Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Но это не так – уже не так. Вчера я говорил об этом с Атар. Думаю, она единственная, Кто полностью меня понимает.Стр 1 из 5Следующая ⇒
«Нет, Джиоманах, ты ищешь не мести. Ты жаждешь искупления, – сказала она, испытующе глядя на меня черными глазами. – Но я не знаю, что из этого опаснее». Мудрая, мудрая кузина Атар. Не могу понять, когда она успела этому научиться. Я не сдамся. Сегодня я снова напишу в совет. Я добьюсь, чтобы они меня поняли. Джиоманах Наша кухня была в шесть раз меньше кухни Кэла. В ней не было ни гранитных столешниц, ни дорогих французских шкафчиков в деревенском стиле – только поцарапанные пластиковые столы и мебель двадцатилетней давности. Но она почему-то была теплее и уютнее. Я устроила свои ступни на коленях Кэла: мы говорили, наклонившись друг к другу через стол. Я затрепетала при мысли, что однажды у нас будет собственный дом, только для нас двоих. Я обвела ласкающим взглядом его гладкую загорелую кожу, тонкий прямой нос, мужественный изгиб бровей и вздохнула. Нам надо было поговорить о Хантере. – Я никак не могу прийти в себя, – призналась я. – Я знаю. Я тоже. Никак не ожидал, что все так закончится. – У него вырвался сухой смешок. – Честно говоря, я думал, что мы отмутузим друг друга и разойдемся с миром. Но когда Хантер вытащил брейх... – Ту серебряную цепь? Кэл передернул плечами. – Да, – сказал он жестким голосом. – Заговоренную. Сковав мне руки, она поглотила мою силу. – Кэл, я никак не могу поверить, что все это было на самом деле. – На глаза навернулись слезы, я смахнула их ладонью. – Не могу даже думать ни о чем другом, И почему до сих пор не найдено тело? Что мы будем делать, когда его найдут? Клянусь, всякий раз, когда звонит телефон, я жду, что это полиция, что меня вызовут в участок на допрос. – Слезинка набухла и покатилась по моей щеке. – Я сама не своя. – Как же я виноват!.. – Кэл подвинул свой стул к моему и обнял меня. – Были бы мы сейчас у меня... – прошептал он. – Хочу обнимать тебя и не бояться, что каждую секунду могут войти твои родители. Я кивнула, шмыгая носом: – Что же нам делать? – А делать нечего, Морган. – Кэл коснулся губами моего виска. – Это было ужасно, я постоянно проклинаю себя за то, что втянул тебя. Но сделанного не воротишь. Не забывай, мы защищались. Хантер пытался меня убить. Ты меня спасла. Разве можно было поступить иначе?
Я покачала головой. – Для меня такое тоже впервые, – прошептал Кэл, уткнувшись в мои волосы. – Ничего ужаснее со мной не случалось. Но знаешь что? Я рад, что мы проходим через это вместе. Нет, я бы ни за что не желал тебе этого. О Богиня, как бы я хотел, чтобы тебя все это миновало. Но раз уж так случилось, я рад, что со мной именно ты. – Теперь он покачал головой. – Нет, путаница какая-то. Я вот что хочу сказать: каким-то страшным образом это сблизило нас с тобой еще больше. Я заглянула ему в глаза: – Кажется, я тебя понимаю. Так мы и сидели, крепко прижавшись друг к другу, пока мои плечи не заболели от неудобной позы и мне не пришлось отстраниться. Мне захотелось сменить тему. – Твоя мама так обрадовалась, что я нашла предметы Мейв, – сказала я, делая глоток чая. Кэл взъерошил свои темные волосы: – Это да. Она как ребенок – с восторгом тянется к каждой новой вещице. Что уж говорить о предметах ковена Белвикет. – А что такого в этом ковене? Кэл пожал плечами и задумался. Затем отхлебнул чаю и сказал: – Ну как, наверное, тайна вокруг его гибели, его сила, его обычаи. Просто счастье, что предметы не были уничтожены вместе с ней. А... ну и ведь ковен принадлежал к клану Вудбейн, – прибавил он, будто его только что осенило. – А какая разница, принадлежал ли он к клану Вудбейн или нет, если его ведьмы отреклись от тьмы? – Не знаю, – сказал Кэл. – Может, и никакой. Я думаю, важнее дела, которые вершатся с помощью магии, чем штампы – свет или тьма. Я вдохнула горячий пар, поднимавшийся от кружки. – Может, я связала предметы узами, не подумав как следует, – произнесла я. – Что теперь будет, если их возьмет другая ведьма? Кэл дернул плечом: – Так не угадаешь. В руках другой ведьмы сила предметов может стать непредсказуемой. Вообще-то предметы ковена редко связывают узами с одной-единственной ведьмой. – Кэл посмотрел мне в глаза. – Я почему-то чувствую, что они мои. – Я зачем-то стала оправдываться. – Мои, моей матери, матери ее матери. Я хотела, чтобы они принадлежали мне одной. Кэл кивнул и потрепал меня по волосам. – На твоем месте я бы, наверное, сделал то же самое, – сказал он, и я ощутила острую благодарность за то, что он меня поддерживает. – Мама бы меня убила, – добавил он со смехом.
