Миник седьмой: «последний звонок»

Оксана Петровна удивлялась, но, кажется, отношения между двумя аспирантами значительно улучшились. Теперь Корыжев только изредка посылал испепеляющие меткие взгляды и хмурые замечания в адрес биолога, которые тот, в свою очередь, мило игнорировал. Да и должны они уже были смириться с существованием друг друга, как-никак, последний звонок на носу.

Мальчишки и девчонки одеты в разной степени пошлости наряды. Как считала директриса, заставить учеников соблюдать черно-белый дресс-код – уже достижение. А уж какой длины юбки и какова ширина декольте - в этом случае вне её компетенции. Они ж не боги, а учащиеся не монашки с монахами.

Однако настоящим подвигом можно считать факт согласия Маятникова приобрести нормальную одежду. Для такого случая ухмылявшийся до ушей Корыжев даже пожертвовал свою белую рубашку. Увы, на, кхм… брюнете (на данный момент), она висела, как на вешалке, и пришлось отказаться от заманчивой идеи.

Зато за химиком взялся проследить Листник. Добрая душа могла преображаться мгновенно, не протестуя против обычной формы. Сам Ник, криво улыбнувшись, согласился. Увы, кое-кто при реванше на треугольниках оставил за собой право одного желания. И желание до сих пор надгробной плитой висело над головой проигравшего. Черт дёрнул проигравшего так проколоться, не рассчитав, что победитель прекрасно управляется со всеми видами оружия. Треугольниками в том числе.

И позволить Корыжеву сотворить какую-нибудь пакость на последний звонок аспирант не собирался.

В итоге Маятников через каждые пять минут ослаблял петлю галстука, которую тут же неизменно поправлял Фёдор. Чего неуемному историку так и не удалось сделать – так это уговорить коллегу застегнуть стильный чёрный пиджак и сменить узкие рваные джинсы хотя бы на классические. Но достаточно и того, что всё смотрелось вполне прилично. Тонны мейк-апа придавали женственность, теперь же, когда всё смылось, лицо без преувеличения можно было назвать красивым, а главное – мужским. Не признать этого не смог бы и Корыжев.

- Да чтоб я ещё хоть раз надел эту удавку, - просипел биолог.

Он не учёл одного – микрофон давно включили, и слова разнеслись по всей площади, на которой наконец построились ученики. Те пытались подавить смешки, а Оксана Петровна незаметно двинула аспиранта локтем в бок, начав торжественную речь:

- Дорогие выпускники…

Листник оживлённо переминался с ноги не ногу, чуть ли не с отцовской гордостью смотря на важных уже-не-первоклашек, под его руководством собиравшихся вручить старшим воздушные шарики с желаниями, записанными на бумажках внутри.

После вступительных слов настал черёд самих выпускников. От них отделились всего пятеро, из которых главенство взяла Лисица. По очереди она поздравила всех учителей, вручив им по букету роз, классную, отдав заранее обговорённый подарок, и дошла до аспирантов.

- Родной наш Фёдор Сергеевич, Вы один из четырёх мужчин нашей школы. Нам искренне жаль, что учились мы у Вас всего год, но этот год тоже был незабываемым. Столько радости, столько позитива мы не получали ещё никогда. За это огромное спасибо.

Вынесли внушительный букет цветов, вручив его парню, сияющему от счастья. Почти такая же речь предназначалась и Маятникову, старавшемуся в это время придать лицу серьёзное выражение. На середине слов он всё-таки ещё раз ослабил галстук и с таким же серьёзным выражением пнул по ноге схватившегося, словно мама-кошка, Листника. Лисица едва-едва сдержала смех, прокашлявшись. Пока она говорила, Булдыжник, стоя за спиной ораторши, пыталась сфотографировать аспирантов. Корыжев и Маятников получались прилично, но лицо Фёдора каждый раз таинственно ускользало из кадра, оставляя на виду только длиннющую густую косу, что заставляло подозревать о какой-то древней таинственной технике ниндзя, применяемой историком. Что, впрочем, было бы неудивительно.

Закончив с биологом, Аня, торжественно приложив свободную руку к сердцу, обратилась к физруку:

- Виктор Викторович, а Вам мы приготовили особый сюрприз. За Вашу отличную подготовку к трудностям жизни, за Ваше безграничное терпение и доброту мы вручаем Вам это, - во все тридцать два улыбнулась девчонка.

