Становление отечественной социологии девиантности и социального контроля (девиантологии) как специальной социологической теории

 

Рассмотренные выше направления социологических исследований и осмысления различных форм девиантного поведения послужили основными «источниками и составными частями» социологии девиантности и социального контроля как специальной социологической теории.

Хотя М. Н. Гернет по теоретико-методологическому подходу и репертуару исследуемых им социальных явлений фактически развивал социологию девиантности, однако ни он сам, ни его биографы и комментаторы не оценивают таким образом труды ученого*. С точки зрения В. Н. Кудрявцева**, ближе всех к осмыслению отдельных проявлений девиантного поведения с более широких («девиантологических») позиций подошел А. А. Герцензон в своей работе 1930 г.***

* Гернет М. Н. Избранные произведения. С. 8-37, 614-622.

** Социальные отклонения. М., 1989. С. 12.

*** Герцензон А. А. Преступность и алкоголизм в РСФСР / Под ред. Г. М. Сегала и Ц. M. Фейнберга. М., 1930.

 

Ясно, однако, что реальные условия для формирования и развития социологии девиантного поведения и «социальный заказ» на нее появились в бывшем СССР лишь в период хрущевской «оттепели» и возрождения отечественной социологии. В 1971 г. вышли небольшие по объему работы двух ленинградских авторов, в заглавие которых были вынесены слова «отклоняющееся (девиантное) поведение»*. В них ставился вопрос о необходимости рассмотрения различных нежелательных для общества нормонарушающих проявлений с позиции более общей социологической теории, поскольку отклоняющееся поведение есть именно социальный феномен, различные его виды имеют общий генезис, находятся в сложных взаимосвязях и зависимости от экономических и социальных условий. Отмечалось значение выбора критерия (точки отсчета) «отклонения», оценки и измерения его «величины», а также – направленности. Ибо, с точки зрения одного из авторов – Я. Гилинского, отклоняющееся поведение может быть как со знаком «минус» (негативное, отрицательное), так и со знаком «плюс» (позитивное – социальное, научное, техническое, художественное творчество). Эта позиция обосновывалась и отстаивалась мною во всех более поздних работах. Разумеется, в ранних отечественных публикациях отдавалось должное марксистско-ленинской трактовке предмета, содержалось много вынужденных положений (об исторической ограниченности и преходящем характере девиаций, о преимуществах социалистической системы и т. п.) и «критика» зарубежных социологов девиантного поведения за их позитивизм, психологизм, метафизичность и иные смертные грехи... Автор этих строк с искренней болью перечитывает соответствующие пассажи в своих работах 70-х гг. Впрочем, и эта обязательная атрибутика тех лет не спасла автора от обвинений в том, что он «оказался в плену» буржуазных идей, что выдвигаемые им положения имеют «чуждую нам идеологическую окраску», тогда как нам «нельзя делать уступок проникновению в какой-либо форме буржуазных идей»**. При этом я, пожалуй, не откажусь и сегодня от большинства содержательных положений своих работ тридцатилетней давности.

* Гилинский Я. И. Некоторые проблемы «отклоняющегося поведения» // Преступность и ее предупреждение / Под ред. М. Шаргородского. Л., 1971; Он же. Отклоняющееся поведение как социальное явление // Человек и общество. 1971. Вып. VIII. П., Здравомыслов А. Г. Методологические проблемы изучения девиантного поведения // Материалы социологического симпозиума. Ереван, 1971.

** Вопросы борьбы с преступностью. 1975. Вып. 23. М., С. 11-12.

 

В 70-е гг. появляется все больше трудов, посвященных проблемам формирующейся социологии девиантности (В. С. Афанасьев, А. А. Габиани, Я. И. Гилинский, В. Н. Кудрявцев, Б. М. Левин, И. В. Маточкин, Э. Раска, А. М. Яковлев и др.)*

* Помимо приводимых выше трудов А. Габиани, Я. Гилинского, В. Кудрявцева, А. Яковлева, см. также: Афанасьев В. С., Маточкин И. В. К вопросу о понятии антисоциального поведения// Вестник ЛГУ. 1979. №17. Вып. 3.

