Антропологический поворот в философии. Как определить “человеческое в человеке”?

Какая тайна сокрыта в человеке? Действительно ли он занимает особое место в природном царстве? Что в нем уникального? Антропологический поворот — один из феноменов всей современной философской мысли. Антропологический поворот в философии выражается в стремлении обратиться к проблеме человека во всей ее многоликости.

Макс Шелер едва ли ни первым в европейской мысли пытался дать развернутое определение человека в его целостности. Однако его попытка построить универсально значимую философскую антропологию сразу натолкнулась на множество самых разноречивых концепций и представлений, сложившихся в западном сознании. В конце концов он пришел к выводу: «Человек есть нечто настолько обширное, многообразное, что все известные его определения вряд ли могут считаться удачными».

Вместе с тем становилось очевидным, что нет другой, более значимой философской задачи, чем решение проблемы человека.

Философская антропология ставит вопрос о сущности человека Что является “человеческим в человеке”, т.е. делает человека именно человеком? Интуитивное понимание, что такое человек, осуществляется двумя путями.

Во-первых, как самоидентификация, то есть осознание человеком самого себя – это самосознание.

Во-вторых, идентификация другого как человека и общение с ним.

Все остальные определения надстраиваются впоследствии над этим интуитивным пониманием. Они могут подтверждать интуицию (например, биологическое определение по генетической совместимости), или противоречить ей (например, юридическое определение по имеющимся или отсутствующим паспорту, свидетельству о рождении и т.д.), но они не раскрывают того, что есть человек сам по себе, как человек, а не какая-то отдельная его функция. В первичной интуиции дана именно сущность человека, его уникальность по отношению ко всему другому. Раскрыть эту сущность – задача философской антропологии.

Чтобы выявить в человеке свойство, делающее его уникальным, нужно рассмотреть все его свойства и выявить то из них, которое принадлежит именно человеку. Рассмотрим сначала телесное бытие. Тело человека отличается от тела животного, этих отличий множество, но нас интересует то из них, которое отличает не один вид животного от другого вида, а вид homo sapiens от всех других видов. Например, можно сказать, что человека от обезьяны отличает положение на кисти руки большого пальца, но отличие обезьяны от змеи еще больше. Нужен такой признак, который отличает человека от вообще всех животных, причем отличает принципиально, а не так как один вид животных от другого вида. Мы видим, что строение тела животного функционально приспособлено к среде обитания, а у человека такая видовая специализация отсутствует. Человек многофункционален, а животное – нет. Это отличие принципиально.

Если определение человека строить на его разумности, то надо сначала определить, что такое разум?

Часто утверждают, что уникальность человека заключается в способности мыслить абстрактно, опираясь на вторую сигнальную систему. Хотя недавно гориллы поставили под сомнение это утверждение, обнаружив способность общаться на языке глухонемых. От наличия второй сигнальной системы не зависит уникальность человека, так как она – лишь инструмент, которым разум может пользоваться, но сама она не является разумом как таковым.

Можно подойти к определению разума с точки зрения интеллекта, т.е. способности находить решение задачи. Эксперименты показали, что человеческий интеллект в чистом виде, т.е. без своих инструментов (абстрактного мышления, например), не очень-то отличается от интеллекта животного. Так в чем же заключается специфическая разумность человека?

Дело в том, что поведение животных всегда адаптивно. Животные очень хорошо и быстро умеют решать конкретные задачи, например, как найти пищу, что для этого надо сделать, но они никогда не будут обращать внимание на отвлеченные от нужд тела проблемы. Человек же не просто применяет интеллект в конкретной ситуации для решения задачи, он способен отвлекаться от конкретной ситуации и думать о чем-то, что не связано с ней. Таким образом, свобода мысли – это основа уникальной разумности человека. И животное и человек воспринимают ситуацию как данность, но человек может выходить за ее пределы, а животное не может. Животное обладает свободой выбора, но только из имеющихсямотиваций, например, стащить сыр со стола или нет? С одной стороны сыр вкусный, а с другой – хозяин накажет. Человек, в отличие от животного, может изменять свои мотивации, формировать новые. Свобода воли человека в этом и состоит; она определяет способность свободно мыслить, что порождает в свою очередь абстрактное мышление как инструмент разума.

