Глава 17. Бассейн, помолвка и сирс

 

 

Восемь часов полета минули незаметно. Белле даже удалось задремать ненадолго, но, проснувшись и не увидев перед собой ребенка, девушка подпрыгнула на месте, тревожно оглядываясь. Она чуть успокоилась, увидев Эдибелль на руках Эдварда, сидящего через проход справа. Вначале ей показалось, что он разговаривал с девочкой, которая зачарованными глазами смотрела на него и улыбалась. Но прислушавшись, Белла поняла, что Каллен вовсе не рассказывал ей какую–нибудь занятную сказку, как предположила девушка изначально. Вместо этого он – с присущей ему педантичностью и терпением – снова и снова тихо, но четко выговаривал одно и то же слово, которое до этого Эдибелль не слышала.

– Папа, – отражая улыбку своей дочери, повторял Эдвард, – папа…

Взяв девочку на руки около получаса назад, когда Белла погрузилась в беспокойный сон, он не без удивления обнаружил, что девочка знала несколько слов. Выяснилось это, когда стюардесса поставила перед ним поднос с поздним ужином. Эдвард видел, что перед тем как немного расслабиться, Белла покормила девочку, поэтому он не волновался о ее голоде. Однако как только мужчина, прижимая к себе дочь одной рукой, второй поднес к губам черри из своего салата, Эдибелль ткнула пальчиком в красный шарик и потребовала:

 

– Дай.

Когда отец глянул на нее, она не преминула послать в его сторону еще одну улыбку, которая тут же притянула руку Эдварда, держащую вилку с черри ко рту девочки. Ребенок снял шарик с вилки рукой и, приложив к губам, попробовал его языком: безвкусный и слишком плотный черри быстро лишился интереса девочки, она швырнула его, и он улетел в сторону Беллы.

– Мама, – озвучила Эдибелль новый объект своего внимания.

– А «папа» ты знаешь? – вопросительно глянул на дочь Эдвард. – Папа.

Видимо, девочка не уловила разницу между двумя такими похожими словами, потому что она только снова повторила: – Мама.

Эдвард нахмурился: он мог смириться, что его дочери пока не свойственна трепетность к порядку, как у него, она могла швыряться едой, заставляя стюардесс убирать за ней. В конце концов, это поправимо, и Эдвард непременно займется ее воспитанием. Но вот то, что девочка, казалось, была совсем не знакома со словом ''папа'', больно ранило мужчину: вероятно, Белла вовсе не говорила их дочери, что у детей помимо матерей есть еще и отцы.

– Папа, – повторил Эдвард чуть громче, пытаясь завладеть вниманием Эдибелль, которая все еще разглядывала спящую Беллу.

– Мама, – уверенно отозвалась девочка.

– Папа, – тверже проговорил Эдвард.

– Мама, – повторила девочка и заерзала на его руках.

Эдвард понял, что дочь собиралась закапризничать и попроситься либо на свое место, либо к матери. Тогда он попробовал подойти с другой стороны: погладив ее по мягким кудряшкам, мужчина улыбнулся и тише, словно какой–то секрет, повторил:

– Папа.

Девочку явно заинтриговал его тон и улыбка, а внимание тут же сосредоточилось на лице мужчины. Ничего не говоря, она только расплылась в ответной улыбке и слушала, как бархатный голос снова и снова повторял ей одно и то же слово.

– Может быть, вы тоже желаете поужинать, миссис Каллен?

Эдвард отвлекся, услышав слова стюардессы, и посмотрел на жену, которая проснулась и, видимо, какое–то время наблюдала за ними, потому что в ее глазах уже не осталось ни тени сна.

– Я не голодна.

– Принесите чего–нибудь легкого, – приказал Каллен холодным тоном, совсем непохожим на тот, который, вероятно, предназначался только для Белль.

«Итак, это начиналось», – подумала Белла, когда муж потребовал для неё еды, хотя она уже отказалась.

Изабелла видела, как стушевалась стюардесса, невольно став свидетелем размолвки между супругами.

– Можно, мне подержать Белль? – спросила Белла, около получаса спустя.

– Ешь свой ужин, – грубо отрезал Каллен, не смотревший в сторону жены и соответственно не видевший, что поднос с нетронутой едой уже унесли.

Девочка снова заерзала на коленях Эдварда, и тот бросил злой взгляд на Беллу, которая нарушила их идиллию. Девушка нисколько не удивилась этому немому выпаду Каллена: еще когда она увидела его в своей квартире, поняла: вернулся не ее муж, приехал их с Белль хозяин. И, несмотря на то, что когда–то Белла покинула Эдварда под гнётом обстоятельств, два года спустя она была не рада воссоединиться с ним. Говорят: любовь не терпит принуждения, и это правда. Разве можно беззаветно любить мужчину, если рядом с ним ты чувствуешь себя рабыней, жертвой, загнанной хищником в ловушку? За два года, несмотря на тень Александра в ее жизни, Белла снова ощутила позабытое чувство свободы, и ей не хотелось обратно в золотую клетку.