 

Результаты первых крупных эмпирических исследований девиантного поведения отражены в ряде работ того времени*. В частности, следует отметить комплексное социологическое исследование социальных проблем областного центра (г. Орла), включающее позитивные и негативные девиации**. Хотя и в этом случае не обошлось без руки цензора (на с. 96 упомянутой книги после второй корректуры «исчезли» данные о преступности), однако впервые удалось совместить в одной монографии теоретические предпосылки, некоторые, очень ограниченные по цензурным соображениям, результаты большого эмпирического исследования (достаточно упомянуть, что, наряду с выборочным опросом населения г. Орла, был осуществлен опрос заключенных в трех исправительно-трудовых колониях на территории области, изучены материалы расследования по фактам самоубийства, проанализированы данные «открытой» и «закрытой» статистики) и все это – на фоне исследования социальной стратификации и социальных перемещений.

* Отклоняющееся поведение молодежи / Под ред. Э. Раска. Таллин, 1979; Человек как объект социологического исследования / Под ред. Л. Спиридонова, Я. Гилинского. Л., 1977; Эффективность действия правовых норм / Под ред. А. Пашкова. Л., 1977.

** Человек как объект социологического исследования. Л., 1977.

 

Невозможно переоценить значение трудов В. Н. Кудрявцева в становлении, развитии и институционализации социологии девиантности*. Он нередко своим авторитетом «прикрывал» начинающих девиантологов от ретивых блюстителей идеологической чистоты.

* Кудрявцев В. Н. Социологические проблемы исследования антиобщественного поведения // Социологические исследования. 1974. № 1; Он же. Исследовательская проблема – социальные отклонения //Социологические исследования. 1983. № 2; Он же. Правовое поведение: норма и патология. М., 1982.

 

В конце 70-х – начале 80-х гг. сложилось несколько исследовательских центров девиантного поведения: на базе лаборатории социологических исследований НИИ комплексных социологических исследований при Ленинградском государственном университете (руководители: Л. Спиридонов, затем Я. Гилинский, позднее Ю. Суслов), сектор социальных проблем алкоголизма и наркомании Института социологических исследований АН СССР (руководитель Б. Левин), Научно-исследовательская лаборатория социологии преступности МВД Грузинской ССР (руководитель А. Габиани), Лаборатория социологии девиантного поведения Тартуского государственного университета (руководитель Э. Раска, затем Ю. Саар). Позднее в Ленинградском институте социально-экономических проблем АН СССР была образована группа по изучению проблем пьянства и алкоголизма (руководитель В. Карпов). В 1989 г. ленинградские исследователи девиантности смогли, наконец, объединиться на базе вновь созданного Ленинградского филиала Института социологии АН СССР (группа, а затем и сектор социологии девиантного поведения, руководитель В. Карпов, позднее Я. Гилинский). Разумеется, отдельные исследования по тематике девиантного поведения на территории бывшего СССР осуществлялись и вне рамок названных учреждений (А. Лепс в Эстонии; Н. Голубкова, Л. Новикова, Д. Ротман в Белоруссии; С. Ворошилов в Молдове; А. Баимбетов в Башкирии; В. Гордин, Н. Кофырин в Ленинграде и др.).

Психологическим и социально-психологическим проблемам девиантного поведения посвящены работы Б. Братуся, С. Быкова, И. Горьковой, Е. Змановской, Ю. Клейберга, Е. Лабковской, И. Первовой, В. Шпалинского.

С 1988 г. выходят сборники научных статей по социологии девиантности*. В вузах России читается спецкурс «Социология девиантного поведения», подготовлено и издано соответствующее учебное пособие**.

* Актуальные проблемы социологии девиантного поведения и социального контроля/ Под ред. Я. Гилинского. М., 1992; За здоровый образ жизни (борьба с социальными болезнями). В 2 кн. / Под ред. Б. Левина. М., 1991; За здоровый образ жизни (борьба с социальными болезнями) / Под ред. Б. Левина. М., 1993; Здоровый образ жизни и борьба с социальными болезнями / Под ред. Б. Левина. М., 1988; Проблемы борьбы с девиантным поведением / Под ред. Б. Левина. М., 1989; и др.

** Гилинский Я. И., Афанасьев В. С. Социология девиантного (отклоняющегося) поведения: Учебное пособие. СПб., 1993.

 

В рамках социологии девиантности начинают формироваться относительно самостоятельные научные направления: социальный контроль и социальная работа, девиантность (делинквентность) подростков*, военная девиантология**.

