Мужчина наконец-то отстал. Но ненадолго.

— Подождите! — Антиквар опять оказался рядом. — Подождите… Оставьте хотя бы свой телефон. Я уточню все и перезвоню. Возможно, получится решить вопрос еще более интересным для вас образом.

— Ладно, записывайте, — решил пойти на компромисс Олег. В конце концов, торговец вполне может созреть на более честные предложения. Почему бы и не оставить себе выбор? Лишний покупатель — лишняя возможность поторговаться. Но цены на змеевики нужно обязательно проверить в разных источниках!

— Я обязательно перезвоню, — золотым «паркером» записал себе на ладонь семь циферок мачо и вдруг решительно сжал кулак: — Эх, была не была! Десять! Десять тысяч долларов! Имейте в виду, больше вам никто и никогда не даст! Это совершенно точно!

— Такую хорошую монетку есть смысл сохранить детям в наследство, — покачал головой Середин. — Дешевле она ведь теперь уже не станет.

— Это мое последнее слово! Десять! Вы понимаете, что это такое? Я даю вам новую импортную машину за старую монету. Десять. Ну, самое большее — одиннадцать… Ну, как знаете, упрямец! — Антиквар наконец развернулся и отправился в свой магазин.

Олег облегченно перевел дух, немного выждал, перешел на другую сторону улицы, сделал круг возле вороненого трубочиста, подмигнул бронзовому городовому, постоял у часов, похожих на старинный столб для театральных афиш, после чего побрел в обратном направлении и вскоре наткнулся еще на одну антикварную лавку. Эта находилась не в подвальчике, а наоборот, на уровне первого этажа — видимо, переделали из бывшей квартиры. В остальном же она мало чем отличалась от предыдущего магазина. Ну, пожалуй, еще продавщицами — обе были примерно сорокалетнего возраста и одеты в обычные светло-коричневые халаты.

— Вам что-нибудь показать? — отделилась от подоконника дама с рыжей кичкой на голове.

— Я клад нашел, — похвастался Олег и разжал кулак, демонстрируя несколько новгородских чешуек.

— Сочувствую, — усмехнулась дама.

— Как по-вашему, сколько могут стоить старинные монеты?

— Эти? Ничего.

— А какие стоят?

— Хотите разбогатеть на кладоискательстве, сударь? Тогда советую найти десяток долларов времен наполеоновского нашествия. Все эти государства-новоделы, не имеющие истории, испытывают комплекс неполноценности и готовы выкладывать «дохлых президентов» стопками. За доллар, коему всего два века, вы выручите раз в десять больше, чем за сикл, который в пятнадцать раз старше.

— Это сколько?

— За доллар? Ну, если повезет, тысяч за десять зеленых фантиков продать сможете. А сильно повезет — так и за двадцать. Тут очень много от чистого везения зависит. Реклама, антураж, легенда, состояние находки… Хотя, пожалуй, антураж важнее. В позапрошлом году, помнится, в Англии при работах на дне реки Уз нашли золотой манкус девятого века. Монета, отчеканенная королем Кенвульфом. Какой-то бедолага обронил ее тысячу с лишним лет назад на речном берегу в Бедфордшире. Так вот, ее удалось продать за четыреста тысяч долларов. Четыреста тысяч! Застрелиться можно! Три грамма не такого уж хорошего золота, плюс неплохо сохранившийся профиль мелкого феодала… К чему это я о нем заговорила? Ах, да! Хороший антураж, красивая легенда: работы на дне, тысяча лет среди ила и рыб, статьи, передачи. Я думаю, если бы эта же самая монета была выставлена из какой-нибудь тихой коллекции на оценку знатоков, счастливчик не получил бы и десятой части этой суммы. Собственно, даже тридцать-сорок тысяч долларов — уже запредельные суммы для нумизматики. Большинство раритетов переходят из рук в руки тысячи за две, три, четыре…

— Это тоже девятый век, — подбросил новгородки в руке ведун.

Женщина многозначительно улыбнулась.

— Понял, не дурак. — Середин высыпал монеты обратно в сумку. — Значит, получить за самую хорошую монету больше десяти тысяч долларов проблематично?

— Я бы не была так категорична. Если очень, очень сильно повезет — то легко. В Англии еще много нечищеных рек.

— У меня нет загранпаспорта. Может, покопаться поближе? В Средней Азии, например. Там тепло, там цивилизация чуть не со дня сотворения мира.

— Цивилизации-то там древние, но не европейские. Западники вообще стараются делать вид, что до Древнего Рима нигде ничего не существовало. А они — основные покупатели на антикварном рынке. Так что не тратьте времени зря. Я ни разу не слышала, чтобы среднеазиатские монеты уходили дороже, чем за полторы тысячи рублей. На них не разбогатеешь.

— Даже те, на которых изображены головы со змеиными ногами?

— Змеевики? Так это не монеты, сударь мой, это амулеты, медальоны. Самый знаменитый — это змеевик Ярослава Мудрого, якобы утерянный им в Муроме и найденный уже в наше время археологами. Но это музейный экспонат. Его никто, разумеется, не продаст. Однако, и других змеевиков по рукам много ходит, штучки красивые и недорогие. Они на Руси очень популярны были после принятия христианства. На одной стороне обычно собственно змееногое существо чеканилось. Вроде как символ мудрости и здоровья, от болезней и обмана помогал. А на обороте крест или распятие изображалось. Вот и получалось: вроде, и христианин владелец, крестик носит.

