История Двуречья. Старовавилонское царство.

Период Старого Вавилонского царства (XVIII — нач. XVI вв. до Р. X.), насчитывает несколько более 200 лет. Но прежде чем к перейти к этой теме, нужно остановиться на двух сюжетах, кото­рые были затронуты в лекциях по Египту. По обоим нужно сделать дополнение, касающееся перехода из 3-го во 2-е тысячелетие. Кро­ме того, возникают некоторые вопросы. Первая группа вопросов касается прихода Авраама. Общую характеристику этого патриарха в эмпирическом контексте истории я вам давал, но кое-что еще вам нужно знать из того, что я вам не рассказывал. Те, кто внимательно читал Ветхий Завет, помнят, что значительное число имен предков Авраама носит в себе элемент перемещения, рассеяния, перехода и т. д. Его предки перемещались по территории Древнего Двуречья где-то в этих пределах, т. е. уже не в верховьях, а собственно в Дву­речье, в среде народов, уже принявших язык потомков Сима. Когда Авраам уходит из Ура Халдеева, мы не знаем, сколько людей с ним ушло, потому что указаны только ближайшие родственники. Это вопрос очень важный, поскольку критика в дальнейшем основыва­ется на численности евреев, ушедших из Египта. А сколько же пришло? Ответ упирается в численность родственников Авраама, его соплеменников в предшествующие более чем полтысячелетия. Трудно сказать, какое количество ушло с Авраамом из Ура Халдее­ва, но вы должны твердо запомнить, что маленькой индивидуаль­ной семьи, к которой мы привыкли, как социального организма в это время не было. Во времена Спасителя могли муж, жена и ребе­нок уйти в другую страну. При всех сложностях тогдашней жизни

какие-то гарантии у одиноких путешественников были, даже если это были совсем простые люди. Что же касается времен Авраама, 3-го и 2-го тысячелетий, то в это время перемещались только большие группы родственников, фактически небольшие племена.

Где оказался Авраам на следующем этапе своего путешествия, в какую страну он пришел? Сначала они переместились в Харран и некоторое время живут здесь. Авраам приобрел здесь земли и ра­бов, т. е. людей становится еще больше. Харран — густо населен­ный сельскохозяйственный район, уже чисто аморейский. И отсюда Авраам идет далее. Никакого другого пути не было, никто через пустыню не ходил, покуда не появились всадники. Это основная дорога. Затем начинается движение по восточным предгорьям или по долине Оронта, затем по долине Иордана. Вдоль берега моря в то время никто никогда не ходил.

Те, кто его окружал, уже заслуживают у историков наименова­ния племени. Сюда пришел не Авраам с тремя-четырьмя родствен­никами, а пришло племя во главе с Авраамом. Что мы знаем о чис­ленности этого племени? Сколько народу он дал в помощь Лоту? 318 воинов. Нужно понимать, что всех Авраам не отдал, он был че­ловек обстоятельный. У него осталось минимум несколько раз по стольку, т. е. приблизительно 2'000. Какой процент составляют воины от населения страны? Например, императорская Россия держала на фронтах 1% населения. Когда говорят, что всю страну раздавили и взяли всех под метелку, это было 2,5 % боеспособных мужчин. А теперь возьмите 318 и увеличьте хотя бы в сто раз. Вои­ны это, как правило, мужчины с 21 года до 32 лет.

Принцип организации пешего войска мы хорошо знаем по рим­лянам, которые, конечно, брали больше народу. Чтобы погнать всех под ружье, нужно, чтобы либо враг к вам пришел, либо нужно иметь очень крепкую социальную структуру. Иначе вы на­берете те самые проценты. Что получится, если мы 318 умножим на 100? Мы получим 30 тыс. человек (вместе с женщинами). Ко­гда времена патриархов продолжились дальше и население явно не уменьшалось, то в Египет к Иосифу пришли, естественно, пре­жде всего его братья, но вместе с ними пришло большое количест­во людей. Мы отдельно рассмотрим вопрос, остался ли кто-то в Свя­той Земле в этот момент или нет, но независимо от его решения, цифра, которую мы видим вместе с Моисеем вернувшимися, ниче­го необычного в себе не содержит. Эта цифра была бы малоподъ­емной для Святой Земли того времени, но сколько вышло из пус­тыни, можно себе представить.