Хуже того – во время последнего разговора по телефону, Каллен грозился не простить жене второго побега, и теперь Белла не сомневалась: месть не заставит себя ждать. Только это будет не какой–то его подлый поступок, нет. Местью станет такое потребительское и пренебрежительное отношение, которым он будет унижать ее изо дня в день, а она станет терпеть это, боясь разлуки с дочерью.

Белла думала, что ждет ее в Нью–Йорке. Она сомневалась, что Эдвард все же связался с Таней, но могла появиться какая–то другая женщина, все–таки прошло два года.

Эдвард вернул ей дочь, только когда малышка снова начала зевать, явно собираясь спать. И хотя она пыталась поудобнее устроиться на руках отца, Каллен все же понимал, что в специальной кроватке ей будет комфортнее и безопаснее.

Самолет приземлился за полчаса до полуночи. Благодаря разнице во времени, несмотря на то, что вылетели они ночью, им удалось ''нагнать'' долгие часы полета.

Каллен отпустил МакКартни перед тем, как сесть с семьей в поджидающий их автомобиль. Белла пыталась уследить за беспокойной дочерью, которую особенно заинтересовал безмолвный человек за рулем и его ни на что непохожая фуражка. Сначала Белла пыталась унять ее интерес, но когда в салон сел отец, девочка заполучила–таки желанный головной убор шофера и только тогда успокоилась на коленях Эдварда, который, в отличие от мамы, был явно сговорчивее и тем привлекательнее для ребенка.

Спустя около получаса Белла обнаружила: несмотря на то, что они проехали недалеко от особняка Каллен, машина везла их дальше на север, и девушка точно знала куда. Ворота дома, который Изабелла с такой любовью и старанием обустраивала до своего побега, бесшумно открылись, впуская внутрь дорогой автомобиль. То, что Эдвард построил для прислуги отдельный домик в стороне, только добавляло уюта семейному гнезду молодых Каллен. Белла помнила, как долго она подбирала персиковый цвет для стен зала, а потом не меньше мучилась с оттенком зеленого для одной из спален и голубого для их с Эдвардом комнаты. Однако когда перед ней отворилась дверь, Изабелла словно вошла в другой дом. Эдвард чуть задержался, так как Белль приспичило войти внутрь на своих двоих, и теперь он стоял у прохода, а дочь медленно шагала к нему.

Вскоре водитель был отпущен, слуги, получив какие–то распоряжения, вернулись в свой небольшой домик, и дверь особняка закрылась. Белла подхватила девочку на руки и прошла в гостиную, оглядываясь. Все стены дома были перекрашены в снежно–белый цвет, а стильная черная кожаная мебель, частично покрытая роскошными покрывалами из коротко–стриженной норки, впрочем, как и изысканные аксессуары, говорили, что хозяину был присущ хороший вкус, мрачный характер и полное отсутствие сострадания к тем самым норкам.

В углу Белла увидела несомненно дорогие напольные часы; судя по треснувшей на них краске и зная пристрастия хозяина дома, их можно было уверено отнести к антиквариату. Глянув на дочь, Белла убедилась, что девочка тоже заметила их: зеленые глаза загорелись интересом.

– Дорогие вещи лучше убрать или поставить повыше, иначе Белль может добраться до них, – тихо проговорила Изабелла.

– Скажи прислуге, – коротко ответил муж.

Судя по холодным тонам и вольно расставленным там и тут дорогим предметам, дом не то что не предполагал семьи, в нем словно вовсе никто не жил, и он лишь оставался красивой, но холодной и одинокой картинкой. На полочке над камином Белла не обнаружила ни одной фотографии, она не увидела их и по пути в комнату, которую Эдвард собирался отвести для дочери.

– Она не уснет одна, – заверила его жена.

– Она спит с тобой? – спросил Каллен.

– Обычно нет, хотя и приходит иногда ночью. Но этот дом вовсе чужой ей… – Белла осеклась, увидев, что одно неосторожное слово заставило Эдварда остановиться на очередной ступеньке. – Незнаком, – поправилась она.

– Значит, сегодня Белль будет спать с тобой, – решил Каллен и вместо сравнительно небольшой спальни, что была изначально задумана как детская, повел жену в более просторную – гостевую. – Позже приучи дочь спать в ее собственной комнате, она должна быть самостоятельной и независимой от тебя.

