Идея Севера и поиски священных центров

 

Откуда у современных русских националистов и эзотериков такое ненасытное желание поместить прародину индоевропейцев («арийцев») в районы Крайнего Севера? Исследователи уже неоднократно отмечали особое место Севера в русском самосознании, которое связывает его с сохранением русской культуры в первозданной чистоте, чудом избежавшей разрушительных последствий внешних влияний. Русские националисты давно видели именно в Сибири и Севере «спасение России» как в природном, так и в культурном отношении (об этом см.: Теребихин 1993; Griffiths 1991; Slezkine 1994). Новые мотивы для этого прибавились после распада СССР. Как признают сами русские националисты, после распада СССР и образования Российской Федерации как самостоятельного государства «Россия вдруг почувствовала себя северной страной» и весьма соблазнительной стала гипотеза о «гиперборейском» происхождении Руси (Прародина… 1996: 14. См. также: Дугин 1997а; 1997б; 1997в; Е. Л. 1997).

Преодоление кризиса идентичности видится им в наделении русских новой «гиперборейской» или, что для них одно и то же, «арийской» идентичностью, прочно связывающей русских с северными просторами[279]. В этом можно усматривать определенный архетип – стремление к абсолютному началу: к абсолютному географическому центру мира (Северный полюс подходит для этого как нельзя лучше) и к абсолютному началу времени (отсюда стремление отождествить предков с палеолитическим первонародом). Данный образ весьма противоречив. Ведь, с одной стороны, он включает идею изоляционизма, издавна присущую русскому национализму (уникальное происхождение своих предков едва ли не от каких‑то космических пришельцев), а с другой – русский мессианизм (русские как первопредки всего человечества или только «белой расы», а также как творцы культуры и всех ранних цивилизаций). Различные авторы наделяют эту идентичность вслед за Ницше привлекательными качествами: северные люди выносливы, отважны, верны, правдивы, следуют кодексу чести, обладают глубокими познаниями о мире и т. д. Мало того, основываясь на эзотерике, арктический миф имеет и расовую составляющую. Ведь он утверждает, что еще в ледниковый период «белые люди» приспособились к меняющимся природным условиям, и это якобы дало им преимущество перед более специализированными «желтыми» и «черными» людьми. Правда, демонстрируя «евразийскую инклюзивность» своего подхода, некоторые авторы сознательно отходят от биологического пуризма и, помимо славян, включают в «белую расу» тюрков и другие народы России. Однако африканцам там места, разумеется, не находится.

У мифа о Северной прародине есть очевидная эзотерическая составляющая, связанная с идеями русского космизма, к чему неравнодушны многие русские националисты. В 1920‑х гг., когда эти идеи переживали пик своей популярности в СССР, их энтузиасты вслед за Н. Ф. Федоровым с упоением искали методы воскрешения мертвых предков. Это требовало консервации трупов покойников, для чего предлагалось превратить районы вечной мерзлоты в некий мировой некрополь (об этом см.: Hagemeister 1997: 190–192). Очевидно, поэтому многие современные неоязычники представляют Север священной землей предков.

Другая причина привлекательности Северной прародины заключается в том, что эта идея удовлетворяет некоторым подсознательным чувствам нефтяных и газовых магнатов, деятельность которых уже привела к катастрофическим изменениям природной среды на севере и уничтожила многие промысловые угодья местных аборигенов. Как показывает мировой опыт, последние рано или поздно требуют компенсации; и такие требования в последние годы уже раздавались. Между тем утверждение о том, что Приполярье является древнейшей прародиной русских, способно существенно снизить потенциал этих требований и позволить нефтяным и газовым магнатам ощутить себя более комфортно. Кроме того, как упоминалось, идея Северной прародины дает России право претендовать на владение Арктическим шельфом, что является важным козырем в современной «борьбе за Арктику». Ведь еще в конце 2001 г. Россия, хотя и без большого успеха, подала заявку на освоение шельфа, аргументируя это его местонахождением на ее территории. Правда, как показывает реальная действительность, «освоение Арктики», обрамленное «арктической риторикой» (Кобрин 2008), оказывается таким же фантомом, как и Северная прародина (Тренин, Баев 2010: 21).

