Социология как общая теория культурных явлений

Стремление стать наукой о культуре в целом в противовес таким частным наукам, как экономика, лингвистика и теория религии, выразилось в еще одном социологическом течении более позднего происхождения. Это течение берет свое начало в школах Тарда и Дюркгейма, которые, несмотря на свое широко известное противостояние, все же имели много общего, и с тех пор оно распространялось очень широко, иногда двигаясь в старом русле, иногда давая важные новые вариации. Общей теоретической целью Тарда и Дюркгейма, их последователей и соратников стало построение не общей теории обществ (хотя концепция общества часто по-другому. Но дело не в наименовании. Суть в том, что эти исследования затрагивают некоторую часть материала, который старые социологические школы рассматривали как собственный; но это та часть, которая и для старых школ была объектом особого внимания, и — что еще важнее — этим материалом не занимаются вообще или занимаются безрезультатно устоявшиеся специальные науки о культуре, за одним или двумя исключениями, на которые мы укажем позже.

Уже были предприняты попытки эксплицитно сформулировать имплицитные стандарты отбора социологических данных исходя из тех же посылок, из которых исходили и мы: социология — это частная наука о культуре с собственным эмпирическим полем. И если мы попытаемся улучшить эти исходные посылки, дав наше собственное определение, то только потому, что большинство из них представляются все еще до некоторой степени подверженными влиянию старых социологических школ. Это в особенности относится к концепции Зиммеля, согласно которой все культурные явления имеют социальную «форму», хотя их «содержание» является не социальным, а религиозным, экономическим, лингви­стическим. Эта концепция, хотя она и имела большое влияние на современную немецкую методологию.., ошибочна. Очевидно, что нет простой «формы», что это всегда особенный класс эмпириче­ских данных, сопровождающих различные культурные системы во многом так же, как теоретическая рефлексия сопровождает многие из них в высокоразвитых цивилизациях, религиозных верованиях и ритуалах на более ранних стадиях культуры...

Сравнивая специфические данные, которые уже фактически освоены социологией,— что привело к полному или частичному исключению других частных наук,— мы находим, что они легко распадаются на четыре главных подразделения.

Теория социальных действий

Первое из этих подразделений не только отчетливо отделено от остальных видов культурных данных — экономических, религи­озных, эстетических и т.д. Более того, проводимые с ним исследования уже в значительной степени были систематизирова­ны и составляют отдельную дисциплину. Мы имеем в виду так называемую «социальную психологию»... Данные, составившие материал этой науки, могут быть коротко и условно описаны как действия, производимые над человеком как над объектом и призванные вызвать определенные реакции с его стороны. Это социальные действия, вполне отличные от других действий, производимых не над людьми, а над материальными предметами, экономическими ценностями, сакральными объектами и мистиче­скими силами, объектами эстетического восприятия, лингвистиче­скими символами или научными теориями и призванные произве­сти не человеческие реакции, а технические, экономические, религиозные, художественные, литературные, научные результа­ты.

Это различие, разумеется, не предотвращает частого использо­вания социальных действий в качестве просто вспомогательной функции, например, когда люди борются за экономические цели или побуждают других помочь в технической работе. Так же часто бывает и обратная связь, когда несоциальные действия являются вспомогательными по отношению к социальным; так, техническая продукция может служить целям реваншистской войны; человек может копить богатство не по экономическим мотивам, а ради признания близких, женщина — выходить на сцену не ради искусства, а ради славы.<...>

Но мы должны сказать, что в дополнение к упомянутой здесь под наименованием «социальная психология» появилось несколь­ко других дисциплин, эмпирический материал которых — не социальные действия, а нечто совершенно иное. Так, изучение поведения толпы, проведенное в конце прошлого столетия Зигелем, Ле Боном и другими, породило идею, что все коллектив­ные действия, каковы бы ни были их объект и намерения, существенно отличаются от индивидуальных действий; «социаль­ная психология» как социология коллективного или группового поведения в целом стала противоположной «индивидуальной психологии» как психологии индивидуального поведения в целом.

Существует очевидный, хотя и не всегда четко осознаваемый, фундаментальный конфликт между этой и предыдущей концепция­ми. Взамен определения действий по их объективному аспекту, их объектам, результатам и методам, эта концепция определяет их только по субъективному источнику — по природе агента. Без сомнения, большая часть действий, производимых коллективно, в самом деле отличается от большей части действий, производи­мых индивидуально, но не столько из-за их внутренних особенно­стей, сколько в силу того, что они обычно сопровождаются социальными действиями, как это было определено нами раньше. Когда некоторое число индивидов публично творят совместную молитву, линчуют преступника или делают на фабрике гвозди, то все это факты социальной интеракции, происходящей и между ними индивидуально, и между некоторыми из них — лидерами и их оппонентами — и основной массой.<...>

Вместо того чтобы огульно относить эти коллективные действия к данным упомянутой науки, будь ее название «социальная психология», «коллективная психология», «группо­вая психология» или какое-нибудь иное, и таким образом относить их к категории, отличной от наиболее схожих с ними индивидуаль­ных действий, намного плодотворнее изучить и коллективных и индивидуальных молящихся как данные теории религии, и коллективное и индивидуальное производство гвоздей как Данные теории техники.<…>

Третья концепция социальной психологии, радикально отлича­ющаяся от двух обсужденных,— это концепция Оллпорта, Крюгеpa, Реклеса и других, по мнению которых должное поле этой науки есть, вообще говоря, биопсихический человеческий индивид в той мере, в какой он обусловлен влиянием социальной среды. Очевидно, однако, что изучение человеческих индивидов — задача, весьма отличающаяся от изучения социальных действий, как мы определили выше.