Когда открылась дверь спальни, Белль сразу прошагала к большой и на редкость высокой постели и попыталась забраться на нее, цепляясь за покрывало. Оно заскользило вниз, но от падения девочку спасли руки матери и отца. Родители, вмиг оказавшиеся рядом с дочерью, переглянулись, довольные, что удалось успеть поймать ее, но все эмоции быстро сошли с лица Каллена, и Белла, помрачнев, отвернулась. Оставив жену и дочь в выбранной для них спальне, Эдвард собирался выйти из комнаты, но Изабелла окликнула его.

– Эдвард, мы можем поговорить? – сдержанно спросила она. – Спокойно и без эмоций.

По спине Беллы прошел холодок, когда она услышала тихий хриплый смех.

– Спокойно и без эмоций?! – посмотрев на нее, переспросил он.

– Я… нам нужно обсудить, как мы будем жить дальше, – не теряя силу духа, снова попыталась воззвать к мужу Изабелла.

– Нам нечего обсуждать, – тоном нетерпящим возражения, ответил Кален, делая ударение на последнем слове. – Мы будем жить так, как я захочу.

Беллу передернуло от его слов и тона. Еще живя в Бате, когда она плакала о своем разрушенном браке, Изабелла знала, что вернуть их с Эдвардом отношения и только обретенное доверие было нельзя. Белла не сомневалась, что если Каллен когда–нибудь вернул бы ее, то не для того, чтобы возродить их брак, а только чтобы отомстить и «собственноручно» выкинуть из своей жизни. Возможно, дочь даровала ей отсрочку: Белль была слишком маленькой, чтобы обходиться без матери, но позже Каллен мог подобрать на место Беллы более подходящую и верную, в его понимании, женщину.

– Могу ли я узнать, – процедила Изабелла, которой хотелось обрести хоть какую–нибудь определенность, – какой же жизни ты хочешь для нас?

Каллен снова улыбнулся, видя, как непросто жене удалось сдержать волнение и злость. Еще в самолете, продумывая свою тактику поведения с женой, Эдвард решил, что пребывание в неизвестности и равнодушие с его стороны будут изводить ее сильнее, чем грубое или унизительное обращение. Конечно, ему непросто было сдерживать свой гнев на нее, но ради того, чтобы измучить Беллу, он готов был запастись терпением. Каждый день Белла будет проживать, не представляя, чего ожидать от мужа, так же как он мучился два года, не зная, вернется ли она или удастся ли ему найти ее... Но то, что она скрыла от него еще и его дочь – за это она заплатит ему отдельно!

– Нет, не можешь, – ответил он и вышел из спальни.

 

***

 

Белла не проснулась, а скорее выпала из сна: она резко села на постели, пытаясь понять, где находилась. Обнаружив, что в комнате уже светло и вспомнив события вчерашнего дня, Изабелла запаниковала, не увидев рядом с собой Белль. Соскользнув с шелковых холодных простыней, девушка отправилась на поиски дочери.

– Напрасно ты отказываешься от платья, – услышала она низкий голос мужа со стороны детской, – оно бы куда лучше подошло для такого жаркого дня, чем пара резиновых сапог, а уж ходить по улице в одних трусиках и сапожках – полнейшее безобразие.

Девочка озадачено осмотрела раскрытый перед ней чемодан с ее одеждой и выудила шляпку, которую мама всегда надевала ей в жару.

– Логично, – кивнув, оценил Эдвард выбор дочери. – А к ней так хорошо подходят эти носочки и туфельки, ты не думаешь?

Взяв тремя пальцами туфли, обшитые теми же цветочками, что и шляпа, Эдвард поразился, насколько они все–таки были крохотными. Однако девочка взяла их обеими руками и, рассмотрев, отдала отцу с коротким: «Окей». Белла прикусила губу, глядя на то, как бережно мужчина, удерживая в большой руке маленькую ножку, одел на нее носочек и обул в туфлю, а затем повторил то же со второй стопой. Так как он чуть наклонился, Белль, взглянув поверх его плеча, увидела любимое лицо и тут же расплылась в улыбке, ткнув пальцем.

– Мама! – раздался детский возглас, и Эдвард резко обернулся.

– Собирайся, мы едем к моей семье, – отвернувшись и снова взяв выбранное им платье, бросил Каллен совершенно другим голосом.

Большая часть внимания Белль переключилось на мать, поэтому Эдварду удалось довольно быстро надеть на неё красивое кружевное бежевое платье.

– К нему идет сумка, – уточнила Белла.

– Зачем годовалому ребенку сумка? – раздраженно бросил Каллен, тут же досадуя на свою несдержанность.

– Сумка! – к его удивлению повторила девочка, блеснув очередным словом ее пока небольшого словарного запаса.

– Год и три, – холодно уточнила Белла, – и она девочка.

– Я знаю пристрастия девочек, у меня три сестры, в конце концов! – напомнил Эдвард.

– Тогда что за непонятные вопросы?

Каллен хотел грубо осадить жену, но сдержался, видя, как засияла дочь, когда мама надела ей через плечо тканевую сумочку на длинном ремешке с вышивкой и поцеловала девочку.

