Михаил черкасов: «тотальная эклектика, это – здорово, но каша в головах – нет».

МИХАИЛ ЧЕРКАСОВ: «тотальная эклектика, это – здорово, но каша в головах – нет».

 

Это интервью с моим другом. Кажется, любая дружба должна иметь важный символический жест, у каждого свой. В нашем случае, я хорошо это помню, было вот что: атриум филфака заметно потемнел, была ранняя весна, последняя пара – это надо видеть: колонны буквально синеют, лица древнегреческих статуй начинают казаться ниже – и свобода нахлабучивается порывистой охапкой свежевыжевшей пыли на молодую голову. Миша дает мне послушать две болванки, одна до сих пор хранится: сборник восьмибитных ремиксов на Бека Hell Yes и дебютный альбом Вовы Тереха в составе Ривущих Струн – 1969. Это любимая моя музыка. Подарок. Тогда - нам по 18 лет, сейчас - по 30 – и самое удивительное, конечно, что точка того нашего юного взаимодействия - рукопожатия, обмена, улыбки – все осталось точно таким же, с той лишь разницей, что сейчас мы разделены бытом и расстоянием, семьей и вечной занятостью. Но Миша (выступает под маской Mi Croevkhas) продолжает дарить музыку, а я продолжаю ее слушать. Лейблу Plan A, Мишиному детищу, в марте этого года исполняется один год. Ничтожно мало – и, конечно, много.

***

В.П. Миша, у тебя есть ощущение пути? То есть, да – мы не сделали невероятных карьер, но мы что-то делали же все эти годы, я писал прозу, ты делал музыку, запустил электронно-музыкальное издательство, и вот молодость вступила в пору кризиса – и где мы оказались? Куда мы – ты – пришел? Был ли путь? Как ты на это смотришь?

М.Ч. У меня постоянное ощущение, что этот путь только начинается. Но, кстати, до сих пор не понял, зачем. Ты знаешь, мне ближе сейчас другой подход. Мне важно именно движение, что оно есть, думаю то, что оно продолжается – это и есть главная мотивировка – и она же – результат, хотя и относительный. Но это характеризует мое нынешнее состояние лучше всего. Собственно Plan A – о том же. Большая часть записей лейбла – это попытка зафиксировать момент, хотя на самом деле, я бы просто назвал это собранием джемов, коллабораций и просто спонтанных идей. Сам я раньше записывал очень многослойные трэки, постоянно что-то менял, переделывал. Теперь мне ближе более живой подход – все пишется сходу, иногда и за один тэйк. Хотя не так давно вспомнил, «как оно было» и попробовал писать что-то более «многодорожечное», может быть, так все для меня и будет развиваться. В любом случае, я делаю какой-то пост-продакшн того, что пишется. Лоу-фай лоу-фаем, но я хочу сохранить некую планку качества. Но главная идея – именно в «здесь и сейчас». И это не всегда музыка с большой буквы М (как мужской туалет), но мне это интересно – и этого достаточно, а если это интересно еще кому-то – тем лучше. Хотя разговор насчет больших букв и серьезного искусства можно вести долго, мне вообще кажется, что «искусство» - это такой трейд-марк. Намного правильнее называть собственные творения «прикольной фигней», например. Какая вообще разница, имеют ли они отношения к «искусству»?

 

В.П. И тем не менее, ты музыку издаешь, а это предполагает какую-то коммуникацию, перцепцию. Каким ты видишь своего слушателя?

М.Ч. Сложно представить себе «портрет слушателя», все, кого я знаю, - довольно разные. И про аналоги трудно сказать сходу, потому что, хотя я не считаю Plan A в нынешние времена верхом оригинальности, и вообще заявления в духе «мы уникальны» попахивают профанацией, но вспомнить что-то идентичное сходу не могу. Тут же очень разные влияния, от шумовой музыки до хип-хопа… Все-таки адекватнее смотреть на это через меня самого. Т.е. с одной стороны я «хватаю» момент, а дальше уже как с кометой – столкнулся – хорошо, нет – еще лучше, кто-то остался жив.