Я засмеялась в ответ. – Сегодня твоя мама сказала в машине, что я очень сильная ведьма, – вспомнила я. – Значит, ведьмы различаются по силе? Я читала в одной книге по истории Викки, что одни ведьмы считались могущественнее других. Это потому, что они больше учились или все зависит от природного дара? – И то и другое, – сказал Кэл. Он сжал мои ступни коленями. – Это как со школьным образованием. Твои успехи зависят отчасти от ума, отчасти от зубрежки. Конечно, прирожденная ведьма по определению будет сильнее обычного человека. Но и среди чистокровных ведьм есть сильные и слабые. Если ведьма от природы слабая, сколько бы она ни училась, выйдет так – серединка на половинку. Если ведьма от природы сильная, но не учится магии, ей тоже не свершить великих дел. Природа и знания должны дополнять друг друга. – Хорошо. Тогда скажи, насколько сильна твоя мама, – предложила я. – Скажем, по десятибалльной шкале. Кэл засмеялся, наклонился и поцеловал меня в щеку. – Я и забыл, что ты у нас математик. Я ухмыльнулась. – Та-ак, – протянул Кэл. Он потер подбородок, мелькнул бинт на запястье. Мое сердце сжалось при мысли о боли, которую ему пришлось испытать. – Значит, моя мама. По десятибалльной шкале. Нет, давай лучше по стобалльной. Слабая, неопытная ведьма получит у нас примерно двенадцать баллов. Я кивнула, представляя себе шкалу и нашу выдуманную ведьму в самом ее начале. – А сильные и опытные ведьмы... скажем, Меридин Мудрая или Дэнис Харальдсон, получат по девяносто с хвостиком. Я снова кивнула, вспомнив Меридин и Дэниса по книгам истории Викки. Могущественные ведьмы, примеры для подражания, учителя, просветители. Меридин сожгли на костре в 1517 году. Дэнис погиб в 1942-м во время бомбежки в Лондоне. – Мама получила бы восемьдесят – восемьдесят пять баллов, – сказал Кэл. Мои глаза расширились. – Ух ты! Она у тебя на высоте. – Да, лучше не вставать у нее на пути, – сказал Кэл с кривой усмешкой. – А ты? А я? – С этим сложнее, – ответил Кэл и взглянул на часы. – Вообще-то уже темнеет, а мне еще хотелось бы наложить кое-какие заклинания на твой дом и машину. Скай по-прежнему в городе. – Ладно, – уступила я, вставая. – Только скажи, на сколько баллов мы с тобой тянем по шкале силы Кэла? И кстати, Кэл – это Кэлвин или просто Кэл? Он засмеялся и поставил кружку в раковину. Наверху Мэри-Кей включила свои любимые записи на полную громкость. – Кэл – это Кэлхаун, – объяснил он на пути в гостиную. – Кэлхаун, – произнесла я, пробуя имя на вкус. Звучало необычно. – Отвечай на мой вопрос, Кэлхаун. – Дай подумать, – сказал Кэл, надевая куртку. – О себе трудно говорить непредвзято, но думаю, я потяну балла на шестьдесят два. Я еще молод, с возрастом моя сила прибавится. Я происхожу из хорошего рода, старательно учусь, но звезд с неба не хватаю. Мне не взять магический мир одним наскоком. Получается примерно шестьдесят два. Я засмеялась и прижалась к его куртке. Он обхватил меня руками и нежно погладил мои распущенные по спине волосы. – А вот ты... – тихо сказал он. – Ты совсем другое дело. – Двадцать с хвостиком? – предположила я. – Господи! Нет, конечно, – возразил он. – Тридцать пять? Сорок? – Я притворно умоляюще округлила глаза. Мне было так хорошо поддразнивать его и шутить с ним. Так легко было любить его, быть с ним самой собой и не отторгать свою природу.
Он медленно улыбнулся, и от его красоты у меня перехватило дыхание. – Нет, милая, – нежно сказал он. – Скорее девяносто – девяносто пять. От неожиданности я замерла, глядя в его глаза, но тут же поняла, что он шутит. – Очень остроумно, – сказала я смеясь, высвободилась и натянула собственную куртку. – Не всем же быть гениями магического мира. Не всем... – Ты – яркая звезда, – сказал он. Его лицо было серьезным, даже мрачным. – Ты тот редкий гений. Ты чудо. Ты можешь взять магический мир одним наскоком. Я стояла с открытым ртом, пытаясь осознать его слова. – Что ты такое говоришь? – Поэтому я и пытаюсь вести тебя медленно, не торопить события, – продолжал он. – Внутри тебя бушует буря, и тебе надо научиться ее укрощать. То же и с предметами Мейв. Я бы хотел, чтобы ты позволила моей маме тебя учить. Я боюсь, что ты хватаешься за вещи, с которыми не справишься, потому что не видишь общего за частным. – Ничего не понимаю, – неуверенно произнесла я. Он снова улыбнулся, его лицо просветлело, он коснулся моих губ своими. – Да что тут понимать, – поддразнил он меня с иронией. – Ну, подумаешь, дана тебе сила, какая встречается раз в несколько поколений, делов-то! И хотя я по-прежнему мало что понимала, Кэл отказался продолжать разговор. Он вышел наружу и начал заговаривать мою машину и наш дом, читая защитные заклинания и рисуя руны. После этого он отправился домой, а я осталась наедине со своими вопросами.