Белла знала, что встречи с Калленами не избежать, к тому же по утрам дочь требовала много внимания, поэтому Изабелла не задумывалась, как все пройдет в семье мужа и всю дорогу к их дому провозилась с Белль. Но когда они выехали на подъездную дорожку, и Белла увидела, как на широкой лестнице дома, меж двух колон их встречала вся семья, разве что за исключением Элис, нервы ее зашалили. Сердце Изабеллы и вовсе упало куда–то вниз, когда тихо спросив: «Они уже знают о Белль?», она услышала неожиданное:

– Нет.

Девочка сидела в уже купленном для нее кресле безопасности, поэтому Эдвард, выйдя первым, взялся отстегивать дочь, а водитель открыл дверь жене шефа. Девушка ступила на землю и надавила на нее, как бы проверяя, что та не качается.

– С возвращением, Белла, – раздался приветствующий голос Карлайла, когда она предстала перед ними, все еще боясь отойти от машины.

– Спасибо, – негромко отозвалась Белла.

– Ты чудесно выглядишь, дорогая, – улыбнулась ей Эсме.

Остальные поздоровались с ней так же любезно, но было очевидно, насколько непросто Калленам и самой Белле вести себя так, словно она просто уезжала на пару недель в отпуск.

Белла не видела, как Эдвард вытащил из машины дочь, но она сразу поняла, что это случилось, по тому, как резко изменились лица всех Калленов, исключая разве что Джаспера, который, как обычно, оставался невозмутим. Эсме рефлекторно ступила на шаг вперед, словно ей нужно было ближе рассмотреть Эдварда и убедиться, что у него на руках ребенок. Карлайл быстро совладал с изумлением на своем лице, но по тому, как напряженно он вытянулся, было видно, что глава семейства по–прежнему в легком шоке.

– Это твоя? – как всегда в лоб спросила Розали, обращаясь к Эдварду.

– Подойди и посмотри, – резко бросил Каллен.

Но Розали, не отреагировав на грубый тон, тут же последовала его совету и уверенно направилась к брату. Она улыбнулась девочке, которая принялась играть с цепочкой на шее Роуз, а девушка между тем пристально оглядела ее.

– Твоя, – подтвердила Роуз, поражаясь, как затейливо перемешались в лице девочки черты Эдварда и Беллы. – Странно, что не рыжая, – поддела она.

– Ыжая, – повторила малышка.

– Забудь это слово, Эдибелль, – мягко, но настойчиво попросил Эдвард.

Каллен, круто обогнув Розали, зашагал к родителям и остальным. Эсме протянула к девочке дрожащие пальцы и провела по нежной маленькой щечке.

– Как тебя зовут, принцесса? – совершенно особенным голосом спросила она, и дети Каллен переглянулись, вспомнив этот тон, который вмиг напомнил каждому из них о детстве.

– Бль, – раздался тонкий голосок, который привел в восторг женщину с ее дочерями и заставил улыбнуться более сдержанных мужчин, несмотря на то, что такой ответ едва ли мог удовлетворить поставленный вопрос.

– Эдибелль, – пояснила Белла, вставшая слева от мужа. – Или просто Белль.

Эдвард перехватил многозначительный взгляд отца и матери, которые, само собой, поняли, что такое необычное имя родилось из слияния «Эдварда» и «Беллы».

– Уникальное имя – это хорошо, – одобрила Роуз.

– Тебе легко говорить, – фыркнула Ренесме и снова приподнялась на цыпочки, пытаясь разглядеть племянницу на руках высокого брата.

– Думаю, стоит все же пройти в дом и там продолжить знакомство с Эдибелль, – предложил Карлайл.

– Конечно, – встрепенулась Эсме, не способная отойти от шока так быстро, как муж. – Давайте, дети, – начала загонять она всех молодых людей в дом, – что–то я совсем растерялась, – смеясь, причитала она.

– Из–за того, что стала бабушкой? – скорее риторически, идя за ней, поинтересовался муж.

Женщина резко остановилась на верхней ступени, словно громом пораженная. Бесконечное счастье, которое она испытала, увидев ребенка своего сына, никак не вязалось с тем шоком, в который ее вогнала мысль, что обретенная внучка раз и навсегда сделала ее бабушкой.

– Ты стал дедушкой, – через плечо бросила Эсме, медленно входя в дом, и в ее голосе прозвучала несвойственная ему резкость.

– Само собой, – рассмеялся муж на реакцию жены и приобнял за плечи беспричинно погрустневшую женщину, будто слово «бабушка» сделало ее хоть на год старше, а лицо старее.

Но минутная тоска Эсме испарилась, как только она, на ходу отдав распоряжения слугам, вошла в главную залу дома и снова увидела маленькое чудо. Девочка стояла на полу, а за руки ее держал Эдвард, который сидел на краю дивана, а на подлокотнике рядом с ним была улыбающаяся Белла.