В.П. То есть ты не позиционируешь себя как подпольщика-авангардиста?

 

М.Ч. Нет, точно нет.Не думаю, что андеграунд нынче вообще возможен, и в этом есть и плюсы, и минусы: тотальная эклектика, да, это – здорово, но каша в головах – нет. А каша в головах и у слушателей, и у организаторов мероприятий, и у издателей, и у музыкантов. И у меня тоже. Поэтому и андеграунд – понятие весьма условное. Всего слишком много, и музыки, увы, тоже.

 

В.П. Путь самиздата: это единственный путь?

М.Ч. Самиздат – самый простой путь, а еще самый независимый. Фокус сейчас не в способе издать, а в способе завладеть вниманием. Я пытаюсь сделать что-то, что все-таки внимания стоит. Хотя бы потому, что каждая изданная мной работа (не только моя) - уникальный синтез настроения, спонтанных реакций и звука. А это и составляет основное содержание музыки как таковой, по-моему.

 

В.П. Как устроена работа лейбла: где записываетесь, кто сводит, дорого ли это? Можно ли на этом заработать? Как бы ты определил успех для независимого издательства? Или это не те категории, которыми можно измерить лейбл и его музыку?
М.Ч. Записываемся мы в домашних условиях, реже где-то на выступлениях, свожу и мастерю все сам. Поэтому никакой цены это не имеет. Разве что пришлось потратиться при издании сборника Family Planning, который вышел на кассетах. Но, опять же, кассеты записываются, и обложки печатаются без посторонней помощи. А успех, успех для артиста – это, наверное, на Boiler Room выступать. Я бы хотел когда-нибудь, правда, публика там часто уебанская (ой, извините), а для лейбла – это, наверное, продаваться хорошо на Juno или Bleep.com, и многие «андеграундные» лейблы с этой задачей вполне справляются (что вовсе не говорит об их «продажности», «конформизме» и т.п., просто мы живем в мире, в котором модно и популярно может быть вообще все что угодно).

 

В.П. В связи с Bandcamp у меня вопрос возникает. Смотри: стрим ориентирует слушателя таким образом, что параметры поиска обуславливаются известными образцами музыки, поиск его ограничивается его же стереотипами. Это своего рода отрицание нового, раз, и усреднение качества, два. Почему ты выбрал Bandcamp?

М.Ч. Я бы не сказал, что стрим провоцирует ретроманию. Но прослушивание музыки только «в потоке» - это плохо. Говорю как человек, который любит носители и накопители. И который сомневается, не навернется ли Интернет в один прекрасный день, оставив нас без невесомых облачков и потоков благодати. Как бы то ни было, стрим, по-моему, никак не мешает развитию «андеграунда» (если сейчас что-то серьезно развивается), скорее, наоборот. Это нишевая все-таки штука. Bandcamp – наиболее востребованный сервис для «независимых» музыкантов, к тому же довольно удобный. Но и требующийвсе-таки кое-каких вложений: я, например, плачу 20 баксов в месяц за аккаунт Plan A, и за эти деньги могу собирать на лейбле только до 15 артистов.

 

В.П. У тебя большая коллекция кассет, я знаю…

Я начал собирать кассеты лет в 12 без цели, конечно, просто других источников не было тогда, но потом их количество возросло, а в последнее время и качество изменилось до неузнаваемости. Я периодически покупаю новые релизы, а иногда мне дарят или отдают что-то, бывает что «старое и ненужное», и оно тоже иногда оказывается очень любопытным. Сколько всего у меня пленок – никогда не считал, и что считать коллекцией – тоже вопрос. Стоит ли учитывать те кассеты, которые я покупал лет в детстве? Не знаю… Хотя второй альбом Шуры, например, до сих пор котирую, он прекрасен. А еще недавно друг отдал мне старые кассеты, и среди них был «Мат без электричества» группы» «Ленинграда». Я послушал и понял, что уже и забыл, каким по-настоящему веселым был этот коллектив!