Третьей причиной всплеска мегаломании у русских националистов служат распад СССР, образование новой русской диаспоры и рецидивы сепаратизма в самой Российской Федерации. С этой точки зрения, утверждение о глобальных миграциях и завоеваниях «предков‑русичей» порождает уверенность в легитимности якобы исконных прав русских на всю огромную территорию Евразии. Весьма показательно, что, упомянув о древних походах «русских» в Переднюю Азию и Западную Европу (достоверность этих утверждений остается на совести автора), Демин заключал, что русские «вновь заселили и освоили Север Евразии и Сибирь. Русские всегда и вновь возвращаются на родину предков» (Демин 1997 г: 261). Этот мотив, связанный с «русской прародиной», расположенной не то в Сибири (Асов 2000в: 23; Новгородов 2006), не то на Русской равнине (Абрашкин 1999: 95–96; Доманский 1999; Богданов 2000: 53), не то на Русском Севере (Озаренов 1999: 72–74), как наваждение преследует многих авторов, о которых здесь идет речь. И русскую колонизацию времен Средневековья и Нового времени они однозначно представляют возвращением русских на свои исконные земли. Именно так, например, А. Асов трактует походы Ермака (Асов 2000в: 23). Заявляется также, что Россия находится в выигрышном положении, так как она находится ближе всего к «прародине человечества», и освоение русскими Севера есть не что иное, как стремление индоевропейцев вернуться к своему началу (Бобрик 1998: 71). При этом миф легитимизирует современные границы России тем, что находит там «следы предков» и тем самым утверждает «право первопоселения». Это не только «Гиперборея» на Севере и «город Кияра» на юге, но и якобы «славянские корни Рюрика», пришедшего с запада, и «родство» с айнами, живущими на крайнем востоке.

«Арийский миф» привлекается русскими националистами и для защиты русских в новых постсоветских государствах от дискриминации. Ведь, показывая древнее расселение «арийцев» по всей Евразии и делая русских их законными наследниками, он наделяет русских статусом «коренного населения» как в Сибири и на Дальнем Востоке, так в Крыму, на Кавказе и в постсоветских государствах Центральной Азии (Абакумов 1995; 1997; 2000; Анисимов 1994; Есипов 1994; Карпов 1996; Котов 1997). Наконец, «воспоминания» о «Древнерусской супердержаве» и теория циклизма позволяют русским националистам тешить себя иллюзиями о восстановлении статуса супердержавы, каковой являлся СССР, в будущем.

Мало того, утверждая, что Гиперборея была прародиной всех народов мира, Демин настаивал на том, что ее духовное наследие сохранилось именно у русских, причем «в тех неповторимых чертах, которые делают русского человека непохожим на любого другого» (Демин 1997 г: 333; 1999б). Каким образом русские смогли сохранить в неизменном виде представления, бытовавшие в глубочайшей древности, каким чудом их сохранили именно они и как все остальные представители человечества ухитрились растерять это ценное наследие, остается тайной философа. Его такие противоречия нисколько не смущали, и он писал о том, что на евразийскую почву «арийское наследство» принесли именно славяне, русские (Демин 1997 г: 337).

Один из ревностных поклонников идеи о Северной прародине заявлял о том, что «мы, и только мы храним на своей территории центр древней Индоевропы – сердцевину Примордиальной Арийской Империи». В этом он видел залог того, что Россия объединит вокруг себя «весь Белый Мир» в интересах всех «арийских народов» (Елисеев 1995б: 18). Другой пророчествовал о том, что России суждено воссоздать «империю Вечного Полюса» (Тулаев 1997а). В концепциях ряда эзотериков идея Северной прародины приобретает и особое символическое звучание, хорошо вписываясь в оппозицию «теплое‑холодное», где «теплое» ассоциируется с размягчающим и разлагающим душу либерализмом, а «холодное» – с укрепляющим абсолютным принципом консерватизма (Штепа 1995).

Впрочем, Северный полюс – не единственное место, куда русские неоязычники и эзотерики помещают священный центр мира и где ищут прародину светоносных славян‑арийцев. Основываясь на сенсационных находках отечественных археологов на Южном Урале (могильник Синташта и поселение Аркаим) и с легкой руки астрологов П. и Т. Глобы многие сочли этот регион родиной Заратуштры, местом формирования ведических знаний и центром космической энергии. С конца 1980‑х гг. район Аркаима стал местом паломничества, куда в течение 25 лет, особенно 23 июня, регулярно прибывали автобусы с приверженцами оккультизма, устраивавшими свои ритуалы на Лысой горе в 300 м от городища – они водили хороводы, «ловили» космическую энергию и т. д. (Шнирельман 2011б; 2014). Многие эзотерики и неоязычники убеждены в том, что «арийская цивилизация», представленная Аркаимом и родственными ему памятниками Южного Урала, является славянским наследием и отражает высший взлет славянского духовного творчества, после которого началась затянувшаяся эпоха деградации и упадка (Кочетков 1997; Сокол 1997б; Путенихин 2006). На рубеже 1980 – 1990‑х гг. в Екатеринбурге был популярен фильм об Аркаиме, центральной фигурой которого был проповедник с окладистой черной бородой и галстуке с изображением свастики. Он говорил о тайнах Аркаима как ценнейшего памятника древнеславянской цивилизации.