– Еще она умеет ходить, – продолжал свой рассказ Эдвард, часть которого упустили родители.

Приподняв руки Белль чуть выше над ее головой, он повел ребенка в сторону, затем в другую. Неуверенно опустив дочкины руки, Эдвард в восторге наблюдал за тем, как уверенно прошагала Белль следующие несколько шагов самостоятельно. На лицах Роуз и Несси светилось такое восхищение, будто они готовы были зааплодировать.

Белла перехватила понимающую улыбку Эсме и Карлайла, которая светилась и на ее лице. Для этих троих умение ребенка в год и три ходить без чужой помощи не казалось чем–то сверхъестественным, но никто не хотел воровать у малышки эти несколько минут славы.

 

– Что еще? – постучала Розали по плечу брата. – Что еще она умеет?

Эдвард подвел дочь к себе, и она снова встала меж его колен.

– Сколько тебе лет, Эдибелль? – спросил Эдвард. – Сколько?

Дочь вновь не подвела гордого отца и, выставив вперед кулачок, подняла указательный палец, что вызвало новый приступ охов и прочих междометий. Карлайл и Джаспер тихо засмеялись.

– Не знаю, кто из них больший ребенок? – проговорил глава семьи.

– Ох, кто бы говорил, – похлопала его по груди жена. – Когда Эдвард научился говорить «папа», ты понес его в свой госпиталь, чтобы там все знали: это, наконец, случилось.

– Мне было двадцать один, – привел муж не слишком убедительный аргумент.

– Первое «папа» одинаково волшебно для мужчины в любом возрасте, конечно, если он дорожит этим почетным званием.

Сам Эдвард явно был из таких, потому что именно этого слова он принялся добиваться от девочки. Которая, впрочем, не заставила себя долго уговаривать и легко выдала:

– Папа.

Ничего более не требовалось: полностью удовлетворенный отец поднял дочь на руки и усадил на колени, отклоняя просьбы родных подержать ее.

– Позже, – отмахивался Каллен, – она устала от вас.

Только после завтрака, Карлайлу с Эсме и их детям удалось «дотянуться» до новоиспеченной маленькой Каллен.

Белла не могла быть уверенной в искренности членов семьи Эдварда, зная, что им было свойственно «держать лицо» при любых обстоятельствах, но все же ей казалось: они приняли ее по–доброму. Она надеялась вызнать у кого–то из них, что случилось после ее отъезда, но случай никак не подворачивался. Белла разве что спросила об отсутствии Элис, и Эсме поведала, что дочь подалась в дизайнеры и сейчас заканчивает образование во Франции.

Эсме вызвала в гостиную дворецкого, чтобы отдать распоряжения об обеде, надеясь, что старший сын с семьей задержатся у них. Как только показался слуга, мужчины поднялись и удалились в кабинет обсудить какие–то дела «Империала».

– Чудесно, что в нашем доме снова появился ребенок, – покачивая внучку, проговорила миссис Каллен после того, как дворецкий удалился.

– Снова? – удивилась Белла.

– Около года у нас жила Эмма, сестра МакКартни, пока тот помогал Джасперу в Италии, – пояснила Эсме, хотя Белла по–прежнему выглядела растерянной.

– Сестра?

– Эдвард разозлился, когда выяснилось, что МакКартни скрыл ее от всех, и собирался выгнать его, – пояснила Ренесме. – Однако Розали выручила: отказалась занять место Джаспера, если Эдвард прогонит МакКартни. Элис тогда уже заявила, что уедет в Париж. У брата не осталось никого надежного, чтобы посадить на место своей правой руки. К тому же МакКартни нужен был Джасперу в Италии.

– А почему Элис уехала? – по очереди разбиралась в новостях Белла.

– На учебу, – ответила Эсме. – Но она приедет навестить нас, как только узнает о тебе и Эдибелль, к тому же недавно Элис сдала последний экзамен.

– А Джаспер и Италия… Это как–то связано с Бургундом? – уточнила Белла.

– Бургунд был поглощен «Империалом», – мрачно улыбаясь, заявила Розали. – Джаспер возглавил его. По крайней мере, на время. Нужно собрать там надежную команду и найти преданного человека на место управляющего директора, тогда Джаспер сможет вернуться домой.

– Ну, а пока Роуз заняла место брата в «Империале», – с гордостью проведя рукой по золотистым волосам старшей дочери, повторила Эсме.

Белла чуть улыбнулась, глянув на сестру мужа, которая хотя и казалась несколько манерной и резкой, но все же вызывала восхищение своим сильным характером. Она была способна подменить Джаспера и не боялась противостоять Эдварду.