Ну, а из актуального – последними приобретениями были кассеты Leaving Records, Terminal Dream, Tape Wreck. Что это такое, лучше меня вам расскажет Интернет.

Насколько это дрочерство, а насколько – реальная любовь к определенному типу звука? И то, и другое. Потому что кассеты действительно звучат лучше мп3 (а в чем-то – и CD), но коллекционирование – это действительно не только о музыке, но и о возможности подержать в руках носитель и поглядеть картинки.

 

***

И вот картинки. Чтобы все понимали – каково это. Было это летом, группа Лес выступала на каком-то фестивале, у нас было часа 2-3, мы записывали первые сессии для нашего будущего альбома. Писать решили прямо на улице, под деревом разложили скудную аппаратуру, ноутбук, микрофоны, я читал стихи, слова сбивал ветер и энергичный сет Антона Маскелиаде, Миша жужжал на какой-то детской штуке со звуками. Получилось плохо. Через три месяца Миша приостановил свое активное участие в Лесе, наш альбом мы стали переписывать. Миша жил тогда на Волжской в квадратной хрущевке на последнем этаже недалеко от метро, между сессиями ходили в продуктовый и БургерКинг, встречали его девушку Леру. Это был последний мой день в Москве перед отъездом в Латвию, перед этим я получил приглашение от Дома писателей в Вентспилсе, провести там месяц и написать книгу, это воодушевляло. Но по итогам – самым плодотворным был именно этот холодный и ветреный столичный вечер в Люблино. Комната устеленная проводами, квадратный сэмплер, в колонках мой голос, Миша жестами показывает мне не останавливаться – и читать еще, лампа украшена странными ветками («Лера делала»), книги на книжном шкафу перемешаны с кассетными боксами и самыми странными в мире названиями.

В.П. А вообще как возникают эти влияния? Я помню, меня к музыке приучил отец, он сам музыкант был когда-то. Но, увы, единомышленников, у меня не было тогда. Это было время рейва, электронных всяких штук, а я тогда (да и сейчас, наверное) предпочитаю все-таки инструментальную, живую музыку. Каков твой путь к электронике?

М.Ч. Мне кажется, корни где-то в глубоком детстве и эфирах каналов типа Biz TV и "2х2" (тогда он никак не был связан с мультфильмами). Но как-то плотно и серьезно я начал слушать музыку лет в 11-12. Причем много было всякого трэша, но вот как раз среди кассет одного из моих братьев попадались всякие Techno Rave Party' 95, Dream Dance и саундтрэки к " Мортал Комбат ", куда ж без этого. А позже уже я узнал и про " Станцию 2000 ", и стали попадаться подгоны от друзей вроде кассеты типа It's Breakbeat (до сих пор не понимаю, откуда туда нарезали трэки, там были довольно внушительные раритеты.
А записи началась, наверно, не с музыки все же. Любили дурачиться, записывать звуки с телевизора и так далее - кажется, после этого я решил заниматься чем-то подобным, потом мы валяли дурака вместе с братом, а в итоге я стал пытаться нарезать сэмплы с чужих записей и клеить из этого свою музыку. Инструментов тогда не было никаких. Но кассеты люблю до сих пор.

 

В.П. До Некубани был Downtown и музыкальная журналистика, которая тогда, в общем, только приходила в интернет. Я очень много думаю по поводу среды. Что такое среда? Я думаю, что это основной ресурс, которого нам не хватает: среда - это возможный средний уровень, от которого есть возможность расти, не изобретая ничего заново.