Несколько раз меня спрашивали о том, почему отдельные места ветхозаветного повествования нашли отражение в документах шу­меров? Был такой ученый Лопухин, очень крупный исследователь. Он умер сравнительно рано и успел опубликовать не все, что он знал. Но и этого было более чем достаточно, хотя в ряде конкрет­ных вопросов его точка зрения подверглась в дальнейшем критике. Ранее мы рассматривали халдейский геносис, т. е. рассказы шуме­ров о начале мира, во многом воспроизводящие, в искаженном виде, то, что мы видим в Ветхом Завете. Что пишет Лопухин?

"Это предание, вышедшее из одного первоисточника. Но тогда как мрак языческих халдеев успел многое затмить и обезобразить в этих первобытных сказаниях, чистый свет откровенной истины продолжал сохраняться по липни богоизбранного народа и таким дошел до Мои­сея, предавшего его письменности под особым руководством Духа Божия" (Примечание № 28 к Толковой Библии, т. 1, с. 84).

Это наиболее емкое и краткое описание того, как появились эти сюжеты не только у халдеев и шумеров, но и у других народов. Но поскольку именно шумеры и аккадцы жили рядом с праведниками, у них эти рассказы были наименее обезображены.

Еще один сюжет о событиях в Двуречье конца 3-го — начала 2-го тысячелетий, прежде чем перейти к основным событиям истории Двуречья во 2-м тысячелетии: о конце 3-й династии Ура. Что про­исходило в этом дисциплинированном обществе, где около полови­ны населения сидело на пайке? Росла социальная апатия. Как следствие, падала боеспособность. Ослабевала надежда любого аг­рарного общества, средний слой крестьянства. И общество это чув­ствовало. Именно в последние года уже псевдопроцветания 3-й ди­настии в бешеных темпах возводится огромная стена, защищавшая собственно Двуречье от средней Месопотамии. Общество ждало удара и уже не верило в войска, а верило в стены. Это всегда при­знак слабости. Этот упадок тем более характерен, что последний царь великого Ура Ибесуэн был очень сильной личностью. Ибесуэн был настоящим царем, но время ему досталось неудачное. Он со­брал армию в столице, заперся и долго ждал помощи. Свои войска он удерживал в порядке, они не разбегались, не волновались. Амо-реи ничего с ними сделать не могли. Армия голодала, но держа­лась. Был такой человек Ишби-Эрра, аккадец. С ним связана очень характерная история эпохи падения 3-й династии Ура. Это был один из надежнейших полководцев. Именно ему было поручено со­брать с еще подконтрольной территории то, что я назвал последний хлеб империи, и отправить в столицу, где сидел и ждал помощи

Ибесуэн со своей армией. Что сделал Ишби-Эрра? Хлеб он собрал и оставил у себя, заперся в своем городе и провозгласил себя царем. В этих условиях Ибесуэн продолжал сидеть в городе, но сделать он уже ничего не мог. Всбесившиеся губернаторы не собирались его штурмовать, амореям это было по-прежнему не с руки, но всегда н запасе было государство Элам. Эламцы всегда дожидались, когда со­седу станет плохо, и нападали. Элам решил, что наступил его миг и захватил столицу. Ибисуэн был взят в плен и 3-я династия Ура кончилась. Это было в 2017 г. до Р. X. Довольно быстро государство начинает восстанавливаться (в XX-XIX вв.), но уже без бюрократи­ческих перегибов, на полуфедеративной основе.

Что происходило в этих государствах? Гуруши и чиновники и уцелевшие общинники стихийно возрождают частное хозяйство. Все слова и лозунги остаются прежними, земли — царскими, но их покупают и продают на каждом углу. Экономика быстро по­дымается. Соскучившиеся по работе гуруши быстро подняли уро­жай. Быстрее всего все восстанавливалось там, где раньше были общинные хозяйства. Там же, где было много госхозов (при 3-й династии Ура) земли восстанавливались медленнее, потому что они были запущены; люди, десятилетиями работавшие из-под палки, изрядно запустили хозяйство. Росла торговля, подымалась храмовая экономика. Молодцы остались только там, где это было нужно всегда, т. е. в царских мастерских. Там бы им и быть все время, и все было бы хорошо в Урском царстве. Внешне XX и XIX вв. тоже много сохраняют, но всего стало меньше: меньше канцелярий, меньше справок, общество стало более естественным. Что же касается амореев, то они сначала нашли себе обычную профессию вторгшихся племен — стали наемными воинами. Но надо сказать, что приход амореев и исчезновение госхозов не сде­лали это общество гармоническим. Просто это был период, доста­точно плодотворный для централизации, отказа от наиболее круп­ных перегибов. Но общество оставалось таким же, впереди был новый этап техногенного цикла XVIII, XVII —,нач. XVI вв., Ста­рое Вавилонское царство.