После ужина родители отвезли Мэри-Кей на репетицию ее подруги, скрипачки Джейси. Едва они отъехали, я заперла все двери, чувствуя, будто играю в дурной пьесе. Затем я поднялась наверх, достала предметы из тайника и унесла их к себе в комнату. Сидя на полу, я вновь привлекла к себе предметы. Они стали моим продолжением, брать их в руки было естественно и приятно. Я раздумывала над словами Кэла о частном и общем. Для меня общая картина складывалась так: эти предметы принадлежали моей бабке, затем моей матери, теперь мне. Все другое общее было гораздо менее значимым. И все же я знала: Селена может многому меня научить в обращении с ними. Эта мысль была заманчивой. Я вновь удивилась, зачем Элис так настаивала, чтобы я скорее связала их узами. Я успела начертить круг почти целиком, прежде чем осознала, что творю. С удивлением я воззрилась на кусок мела в руке и белую линию на полу. Поверх моей одежды была накинута зеленая шелковая мантия, расшитая магическими символами, звездами и рунами. В чаше огня горела свеча, в чаше воздуха дымились благовония, две прочие были заполнены водой и землей. Серебряная пентаграмма на груди потеплела. Амулет подарил мне Кэл, и с тех пор я его не снимала.
Предметы хотели, чтобы я их использовала. Они залежались в тайнике и стремились к жизни после долгих лет забвения. Я чувствовала, как они манят меня своей силой. Я быстро замкнула круг. Подняла атами, воздала хвалу Богине и Богу и призвала их помощь. Что дальше? Ворожба. Я сидела, вглядываясь в пламя свечи, одновременно концентрируя силу и расслабляя тело. Руки и ноги стали легкими, дыхание замедлилось, мысли полились свободным потоком. Сами собой пришли на ум слова – только выговаривай вслух. Я магию на помощь призываю, Я разум к знанию всецело обращаю. Предметы, помогите мне увидеть И троекратно мощь мою усилить.
«Я готова увидеть», – подумала я. И тогда они пришли... эти видения... Я видела полки с древними книгами и знала, что мне предстоит все их прочесть. Я чувствовала, что впереди еще много кругов и ковенов, много лет учебы и празднований времен года. Я видела саму себя горбящуюся над книгой, роняющую слезы и понимала, что мой путь будет трудным. Мне стало душно, и я сказала: «Я готова видеть будущее». Тут же картина переменилась, Я видела старуху, склоненную над котлом, будто сошедшую со страниц сказки про злую ведьму: длинные жидкие волосы, морщинистая кожа, впалые щеки, скрюченные пальцы. Видение было таким жутким, что у меня чуть не вырвался нервный смешок. Эта другая я колдовала, окруженная острыми камнями, с которых капала влага, будто ведьма находилась в морском гроте. Снаружи сверкнула молния и ударила в пещеру, бросая отблески на стены; мое лицо было перекошено неистовством, с каким я управляла магией; старая Морган была опьянена своей властью, все было ужасным, страшным, нелепым и в то же время притягательно-манящим. Я тяжело сглотнула и моргнула несколько раз, чтобы отогнать пугающее видение. Мне не хватало воздуха. Какой-то частью разума я сознавала, что открываю и закрываю рот, как рыба, вытащенная из воды. И когда я моргнула еще раз, передо мной была другая – Морган зрелая. Она шла сквозь пшеничные колосья, как в набивших оскомину рекламах шампуней. Она была беременна. Ни всемогущества, ни безумия власти, лишь мир и покой. Мое дыхание участилось. Каждый раз, когда я открывала и закрывала глаза, перед взором вставала то одна, то другая картина, то одна, то другая Морган. Я ощутила резь в груди и горле, заметалась, почувствовала, что больше не владею собой. «Я хочу это прекратить, – мысленно закричала я. – Я хочу прекратить. Отпустите меня!» Мне все же каким-то образом удалось отвести взгляд от пламени. Я перекатилась на спину, корчась на ковре и хватая ртом воздух, чувствуя головокружение и тошноту. Меня переполняли ощущения, воспоминания, видения, которые я не могла объяснить и даже толком рассмотреть. Внезапно я поняла, что меня вот-вот стошнит. Я с трудом поднялась на ноги, разорвала круг и побрела, пошатываясь, как пьяная, в ванную, сорвала через голову мантию, съехала по стене к унитазу, наклонилась над ним и выплеснула в него все содержимое желудка, едва не плача от унижения.