И именно тогда, в конце мая 2011 года, присутствующие запечатлели героический посмертный подвиг Анны Алексеевны Лисицы. Анечка, мы будем вечно тебя помнить.

В принципе, до этого не дошло, но торжественность сцены была приблизительно такая же, как при первом полёте в космос, так как никто, кроме 11-х классов и одного гадостно подхихикивающего аспиранта, не имел представления о подарке. И тут из приоткрытых дверей Гарик из бывшего 11-Б и Сандальский из 11-В вынесли большущий горшок с метровым… кактусом. Растение на манер ёлки обвешали всякими бантиками, конфетами и снежком, а на верхушке колючего чуда на иглах красовалось аппетитное кремовое пирожное.

Понимая всю важность момента, двое учеников, до этого какими-то окольными путями исчезнувших в здании школы, поставили горшок и вновь вернулись к своим.

Те, в свою очередь, ждали реакции преподавателя. Калинина чуть ли не крестилась, успокаивая впавшую в панику англичанку и оттого почему-то заговорившую по-немецки.

Но ожидаемого «взрыва» не произошло. Физрук сначала прыснул от смеха, а потом, наплевав на правила приличия, и вовсе расхохотался и пробормотал так, что никто не услышал:

- Выиграл-таки, сволочь, - покосившись в сторону биолога.

Тот, в свою очередь, постарался прикинуться валенком, не выдавая как самодовольную ухмылку, так и полную осведомлённость о сущности подарка.

Потом Корыжев, усмехнувшись, подхватил пальцами пирожное и, сделав жест, будто чокается с невидимым собутыльником, одним махом отправил в рот угощение.

Все вздохнули с облегчением, и праздник как ни в чём не бывало продолжился. Летели в воздух шарики, щёлкали вспышки фотокамер. Всё как обычно, но, встретившись взглядами, два старших аспиранта неожиданно для себя тепло улыбнулись друг другу. Проходил их первый совместный учебный год.

Миник восьмой: «Снова по-пьяни...»

Жаркий-жаркий июнь. Всё плавится от жары, и хочется только одного – воды. Маятников не являлся исключением и, сидя в кафе, потягивал ледяную минералку. Только вчера он закончил с школьными делами и учёбой, наконец-таки отправившись в отпуск.

Хотелось смотаться на море, но сейчас слишком лениво – Никита чуял, что следующую неделю он проведёт в блаженном безделии, валяясь на диване.

Он, покончив с газированной водой, собирался было уйти, как увидел нечто любопытное, ещё не успевшее стать привычным зрелищем: Корыжев, пошатываясь, шел по тротуару. Судя по помятости одежды, тот был далеко не трезвым и вряд ли вменяемым. И это, подумать только, когда нет двух часов дня.

Вмешательство Маятникова спасло неблагополучного физрука от страстного поцелуя со столбом, чего определённо не желали ни столб, ни человек.

- Живой? – полюбопытствовал аспирант, забрасывая чужую руку на своё плечо.

Мужчина что-то промычал, а Маятников с кривой ухмылкой подумал, что чувство дежавю преследует его не в самые подходящие моменты, и вызвал такси. Кажется, намечается ещё одно развлечение, а против такого он никогда не протестовал. Дразнить дракона всегда интересно, главное – не обжечься.

А флегматичному таксисту, которого диспетчер по просьбам остальных впечатлительных таксистов посылала к Никите, узнавая того исключительно по голосу, сегодня довелось отвозить странного растамана с кучей косичек и бухого военного. Ничего не скажешь, колоритная парочка.

Когда они приехали, Никита затащил коллегу в квартиру и, не мудрствуя лукаво, устроил холодный душ, мгновенно протрезвив коллегу. Отряхиваясь как собака, тот ошалело уставился на хозяина квартиры.

- Лучше? – наигранно сочувствующе поинтересовался биолог.

- Отвали, - вместо ответа буркнул Виктор, намереваясь уйти.

И тут Никита заметил то, что не насторожило его в первые минуты – запах алкоголя соседствовал с отвратительной вонью дешевых приторно-сладких духов. В принципе – что такого, но Маятников знал достоверно – у бравого молодца имелась девушка, с которой он встречался больше пяти лет. Правда, переехать она отказалась, аргументируя, мол, дома лучше, и они потерпят. А такой запах… если в вкратце, то представительниц древней профессии, и здесь имелось немало.