– Здесь нет моей заслуги, – бросила Розали, – других кандидатов не было, если бы Элис не уехала, место Джаспера могло достаться ей.

– Ммм, – прищурилась мать, – у Элис не тот характер, чтобы держать под контролем столько людей, да и она бы не выдержала прессинга Эдварда. Элли как бы… очень хрупкая, деликатная.

– Хочешь сказать, я не хрупкая и не деликатная?

Белла опустила глаза, оказавшись свидетельницей семейного спора.

– Нет, что ты, – снова провела пальцами по волосам дочери мать.

– Прекрати гладить меня, как какую–нибудь болонку, – откинув назад золотую прядь, по которой скользила рука матери, фыркнула Роуз. – Дело не в характерах, просто Элис плевать хотела на машины и «Империал», поэтому помахала ручкой и свистнула в Париж, а мне досталось почетное место рядом с этим рыжим узурпатором!

– Ыжим, – раздался детский голос, и все женщины разом глянули на нее.

– Рыжий, – сладко улыбнувшись, повторила Розали и погладила маленькую ручку племянницы.

– Ыжий, – повторила девочка приглянувшееся ей слово, которое обещало закрепиться в ее небольшом лексиконе.

– Эдвард будет тебе очень признателен, – с сарказмом отозвалась улыбающаяся Эсме.

Заметив, что Белль начала тереть глаза и удобнее устраиваться на руках бабушки, женщины решили подняться в бывшую спальню Эдварда. Войдя в нее, Белла с волнением осмотрела комнату, которая, казалось, нисколько не изменилась.

– Эдвард следит за тем, чтобы здесь все оставалось как прежде, – сказала Эсме. – Мы не возражаем.

– Себе дороже, – проворчала Розали, которая покушалась на самую большую спальню в доме, но все ее попытки занять комнату брата были встречены то холодными отказами, то бурными ругательствами.

Уложив маленькую девочку в огромную постель отца, Эсме и Ренесме присели у подножия, а Белла и Розали в кресла у окна.

– Значит, все это время Эдвард жил в своем доме? – осторожно спросила Белла.

– Да, с тех пор как со свадьбы вы уехали в ваш дом, сын жил там.

– Аллилуйя, – вставила Роуз.

– Я… – посмотрев в глаза Белле, волнуясь, заговорила Эсме. – Я должна поблагодарить тебя за твою жертву… И извиниться, – перевела дыхание женщина, – за то, что приняла ее и уговорила принять это сына.

Ренесме отвернулась, а Розали откинулась на спинку кресла, ожидая тот самый неприятный разговор, которого нельзя избежать. Белла замерла, не зная, что именно она услышит о случившемся с мужем и его семьей.

– Когда ты уехала, Эдвард не желал соглашаться на помощь Денали, – женщина горько усмехнулась на последних словах. – Он искал тебя, а между тем на выплату долга «Автопрому» была дана лишь неделя и дни мчались, словно в каждом из них было не больше часа или двух.

Розали помрачнела, вспоминая то угнетающее ожидание и тревогу, в которой пребывала вся семья. Наконец, когда оставался день, а вестей о Белле или Ароне не было, Эсме позвала к своей постели Эдварда. Именно Роуз зашла к нему в комнату и передала, что мама звала его. По тому, как старший брат бессильно опустился в кресло у окна, за которым догорал закат, она поняла, что Эдвард заранее знал, зачем звала его больная мать.

– Я попросила принять помощь Денали, – проговорила Эсме. – Мне даже не пришлось повторять свою просьбу, Эдвард согласился сразу, – ее голос опустился до шепота. – Но то, как он взглянул на меня… Словно это не Денали, а я ударила его ножом в спину.

– Эсме, – попыталась Белла остановить миссис Каллен, когда глаза женщины заволокли слезы.

– Если бы Эдвард не принял денег Денали, вся наша семья пострадала бы, – быстрее заговорила Эсме. – К тому же, мне казалось, что Эдвард мог просто выплатить долг с помощью Денали, а потом свободно искать тебя. Я никак не могла предположить, что Александр сможет скрывать тебя так долго.

– Почему ты не вернулась сама? – обратилась к Белле Роуз. – Или хотя бы не дала нам знать о себе.

– Денали угрожал мне, – тихо отозвалась Белла. – Ему удалось поймать вас в ловушку, он смог скрывать меня от Эдварда – у меня были все основания полагать, что Александр не менее силен и влиятелен, чем вы. Стало быть, в случае чего, он мог навредить моей дочери, моим родителям, вам и вы могли не суметь защитить ни их, ни себя.

– Когда ты узнала о беременности? – спросила Розали.

– Спустя около месяца после того, как уехала из Нью–Йорка, – ответила Белла. – Если бы я знала, я бы осталась. Я могла пожертвовать браком ради вас, но не правом своей дочери иметь полноценную семью.