М.Ч. Да, во времена существования Downtown как раз появилась отличная среда. Хотя на меня это не особо повлияло все-таки. Среда - это важно, но я как-то полуаутсайдерски обычно существую. Так сложилось, что какой-то сплоченной тусовки вокруг меня никогда не было. Было что-то дружеское, было даже музыкальное, если вспомнить проект на SOSH Radio, но это не среда "музыкальных единомышленников", скажем так.

 

В.П. Имя назовешь?

М.Ч. Нет.

В.П. …

М.Ч. Вообще, кажется, я стараюсь себя убедить, что все-таки что-то еще есть вокруг замкнутого мирка, в который я сам себя когда-то загнал. Но музыка никуда не денется, что бы ни происходило. А насчет развития музыки вместе с человеком - безусловно. Но очень многое из того, что я любил 10 лет назад, и кое-что из того, что любил 20 лет назад, я люблю до сих пор.

 

МИХАИЛ ЧЕРКАСОВ: «тотальная эклектика, это – здорово, но каша в головах – нет».

 

Это интервью с моим другом. Кажется, любая дружба должна иметь важный символический жест, у каждого свой. В нашем случае, я хорошо это помню, было вот что: атриум филфака заметно потемнел, была ранняя весна, последняя пара – это надо видеть: колонны буквально синеют, лица древнегреческих статуй начинают казаться ниже – и свобода нахлабучивается порывистой охапкой свежевыжевшей пыли на молодую голову. Миша дает мне послушать две болванки, одна до сих пор хранится: сборник восьмибитных ремиксов на Бека Hell Yes и дебютный альбом Вовы Тереха в составе Ривущих Струн – 1969. Это любимая моя музыка. Подарок. Тогда - нам по 18 лет, сейчас - по 30 – и самое удивительное, конечно, что точка того нашего юного взаимодействия - рукопожатия, обмена, улыбки – все осталось точно таким же, с той лишь разницей, что сейчас мы разделены бытом и расстоянием, семьей и вечной занятостью. Но Миша (выступает под маской Mi Croevkhas) продолжает дарить музыку, а я продолжаю ее слушать. Лейблу Plan A, Мишиному детищу, в марте этого года исполняется один год. Ничтожно мало – и, конечно, много.

***

В.П. Миша, у тебя есть ощущение пути? То есть, да – мы не сделали невероятных карьер, но мы что-то делали же все эти годы, я писал прозу, ты делал музыку, запустил электронно-музыкальное издательство, и вот молодость вступила в пору кризиса – и где мы оказались? Куда мы – ты – пришел? Был ли путь? Как ты на это смотришь?

М.Ч. У меня постоянное ощущение, что этот путь только начинается. Но, кстати, до сих пор не понял, зачем. Ты знаешь, мне ближе сейчас другой подход. Мне важно именно движение, что оно есть, думаю то, что оно продолжается – это и есть главная мотивировка – и она же – результат, хотя и относительный. Но это характеризует мое нынешнее состояние лучше всего. Собственно Plan A – о том же. Большая часть записей лейбла – это попытка зафиксировать момент, хотя на самом деле, я бы просто назвал это собранием джемов, коллабораций и просто спонтанных идей. Сам я раньше записывал очень многослойные трэки, постоянно что-то менял, переделывал. Теперь мне ближе более живой подход – все пишется сходу, иногда и за один тэйк. Хотя не так давно вспомнил, «как оно было» и попробовал писать что-то более «многодорожечное», может быть, так все для меня и будет развиваться. В любом случае, я делаю какой-то пост-продакшн того, что пишется. Лоу-фай лоу-фаем, но я хочу сохранить некую планку качества. Но главная идея – именно в «здесь и сейчас». И это не всегда музыка с большой буквы М (как мужской туалет), но мне это интересно – и этого достаточно, а если это интересно еще кому-то – тем лучше. Хотя разговор насчет больших букв и серьезного искусства можно вести долго, мне вообще кажется, что «искусство» - это такой трейд-марк. Намного правильнее называть собственные творения «прикольной фигней», например. Какая вообще разница, имеют ли они отношения к «искусству»?