Не знаю, сколько времени я провела в ванной: все сидела и сидела, а затем начала тяжело, судорожно всхлипывать. Я дала волю слезам, потом, дрожа, поднялась с пола и подползла к раковине. От холодной воды мне полегчало, я почистила зубы, еще раз умылась и переоделась в пижаму. Внутри была слабость и пустота, как при гриппе. Когда я вернулась в спальню, Дагда сидел в центре разомкнутого круга, завороженно глядя на пламя свечи. – Привет, малыш, – шепнула я и затушила свечу. Дрожащими руками я собрала, предметы, вернула их в металлическую коробку, сложила мантию, которая казалась живой и искрилась разрядами энергии. Даже воздух казался пронизанным нездоровой магией. Я распахнула окно, впустив в комнату мороз. Я собрала пылесосом мел с ковра и убрала коробку в тайник, запечатав его рунами оберега. Вскоре распахнулась дверь внизу, раздались голоса родителей. В тот же миг зазвонил телефон. Я бросилась в коридор, сняла трубку и, задыхаясь, проговорила: – Привет. Как я рада, что ты позвонил! – С тобой ничего не случилось? – спросил Кэл. – Я почувствовал, будто с тобой происходит что-то неладное. Он не одобрит меня, узнав, что я чертила круг и работала с предметами моей матери. Без достаточного опыта, без надлежащих знаний, без мудрого руководства и так далее. – Я цела и невредима, – ответила я, пытаясь унять сбившееся дыхание. Мне было намного лучше, осталась лишь легкая слабость. – Просто я... скучала по тебе. – Я тоже скучаю, – тихо признался он. – Жаль, что нам нельзя быть вместе всю ночь. Из спальни повеяло холодным сквозняком, я поежилась. – Да, очень жаль, – согласилась я. – Ладно, уже поздно, – сказал он. – Крепких снов. Думай обо мне, когда будешь засыпать. Его слова сладко отдались внизу живота, рука сильно сжала трубку. – Непременно, – шепнула я. По лестнице шумно поднималась Мэри-Кей. – Спокойной ночи, любимая. – Спокойной ночи.
Символы
Сентябрь 2000 года
Я в Ирландии. Я приехал в городок под названием Беллинайджел, где некогда существовал ковен Белвикет. Он был уничтожен в канун Имболка в 1982 году – как и большая часть городка. Пока это единственный ковен клана Вудбейн, стертый с лица земли темной силой, который мне удалось отыскать. Но все знают, что Белвикет отринул зло еще в девятнадцатом веке и соблюдал законы совета со дня его основания. Неужели в этом и кроется причина? Я был там и видел все, что осталось от города, – сожженную землю и обугленные камни. Мое сердце заныло от боли. Сегодня у меня назначена встреча с Джереми Мертвиком из второго круга совета. Я посылал им письма каждую неделю, призывая их изменить решение. Я все еще надеюсь, что они поймут. Я силен и решителен, а боль утраты сделала меня старше прожитых лет.
Джиоманах
– Вставай, соня, последний день, завтра праздники, – тормошила меня Мэри-Кей, стоя над кроватью. Она помахала у меня под носом теплым струделем. Я села на постели, погладила Дагда и тоскливо поковыляла в душ. – У тебя пять минут, – предупредила Мэри-Кей, а потом, обращаясь уже не ко мне, позвала: – Идем, кис-кис, тетушка Мэри-Кей тебя накормит. Шум воды заглушил ее слова, горячие струи тонкими иголочками обожгли кожу, приводя меня в чувство. Когда я спустилась вниз, сестра протянула мне диетическую кока-колу. – Звонил Робби. У него машина не заводится. Просил заехать за ним. Мы сделали круг и подъехали к дому Робби. Он ждал нас, прислонившись к своему красному «Фольксвагену». – Снова аккумулятор сел? – поприветствовала его я. Робби забрался на заднее сиденье и хмуро кивнул: – Снова. Всю дорогу мы дружно молчали. У школы Мэри-Кей, как всегда, встречал Бэккер. – Птенчики, – сухо сказал Робби, глядя, как они обнимаются. – Фу... – согласилась я, выключая мотор. – Спасибо, что подбросила, – сказал Робби. Что-то в его голосе заставило меня насторожиться и посмотреть на него. – В понедельник я все-таки поцеловал Бри, – сказал он. Я опустилась на сиденье, рука, взявшаяся было за ручку, отдернулась. Я была так поглощена собственной бедой, что забыла спросить у Робби, как у него прошло с Бри. – Ничего себе... – Я вглядывалась в его лицо. – Я все гадала, что между вами произошло. Я... гм... видела ее вчера с Чипом. Робби кивнул, обводя глазами школьный двор. Он ничего не ответил, и я подбодрила его: – Значит, ты ее поцеловал. Его широкие плечи под теплой армейской курткой дернулись вверх-вниз. Он