Омские неоязычники рисуют себе иную картину. По А. Хиневичу, бежавшие от натиска христианства славяно‑русские волхвы в максимально полном виде сохранили тайные ведические знания и принесли их в Омскую область, которая тем самым стала центром человеческой цивилизации, источником духовности Белой Расы. Отождествляя р. Иртыш с мифическим Ирием, Хиневич утверждал, что культовый центр просуществовал здесь до XVI в., когда он был разрушен неизвестными кочевниками. Этот центр находился будто бы на месте центрального парка г. Омска, где при слиянии р. Оми с Иртышом и располагался верховный храм Земли. А на севере Омской области в долине р. Тары тайный Дмитровский скит будто бы сохранялся много дольше, и именно там волхвы из поколения в поколение передавали свои священные знания, которые в конечном счете унаследовал Хиневич. Находясь под сильным влиянием учения Глобы, Хиневич соглашался признавать Аркаим родиной славян и Заратуштры, но настаивал на том, что именно Омск является священным городом скандинавской мифологии, Асгардом, где произойдет возрождение духовности и родится «шестая раса» (Хиневич 1993)[280].

Своеобразный импульс поискам священного центра в Омской области дало учение умершего в 1984 г. индийского гуру Бабаджи (Шри Хайдакхан Вале Баба), по которому в далекую эпоху Сатьяюга (Золотой век) в Сибири находилось главное святилище всего человечества – Храм Ханумана, где хранился магический кристалл, якобы осуществлявший связь с Космосом. Храм будто бы воздвигли арии, которые позднее именно оттуда разнесли священные ведические знания по всему свету. По учению Бабаджи, лишь восстановление этого святилища способно спасти мир от вырождения и грядущей катастрофы. Поэтому в 1992 г. его преемник и глава общества «Хайракхан Самадж», гуру Шри Мунирадж, отправил в Сибирь некую Раджни (Расму Розите, латышку из Германии) с заданием найти местоположение Храма Ханумана. В своих поисках Раджни исходила из того, что, во‑первых, арии первоначально обитали где‑то в Сибири, во‑вторых, имя Хануман созвучно хантам и манси, в‑третьих, слово Тара ассоциируется с индийской богиней‑матерью и Полярной звездой, а название Омск содержит индуистский священный звук Ом. Мало того, говорилось о том, что именно в Западной Сибири легендарный Рама не на жизнь, а на смерть бился с демонами, причем Рама оказывался «светловолосым славянином».

Так в 1992 г. Раджни попала в Омск, где местные археологи познакомили ее с находками в окрестностях деревни Окунево Муромцевского района, которые не могли не произвести на нее впечатление. Ведь эта местность у берегов р. Тары оказалась необычайно богата археологическими памятниками, включая скифское святилище и могилы исламских шейхов. Ознакомившись с местностью, Раджни признала ее центром мировой энергии, и 6 июня 1992 г. там был произведен обряд символического воскрешения древнего святилища. На его предполагаемом месте, получившем название Омкар, был поставлен столб с изображением священного знака Ом в красном круге и черной рамке. Затем был куплен дом в деревне, где был учрежден шиваитский ашрам «Омкар Шива Дхам» и открыто святилище, где с тех пор ежегодно проводятся обряды аарати и хаван, посвященные Агни‑Хатру. Если нет дождя, основные ритуалы проводятся на Омкаре. Девизом общины является «простота, истина, любовь», а ее главная установка сводится к очищению через физический труд.