* Быков С. В. Социально-психологические детерминанты девиантного поведения подростков. Тольятти, 2003; Гилинский Я., Гурвич И., Русакова М. и др. Девиантность подростков: Теория, методология, эмпирическая реальность. СПб., 2001; Салагаев А. Международные правонарушения и делинквентные сообщества сквозь призму американских социологических теорий. Казань, 1997.

** Ворошилов С, Гилинский Я. Военная девиантология. Кишинев, 1994; Клепиков Д. В. Дедовщина как социальный институт: Дис.... канд. соц. наук. СПб., 1997; Вагин В. С, Клепиков Д. В. Девиантное поведение военнослужащих. СПб., 1998; Тюриков А. Г. Регулирование девиантного поведения военнослужащих как функция военно-социальной организации. М., 2000; Он же. Военная девиантология: Теория, методология, библиография. М., 2001.

 

 

По инициативе Б. Левина, возглавлявшего секцию (комитет) социологии отклоняющегося поведения Советской социологической ассоциации, проводились Всесоюзные конференции по проблемам социальных девиаций в Черноголовке (Московская обл., 1984), Уфе (1986), Суздале (1987), Бресте (1988), Душанбе (1989), а с 1990 г. – Международные конференции в Москве, привлекавшие большое количество зарубежных исследователей. В 1996 г. в Санкт-Петербурге состоялась Международная конференция «Девиантное поведение и социальный контроль в посттоталитарном обществе», а в 1997 г. – «Насилие в современном мире». В петербургских конференциях принимали участие коллеги из Венгрии, Германии, Грузии, Латвии, Литвы, Польши, Франции, Швеции, Эстонии.

Вообще в 90-е гг. начинается активное взаимодействие российских и зарубежных девиантологов – участие в конференциях, совместных исследовательских проектах, в работе 29-го исследовательского комитета Международной социологической ассоциации, включая выступления на Международных социологических конгрессах в Билефельде (Германия, 1994), Брисбене (Австралия, 2002). Однако это лишь первые шаги на долгом и нелегком пути вхождения в мировую науку.

С конца 90-х гг. расширяется география девиантологических центров в самой России. Хорошо известны труды Казанского университета*. Всероссийскую конференцию «Девиантология в России: история и современность» организовал в 2003 г. Тюменский юридический институт МВД РФ. В Тюмени же работает автор оригинальных трудов С. Г. Ольков**.

* Салагаев А. Указ. соч.; Комлев Ю. Ю., Сафиуллин Н. X. Социология девиантного поведения: вопросы теории. Казань, 2000.

** Ольков С. Г. Общественные болезни. Тюмень, 1996; Он же. Биосоциальная механика, общественная патология и точная юриспруденция. Новосибирск, 1999

 

Каковы же главные результаты развития отечественной социологии девиантности и социального контроля?

1. Освоены достижения мировой и отечественной социологии. Из узкодисциплинарных (криминологических, наркологических, суицидологических, сексологических и пр.) исследований отдельных проявлений социальных девиаций выросла и сформировалась специальная социологическая теория – девиантология. Это позволило изучать и объяснять различные формы позитивных и негативных девиантных проявлений с общих, системных позиций, как проявления единых закономерностей и механизмов социального бытия*.

* Гилинскип Я., Раска Э. О системном подходе к отклоняющемуся поведению // Известия АН Эстонской ССР. 1981. Т. 30. Общественные науки. № 2.

 

2. Так называемое девиантное поведение рассматривается не как патология, а как естественный и необходимый результат эволюции социума, как дополнительные (в боровском смысле) конформным формы жизнедеятельности. «Отклонение» не есть объективная характеристика вполне определенных видов поведения, а лишь следствие соответствующей общественной оценки (конвенциальность «нормы» – «отклонения»).

3. Следовательно – и это очень важно для стратегии и тактики социального контроля! – принципиально невозможно «искоренить», «ликвидировать», «преодолеть» негативные девиации и отдельные их виды. Речь может идти лишь об адекватных способах и методах регулирования, управления ими (в целях оптимизации, минимизации, гармонизации и т. п.).