– Не могу поверить, что Александр, узнав о твоей беременности, не позволил тебе вернуться, – сжав виски, проговорила Эсме, все еще помня то, каким верным другом он когда–то был их семье.

– Если что, так он стал еще злее, узнав об этом, – холодно проговорила Белла, искренне ненавидя этого человека.

– Должно быть, к тому времени, он уже понял, что Эдвард, несмотря ни на что, не собирался разводиться и возвращаться к Тане, а тут еще твоя беременность, – перечисляла Роуз. – Было ясно, что он заплатил наш долг, но так и не смог преподнести Эдварда Тане на блюдечке, как ему хотелось.

– К счастью, МакКартни смог отыскать Арона, правда почти через два месяца после твоего отъезда, – проговорила Эсме, намеренно избегая слова «побег». – Эдвард вынудил его «подарить» нам контрольный пакет акций «Бургунда».

– Но ведь акции принадлежали миссис Вольтс… – с удивлением отозвалась Белла.

– Арон, видимо, нашел, как убедить жену сделать нашей семье такой подарок, – усмехнулась Розали, – уж очень ему хотелось вернуться домой живым.

– Роуз, – отдернула дочь Эсме, которая не желала думать, как именно Эдвард добился акций Бургунда, но она знала, что долгие дни Арона держали где–то в пригороде Нью–Йорка.

– При этом Эдвард не стал «раздевать» Вольтса подчистую, как изначально собирался, – задумчиво добавила Роуз. – Он почему–то позволил ему остаться весьма состоятельным человеком, хотя и отобрал семейный бизнес.

– Все уже в прошлом, – снова попыталась уйти от «итальянской» темы Эсме.

– Да, Эдвард заполучил «Бургунд», однако мамин остров так и остался у Тани, – подвела итоги Розали.

– Это неважно, – мотнула головой Эсме.

– Как это неважно? – встрепенулась Роуз. – Мало того, что для нас значит это место, так эта твоя земля еще и стоит целое состояние! Эдвард дал слово, что вернет его.

– Ты правильно сказала, – согласила мать, – это моя земля и я готова забыть о ней, лишь бы мы жили спокойно.

– Эдвард пытался отобрать этот остров у Александра, а когда его не стало, хотел по–хорошему договориться с Таней и предложил ей приличные деньги за эту землю, – повернувшись к Белле, поведала Роуз. – Она отказалась, и вражда между нашими семьями разгорелась с новой силой.

– Почему Таня отказалась? – удивилась Белла, не веря, что она могла надеяться обыграть Эдварда в новой войне.

– Она подозревает, что Эдвард каким–то образом причастен к смерти Денали, – тревожно проговорила Эсме. – Александра нашли в бассейне их дома, он любил плавать перед сном в одиночестве, слушая Вивальди. Согласно заключению экспертизы, у него случился инфаркт, никого не оказалось рядом, чтобы вызвать скорую и помочь выбраться из воды. Именно остановка сердца стала причиной смерти, никто его не топил!

– Но Таня и ее семья считают иначе, – подытожил Белла, поняв суть дела.

– Видишь ли, Эдвард не раз говорил, что вернет чертову землю, чего бы это ни стоило, – стараясь говорить спокойнее, ответила Эсме. – Конечно, он не мог… не мог убить человека, – замотала она головой, всем существом отвергая эту мысль. – Денали считают, что, не добившись возврата острова, Эдвард отомстил Александру. Но это неправда!

– Тише, мама, – коснулась ее плеча Ренесме, поглядев на спящую Эдибелль, которая заворочалась и потерла носик.

– Что ты теперь собираешься делать, Белла? – сменила тему Розали, боясь нового приступа болей у матери. – Будешь нянчить малышку?

– Я не знаю, – ответила Белла. – Мне нужно поговорить обо всем с Эдвардом, но он…

– Считает, что ты предала его, – понимающе закончила за нее Розали. – Видишь ли, если б ты не уехала, мама бы ни за что не попросила Эдварда пойти на условие Денали аннулировать брак. Эдвард бы скорее пустился продавать наше имущество, послав к чертям репутацию семьи, и мы бы поддержали его в этом решении, никто не посмел бы просить у него пожертвовать своим личным счастьем. Но тем побегом, ты лишила брата возможности поступить так. После того, как он потерял тебя, не было смысла наносить еще и удар по нашему имени, только чтобы горделиво послать на все четыре стороны Александра. Эдвард проглотил свою гордость и принял его деньги, как просила мама. Но если бы ты осталась с ним, даже мамина болезнь не заставила бы брата отказаться от тебя.

– И ты считаешь, это было бы правильнее – рискнуть здоровьем матери и благополучием всех вас?! – выпрямилась Белла.