Несколько позднее в деревне появились кришнаиты, последователи рейки и «ведические православные», а совсем недавно – вольные «казаки‑арии». «Ведические православные» и «казаки‑арии» представляют ответвления славянского неоязычества. В их верованиях обрывки славянского язычества самым причудливым образом сочетаются с эзотерическими знаниями и информацией, полученной из археологической литературы или непосредственно от археологов. Они верят в гиперборейский Золотой век и убеждены в том, что славянское язычество ознаменовало эпоху упадка, которой предшествовала великая ведическая эпоха. Кроме них, в окрестностях Омкара иной раз появляются инглинги, последователи А. Хиневича, которые также проводят там свои ритуалы (Шнирельман 2013б).

В итоге всей этой деятельности место стало центром паломничества любителей эзотерики, славянского язычества и восточных культов не только из Омска, но из многих городов России, включая Москву, и из зарубежья. Рядом с ритуальным местом шиваитов славянские неоязычники возвели столб, увенчанный «коловратом» (восьмилучевой свастикой). Все это вызвало беспокойство у местных православных священников. В августе 1993 г. Окунево навестила представительная делегация церковных иерархов во главе с архиепископом Феодосием. Они не только провели разъяснительную работу с населением, но и заменили столб со знаком Ом на массивный православный крест. Затем рядом была поставлена часовня.

Но на жителей Окунево все это не произвело особого впечатления, и они охотно общаются с шиваитами, принимают от них культовые дары и даже участвуют в ведических ритуалах. Окуневский ашрам был в 1995 г. официально зарегистрирован в качестве общины «Омкар Шива Дхам». Сами шиваиты не склонны к каким‑либо религиозным конфликтам, ибо, по их представлениям, Бог един, но в разных культурах почитается в разных обличьях. Поэтому они не видят греха в синкретизме и в Окуневском ашраме изображения индуистских богов мирно соседствуют с православными иконами. Мало того, Бабаджи здесь считают реинкарнацией Сергия Радонежского. Общинники верят, что в окрестностях Окунева когда‑то процветала «допотопная арийская цивилизация». Они убеждены в том, что сейчас заканчивается страшная эпоха Калиюга и близится катастрофа, которая погубит Англию и США. Но Россия должна спастись, и ее расцвет начнется в Сибири, причем окуневский центр послужит чем‑то вроде ковчега, где когда‑то спасся легендарный Ной (Речкин 1996а; 1996б; 2003; Яшин 1994а; 1997а; 1997б; Кнорре 2005: 278–279; Мач 2006; Селезнев 2014).

С конца 1990‑х гг. общероссийские журналы «Свет. Природа и человек» и «Наука и религия», увлеченные идеей близящейся планетарной катастрофы, объявили Западную Сибирь тем местом, которому в будущем суждено стать центром возрождающейся цивилизации. При этом Окуневу отводится место важнейшего «энергоцентра», куда из космоса поступает спасительная энергия. Поэтому, говорят энтузиасты, долина р. Тары способна стать новым Ноевым ковчегом. Залогом этого служит будто бы само название Тара, означающее в переводе с санскрита «спасительница» (Речкин 1998а; 1998б. См. также: Речкин 2003: 30)[281].

Для подтверждения всех этих увлекательных фантазий уроженец долины р. Тары, журналист М. Н. Речкин, ссылается на авторитет южноиндийского проповедника Шри Сатья Саи Баба из Бангалора (Речкин 2000; 2003: 68). Кроме того, он активно общается с ясновидящими, экстрасенсами, уфологами, контактерами и «представителями военных кругов». По словам Речкина, храм Ханумана расположен не то на дне загадочного Шайтан‑озера, не то под землей около одной из местных гор. Якобы когда‑то он стоял рядом с городом инопланетян, но в предчувствии надвигавшейся катастрофы те его взорвали, затем город был разрушен, а храм ушел под землю. Между тем ни о каком древнем городе в этих местах археологи не знают. Однако их мнение Речкина мало интересует, и он предпочитает полагаться на экстрасенсов и кришнаитов (Речкин 2003: 127, 130, 138–139, 152–153). А в своих поисках храма он готов был опираться на помощь геологов и геофизиков, но только не археологов. Примечательно, что поиски «древнейшей цивилизации» Речкин вел не путем археологических раскопок, а с помощью геологического бурения!