коротко рассмеялся: – Она позволила мне себя поцеловать. У меня искры из глаз посыпались. Она засмеялась. Ей, похоже, нравилось, я совсем осмелел и, когда мы на миг отстранились друг от друга, сказал, что люблю ее. – Робби умолк. – И? – чуть не взвизгнула я. – А вот это ей не понравилось. Отшатнулась от меня, как от покойника. И буквально вытолкала прочь. – Он потер лоб, будто пытаясь унять боль. Я молча протянула ему кока-колу, он допил ее и вытер губы тыльной стороной ладони. – М-да, – только и сказала я. Можно ли верить Бри? Может, раньше она поступила бы с Робби точно так же, но теперь мне казалось, что за каждым ее поступком стоит Китик. – Вот именно: м-да. – Говоришь, она не противилась поцелуям? – спросила я. – Еще как не противилась! Пыл, жар, страсть. – Он не удержался и ухмыльнулся. – Подробности оставь при себе, – поспешно сказала я. С минуту я размышляла. Способна ли Бри использовать Робби для своих темных дел или просто играет с ним, как со всеми парнями? Я не могла ответить, но решила рискнуть. – Ну тогда вот тебе мой совет, – предложила я. – Будь с ней, обнимай ее, но о чувствах ни слова. По крайней мере, пока. Робби нахмурился. Через ветровое стекло я увидела силуэт Кэла. Он шагал к нам по талым сугробам, выдыхая клубы пара, как дракон. Мое сердце заколотилось при одном взгляде на него. – Слушай, но я же люблю ее. Я не хочу играть с ней. – Ты и не будешь. Это она будет с тобой играть. – Как кошка с мышкой? – Он говорил рассерженно, но в глазах блеснул интерес. – Как девушка с парнем, от объятий которого у нее ноги подкашиваются, – поправила я, – который будит в ней чувства, которые не пробудить ни Чипу Ньютону, ни кому-либо другому. Робби глядел на меня во все глаза. – Какая ты жестокая. – В его тоне слышалось восхищение. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, – твердо сказала я. – Думаю, в глубине души ты хочешь, чтобы и она была счастлива, – сказал Робби, вылезая из машины и разгибаясь. – Привет, Кэл, – поздоровался он, прежде чем я успела возразить. Кэл заглянул в распахнутую дверцу: – Вылезать не собираешься? Я лукаво посмотрела на него: – Лучше сам запрыгивай. Умчим отсюда и будем ехать без остановки, пока не кончится бензин. – Я проверила приборы. – Кстати, у меня полный бак. – Если я и шутила, то лишь отчасти. Выражение его глаз заставило меня оцепенеть. – Не искушай меня, – хрипло прошептал он. Время замерло: я не отрываясь смотрела в его лицо, искаженное неистовым желанием. Я вспомнила, как мы лежали на его кровати, целуясь и лаская друг друга, и меня бросило в дрожь. – Привет, Кэл, – раздался голос Итана. Он махнул нам рукой и скрылся в школе. Кэл вздохнул: – Кажется, пора на урок. Я кивнула, потому что боялась– если открою рот, с губ сорвутся совсем другие слова. Мы с Кэлом нашли членов нашего Сиррэса на лестнице, ведущей в подвал. – Ну и холодина, – сказала Дженна, увидев нас. Она куталась в теплый свитер и казалась тоненькой и прозрачной. Я вспомнила о ее астме и подумала, не смогу ли ей помочь, прибегнув к силе предметов Мейв. – А ведь еще даже не зима. Это третья по холоду осень за всю историю, – пожаловалась Шарон и прижалась к Итану, который вовсе не возражал. Пряча улыбку, я опустилась на ступеньку, а Кэл сел рядом и взял мою ладонь. Наши пальцы переплелись. – Как у вас уютно, – раздался голос Рейвин. На верху лестницы показалась ее темная голова, затем еще одна – голова Мэтта. Он сел на ступеньку – живое олицетворение вины, а она стояла и улыбалась нам сверху вниз. Злая колдунья северо-востока. – Здравствуй, Рейвин, – сказал Кэл. Она изучила его с ног до головы горящим темным взором. – Здравствуй, Кэл, – протянула она. – Готовитесь к кругу? – Она даже не позаботилась понизить голос, и проходившие мимо ученики повернули головы и с любопытством оглядели нашу компанию. Вот такую девицу выбрала себе в подруги Бри. – А как ваш круг? – услышала я свой голос. – Скай вас не мучает? Рейвин сощурила глаза. У нее в ноздре поблескивало серебряное колечко, полные губы сияли ярко-фиолетовым. Она ошеломляла – эксцентричная, роскошная, хотелось смеяться над ней и одновременно подражать ей. – Не смей говорить так о Скай, – велела Рейвин. – Тебе никогда не стать такой ведьмой, как она. Ты понятия не имеешь, с чем пытаешься бороться. – Она провела двумя пальцами по гладкой щеке Мэтта