Искусство тех времен, времен техногенного расцвета, очень похо­же на искусство всех техногенных народов времен расцвета: полная бездушность стереотипа, бездуховность и мастеровитость, все сделано качественно. Шедевров нет, но и особенно бредовых произведений тоже. Это уже пропаганда, это когда государство финансирует опре­деленную идеологию. Основная тема этого времени, традиционно шу­мерская: сцены поклонения божеству. Напоминаю, что большинство

древних народов в массовом виде эту тему не разрабатывали в изо­бразительном искусстве.

Очень важно запомнить раз и навсегда, где находится Вавилон. Вавилон находится не на Евфрате и не в междуречье Тигра и Ев­фрата. Он находится на отдельном большом канале, уходящем в степь вдоль западного правого берега Евфрата. Это особый аграр­ный мир, цепь оазисов, целиком искусственных. Мир Вавилона весь создан искусственно в сухой безводной степи за счет огромного магистрального канала. Но если в историческом Двуречье на одном канале, как шашлык, сидело по 6-8 маленьких шумерских госу­дарств, то здесь большой аграрный район, изолированный от ос­тальных, с одним большим супер-городом Вавилоном. Это и шу­мерский и нешумерский мир. Здесь нет той множественности решений, которая отличает шумерский мир, а такая египетская тяга к единоначалию, единоверию, единодержавию, которую насадить собственно в Двуречье так и не удалось. Даже когда Вавилон за­хватил эти земли, все равно традиции разнообразия, традиции фе­деративное™ оставались здесь еще тысячу лет. Некогда цветущий техногенный край, южная часть Месопотамии, шумерское Двуречье превращаются во второстепенный район: богатый, с высокообразо­ванными специалистами, которому все завидуют и который постав­лял идеи и социальные технологии на огромном протяжении. Тем не менее политически этот район умер навсегда. В социальном от­ношении он утратил потенциал. Все решается теперь более круп­ными гнездами, расположенными севернее. Каждое из них в от­дельности было меньше Двуречья, но Двуречье было слишком расбросанным. Эти традиции раздробленности продолжались до тех пор, пока существовали эти города. Объединить их удалось только одним способом: когда все их занесло песком и получилась ровная степь-пустыня, где слонялись арабы...

Старое Вавилонское царство. Потом будет Новое Вавилонское, цари которого воевали в Святой Земле. Старое Вавилонское царство было создано аморейской династией. К этому времени амореи уже освоились и как сплоченная, хорошо вооруженная группа, в не­скольких местах посадили свои династии. Но это не значит, что страна была аморейская. Это были семиты Месопотамии, потомки аккадцев, восточно-семитская группа. Курс наш короткий, и я даю вам наиболее ключевые периоды, ключевые государства, ключевые правления. Таким правлением является правление всем вам известного Хаммурапи. Это личность, через которую можно многое рассказать об эпохе и о народе. Про его предшественника я вам рассказывать не

буду, про последователей нужно будет рассказать. Причиной падения государства был приход каститов. Крах Старого Вавилонского царства был вполне похож на крах Древнего царства в Египте или империи Саргона, он был быстрым и убедительным. 200 лет, последующие за Старовавилонским царством, были временем такого безобразия, раз­брода и упадка, что даже неизвестно, когда что происходило, а порой и неизвестно, кто правил. Это один из тех циклов неплодотворной де­централизации, которыми тоже нередко кончается история расцвета техногенных обществ. Но все это было впереди.

Главное что нужно помнить о Хаммурапи: редкий политик, ко­торый умел и воевать и закладывать основы государственных ин­ститутов на века. Ближайшей аналогией может послужить Наполе­он. Как и Хаммурапи, Наполеон создал большой кодекс законов, институционно укрепил общество. Петр I же в основном работал указами; собственно юридическое нормотворчество у него тоже су­ществовало, но не в таких размерах.