Одна из экстрасенсов обещала ему показать расположенное на глубине 15–20 м место, где будто бы скрываются развалины храма вместе с магическим кристаллом[282]. При этом если поклонники Аркаима верят в то, что «протоцивилизация» развивалась именно там, а Демин помещал ее на Кольском полуострове, то Речкин доказывает, что ее местом была «приарктическая полоса Западной Сибири» (Лукоморье, или Беловодье), где когда‑то «люди жили как в раю» (Речкин 2003: 194, 212–213). Затем под его пером «працивилизация» превращается в «сверхцивилизацию». Он полагает, что «ведийский народ» (арии) пришел в Индию из Западной Сибири, причем случилось это якобы еще 8 тыс. лет назад или еще раньше (Речкин 2003: 202).

Подхватывая эзотерические мифы, Речкин не только выводит легендарного индийского героя Раму из Сибири, но и делает Иисуса Христа его инкарнацией. При этом он основывается на сенсационных материалах, опубликованных в 1880‑х гг. в Париже Н. Нотовичем, якобы имевшим доступ к тайным буддистским манускриптам[283]. В них говорилось о том, что Иисус будто бы учился ведической мудрости у гималайских монахов и якобы эти принесенные из Индии знания он положил в основу своего учения (Речкин 2003: 214–216). Однако Речкин не знает о том, что Нотович исполнял весьма сомнительную миссию русского агента в Париже и что вскоре его сообщение было разоблачено как очередная фальшивка (Фаликов 1990). Но Речкин идет много дальше Нотовича и, не опираясь ни на какие «манускрипты», находит источник христианского учения в «славянских Ведах» и предсказывает возвращение Иисуса Христа в Сибирь (Речкин 2003: 221–222).

В ходе своей бурной деятельности по пропаганде всех этих идей Речкин сумел заинтересовать ими влиятельных людей области. В итоге в районе р. Тары был построен бальнеологический и туристический комплекс, а губернатор Омской области Л. К. Полежаев подписал в марте 2001 г. указ о признании Окунева и его окрестностей историко‑культурной рекреационной зоной (Речкин 1998б; 2003: 361–362; Мач 2006). Вместе с тем даже Речкина как будто бы смущает вал дилетантских концепций и представлений, вызванных его публикациями об Окуневе (Речкин 2002; 2003: 356).

Тем не менее в 2003 г. он опубликовал книгу, начинавшуюся ужасными пророчествами о близящейся планетарной катастрофе[284]. Правда, он оставлял читателю почву для оптимизма и из самых разнообразных пророчеств прошлого выбрал то, которое предвещало России великое будущее. Якобы там возродятся «гипербореи», а «из славян произойдет народ, который образует последнюю из подрас арийской эпохи» (Речкин 2003: 29). Благодаря книгам В. Н. Демина Речкин верит в полярную цивилизацию Арктиду‑Гиперборею, или Туле (Речкин 2003: 93–94, 208–209). Но больше, чем Арктида, его заботит будущее человечества, и он предрекает возникновение «единой мировой религии», причем в роли Мессии в его грезах выступает… Юрий Гагарин (Речкин 2003: 202). Подобно другим приверженцам теории катастроф, Речкин уверен в том, что люди Древней Индии владели ядерным оружием и что древние цивилизации погибли от атомной войны. Мало того, он обвиняет современных «правителей мира» в сокрытии этого «факта» от общественности (Речкин 2003: 204–207). Впрочем, дойдя до рассуждений о «цивилизации людей‑кошек, прилетевших с Сириуса» (Речкин 2003: 209), читатель может со спокойной совестью закрыть его книгу, чтобы больше никогда к ней не возвращаться. Однако интерес к загадкам Окунева у него, возможно, сохранится, и не исключено, что он вольется в поток туристов, увлеченных «тайнами Земли Русской». Поэтому благодаря занимательным произведениям Речкина рекреационной зоне, похоже, суждена счастливая судьба. Тем более что его книга сопровождается благожелательной рецензией академика В. П. Казначеева, бывшего директора Института общей патологии и экологии человека Сибирского отделения РАМН.

 

Миф как врачевание

 

Распад Советского Союза, экономический коллапс и резкое падение уровня жизни, глубокий мировоззренческий кризис, связанный с крушением прежних коммунистических догм, – все это стало тяжелой травмой для населения России, и прежде всего для русского народа, десятилетиями изображавшегося советскими идеологами флагманом человеческой цивилизации. Именно в этих условиях, потерпев поражение в политической области, русские националисты сделали ставку на «великий миф», призванный вылечить русский народ от психологической травмы. Примечательно, что, отбросив идею интернационализма, они сохранили идею мессианства, вовсе не чуждую коммунистической идеологии.