- Эй, подожди, - Маятников закрыл собой проход, - ты хоть одежду высуши.

- Высохнет, - нетвёрдо пошатнувшись, ответил тот.

Они оба прекрасно понимали, что по силе далеко не равны и, если Корыжев захочет, то, даже находясь в таком «шатком» состоянии, сможет без проблем скрутить аспиранта. Но кто сказал, что только сила является эффективным оружием.

- Заболе-е-ешь, - пакостно ухмыляясь, протянул Никита. Идея спровоцировать таким образом, конечно, бредовая, но использовать стоит. – А летом болеют только клинические идиоты. Я был о тебе лучшего мнения.

Если бы это произнёс кто-то другой, физрук, может быть, отреагировал бы лишь пренебрежительных хмыком, но это же Маятников, и Виктор хмуро перекривился. Немного поколебавшись, он, обдав собеседника убойным запашком перегара, способным в радиусе километра истребить всё живое, недовольно согласился:

- Хорошо.

И, соизволив разуться, снова скрылся в ванной. Оттуда сразу же послышался звук звонкого удара – словно упало что-то железное, и жалостливый писк, явно не принадлежащий человеку. Никита смутно вспомнил, что оставил там клетку с сестринским хомячком Лолом. Младшая сестрица однозначно характером удалась в брата и была той ещё ехидной стервой.

Подарили ей на днюху зверька, а та назвала бедную животинку Лолом, периодически обзывая «Ололо». Теперь же Лиля вместе с мужем развлекались где-то в Сочи, спихнув хомяка брату, строго-настрого запретив проводить опыты и вообще всячески насиловать подопечного.

Брюнет прислушался к виртуозным матам - во всяком случае, если Лол скончается, он будет ни при чём.

Пройдя в кухню, аспирант достал из холодильника минералку и поставил на печку электрочайник. День обещал стать интересным, тем более выпытать у Корыжева, с какой радости тот шлялся по проституткам всю ночь, а с утра ещё и напился, - стало чуть ли ни делом чести.

Врубив телевизор, биолог разлёгся на диване в зале, но, когда прошло больше десяти минут, забеспокоился. Решив не орать, парень порадовался, что в комнате не было задвижки, а значит, если гость решил утопиться, то его ещё можно спасти.

А физрук, немыслимым образом извернувшись на полу в ванне, спал.

- Хрена себе, пластика, - подивился гибкости коллеги химик.

Подойдя, он с усмешкой подумал, что в который раз таскает неблагодарного натурала на своей нежной спинке. Кряхтя, брюнет вытащил Виктора из ванной и в том же черепашьем темпе потащил в спальню.

- Твою мать, - с надрывным возгласом забросил тело на постель и отошел немного назад, чтобы полюбоваться открывшимся видом.

Спящий молодой человек заставил уголки губ Маятникова расползтись в стороны. Но подопытного всё-таки требовалось раздеть. Спал тот очень крепко, тем более под градусом, поэтому снять майку и стянуть джинсы не составило трудностей.

Припомнив давнюю ситуацию с клубом, Маятников прыснул от смеха – воистину, чудеса случаются. В прошлый раз он так жалел, что не додумался запечатлеть один из самых кайфовых моментов своей жизни, а теперь судьба предоставляет ему ещё один шанс.
Чтобы не заржать аки лошадь, аспирант зажал рот рукой и, порывшись в тумбочке, достал камеру. Надо сказать, камера была уровня профи, так как до этого Никита крепко увлекался рыцарством, средневековьем и прочими подобными штучками, вместе с Листником вступив в дружное братство русских ролевиков.

Покрутив игрушку в руках, Маятников придумал наиболее живописную позу и остановился на решении не снимать с тела последнюю деталь гардероба – хотелось жутко, но, если Корыжев скончается преждевременно, будет не так весело. Конечно, в прошлый раз эту самую деталь не пожалели, но сейчас-то всё по-другому.

Вставший в позе великого художника брюнет расположил тело так, что, казалось, лежащий мужчина только-только проснулся. Всё выглядело очень правдоподобно – как-никак, столько лет опыта.

Прищурившись, парень прикрыл тело до пояса лёгким одеялом и наконец сделал пару пресимпатичнейших фото.

Далее, спрятав все улики, Маятников со спокойной совестью ушел досматривать покинутый боевик.