так, что он вздрогнул, и скрылась. – Вот и развлеклись, – сказал Робби, когда Рейвин ушла. – Мэтт, шел бы ты в Китик, – резко бросила Дженна сквозь зубы. Мэтт окаменел, не решаясь поднять глаза. – Не хочу, – пробормотал он. – Тише, у нас осталась всего пара минут. – Кэл решил, что пора перейти к делу. – В субботу у нас круг, первый за две недели, и я хочу дать вам задание. – Прости, Кэл, я не смогу, – сказала Шарон. – Ничего, – ответил он. – Я помню, что ты уезжаешь с родителями. Проделай все упражнения сама, а потом расскажешь нам, что из этого вышло. Итак, одним из краеугольных камней ведьмовства считается самопознание. Учитель мне однажды сказал: «Познай себя – и познаешь вселенную». Здесь, конечно, есть небольшое преувеличение, но суть верна. Девушки кивнули. Итан мягко растирал плечи Шарон. – Я хочу, чтобы вы занялись внутренним восприятием, – продолжал Кэл. – Попробуйте найти для себя соответствия неких... сейчас... подберу слово... неких проводников, связующие звенья – да, так лучше. Это предметы, которые говорят с вами, отражают вашу природу, пробуждают в вас энергию. Вещи и символы, которые усиливают вашу связь с магией. – Ничего не понятно, – сказал Робби. – Сейчас приведу примеры. Это могут быть камни, стихии, цветы, травы, животные, времена года, пища. – Кэл загибал пальцы, перечисляя. – Мой камень – тигровый глаз. Я часто пользуюсь им в ритуалах. Моя стихия – огонь. Мой металл – золото. Моя руна... я держу ее в тайне. Мое время года – осень. Мой зодиакальный знак – Близнецы. Моя материя – лен. – А твоя машина – «Форд», – подхватил Робби, и Кэл рассмеялся. – Точно. Нет, серьезно. Обратите особое внимание на стихии, звезды, камни, времена года и растения. Можете этим не ограничиться. Только не вырывайте ответов силой. Если ни одна из стихий не откликается вам, не расстраивайтесь, а переходите дальше. Не забудьте поработать и с предметами, и с символами. – Кэл оглядел нас. – Вопросы есть? – Не терпится начать, – произнесла Шарон. – Да знаю я все твои соответствия, – поддразнил Итан. – Твой металл – золото, твой камень – бриллиант, твое время года – новогодние скидки... ай! Шарон отвесила ему легкий подзатыльник. Он рассмеялся и поднял руки, будто защищаясь. – Очень остроумно, – сказала Шарон, пытаясь сдержать улыбку. – А твоя стихия – грязь, твой металл – свинец, а трава – марихуана! – Эй, я давно завязал! – запротестовал Итан. Мы покатывались со смеху, и мне было почти легко, так легко, как не было с тех самых пор, как Хантер... Прозвенел звонок. Коридоры, как по волшебству, наполнились учениками, спешившими в классы. Мы собрали вещи и разошлись. Я не знала, сколько еще смогу выдержать тьму внутри себя.
Уроки закончились в полдень. Я ждала Кэла и Мэри-Кей у восточного выхода. Вновь пошел снег. Сзади раздались шаги, я обернулась и увидела, что к двойным дверям направляются Рейвин и Бри. Бри заметила меня, и ее лицо стало жестким. – Девчонки, какие планы на День благодарения? – Я удивленно моргнула, услышав собственный голос. Две пары темных глаз уставились на меня, будто я светилась, как неоновая вывеска. – Планы?.. М-м... ну да, – оторопело сказала Рейвин. – Думаю, мне предстоит вынести день чудесных и благодарных объятий любящего семейства, А что у тебя? Я знала, что ее любящее семейство состоит из любвеобильной матери, менявшей мужчин как перчатки, и старшего брата, служившего в армии, и поняла, что День благодарения Рейвин проведет одна. Я пожала плечами: – Семейный обед. Индейка. Подгоревший тыквенный пирог. Котик, ворующий со стола. – Ты завела кота? – против воли спросила Бри. Кошки были ее тайной слабостью. Я кивнула: – Серого котенка. Невозможная прелесть. Маленький безобразник. Нахальный и просто очаровательный. – Вот здорово... – начала Бри, но тут Рейвин громко вздохнула, и Бри осеклась: – Нам пора. Надо кое-что сделать и кое с кем повидаться. – Со Скай? – предположила я. – А это не твое дело, – самодовольно ухмыльнулась Рейвин. Бри промолчала. Их одинаковые тяжелые ботинки затопали вниз по лестнице. Через мгновение подлетела Мэри-Кей и сказала, что идет в гости к Джейси, ей разрешили, мама уже знает. А потом появился Кэл и предложил поехать к нему, и я, разумеется, согласилась. Я позвонила в автомастерскую Унзера и отменила запись. Затем поехала вслед за Кэлом к его дому, где мы могли побыть вдвоем.