Рассмотренный миф с благодарностью апеллирует к расовой теории, реабилитирует идею полигенизма, воспевает изоляционизм и зачарован образом Северной цивилизации. Ему свойственны как виктимизация, так и мегаломания, а его представление о прошлом основано на эзотерических идеях циклизма и гипермиграционизма. Он призван поднять дух русским и вернуть им самоуважение и веру в свои силы. Для этого он наделяет их великими предками, первооткрывателями новых земель, изобретателями письменности и создателями древнейших цивилизаций и государств, а также, что немаловажно, носителями древнейшей религии. Мало того, они оказываются и пранародом, давшим начало многим народам современности. Этим как бы подтверждается их старшинство и статус «старшего брата», позволяющие им претендовать на моральный авторитет. В дополнение используется модель «блудного сына», показывающая, что, как бы много ни скитался русский народ по миру, в итоге он все равно возвращается на территорию прародины. В глазах мифотворцев это усиливает его позиции, так как, во‑первых, он обретает особую моральную власть, ибо только родная земля позволяет ему в полной мере раскрыть свои творческие способности, а во‑вторых, это делает бессмысленными любые территориальные споры, ибо русский народ наделяется абсолютной автохтонностью на территории всей Евразии.

Опираясь на теорию циклизма, мифотворцы получают возможность, переносить современную ситуацию в далекое прошлое и затем ссылаться на это искусственным образом реконструированное прошлое для того, чтобы в свою очередь объяснять и оценивать современность и делать прогнозы на будущее. В частности, показывая, что периоды упадка сменялись в истории новыми периодами взлета, мифотворцы пророчат России лучезарную судьбу, позволяющую с уверенностью смотреть в будущее, несмотря на все сложности современной ситуации.

Иными словами, глубокое осмысление своих собственных неудач, исходя из современных реалий, заменяется утопией, апеллирующей к метафизической картине мира, придающей текущим проблемам глобальный и вечный характер. Поэтому‑то поиск объяснений и ведется в глубоком прошлом, причем на помощь приходит эзотерика с ее идеями циклизма и регулярной смены рас и цивилизаций. Так людям прививается расовое мышление с его верой в полигенизм и расовое неравенство, а славяне превращаются в «светоносных арийцев».

В этом контексте современные неурядицы рассматриваются с точки зрения «вечной травмы» и «вечного унижения». На этом фоне выстраивается образ «вечного врага», бескомпромиссная борьба с которым якобы и окрашивает всю мировую историю. «Арийский миф» делает таким врагом «семитов», якобы полностью лишенных творческого начала, но мечтающих о власти над миром. Ради этого они ни перед чем не останавливаются и строят «арийцам» всяческие козни, в частности «крадут» и «узурпируют» их культурное и интеллектуальное наследие. Этот миф активно использует теорию заговора (Пайпс 2008; Биберштайн 2010), показывая, как якобы некие зловредные силы (будь то египетские жрецы или космические пришельцы) искусственно создали «биороботов‑иудеев», поручив им борьбу с «арийцами». Важной частью такой конструкции служит мотив «еврейской мести», заставляющий ее приверженцев мучиться бесконечными страхами, что и питает у них чувство агрессии.

Так как реальная история слабо подтверждает эту версию, важной стороной мифа служат бесконечные обвинения в адрес ученых, а также секретных служб или даже масонов в том, что они сознательно скрывают от общественности «истинную историю». Мало того, исторические знания оказываются искусно «закодированными». В этом обнаруживается связь многих современных магов и экстрасенсов с силовыми структурами, в недрах которых только и мог возникнуть сюжет шифровки информации, доступ к которой требует особого ключа. Действительно, биографии немалого числа любителей арийского мифа прямо указывают на то, что своей карьерой они обязаны службе в силовых структурах (в армии, космической отрасли, КГБ и пр.) в последние советские десятилетия, когда эзотерические взгляды получили там определенную популярность. Примечательно и то, что такие мифотворцы, как правило, были когда‑то связаны с военной журналистикой, то есть имели хороший опыт пропагандистской работы, который они с успехом используют сегодня, пропагандируя «славяно‑арийские» мифы. Такая работа научила их тому, что в идеологической работе с общественностью важно не следование реальным фактам, а апелляция к чувству патриотизма и создание образа врага.