Эта же свобода воли лежит в основе способности к самообучению. Бесконечная возможность полагать новые мотивации является основой саморазвития человека. Чтобы чему-либо научить, нужно сначала эмоционально заинтересовать, то есть вызвать к чему-то эмоциональную реакцию. Эта реакция и будет мотивом к обучению. Животное не способно полагать новые мотивации, а человек способен.

Эта способность вытекает из способности человека формировать новые ценности (ценность знания, например). Ценность – это смысл, который определяет значимость поступков, событий, явлений и вещей. Мы постигаем ценность как смысл и переоцениваем (переосмысливаем) то, что видим вокруг себя. Это переосмысление приводит к полаганию новых мотиваций, следовательно, к способности саморазвития.

Все эти специфически человеческие способности связаны с наличием свободы воли, без нее они невозможны. Поэтому свобода воли и есть та искомая сущность, которая делает человека человеком. Именно ее воспринимает интуиция человека, когда он ощущает себя человеком и общается с другими людьми как личностями.

 

Индивид, индивидуальность, личность.

Индивид

 

Для человека как индивидуального феномена философия использует множество выражений, отсылающих друг к другу и друг друга замещающих. Более или менее фиксированным смыслом, на наш взгляд, обладают три термина: индивид, индивидуальность и личность.

 

Термин "индивид" употребляется прежде всего для обозначения всякого отдельно взятого представителя человеческого рода. Философия XIX столетия часто пользовалась в этих же целях предельно абстрактным выражением "единичный", встречающимся и в современной литературе. В обоих случаях не предполагается различение в человеке "природного" и "общественного", "внешнего" и "внутреннего", тела и духа.

 

В социальной философии словом "индивид" издавна обозначался единичный представитель какой-либо группы (исторически определенного сообщества, общины, корпорации).

 

Уникальность реальной жизни и деятельности отдельного человека в это понятие не входит. Индивид экземплярен. Это не просто "один", а всегда "один из". Различия людей как индивидов - это, во-первых, различия между самими общественными группами, к которым они принадлежат, а во-вторых, различия в том, насколько полно типические признаки одной и той же группы выражены в разных ее представителях. С помощью понятия "индивид" подчеркивается исходная зависимость каждого отдельного человека от социальных условий, в которых совершалось его личностное формирование (от объективного социального положения, характера включения в общественное производство, от решающего для его группы общего интереса и т.д.).

 

С момента кризиса просветительских идей, начавшегося где-то в первой трети XIX века, европейская философия достаточно едина в признании того, что человеческого индивида нельзя трактовать в качестве изолированной и замкнутой монады, для которой действительные общественные отношения суть лишь "внешние обстоятельства" жизни, лишь наличная "среда обитания". Во всякий момент, когда человек уже может осознать себя, он существует в качестве продукта социальных отношений. Эпоха, в которую человек родился и сформировался, уровень культуры, которого достиг его народ, способ жизнедеятельности, отличающий социальную группу, к которой он принадлежит, - все это накладывает печать на индивидуальное поведение, определяя первоначальные (чаще всего неосознаваемые) установки и воздействуя на осознанные мотивы поступков. Человеку приходится не просто "считаться" с условиями и возможностями существующего общества, он должен еще понять, что обязан последнему многими качествами, которые поначалу могут казаться ему самостоятельным приобретением.

 

Индивидуальность и личность

 

Характеристика индивида как продукта общественных отношений вовсе не означает, однако, будто исходные условия индивидуального существования (например, характер воспитания, семейное и социальное окружение) раз и навсегда предопределяют последующее поведение людей. Полагать, что этническая, вероисповедная, классовая или, скажем, профессиональная принадлежность человека фатальным образом обрекает его на определенные поступки, означало бы вступить на путь вульгаризации - и притом опасной вульгаризации - всего новоевропейского философского наследия.

 

Несводимость человека к его социально-групповому положению, независимость поведения от первоначально обусловивших его факторов, способность быть ответственным за свой персональный облик - все это фиксируется уже не с помощью понятия индивида, а с помощью близких и взаимосвязанных понятий индивидуальности и личности.