Хаммурапн провел в боях больше времени, чем большинство здесь присутствующих живет на свете, причем он провел очень много разных войн под своим личным руководством и с личным риском. И одновременно очень любил читать и очень неплохо писал. Законы явно написаны одним человеком. Там, конечно, работал целый институт, но видно, что это личность. Человек очень волевой, энергичный и в то же время лишенный саргоновского гонора. Он не стремился стать богом, как-то сесть на шею подданным в душевном отношении. Стартовая позиция у пего очень хорошая, людские экономические резервы магистрального канала Вавилона. Неплохие предшественники, закрепившие си­туацию. И наконец, что нужно монарху, чтобы войти в историю? Долго править. Хаммурапи правил 59 лет. Причем в конце прав­ления никаких признаков маразма, он был дееспособным до кон­ца. Кто еще, кроме великих монархов, правит долго? Ничтоже­ства. Они никому не мешают, никого не касаются и никто их не трогает, потому что неизвестно, каков будет следующий, а при этом можно заниматься чем угодно.

Возможно, в начале правления Хаммурапи был достаточно юным, а его именем размахивали энергичные политики и полко­водцы. Из чего можно сделать такой вывод? В начале никаких заметных деяний у него не было. Видимо, была энергичная мама или пара сильных дядей с кулаками, так что особой суеты вокруг престола не было. Но зато потом на троне уже просто талантли­вый человек.

Провоевал Хаммурапи 31 год, покуда всех вокруг не успокоил. Обычно он ходил походом раз в три года: перерыв вполне доста­точный, чтобы крестьяне отдохнули и отъелись, раненые выздоро­вели, и можно идти вперед. Надо сказать, что он всегда думал пе­ред походом, и поэтому практически всегда побеждал. Никаких идиотских целей дойти как можно дальше за горизонт он себе не ставил, а всегда знал, чего хотел и готовился к этому. И очень бы­стро вел войска. Кто научил войска быстро маршировать, рано вставать и поздно ложиться, тот имеет шансы победить. Надо ска­зать, что кто один раз получал от Хаммурапи, больше уже не появ­лялся в истории в качестве противника Вавилона. Это все были по­ходы на сокрушение.

Интересно, что реформами он занялся тогда, когда всех одолел. Он не путал одно с другим. Некоторые мероприятия, обуславли­вающие успешность войн, он проводил, но в целом он собирал го­сударство. Он воевал не просто для того, чтобы ограбить или поте­шить честолюбие, он захватывал земли. Он оставил за собой очень большое государство, достаточно прочно привязанное, хотя насе­ленное очень разными народами. Такого в нашем курсе еще не бы­ло. Ни Саргону, ни 2-й и 3-й династиям Ура этого не удавалось. Настоящая полиэтническая империя была создана именно Хамму­рапи. Я вспомнил о Саргоне потому что и до и после практикова­лась другая методика: всех соседей побить и напугать, причем так побить и так напугать, чтоб не шевелились. Но из такого рода би­тых соседей государство вы не соберете. Они либо все эмигрируют, либо будут ждать своего момента все время. Хаммурапи умел дого­вариваться с побежденными, что встречается достаточно редко. В чем это выражалось? Хаммурапи заключал союзы, закрепляя свои по­беды. Союзники могли быть и чем-то достаточно самостоятельным, если жили далеко, и могли быть достаточно жестко подчинены, со­ставляя часть государства. Через некоторое время после Хаммурапи в этом же районе бушевало Ассирийское царство, которое считало лучшим способом общения с соседями перерезать их целиком в оп­ределенном радиусе и спокойно жить в середине.

Хаммурапи строил и стены. Он мог все. Где надо, война на по­ражение (или полную сдачу), где достать противника нельзя — длинные стены. Обычно это признак слабости, но здесь это прояв­ление того, что Хаммурапи делал все, что нужно. У этого монарха трудно найти ошибки, даже после его смерти. На него тоже, конеч­но, нападали, но второй раз обычно не нападали. Бывали и восста­ния, т. е. нормальная человеческая жизнь.

Хаммурапи создал очень большое государство. Сначала он объе­динил Шумер с Аккадом. Если учесть, что сам он не имел отноше­ния ни к тому ни к другому, то это были воины завоевательные. Затем отправился вверх по реке, напал на Ашшур. Занял Между­речье и пошел занимать северную Сирию. Государство получается внушительное. Но все это большие реки и прилегающие к ним ир­ригационные районы. В горы он ходить не любил, это был прагма­тик. Воевал он на севере, северо-западе, западе и юго-западе. По­чему он не воевал на востоке и юге? На юге пустыня, на востоке море. А в прочих местах он везде закрепился. Более-менее разо­брался с соседями он к 1787 г. до Р. X. Реформы пошли с 1768 г., причем реформы столь же последовательные и рациональные, как и войны. Очень часто вы встретите в истории нашего отечества и мира эпохи судорожных реформ, когда стараются за 3-4 года все на све­те переделать. Чем это кончается, мы знаем. Здесь положение дру­гое: одно сделано, потом другое, опираясь на это, и дальше. Когда пришли касситы, мы не знаем, что произошло, потому что началось такое... Но когда касснты кончились, то многие идеи Хаммураин продолжали жить в вавилонском обществе. То, что он реформиро­вал, отражало глубинные тенденции социальной эволюции, поды­тоживало опыт прошлого и смотрело в будущее.