Я обожала комнату Кэла – чердак размером во весь этаж. Там были шесть мансардных окон с уютными нишами, книжные шкафы вдоль стен, камин и лестница, выводившая на задний двор. Его кровать была широкой и будто созданной для занятий любовью. Постельное белье было белым, прозрачная москитная сетка откинута. Вдоль края стола из темного дерева, где Кэл делал уроки, стояли кремовые свечи. Всякий раз, бывая здесь, я завидовала, что ему досталась такая волшебная комната. – Чаю хочешь? – предложил он, показывая на электрочайник. Я кивнула. Мы помолчали, наслаждаясь тишиной и покоем чердака. Две минуты спустя Кэл протянул мне чашку, я слегка остудила ее и сделала глоток. – М-м-м. Кэл стоял спиной ко мне, глядя в окно. – Морган, – сказал он, – прости меня. – За что? – Мои брови изумленно приподнялись. – Я тебе солгал, – тихо произнес он, и мое сердце сковал ледяной страх. – Да? – Я поразилась тому, как спокойно звучал мой голос. – Я знаю, из какого я клана, – сказал он почти беззвучно. На миг мое сердце замерло. Я неотрывно смотрела на него. Он обернулся, золотистые глаза светились обещанием любви, страсти, нашего общего будущего. Но слова говорили о другом... Он сделал глоток чая. Бледный свет, лившийся из окна, четко обрисовывал его скулы и подбородок. Он подошел так близко, что его рубашка едва не касалась моей, и я различала каждую пору его кожи. Кэл вновь повернулся к окну и провел рукой по волосам. На мгновение мне открылся его левый висок, и я увидела отметину, какую нам делают при рождении. Я потянулась и прикоснулась к ней пальцами, угадывая ее форму. Темно-красный атами, точно такой же, какой был выжжен у меня под мышкой. Клеймо клана Вудбейн. – Хантер был прав, — еле слышно продолжал Кэл. – Я из клана Вудбейн. Я всегда это знал. Ноги меня не держали. Помню, я очень переживала, когда узнала о своих корнях, но Кэл успокоил меня, сказав, что это вовсе не страшно. Теперь я поняла, почему он так считал. Я поставила чашку, прошла через комнату и рухнула на диван. Кэл опустился передо мной на колени. – Мой отец из клана Вудбейн и мать тоже, – сказал он так неуверенно и неловко, как никогда в жизни. – Их ковен был не таким, как Белвикет, они не отрекались от тьмы и не клялись служить свету. – Он передернул плечами, отводя взгляд. – Они предпочитали традиционную магию, то есть привычную для клана Вудбейн. Для них не имело большого значения, каким путем добыты их знания и во имя чего они употребляют свою магию. Клан Вудбейн не выполняет указ совета о том, что ведьмы не должны вмешиваться в дела людей. Люди же в наши дела лезут, мы живем в общем мире, а не в параллельных мирах, поэтому ведьмы могут использовать магию в столкновениях с людьми для самозащиты, для получения желаемого... – Мой взгляд был прикован к его лицу. – Кажется, вскоре после свадьбы колдовские пути моих родителей разошлись, – продолжал Кэл. – Мама была могущественной ведьмой, жаждавшей власти, и отец, насколько я помню, не всегда соглашался с ее решениями. – Какими именно? – взволнованно спросила я. Он отмахнулся: – Ну, какими... чересчур дерзкими, что ли. В общем, потом отец встретил Фиону, свою вторую жену. Фиона была из клана Винденкилл. Может, он хотел перейти в ее клан, может, просто полюбил ее больше, чем мать. Так или иначе, он нас бросил. Кое-что наконец начинало проясняться. – Но если Хантер был прав и у вас с ним общий отец, разве он сам, получается, не наполовину Вудбейн? – Все это напомнило мне диалог из плохой мыльной оперы. – В том-то и дело, – согласился Кэл. – Конечно, он наполовину Вудбейн. Это и непонятно: зачем он преследует собственный клан? Мама считает, он что-то против нас затаил. У него была навязчивая идея. Быть может, он винил моего отца – нашего отца – в том, что случилось с его семьей и ковеном, и решил отомстить всему клану. Кто знает, что творилось у него в голове? Он был одержим. – Значит, ты родом из клана Вудбейн, – повторила я, не в силах осознать все услышанное. – Да, – подтвердил он. – Что же ты раньше молчал? Я ведь с ума сходила, когда узнала, из какого я клана. – Помню, – сказал он, вздохнув. – Я должен был признаться. Но ковен Белвикет был не такой, как весь наш клан. Он принял свет, и никто не может сказать о нем дурного слова. Я не был уверен, что ты правильно поймешь традиции моей семьи. Мы же не служим злу, не поклоняемся демонам, ничего такого — мы просто распоряжаемся силой