– Я не знаю, как было бы правильнее, – сложила руки в замок Розали. – Случилось так, как случилось. Мы благодарны тебе и Эдварду, но в конечном итоге, лично я сейчас волнуюсь даже не о вас, вы взрослые люди. Я считаю, самое главное, чтобы за последствия не пришлось отвечать Эдибелль. Она заслуживает полноценной любящей семьи.

 

***

 

В тот день молодые Каллен вернулись домой поздно, поэтому несмотря на то, что Белле еще больше, чем прежде не терпелось поговорить с Эдвардом, она отложила разговор до завтра. Однако в течение следующих дней, Белла поняла, что муж вознамерился свести общение с ней к минимуму. Она видела его только за ужином и когда он играл с Белль. Все остальное время, что он бывал дома, Эдвард проводил в кабинете или своей спальне, куда Белле не было входа.

Наконец, решив, что она сможет разговорить Эдварда, только поймав его в комнате, в которую при этом ей позволят хотя бы войти, Белла решила попытать счастья в «Империале». Перевернув свой шкаф, девушка все–таки остановилась на самом обычном приталенном трикотажном платье с длинными рукавами. Личный водитель встретил ее у крыльца дома с зонтиком, пряча от непривычно холодного дождя, который очередной день омывал Нью–Йорк в это «плаксивое» лето.

Как только она вышла у «Империала», сразу заметила несколько брошенных в ее сторону взглядов, но когда Белла вошла внутрь здания, ей показалось, что все глаза разом уставились на нее. Не теряя самообладания, она коротко и спокойно отвечала на приветствия и, только оказавшись в лифте, тяжело выдохнула. Выйдя на шестьдесят девятом этаже, Белла прошла в фойе, ожидая увидеть там Джейкоба.

– Белла?! – встретила ее пораженная Анжела и тут же поправилась. – М–миссис Каллен?

– Анжела, – приветливо улыбнулась Изабелла одной из администраторов. – Не отвлекаю?

– Нет–нет, конечно, нет! Присаживайтесь, сейчас будет кофе.

– Мы были на «ты», – напомнила Белла. – Смотрю, тебя повысили.

– Меня? – переспросила Анжела, колдуя над кофе–машиной. – Вовсе нет, я здесь только пока не найдут нового секретаря.

– А куда делся Джейкоб? – нахмурилась Белла, боясь, что Эдвард выгнал его после ее побега.

– Джейкоб? Так когда мисс Каллен заняла место вице–президента, она перевела его в отдел инженерии. Оказалось, он хорошо понимает в автостроении и тому подобном. Но это было давно, – махнула рукой Анжела и вдруг как–то сконфузилась, словно не уверенная, стоит ли договаривать. – После него секретарем была Джессика Стенли.

– Вот как, – кивнула Белла, услышав имя другого администратора, которая иногда подменяла и саму Изабеллу в редкие дни ее отсутствия.

– Вообще–то, изначально ее взяли на время, пока искали нового секретаря, но в результате она работала на этом месте, пока не ушла в отпуск пару недель назад, – стоя спиной к Белле, договорила администратор.

Белла усмехнулась доброте Эдварда.

– Она в отпуске уже полмесяца? Помнится, Каллен не позволял мне так надолго покидать «Империал», даже если я просила больничный.

Анжела взяла чашку с кофе, чтобы передать ее жене шефа. Вдруг Белла нахмурилась, припомнив слова временной секретарши.

– Подожди… Ты сказала, что будешь здесь, пока не найдут нового секретаря? – уточнила Белла.

Анжела только кивнула.

– Не понимаю, почему Каллен решил найти нового секретаря, если Джессика просто ушла в отпуск?

– Она… – Анжела медленно опустила блюдце с чашкой возле Беллы, но рука девушки все же предательски дрогнула. – Ушла в декретный.

Белла замерла на своем месте и на какое–то время, кажется, лишилась слуха: она видела, как губы Анжелы шевелились, но при этом до миссис Каллен не долетало ни звука. Белла слишком хорошо знала Джессику, чтобы надеяться, будто, доведись ей случай, она не попыталась бы охомутать Эдварда. И хуже того, учитывая, что он считал себя преданным Беллой, он мог и сам быть не против, как минимум, интрижки. Но беременность?! Ее, Изабеллу, он в свое время пулей доставил в аптеку, боясь, что она забеременела. Но, черт возьми, подлая Джессика могла скрывать свое положение до поры до времени, надеясь привязать шефа ребенком или хотя бы получать месячную «компенсацию» в виде алиментов. Когда Белла начала приходить в себя, до нее донеслись слова быстрой речи Анжелы.

– Вначале я должна была подыскать нового секретаря, но пару дней назад мистер Каллен сказал, чтобы я подобрала десять–двадцать кандидаток, а конкретную девушку он выберет себе сам после собеседования. В смысле не себе, а «Империалу», – тут же попыталась исправиться Анжела, но вышло только хуже.