Кто был основными противниками Вавилонского царства при Хаммурапи? Первые враги — это так называемый Северный союз. Это предгорье, на котором собирались всякие племена, опиравшие­ся на Закавказье. Вот здесь район горных долин, плоскогорий, где много крестьян и периодически возникает избыточное население, и вот отсюда осуществляется давление. Северному союзу, как я уже говорил, досталось от Хаммурапи. После того как северяне были разбиты, он окончательно объединил мелкие города южного Двуре­чья и объявил себя отцом амореев. Именно Хаммурапи выдумал эту кличку, прикрываясь которой разные политики в разных странах отравляли жизнь своим народам. Это пропагандистский ход, кото­рый избавляет от сакральной санкции и замыкает человека на на­циональные интересы, которые он якобы отстаивает ну прямо как отец родной. Последующая история насчитывает таких отцов сот­нями, причем не то чтобы они списывали у Хаммурапи, а своим умом доходили. Но кончалось всегда это очень похоже.

Впервые в истории появляется осознанная этническая общность. Все, что вы слушали и будете мне рассказывать, это государствен­ные, профессиональные, племенные общества. Но объявить себя народом!.. Все знали, что амореи живут здесь, на внутренней части

плодородной дуги. Это разные племена, разные государства. Впер­вые в истории вводится понятие этнического родства. И всех этих народов, как завоеванных так и не завоеванных, он объявил себя отцом. Человек очень далеко смотрел вперед.

Северной Месопотамии он не занял, что лишний раз говорит о его рационализме и знании обстановки. В горы время от времени Хам­мурапи хаживал, чтобы жизнь медом не казалось и чтоб никому не пришло в голову на него оттуда напасть. До него никто в горы не ходил. Впервые долинное государство регулярно пугает горы. Для того, чтобы выработать такой механизм общения, понадобилось 1200-1300 лет. Впервые долинные жители перестают быть пассивной жертвой набегов с гор. Это касается и Месопотамии, и Египта и по­тихонечку возникающих других больших государств в долинах. До этого никто не ставил себе такой задачи, никто об этом и не мечтал и даже в самой длинной и хвалебной надписи себе такого не припи­сывал. Это было введено в практику Хаммурапи, одним из крупней­ших политиков Древнего Востока. Даже то, что у горцев нечего взять, его не останавливало, он и не собирался ничего брать. Это были превентивные войны. Конечно, один человек этого придумать не мог. Это итог развития Двуречья за 1500 лет, но так получилось, что подытожить все это было суждено одному человеку.

К 1755 г. выяснилось, что захватывать больше нечего. Идти в Египет далеко, без конницы или хотя бы колесницы это бессмыс­ленно, а все, что можно было захватить, было захвачено. Единст­венное, что удержалось, это зловредное царство Приморья. Нам придется с ним иметь дело, поскольку оно породило халдеев. Это самый низ Приморья, где начинаются засоленные земли. Поэтому здесь было плохое сельское хозяйство, но зато росли всевозможные камыши, кусты, небольшие деревья. Здесь, в этих болотистых ни­зинах, где можно заниматься сельским хозяйством, но особенного урожая не получится, и образовалось царство Приморья, население которого было нищим, но очень боевитым. Приходило войско, дуло в трубы, вызывало их на бой, а они мирно погружались в свои ка­мыши и оттуда не выходили, покуда не уберется противник. С этим сделать ничего было нельзя, и даже Хаммурапи с ними ничего сде­лать не мог.