так, как считаем нужным. Мы играем по своим правилам. – Почему ты решил мне все рассказать? Здесь он поднял голову, и я почувствовала, как меня затягивает в омут его глаз. – Я люблю тебя. Я доверяю тебе. Я не хочу, чтобы между нами были тайны. Я... Внезапно дверь в комнату распахнулась. Я подпрыгнула чуть не до потолка. В проеме стояла Селена, невыразимо прекрасная в своем темно-золотистом свитере и твидовых брюках. Кэл с кошачьей грацией вскочил на ноги: – Какого черта? Что ты себе позволяешь? Я вздрогнула. Никогда не слышала, чтобы сын разговаривал с матерью таким тоном. – Нет, это что ты себе позволяешь? – парировала Селена. – Я почувствовала... О чем ты только что говорил? – Не твое дело, – ответил Кэл, и в ее глазах сверкнуло изумление. – Мы это еще обсудим, – тихо сказала она. – Мам, уходи, пожалуйста, – ровным голосом произнес Кэл. Я чувствовала смятение, стыд и одновременно беспокойство: мне ни за что не хотелось вставать между ними, быть причиной их ссоры. – Селена... откуда вы узнали, что Кэл мне что-то говорил? – попыталась я разрядить обстановку. – Почувствовала, – ответила она. – Почувствовала, как мой сын произнес: «Вудбейн». Поразительно, даже жутковато. Надо же! – Да, вы из клана Вудбейн, – сказала я, вставая с дивана. – Я тоже из клана Вудбейн. Почему же мне нельзя знать о вас? – Мама, я доверяю Морган, а ты доверяй, пожалуйста, мне, – по-детски произнес Кэл. – Ну что, вернешься к своим делам и оставишь нас наедине или мне придется заклясть от тебя дверь? Я не смогла сдержать улыбки, а миг спустя и лицо Селены потеряло всю строгость. Она перевела дыхание. – Давай, давай, угрожай матери, – с сарказмом произнесла она. – Вот возьму и сделаю так, что ты больше никогда не найдешь сюда дорогу, – сказал Кэл, уперев руки в бока. Он улыбался, но я чувствовала, что его слова лишь наполовину шутка. Я представила себе, что Селена могла бы зайти, когда мы обнимались на кровати, и втайне подумала, что дверь, пожалуй, и стоит заклясть. – Прости меня, – сказала в конце концов Селена. – Я виновата перед тобой. Дело в том, что... у нашего клана не лучшая репутация. Мы привыкли тщательно оберегать свою тайну. На мгновение я забыла, кому открылся Кэл, забыла, какая ты необыкновенная, что тебе можно доверять. Прости меня. – Конечно, – сказала я. Селена развернулась и вышла. Кэл сразу же шагнул к двери и защелкнул замок, затем нарисовал в воздухе по периметру двери какие-то знаки и руны, бормоча себе под нос. – Готово, – сообщил он. – Больше она сюда не войдет. Я улыбнулась его заговорщическому тону: – Ты уверен? Вместо ответа он посмотрел на меня так, что мое сердце замерло. Он протянул мне руку. Я откликнулась без слов, и мы упали на его широкую кровать. Мягкими волнами закачался обтянутый белым матрас. Объятия и поцелуи длились бесконечно долго. Я сознавала, что Кэл стал мне еще ближе, чем прежде. Каждый раз, оставаясь наедине, мы заходили чуть дальше, а сегодня я ощущала острую необходимость быть рядом с ним, чувствовать его прикосновения, дарящие покой. Ища тепла, я скользнула руками под его рубашку, провела ладонями по гладкой коже. Я никогда не носила бюстгалтера, он не был мне особенно нужен, и, когда руки Кэла проникли под мою рубашку и накрыли грудь, я едва не закричала. Я окончательно потеряла голову, и лишь какая-то частичка меня отчаянно надеялась, что заклятие на двери окажется достаточно прочным. Я крепко прижалась к нему, чувствуя, как растет его желание, слыша, как учащается его дыхание, поражаясь силе моей любви к нему. На этот раз первым остановился Кэл. Его поцелуи постепенно стали менее жаркими, дыхание замедлилось. Я понемногу приходила в себя. Видимо, время еще не пришло. Я чувствовала облегчение и разочарование одновременно. Когда мы оба немного остыли, он поправил мои растрепавшиеся волосы и сказал: – Я хочу тебе кое-что показать. – Что? – удивилась я. Но он уже перекатился на край кровати, встал и застегнул одежду. Затем он протянул мне руку. – Идем, – сказал он, и я без раздумий последовала за ним.
Тайны
Быть сыном известной ведьмы не так-то просто. С того момента как ты начинаешь ходить, окружающие пытливо тебя разглядывают. В тебе ищут признаки гения или посредственности. Этих взглядов невозможно избежать.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2016-07-14; просмотров: 139; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.23.111.245 (0.223 с.) |