Начиная с середины 1990‑х гг. «славяно‑арийский миф» уже имел благодарную аудиторию, разочарованную либеральными реформами и потерявшую всякую надежду на помощь Запада. Судя по массовым социологическим опросам, во второй половине 1990‑х гг. в общественном мнении происходили серьезные сдвиги: наступило разочарование в демократии и западных ценностях, росли антизападнические настроения, а вместе с ними и тенденция к изоляционизму. Тогда‑то определенную популярность и стала получать идея «русской цивилизации» с ее «особым путем» (Шнирельман 2011а. Т. 2: 304–311). Пропаганда, ведущаяся русскими националистами в СМИ, стала встречать отклик со стороны интуитивных ощущений многих людей, и начался процесс, который я когда‑то назвал «вторым пришествием арийского мифа» (Шнирельман 1998в). Это достигло кульминации в течение последних 15 лет, когда «славяно‑арийский миф» вышел далеко за рамки малотиражной прессы и начал пропагандироваться рядом крупных издательств и, особенно, в Интернете. В этой пропаганде сошлись интересы русских националистов, неоязычников и эзотериков, создававших свои версии «арийского мифа». Мало того, любители «арийского мифа» находятся среди как правых, так и левых, что на примерах из западного мира уже отмечал Д. Пайпс (Пайпс 2008: 228–237).

Мифологические концепции русской эзотерики и неоязычества проникнуты мессианством. Именно исторический миф утверждает здесь величие русского народа, который должен черпать силу в своем древнейшем славном прошлом. В этом же залог и лучезарного будущего, причем, как это вообще свойственно русскому национализму, русский народ объявляется главной или единственной силой, способной противостоять мировому злу и повести за собой остальные народы. Так, Кандыба завершает свой труд следующей сентенцией: «Если мы, русские, потеряем чувство ответственности за нравственное содержание человеческих мыслей, то Землю постигнет апокалиптическая катастрофа… Мы, русские, носители “Русского духа” и “Русской идеи”, являемся народом‑богоносцем, духовным космическим феноменом, на котором пока еще держится земная цивилизация; если исчезнет “Русский дух”, то исчезнет и Русский Народ, а значит, за 10–15 лет исчезнет и земная цивилизация» (Кандыба Д. 1995: 202).

Вера, основанная на чувстве патриотизма, пережила во второй половине 1990‑х гг. своеобразный ренессанс. Так, молодой музыкант и художник А. И. Печенкин заявил о том, что в 1990 г. на него якобы снизошло религиозно‑мистическое откровение. Он обратился к «магии» русского языка, увидев в нем ключ к языкам всего мира и загадке человеческой культуры. Этот автор также исходил из идеи о древней Великой северной цивилизации, когда‑то единой, но распавшейся 12 тыс. лет назад. Основываясь на географической близости России к «прародине», он объявил русский народ единственным «Великим народом», «Святой Русью» (Печенкин 1997).

Миф о «славянах‑ариях» полюбился национал‑патриотической прессе, издатели которой увидели в нем путь к преодолению духовной апатии и кризиса идентичности, охвативших русское население в 1990‑х гг. Тогда‑то и пошли в ход фантазии рассмотренных выше самодеятельных «исследователей». Интересно, что лихорадочный поиск «русского доисторического прошлого» охватил не только неоязыческие и эзотерические издания, но и те, которые одно время гордились своей откровенно православной позицией. Во второй половине 1990‑х гг. об «арийстве» славян и о прародине «арийцев» в Центральной России писал общественно‑политический и литературно‑художественный журнал «Держава», издававшийся скульптором В. М. Клыковым, президентом Международного фонда славянской письменности и культуры, который повсюду демонстрировал свою приверженность православию (Доманский 1997[285]). Еще дальше шла радикальная волгоградская газета «Колоколъ». На ее страницах была опубликована серия статей некой С. Л. Мухиной, где защищалась аутентичность «Влесовой книги» и отстаивались идеи о «славянской Трое», славянском происхождении Энея и Рюрика, русичах в Вавилоне и Западной Европе, славянском происхождении древнейшей письменности и даже «праславянах» в произведениях… Шекспира (Мухина 1997а; 1997б; 1997в; 1997 г; 1997д; 1997е). Сходные идеи в той же газете высказывала и историк Н. С. Трунтова, жена неоязычника В. Трунтова, члена исполкома Всеславянского собора и тогдашнего главного редактора петербургского неоязыческого журнала «Волхв», сотрудника Кубанского государственного технического университета в Краснодаре (Трунтова 1997).