По мере завершения войн он все более занимался устроительной деятельностью, вершиной которой было сочинение "законов Хам­мурапи". Нужно помнить, что сам Хаммурапи не брал на себя от­ветственности за составление законов, по его версии они взялись свыше. Имеется стела, на которой изображена эта процедура, но сам

процесс написания был долгим. Писали на табличках, но манера ставить на наиболее важных местах камни с текстом законов уже появляется. Не нужно думать, что другие государи законов не со­ставляли: удержаться от этого почти невозможно. Законы писали и дописывали все сколько-нибудь значительные правители, а уж всякие пояснения и разъяснения это было все время. Хаммурапи повезло: его законы нашли. Нужно помнить, что в истории очень многое зависит от состояния источников. Видимо, этот деятельный монарх распространил их на камне в таком тираже (а это стоило очень дорого), что они не затерялись.

Камень с законами Хаммурапи нашли у эламитов, в постхаммурапский период. Они его схватили и утащили, а археологи там его нашли. Но стоял он там на важном и любимом месте: им пользова­лись, благо язык позволял. Кроме того, известны копии отдельных статей. Все это позволяет нам считать, что законы Хаммурапи при­менялись. Мало ли кто что придумает и па камне напишет, такого тоже достаточно.

Кроме законов, Хаммурапи обратился к упорядочению верований. Вы помните двух любимых богов: Аба у аккадцев и Энлиль у шу­меров. Если бы Хаммурапи сделал только то, о чем я вам сейчас рассказываю, он уже наверняка попал бы в самый короткий учеб­ник всемирной истории. Именно он способствовал выдвижению на передний план нового бога — куратора государства. Бога, в лице которого техногены обожествили государство и который только за него и отвечал. Это Мардук, первый в истории человечества языче­ский бог, основной специальностью которого является поддержание порядка в государстве и дача санкции на деятельность монарха. Египтяне до этого не додумались, хананеям это вообще было не нужно. Мардук — это бог общественных отношений, бог социаль­ных институтов, и самое главное, патрон царя. Когда государство хочет себя обожествить, оно придумывает такого бога. Ни за какой дождик или грозу Мардук не отвечает, даже плодородие его не ка­сается. А вот власть, как самостоятельная сфера человеческой жиз­ни, получает своего бога, и этот бог становится главным. Другие боги не исчезли, но у них тоже появляется оттенок господства, от­тенок власти. Бога называют "бэл" — господин. Помните, что это семиты и Ваал тут недалеко. Но главное, что он господин, то есть он руководит по преимуществу. Самое главное для него — власть. Он не создатель мира, а царь богов, он царь на небе. Доминирование одного божества в отношении других оформляется в понятии цар­ской власти, и это полный переворот в представляниях об обществе.

И сделали это, конечно, техногены. Они первыми перетащили цар­скую власть на небо. И вот пошел наш Бэл по миру (где Баал, где Ваал) и дошел до хананеев. Теперь вы знаете, откуда взялось это божество. Это не древнее божество, не создатель мира, не культур­ный герой. Это божество власти, вне государства не существующее и не понятное. Создали его в Вавилоне, с элементами и аморейско­го и аккадского культов. Так или иначе это обожествление эконо­мики и государства, которое постепенно становится обожествлением социальной структуры.

Забегая вперед, напомню, что у римлян было то же самое. Все вы думаете, что у них был Марс, Венера, Юпитер. Но все эти боги взялись от греков, это были импортные боги. А какие свои коренные боги были у римлян? Правильно, предки. И над ними был бог го­сударственной границы, Либер, и богиня Рима, т. е. покровитель­ница территории.

Целый ряд поздних социальных конструкций, в том числе и ев­ропейских последних веков, восходит к тому же самому. Термин цивилизация, так расплодившийся в наши дни, это просто еще одна попытка придания сакрального смысла, обожествления набора со­циально-культурных институтов. Это всего лишь позднее, чахлое по­томство Мардука.

Что еще произошло при Хаммурапи? Государство проникло па ог­ромные территории. Третья династия Ура правила все же небольшой территорией, хотя захватила много вассальных земель. Здесь же, на территории средней и нижней Месопотамии, возникают единые госу­дарственные институты, возникает большое государство. И не такое органическое, как Египет, где оно не может быть другим, а созданное за счет внутреннего сближения этих государств, внутренней тяги их населения к объединению. Это очень важно.

Тем самым возникновение этого большого государства отвечало интересам значительной части крестьянства, иначе бы все это раз­валилось. Касситские погромы и безобразия подавили культуру, а все социальные институты уцелели.

Чем отличается государство Хаммурапи от ранних техногенных, от Саргоновской деспотии, от 3-й династии Ура и Древнего царства Египта? Те государства были молодые, они еще не знали, как ру­ководить людьми. Они делали массу ошибок, и самая главная из них была жестокость. Навязывая людям подчинение государству, к которому никто не привык, они все перегибали палку. Раннее за­конодательство очень жестокое, ранняя практика тоже жестокая. А вот на плодородной дуге ничего этого не было с самого начала.