Наконец, есть четвертая концепция, распространяемая Канто­ром,, который советует социальной психологии исследовать индивидуальные реакции на все виды культурных стимулов как отличные от реакций на естественные стимулы, которыми главным образом и занималась до настоящего времени экспериментальная психология. Социальная психология в этом смысле становится натуралистической теорией культурного поведения, частью общей психологической теории поведения человеческих индивидов как биопсихических существ. Эта множественность приобретенных термином «социальная психология» значений выступает для социолога аргументом в пользу полного отказа от них. Взамен этого следует говорить просто о «теории социальных действий» как отрасли социологии. И хотя она только недавно описана и систематизирована, это старейшая отрасль нашей науки и, действительно, одна из старейших частей человеческого знания. Даже оставляя без внимания многочисленные обобщения, рассы­панные повсюду и в эпосе, и в драматической литературе всех времен и народов, мы можем проследить ее начала от философов и эссеистов... вплоть до примитивной рефлексии, заключенной в народных пословицах.

Теория социальных отношений

Намного современнее истоки второй ветви социологии, суть которой состоит в компаративной теории нравственных правил, т.е. норм, регулирующих социальные действия. Несмотря на то что всякий мыслящий наблюдатель имеет множество различных действий, данных ему для сравнения в его собственной социальной среде, он должен обычно обращаться к другим обществам, чтобы найти правила, отличные от тех, что признаны в его собственном сообществе. И даже тогда трудно достичь чисто объективной точки зрения для теоретической рефлексии, поскольку он привык относиться к морали, в которой он был воспитан, как к един­ственно обоснованной морали, как к критерию оценки других моральных систем, а не как к тому, что подлежит сравнению с ними. Социологическим теориям морали должны были предше­ствовать этнографические описания, из которых только около XVII столетия... стали возникать сравнительные этнографические обобщения. Да и в них, вплоть до последней четверти XIX века, нравственные правила, преобладавшие среди различных народов, без разбора смешивались со всеми другими культурными данными, характеризующими цивилизации этих народов.<…>

Для того чтобы показать тщетность всех усилий рационально

обосновать абсолютную и универсальную мораль, разнообразие и противоречия нравственных правил, фактически признаваемых в разные времена и в разных обществах, необходимо было систематически описать и, если возможно, объяснить их как продукты «естественной», т.е. эмпирической и причинно обу­словленной, эволюции: этология стала противостоять этике.<…>

При отборе данных для этой отрасли социологии мы должны помнить отличительную особенность нравственных правил по сравнению со всеми другими — религиозными, экономическими, техническими, интеллектуальными, эстетическими — правилами. Нравственное правило в глазах субъекта — индивида или коллек­тива,— который признает его как валидное и пытается действо­вать в соответствии с ним, выступает как обязанность, связываю­щая его по отношению к некоторому другому индивиду или коллективу, ждущему от него ее выполнения. В то же время всегда существует некоторая другая обязанность (схожая или отличная), которую этот другой индивид или коллектив осознает (или по крайней мере предполагается, что осознает) по отноше­нию к субъекту... Другими словами, социальные обязанности всегда находятся в соответствии с другими социальными обя­занностями. Обязанности могут быть весьма различны, их действительное признание и выполнение — далеко не равными, но в принципе односторонних обязанностей нет. Каждая норма, признаваемая социальным агентом как его обязанность по отношению к кому-нибудь, есть компонент социальной системы, в которой агент и объект его обязанности связаны как партнеры. Мы называем такую систему социальным отношением, и целая отрасль социологии, занимающаяся нравственными данными, может быть названа теорией общественных отношений. <...>

Хотя эта область, бесспорно, является собственно социологиче­ской и ни одна наука не конкурирует с ней в этом, интерес этики оказывается не теоретическим, а нормативным. В последнее время ведется много дискуссий относительно большой сферы, гранича­щей с областью нравственных фактов,— сферы права. В более ранних обществах не было различия между моралью и правом, но в каждом цивилизованном обществе их различия весьма оче­видны. В то же время очевидно, что в значительной мере они действительно совпадают: многие правовые нормы формулируют обязанности, реально признанные людьми в их взаимодействиях с другими людьми в их обществе, и таким образом составляют готовый материал для социологического исследования обще­ственных отношений.<…>