— Крест — это символ перекрестка, оберег, покровитель путников, — машинально поправил Середин. — А среднеазиатские змеевики встречаются? Ну, монеты с таким реверсом?

— Откуда? Это чисто русская символика. Не узбеки же змееногую женщину пять тысяч лет назад на берегу Онежского озера высекли!

— А согдианцы?

— А-а, и правда, — хлопнула себя по лбу продавщица. — Ходят иногда слухи о согдианских монетах. Как раз о змеевиках. Но знаете, сударь, по-моему, этих монет никто и никогда в глаза не видел. За них даже кто-то из шотландцев… Нет, швейцарцев… Кто-то из швейцарских коллекционеров награду назначал… Или шведов…

— Большую?

— Не знаю. Может, и большую. Почему бы и не пообещать тонну денег за то, чего в природе не существует? Да и давно все это было. Заглохла уже, наверное, та история.

— Давно — это сколько? Год, два?

— Не-ет, совсем давно. Я еще только работать начинала. В начале перестройки, как рынки западные открылись, ажиотаж страшный начался, все так и вынюхивали, что можно быстро и дорого лохам импортным впарить. Тогда и всплыла история с наградой… Пожалуй, что и тогда эта история уже старой была. Наверное, где-то после войны ее объявили, награду. А может, и вообще до войны. Никто и не знал, действительно еще это предложение или нет. Но ни одного согдианского змеевика найдено, естественно, не было, и про награду благополучно забыли. Хотя искали на совесть. Все развалины на юге страны просеяли, все колодцы вычистили.

— При чем тут колодцы?

— Так примета на Востоке есть: в колодец, как отроешь, серебряную монету нужно бросить, чтобы служил долго, не пересыхал, чтобы вода не портилась. А у нас в Узбекистанах-Таджикистанах иной колодец вдвое старше Римской империи будет…

— Ясно. Значит, искать там нечего. Все успели вырыть до меня.

— Пожалуй, что так, сударь. Уж лучше в Архангельскую область поезжайте. Там холодно, малолюдно. Кладоискателей почти нет. И виза, опять же, не нужна.

— Спасибо на добром слове, боярыня, — привычно поклонился ведун. — Да пребудет с тобою милость богов и любовь твоего достойного мужа.

— И вам… сударь… того же желаю… — несколько растерялась от столь витиеватого прощания продавщица.

Однако Олег пропустил ее слова мимо ушей, вышел из лавки, на ходу застегивая шлем, быстрым шагом пересек улицу, вытолкал мотоцикл на проезжую часть, завел и покатился по правой полосе, обдумывая услышанное.

Значит, среднеазиатские монеты дороже пятидесяти долларов не продаются… Откуда у него змеевик, Середин знал точно: из халифата привез, где его рабом почти полгода продержали. За точное место он поручиться не мог, но где-то возле Самарканда копал он оросительные канавы. Много таких монет он тогда после побега унес, однако большая часть разошлась на житейские нужды. Торки обобрали его изрядно, потом много необходимых для путника вещей в Муроме покупать пришлось. Да еще в поход ответный сбираться… Вот только одна и завалялась. Неужели именно она может сделать его богатым? Судя по истерике, случившейся с первым антикваром, стоить она должна гораздо больше десяти тысяч «зеленых». Следовало бы разведать о размерах обещанной награды, а то как бы не продешевить.

Оставив мотоцикл перед въездной ямой, Середин поднырнул под шлагбаум, прошагал к кузне и включил наддув горна. Скинул куртку и штаны, натянул рабочую спецовку, толкнул наружу дверь — чтобы не так жарко было, — и едва не сшиб остроносого мужичка в коричневом пиджаке поверх бадлона с высоким воротом. Тот отпрыгнул, извинился. Олег кивнул и вернулся к работе, вспоминая, где мог видеть это лицо. Ответ всплыл почти сразу — в антикварной лавке! Мужик зашел следом за ним и крутился рядом, когда он разговаривал с продавщицей.

«Неужели кто-то решил настучать, что я с работы на целый час свалил? Нет, вряд ли. Скорее, просто совпадение».

Он вернулся к горну и ухватил клещами очередную заготовку. Мысли вернулись к так удачно уцелевшему в поясной сумке змеевику. Если он стоит хотя бы двадцать тысяч — это значит, что хватит не только одеть невольницу с ног до головы, но и сделать ремонт в квартире с заменой полов и окон. А если тридцать — то купить мебель, и еще на новый мотоцикл останется.

«Вот только где про все это узнать? Стаса нужно растрясти. Он, вроде, по Интернету полазить любит. Может, там чего-нибудь найдет?»

* * *

Однако в этот день добраться до клуба Середину не удалось. Едва он отъехал от автопарка, как двигатель верного «ижака» начал чихать, кашлять, дергаться, отчаянно дымить. Олег проверил свечи, зажигание, регулировки карбюратора — мотоцикл категорически отказывался работать положенным образом. Причина обнаружилась, когда, протирая руки, он ощутил посторонний, но знакомый запах.

— Ну-ка… — Ведун открыл крышку бака, наклонился к горловине: — Неужели солярка? Вот японский городовой, кому же это делать было нечего?! Насолил, что ли, кому-то?

Если кузнец и не угодил кому из водителей, то не сильно. Могли ведь и сахара в бак кинуть — тогда вообще труба. Карбюратор — на промывку, двигатель, если не повезет, — в переборку. Солярка же всего лишь не горит. Слил, нормального бензина плеснул — и все в порядке. А то и просто в бак свежего топлива добавить — размешается, и все будет путем. На смеси с маслом двигатель ведь работает?