Старовавилонское царство Хаммурапн — это уже не молодое госу­дарство. Здесь идея соглашения с царем, которая тоже впервые прокладывает себе путь в техногеином обществе, гармонически ле­жит в основе с самого начала. И вот при помощи проб и ошибок за полтора тысячелетия государственные лидеры Двуречья выяснили, что они могут себе позволить и чего не могут. Последним периодом, когда государство позволяло себе очень много, была как раз 3-я династия Ура, т. е. полное незнание того, как должно обстоять де­ло. Теперь же, и законы Хаммурапи об этом говорят, государство, созданное в значительной степени для реализации интересов основ­ной массы населения, шло на соглашения достаточно легко. Основа его — свободное крестьянство. Разбежавшиеся во время оно гуру-ши, которых никто и не пытался собирать, оказались объединен­ными в общины. Вы должны помнить, что община возрождаема. Может показаться, что это такой архаичный институт: вот мужики собрались и о чем-то толкуют, а потом все это разложилось, деньги появились, помещик или председатель колхоза, и все это ушло. Так вот, община существует тысячелетиями, и в некоторых обществах она возрождалась по четыре раза. Община обладает высочайшей приспособляемостью к смене государственных институтов, лозунгов, теорий и даже практик. Говорить о ее конце чрезвычайно трудно. Когда была сделана последняя попытка возродить общину в нашей стране? Когда создавались колхозы. Кое-где за их остатки держат­ся до сих пор.

Законы Хаммурапи вам пересказаны. О них можно прочитать, у И. М- Дьяконова или в университетском учебнике под редакцией В. И. Кузищина. Там есть раздел, где основное о законах Хамму­рапи сообщено.

Что важно в социальной структуре того времени? Самое глав­ное, что возникает во 2-м тысячелетии до Р. X., это новый тип го­сударства, основанный на большем учете интересов основной части населения, в данном случае крестьян. За счет чего это достигалось? Государство попыталось перестать заменять общину, создавая вся­кие государственные массовые хозяйства и игнорируя самооргани­зацию крестьян. И Саргоновское государство, и 3-я династия Ура и Древнее царство в Египте пытались создать общество в прямой связи власти с крестьянином, поставить его под прямой контроль. Попытка эта провалилась. В том и в другом случае общество пом­нило, что попытка эта провалилась, и более ее не предпринимало. Самоогранизация крестьян, которая не исчезла во всех этих усло­виях, т. е. община, отныне в самых разных государствах и народах

учитывается как обязательный элемент государственного бытия в допромышленный период. Произошел этот переход не в Старовави­лонском царстве и не в Среднем царстве Египта, а в период поли­центризма, который сменил унитарное государство Двуречья и Месо­потамии. Занимал этот период два столетия, XX и XIX. Тоже были цари, были правители, но основные усилия в это время тратились на создание новой системы отношений, одновременно с большими реформами в экономики.

Чем занимались вавилонские монархи и вообще правители Двуречья в эти двести лет? Интенсивно строились каналы, вос­станавливалась экономика. 3-я династия Ура рухнула с ужасным треском, масса всего было забыто и заброшено. Для того, чтобы все это восстановить, потребовалось 100 лет. Все это время очень рачительные цари разных небольших государств занимались од­ним и тем же делом: чистили и строили каналы, тем самым рас­ширяя обрабатываемые площади. Лучше становилась жизнь кре­стьян и, естественно, царей тоже. Копией этой реконструкции и были проведены изменения в отношениях между деревней и вла­стью, о которых я говорил. Когда государство снова стало соби­раться в большое государство, а это объективный процесс, вот то­гда-то оно и положило в основу общинный институт. Общинная верхушка стала низовой частью государственного аппарата, а 80-90% дел решалось внутри деревни, при помощи механизма, о котором вам уже известно.

Какие права были у общины? Что община имеет?

1. Она имеет собственный сакральный центр в языческих обще­ствах, своего духа или местное воплощение бога, т. е. в сфере ду­шевной это некоторая автономия, некоторая самодостаточность.

2. Административная власть принадлежит выборным людям из местных крестьян. Причем это не самые богатые крестьяне, а те, кто хочет стать богатыми, это активная часть середняка. Общинная верхушка — это не организация богатых или для богатых, это ор­ганизация для среднего слоя.