 

Человек - продукт и субъект общественных отношений. Если понятие индивида нацелено на первое из этих определений, то понятия индивидуальности и личности ставят во главу угла то "самоустроение", благодаря которому данный конкретный человек в полной мере может стать активным субъектом общественной жизни.

 

Смысловая близость терминов "индивидуальность" и "личность" приводит к тому, что они нередко употребляются как однозначные, замещают друг друга. Вместе с тем (и это главное) понятия индивидуальности и личности фиксируют разные аспекты человеческого самоустроения.

 

Суть этого различия схватывает уже обычный язык. Мы склонны сопрягать слово "индивидуальность" с такими эпитетами, как "яркая" и "оригинальная". О личности же нам хочется сказать "сильная", "энергичная", "независимая". В индивидуальности мы отмечаем ее самобытность, в личности скорее самостоятельность, или, как писал психолог С. Л. Рубинштейн, "человек есть индивидуальность в силу наличия у него особенных, единичных, неповторимых свойств... человек есть личность, поскольку у него есть свое лицо" [1] и поскольку даже в самых трудных жизненных испытаниях он этого лица не теряет.

 

1 Рубинштейн С. Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С. 122.

 

Если понятие индивидуальности подводит деятельность человека под меру своеобразия и неповторимости, многосторонности и гармоничности, естественности и непринужденности, то понятие личности акцентирует в ней сознательно-волевое начало. Индивид тем больше заслуживает права называться личностью, чем яснее осознает мотивы своего поведения и чем строже его контролирует, подчиняя единой жизненной стратегии.

 

Слово "личность" (от лат. persona) первоначально обозначало маску, которую надевал актер в античном театре (ср. русское "личина"). Затем оно стало означать самого актера и его роль (персонаж). У римлян слово "persona" употреблялось не иначе как с указанием определенной социальной функции, роли, амплуа (личность отца, личность царя, судьи, обвинителя и т.д.). Превратившись в термин, в общее выражение, слово "личность" существенно изменило свой смысл и даже стало выражать нечто обратное тому, что разумели под ним в древности. Личность - это человек, который не играет выбранную им роль, ни в каком смысле не является "лицедеем". Социальная роль (скажем, роль врачевателя, исследователя, художника, учителя, отца) принимается им абсолютно всерьез; он возлагает ее на себя как миссию, как крест - свободно, но с готовностью нести всю полноту связанной с этой ролью ответственности.

 

Человек как индивидуальность выражает себя в продуктивных действиях, и поступки его интересуют нас лишь в той мере, в какой они получают органичное предметное воплощение. О личности можно сказать обратное: в ней интересны именно поступки. Сами свершения личности (например, трудовые достижения, открытия, творческие успехи) истолковываются нами прежде всего в качестве поступков, то есть преднамеренных, произвольных поведенческих актов. Личность - это инициатор последовательного ряда жизненных событий, или, как точно определил М. М. Бахтин, "субъект поступания". Достоинство личности определяется не столько тем, много ли человеку удалось, состоялся он или не состоялся, сколько тем, что он взял под свою ответственность, что он позволяет себе вменить.

 

Быть личностью трудно. И это относится не только к великим, выдающимся личностям, возложившим на себя бремя ответственности за масштабные и важные дела, за значительное политическое или интеллектуальное движение; это относится ко всякой личности, к личности вообще. Ведь даже самая скромная роль, если она выбрана всерьез, предъявляет человеку целый комплекс обязанностей.

 

Личностное бытие - это непрекращающееся усилие. Его нет там, где индивид отказывается идти на риск выбора, пытается уклониться от объективной оценки своих поступков и от беспощадного анализа внутренних мотивов. Но и не быть личностью нелегко, или, если выразиться точнее, несладко. В реальной системе общественных отношений уклонение от самостоятельного решения и ответственности равносильно признанию своей личностной неразвитости и согласию на подопечное существование. За дефицит сознательно-волевого начала людям нередко приходится расплачиваться всеми бедствиями деспотического порядка. И это уже не говоря о том, что сам индивид, страдающий таким дефицитом, обычно доходит до жалкого состояния: впадает в лень, ипохондрию, мечтательность или завистливость.