 ст. 246 УПК не изложил суду мотивы отказа от обвинения. Кроме того, суд, прекратив уголовное дело в этой части обвинения, не мотивировал свой вывод о необходимости прекращения дела, не привел в приговоре доказательства в подтверждение своего вывода и не дал надлежащей оценки собранным по делу доказательствам в их совокупности.

Перечисленные нарушения признаны существенными (фундаментальными), повлиявшими на исход дела.

Президиум указал также, что суд по п. "б" ч. 4 ст. 226 УК, предусматривающей наказание от восьми до 15 лет лишения свободы, без приведения мотивов и применения ст. 64 УК неправомерно назначил Ш. наказание в виде семи лет лишения свободы.

Однако, принимая решение об отмене приговора и определения суда по указанным основаниям, Президиум не учел положений ст. 405 УПК (недопустимость поворота к худшему при пересмотре судебного решения в порядке надзора) и Постановления Конституционного Суда РФ N 5-П.

Между тем в соответствии с уголовно-процессуальным законом основания, по которым Президиум отменил приговор и определение суда, являются общими, предусмотренными уголовно-процессуальным законом, влекущими отмену судебного решения, и предполагают проверку приговора с точки зрения его обоснованности. Следовательно, приведенные в постановлении Президиума нарушения закона, допущенные судом первой инстанции, нельзя признать существенными (фундаментальными), искажающими суть правосудия и позволяющими пересмотреть в порядке надзора вступившие в законную силу приговор и определение суда в сторону ухудшения положения осужденного.

Кроме того, решение об отмене приговора и определения суда принято Президиумом до внесения законодателем изменений в ст. 405 УПК, а содержащиеся в указанном выше Постановлении Конституционного Суда РФ разъяснения, хотя и обязательны для применения, не могут подменять закон.

При таких обстоятельствах обжалуемое постановление Президиума не может быть признано законным и подлежит отмене, равно как и последующие состоявшиеся по данному делу приговор Починковского районного суда Смоленской области от 18.04.2006 и определение судебной коллегии по уголовным делам Смоленского областного суда от 27.06.2006.

В то же время приговор Хиславичского районного суда Смоленской области от 19.07.2005 в отношении Я. и Ш. в части назначенного им наказания был смягчен*(1316).

Подтверждением указанной в решении суда позиции является и то, что оправдательный приговор в надзорной инстанции должен проверяться исключительно с точки зрения его законности и может быть отменен лишь в случае существенного нарушения уголовно-процессуального закона либо неправильного его применения.

 

Пример 6. Приговором Московского городского суда от 20.07.2005, по делу, рассмотренному с участием коллегии присяжных заседателей, И. оправдан по п. "з" ч. 2 ст. 102, ст. 15 - п. "з" ч. 2 ст. 102 УК РСФСР на основании п. 2, 4 ч. 2 ст. 302 УПК - за непричастностью к совершению преступлений.

Кассационным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 14.12.2005 данный приговор оставлен без изменения.

В надзорном представлении заместителя Генерального прокурора РФ поставлен вопрос об отмене кассационного определения по делу и передаче дела на новое кассационное рассмотрение.

Президиум Верховного Суда РФ, оставив без изменения кассационное определение, указал следующее.

В соответствии с требованиями ч. 3 ст. 328 УПК при формировании коллегии присяжных кандидаты в присяжные заседатели обязаны правдиво отвечать на задаваемые им вопросы, предоставлять необходимую информацию о себе и своих родственниках, отношениях с другими участниками уголовного судопроизводства.

Вместе с тем согласно протоколу судебного заседания кандидатам в присяжные заседатели было предложено сообщить, кто из них ранее судим или в настоящее время привлекается к уголовной ответственности, имеет ранее судимых близких родственников либо был или является потерпевшим по уголовному делу.

При этом ни суд, ни государственные обвинители не задавали вопросов о том, привлекались ли ранее кандидаты в присяжные заседатели и их родственники к уголовной или административной ответственности, что в надзорном представлении не оспаривается.

На указанные вопросы были даны правдивые ответы в соответствующей формулировке.

В соответствии с положениями ст. 57 УК РСФСР и ст. 86 УК погашение судимости аннулирует все связанные с ней правовые последствия. Это позволяет имеющему судимость лицу на законном основании отвечать, что оно не судимо.

Таким образом, по данному уголовному делу была сформирована коллегия присяжных заседателей в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, и оснований считать ее состав незаконным не имеется.