3. Имеются собственные правила и собственный суд. По поводу мелкого мордобоя никто не бежит в уездный город и не призывает чиновников. Все решается на месте и в лучшем виде.

4. Имеется некоторый резерв средств, в основном предназначен­ный для поддержки бедных крестьян в голодный период, но могу­щий понадобиться и всем, если голод станет всеобщим.

5. Имеется небольшая группа мужчин призывного возраста, ко­торая в случае местного конфликта (драки между жителями соседних

деревень) выступает как местная полиция, обычно под руководством какого-нибудь опытного солдата, который знает, как это делается.

6. Обычно община содержит в своем составе хотя бы одного грамотного человека, что делает ее подготовленной к борьбе с госу­дарственным чиновником.

Таков организм общины. Принимая во внимание повсеместное преобладание общинной организации, вы можете представить себе положение чиновника в этом государстве, по сравнению с русским чиновником, скажем, нач. XIX в. В целом мелкий и средний чи­новники общине был не опасен. Тем более, что государство устами своих пропагандистов периодически говорило, что соль земли это свободные крестьяне. Особенно это видно в Двуречье, где процесс формирования второго этапа аграрного техногенного государства будет четко выражен и начнется раньше. Крестьянину возвращена защита: и защита местных богов, и его соседей и т. д.

Но это община принципиально нового типа. Болезненный пери­од молодого государства в Египте и в Двуречье имел своим следст­вием иной тип связи между общиной и государством, чем раньше. Община приспосабливается к государственной власти. И то немно­гое, что вы успеете узнать из курса истории, содержит в себе рас­сказы об эволюции общины. Сплошь и рядом это приспособление общины к меняющемуся государству. Возникнув и пережив период молодости, государство начинает жить своей жизнью, у него есть свои законы, не производные от законов общины. И вот к этим из­менениям и приспосабливается, порой самым причудливым обра­зом, деревенская община, которую в целом все эти государственные дела интересуют очень слабо. Отсюда процессы опрощения, воз­вращения к архаическим формам общинной организации, которые время от времени наблюдаются и рассматриваются как формы рег­ресса: то, что было в Старовавилонском царстве. А на самом деле просто государство перестало приставать к общине, и они зажили своей собственной жизнью. Это очень важно, иначе трудно понять, как это крестьянство металось взад и вперед в самых разных услови­ях. Этому опрощению в определенной степени способствовал и при­ход амореев — то, что они здесь расселились, расплодились, пере­мешались, ассимилировались. Они представляли собой более ранний этап социальной эволюции, и этому упрощению способствовали, помогали своим примером и участием.

Такую же роль сыграли славяне в греческом обществе на Балканах в V-VI вв. Они тоже помогли грекам вспомнить, что община — это хорошо. Потом они растворились в греческой среде, но те социальные

изменения, которые они с собой принесли, оказались более долговеч­ными, тем славянский язык, народ стал говорить по-гречески.

Указанные изменения ни в XX, ни в XIX, ни в XVIII веке до Р. X. не сопровождались социальными конфликтами. Бывают такие периоды в истории общества, когда всем нужно одно и то же. Те реформы, которые так плохо кончались для реформаторов и часто столь же плохо кончались для реформируемых обществ, это было, когда государство было молодо и только становилось на ноги. А сей­час этого уже нет.

Возникновение институтов 3-й династии Ура происходило по не­которому закону, который тоже имеет смысл помнить, когда вам придется что-нибудь читать или думать об истории. Как умирает ар­хаическое? Хочет ли оно умирать? Умрет ли оно когда-нибудь своей смертью? Надо сказать, что обычно в обществе архаическим инсти­тутам не дают умереть своей смертью. Любое общество живет в усло­виях давления. Оно может быть более слабым или более сильным, внешним или внутренним, каким угодно. Но периодически общество проверяется на прочность. То, что произошло на стыке 3-го и 2-го тысячелетий, когда, прежде чем возобновился порядок и начали строить каналы, лет 70 (а это два поколения) шли всякие "нестрое­ния", вот в этот период все архаическое и отмерло. Архаическое инерционно. Если имеется перерыв в инерции, тем более сопровож­дающийся всякими потрясениями, то, что имеет перспективу на бу­дущее, выживает, а то, что жило только по инерции, исчезает. Так целый ряд институтов под ударами социальных потрясений погиб, и общество было в определенной степени очищено.