От Мухиной эстафету подхватил некто Б. Русский, обвинивший отечественных историков в «русофобии» и «сионизме» и ставивший им в пример «истинных русских историков» типа Гриневича, Мухиной и других, развивающих неоязыческий миф о «славянах‑перволюдях», создателях древнейшей письменности и ранних цивилизаций на Земле. В частности, он называл Иисуса Христа «истинным арийцем» и противопоставлял арийцев евреям. Он также воспевал «белую русскую цивилизацию» доледникового времени, которая якобы и дала начало всем «белым людям» (Русский 1997а; 1997б; 1997в). Еще дальше шел И. Святорусский, противопоставивший этой славной «доистории русов‑арийцев» «позорные» страницы истории евреев. По его версии, евреи якобы изначально являлись вовсе не семитами, а хамитами. Вторгнувшись в Палестину, они будто бы истребили живших там семитов, и поэтому именно их‑то и надо считать антисемитами (Святорусский 1995).

Неоязыческий миф пришелся по душе и Г. И. Молоканову, любителю русского космизма и президенту самопровозглашенной Кубанской народной академии в Краснодаре[286]. Сокрушаясь по поводу нынешнего упадка научных знаний, этот академик вполне сознательно пропагандировал так называемую «истинную русскую историю» в изложении Лесного, Безверхого, Гладышева и других уже известных нам самодеятельных авторов и эзотериков. Для него глубинный конфликт, проходящий через всю мировую историю, – это конфронтация между арийцами и «хамитами», православием и иудаизмом (Молоканов 1995; 1996а; 1996б).

Есть основания подозревать газету «Колоколъ» в мистификации, что вообще характерно для национал‑патриотической прессы. Так, в одной из первых своих статей Мухина была названа «кандидатом филологических наук». Однако ее построения, основанные на буйной фантазии, были настолько одиозны, что в последующих публикациях она уже значилась лишь «краеведом». Что же касается Русского и Святорусского, то это еще более очевидные псевдонимы. Похоже, только народный академик Молоканов отваживался выступать под своим собственным именем.

Во второй половине 1990‑х гг. пропагандой «Влесовой книги» и связанных с ней фантазий о «доисторической славянской цивилизации» увлекся журнал «Молодая гвардия», ранее занимавший славянофильские позиции, требовавшие почтительного отношения к Русской православной церкви. В 1997 г. в этом журнале была опубликована панегирическая статья о «Влесовой книге», которую главный редактор журнала А. Кротов объявил «грандиозным открытием». В отличие от своих предшественников, ограничивавшихся в своих трактовках «Влесовой книги» истоками славяно‑русской истории, автор статьи пытался напрямую связать ее с идеей Северной прародины и с праязыком всего человечества. Не была забыта и Русская идея, и «Влесова книга» объявлялась «новым очищенным самосознанием» русских, помогающим им осознать себя «наследниками Прародины человечества» (Курдаков 1997: 304, 337).

Следом за этой статьей в журнале появился развернутый экскурс в «доисторию славян». Его автор воспевал Допотопную цивилизацию, якобы располагавшуюся в палеолитической Сибири, отождествлял праславян с парсами и выводил их из Бактрии, признавал древнеегипетскую иероглифику славянской фонетической письменностью, бытовавшей якобы еще 12 тыс. лет назад. Все это подавалось как отстаивание истинной науки, которую ученые всячески замалчивают и скрывают от народа. Среди подвижников, рисковавших говорить правду, автор называл уже знакомые нам имена В. Чивилихина, Е. Классена, П. Орешкина, Ю. Д. Петухова, Н. Суслопарова и, конечно же, М. В. Ломоносова. Свои рассуждения он сопровождал обильным цитированием «Влесовой книги» и апелляцией к неоязыческому журналу «Волхв». Вслед за неоязычниками он ополчался против христианства, которое не только погубило древнюю письменную традицию и культуру (Лучин 1997а: 274), но и вообще не подходит для славян (Лучин 1997б: 240–241). Он также рисовал весьма отталкивающий образ крестителя Руси князя Владимира (Лучин 1997а: 345–346) и называл религию «политической химерой» (Лучин 1997а: 267). Особенно неприязненные чувства у него вызывала «религия, основанная на Библии и Коране», которая нанесла сильнейший удар по «допотопной науке» (Лучин 1997б: 330). Иными словами, неоязыческие мифы пришлись как будто бы по вкусу редакции упомянутого выше журнала.