4. В результате многочисленных эмпирических исследований на территории бывшего СССР и России получены и продолжают накапливаться взаимопроверяемые, дополняющие и уточняющие друг друга сведения о состоянии, структуре, уровне и динамике различных форм девиантности. Ясно, например, в результате виктимологических опросов, что реальный уровень общеуголовной преступности в 10-15 раз выше официально регистрируемого; в 1993-1994 гг. вновь начался рост латентности (неучтенное™) многих видов преступлений. Существует определенная взаимосвязь между уровнем и динамикой убийств и самоубийств; вполне определенным образом меняется структура потребляемых наркотических средств; коррупция является существенным тормозом решения многих социальных проблем; требуются политические, социально-экономические меры сокращения социальной базы терроризма и т. п.

5. Будучи порождением социально-экономических, политических, демографических, культурологических изменений, характеристики девиантного поведения служат важным индикатором, «зеркалом» общественного бытия и «качества» населения*.

** Афанасьев В., Гилинский Я. Девиантное поведение и социальный контроль в условиях кризиса российского общества. СПб., 1995; Гилинский Я. И. Девиантное поведение как одна из характеристик качества населения Петербурга // Качество населения Санкт-Петербурга / Под ред. Б. Фирсова. СПб., 1993. С. 149-161.

 

6. Девиантология оказывает значительное влияние на другие научные направления и дисциплины, изучающие общий объект. В трудах суицидологов, наркологов, психологов, криминологов все в большей степени рефлексируются (с широким диапазоном оценок) идеи девиантологии (А. Амбрумова, Ю. Блувштейн, А. Долгова, А. Дьяченко, Г. Забрянский, И. Карпец, Г. Миньковский, И. Михайловская, А. Немцов, В. Номоконов, И. Пятницкая и многие другие).

7. Результаты девиантологических исследований позволяют вырабатывать адекватную стратегию и тактику социального контроля.

8. Сложилось отечественное научное сообщество («невидимый колледж:») специалистов в области социальных отклонений, сохранились научные связи с коллегами из «ближнего зарубежья» (прежде всего из Латвии, Литвы, Эстонии), возникли и крепнут связи со специалистами государств Европы, Северной и Южной Америки, Азии, Австралии.

 

Возможные перспективы

 

Современная Россия являет собой идеальную совокупность всех девиантогенных факторов (состояние аномии, резкая социальная дифференциация и поляризация, экономический кризис, социальная дезорганизация, «смена вех» в идеологии и т. п.). В этих тяжелых для страны условиях исследование различных форм девиантности приобретает особенную теоретическую и прикладную значимость.

К сожалению, объективный социальный заказ не совпадает с реальной востребованностью: ни властные структуры, ни руководители науки, ни ведомства или же коммерческие структуры не предъявляют спрос на девиантологические исследования и не очень охотно реагируют на соответствующие предложения. В современных условиях это означает отток молодых талантливых специалистов из сферы научных исследований.

Наиболее перспективными представляются следующие направления научно-исследовательской деятельности в рассматриваемой сфере:

– создание в регионах и России в целом системы мониторинга девиантных проявлений;

– сравнительные, компаративистские исследования с зарубежными партнерами по актуальным проблемам социальных девиаций (насилию, организованной преступности, наркотизации населения, его виктимности, подростково-молодежной делинквентности, коррупции и др.);

– изучение девиантологических эффектов глобализации;

– анализ девиантного поведения как протестной реакции в условиях социального конфликта;

– изучение действующих форм социального контроля с точки зрения их адекватности природе, генезису, закономерностям девиантного поведения;

– исследование позитивного девиантного поведения как возможной альтернативы негативным его проявлениям (проблема кана-лизирования социального недовольства и протеста).

Как структурную часть, элемент социологического знания (социологии) социологию девиантности и социального контроля ожидают, по-видимому, новации, связанные с эволюцией общесоциологических теорий и методологии.

Так, очевидна волна широкого применения качественных методов в эмпирических исследованиях.

Современная глобалистика (У. Бек, И. Уоллерстейн и др.) – лишнее подтверждение наших представлений о необходимости исследовать социальные закономерности, социальные девиации и девиантное поведение в контексте более общих процессов эволюции мира и социума.

Идеи постмодернизма, постматериализма, постматериалистических ценностей (Р. Инглехарт и др.) и соответствующие кросс-культурные исследования не могут не затронуть глубинные пласты девиантологических концепций и представлений о дозволенном – недозволенном, нормальном – отклоняющемся, о релятивности и конвенциональности девиаций.