Кроме того, несмотря на то, что в надзорном представлении поставлен вопрос об отмене кассационного определения по делу, фактически речь идет об отмене оправдательного приговора, который назван незаконным и подлежащим отмене. По мнению автора надзорного представления, решение об отмене кассационного определения должно быть принято на основании признания незаконности оправдательного приговора.

Как указал Президиум Верховного Суда РФ, в связи с опровержением доводов надзорного представления о незаконном составе суда по настоящему делу отсутствуют какие-либо фундаментальные основания к отмене судебного решения, ухудшающие положение оправданного.

В надзорном представлении содержатся также иные доводы о нарушении судом первой инстанции требований уголовно-процессуального закона при рассмотрении дела, однако при кассационном рассмотрении эти доводы опровергнуты. К тому же перечисленные нарушения не могут быть расценены как фундаментальные, служащие основанием к отмене судебных решений в отношении оправданного лица в порядке надзора*(1317).

Исследование ранее существовавшей судебной практики показывает, что исходя из смысла ст. 373 УПК РСФСР, по основаниям, ухудшающим положение осужденного, не могут быть пересмотрены и отменены в порядке надзора по истечении одного года со дня вступления в законную силу приговоры, определения и постановления судов по вопросам, касающимся, в частности:

- применения к осужденному акта амнистии;

- применения отсрочки исполнения приговора или отклонения представления об отмене такой отсрочки;

- непризнания осужденного особо опасным рецидивистом или исключения из приговора решения о таком признании вышестоящей судебной инстанцией;

- исчисления срока отбывания наказания;

- освобождения осужденного от отбывания наказания по болезни или инвалидности;

- применения к осужденному условно-досрочного освобождения от наказания или замены неотбытой части наказания более мягким;

- направления или перевода осужденного для отбывания наказания в исправительно-трудовое учреждение менее строгого режима;

- сокращения испытательного срока лицу, условно осужденному с применением ст. 44 УК РСФСР;

- включения времени отбывания исправительных работ в общий трудовой стаж;

- снятия судимости.

Таким образом, расценивая указанные основания как ухудшающие положение осужденного, Верховный Суд РФ не признавал их в качестве подпадающих под признак фундаментальности.

Современная судебная практика также рассматривает подобные основания отмены или изменения приговора как неправильное применение уголовного закона (ст. 382 УПК).

Факт необоснованности приговора в части меры наказания должен рассматриваться в качестве основания к его отмене при рассмотрении дела в суде кассационной инстанции, но не в порядке надзора (где действие судейского усмотрения ограничено безусловными основаниями пересмотра).

 

Пример 7. Приговором Клявлинского районного суда Самарской области от 28.02.2005 А. осужден по ч. 1 ст. 161 УК к одному году шести месяцам лишения свободы. На основании ст. 70 УК по совокупности приговоров частично присоединено неотбытое наказание в виде шести месяцев лишения свободы и окончательно А. назначено два года шесть месяцев лишения свободы.

Постановлением президиума Самарского областного суда от 14.09.2006 приговор в отношении А. изменен: из резолютивной части исключена ссылка о присоединении к вновь назначенному наказанию в порядке ст. 70 УК неотбытой части приговора в виде шести месяцев лишении свободы. Постановлено считать А. осужденным к одному году шести месяцам лишения свободы. На основании ст. 70 УК окончательно назначено два года шесть месяцев.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ изменила указанные судебные решения, отметив следующее.

Отменяя условное осуждение по приговору, суд первой инстанции назначил А. окончательное наказание по правилам ст. 70 УК и указал в резолютивной части приговора о присоединении неотбытой части наказания в виде шести месяцев лишения свободы, однако ошибочно назначил осужденному окончательное наказание в виде двух лет шести месяцев лишения свободы.

Суд надзорной инстанции, пересматривая в порядке надзора приговор в отношении А., указал, что ссылка в резолютивной части приговора на присоединение в порядке ст. 70 УК шести месяцев лишения свободы признана технической ошибкой, и назначение осужденному окончательного наказания в виде двух лет шести месяцев лишения свободы является правильным.

Данное утверждение суда надзорной инстанции не основано на законе. Присоединение к наказанию, назначенному по последнему приговору, большего размера неотбытого наказания, чем указано в резолютивной части приговора, ухудшает положение осужденного, что противоречит требованиям ст. 405 УПК*(1318).