Западноевропейская христианская цивилизация

В Библии сказано все о Боге и человеке. И тем не менее написано и будет еще писаться множество книг. Люди будут вновь и вновь читать и перечитывать Священное Писание.

Протоиерей Александр Мень так рассказывал о начале эры христианской [18, 68, 98]: «Еще в самом начале, когда молва о проповеднике дошла до блюстителей Закона, они появились у реки, смешавшись с толпой богомольцев. У большинства фарисеев Иоанн не вызывал доверия, но некоторые все же пожелали креститься. Вероятно, по их мнению, лишний благочестивый обряд не мог повредить, и они были готовы принять тевилу "на всякий случай".

Однако учитель, едва увидев их на берегу, словно прочел их мысли: "Отродье змеиное!" — воскликнул он.— Кто указал вам бежать от будущего гнева?»

В другой раз из Иерусалима к Иоанну пришла целая делегация, посланная Синедрионом. Ему прямо был задан вопрос: — Кто ты? Мессия ли? — Я не Мессия, — ответил он. — Что же, ты Илия? — Я не Илия. — Пророк? — Нет. — Тогда кто ты, чтобы дать нам ответ пославшим нас? Что ты говоришь о самом себе? — Я — глас вопиющего в пустыне: выпрямите дорогу Господу, как сказал пророк Исайя.

Посольству этого было достаточно: потомственный священник, забывший храм и отвлекающий народ пустыми словами, не может быть человеком Божиим. Никто из сведущих в Торе не примет этого самозванца.

— Что же ты крестишь, — язвительно спросили Иоанна, — если ты не Мессия, и не Илия, и не пророк?

Им все же хотелось уточнить, как он понимает свое призвание. И тогда Креститель объявил посланным самое главное:

— Я крещу водою; посреди вас стоит Тот, Кого вы не знаете: Идущий за мною, Который впереди меня стал. Кому я не достоин развязать ремень обуви Его... Он будет крестить вас Духом Святым и огнем. Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а мякину сожжет огнем неугасимым.

Все поняли, что Иоанн говорит о себе как о предтече Мессии, тогда как Помазанник, неузнанный, находится где-то рядом. Он грядет сокрушить царство дьявола и исполнить все обетования...

...Когда позднее вокруг Иисуса Назарянина стала вырастать новая Община, иоанниты были неприятно поражены и задеты. "Равви, — жаловались они,— Тот, Который был с тобой по ту сторону Иордана, о Котором ты засвидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему". Но эти люди плохо знали своего учителя.

Иоанн был уже готов отойти в тень. Он называл себя лишь «другом Жениха», тем, кто радуется радостью Другого. Ему было немногим больше тридцати, по он уже чувствовал себя слугой, завершившим начатое дело. "Ему нужно расти, а мне умаляться", — сказал он опечаленным ученикам.

...Призванный возвестить Избавление, Иоанн, подобно Моисею, остановился на рубеже Земли Обетованной, на границе Нового Завета, не перейдя ее. В силу этого Христос и назвал его меньшим самого малого в Царстве. Но трагическая судьба пророка делает его еще более прекрасным. Последний праведник Ветхого Завета, он пребывает отныне в вечной радости небесного Жениха. Недаром на старинных иконах мы видим Предтечу рядом с Девой Марией, ближе всех ко Христу...»

Невозможно прервать это взволнованный рассказ. Каждый человек воспринимает услышанное, прочитанное по-своему. Работая над этой книгой, я познакомился с десятками, может быть, сотнями различных текстов, касающихся язычества. Не скрываю, что испытываю искреннее чувство уважения к жрецам, но слова протоиерея Александра Меня заставляют еще раз взглянуть на двух-, трехтысячелетнее прошлое новыми глазами, что-то вновь переосмыслить [18, 68, 98]: «...А мир тем временем идет своими путями. Далеко на Капри повелитель народов в перерывах между пьяными оргиями диктует указы, которым предстоит разойтись по всей империи. В Кесарии Пилат выслушивает отчеты, а его солдаты обходят вечерним дозором улицы. В Александрии справляют праздник Исиды, а Филон пишет трактаты, соединяющие Слово Божие с любомудрием Эллады. В Риме молодой Сенека бьется над загадкой жизни и смерти. В бесчисленных храмах звучат гимны во славу богов Востока и Запада.

Человек размышляет и буйствует, страдает и томится. Как обрести последнюю Истину? Как утолить вечную жажду духа? Бежать ли в пещеры и леса, затвориться ли в царстве чистой мысли, ждать ли Суда над грешной землей?

Пока еще никто не знает, что Истина незаметно уже вошла в мир, что скоро она откроет Себя так, как никогда не открывалась людям.

Только душа иудейского пустынника охвачена дивным предчувствием, и его уверенность заражает учеников. Не нужно больше всматриваться в неуловимую даль: обетование совершается ныне. "Я не знаю Его, — говорит Иоанн, — но Он здесь, рядом с вами..." Когда Креститель замолкает, воцаряется тишина, как перед грозой. Замерли небо, деревья, река. И слышатся шаги. Они приближаются. По толпе проходит движение и шепот. Шаги остановились. Иоанн поднимает глаза. Иисус Назарянин стоит перед ним...» В работе [17], изданной в XIX веке, очень коротко и ясно раскрывается главное в том сложном явлении, которое называется христианской церковью.

«Как христианская церковь, так и все, называющие себя церквами, христианские общества одинаково признают своим основанием Божественное Откровение и всякое учение, отвергающее Откровение, не признают уже христианским. Следовательно, необходимость Откровения может служить точкою исхода для обсуждения разных проявлений христианства; далее заходить незачем.

Необходимость же Откровения признается потому, что только оно одно может дать вполне достоверное, незыблемое основание для веры и для нравственности.

Откровение, то есть сообщение созданию воли Божества, можно представлять себе или как непосредственно действующее на его волю, то есть принудительное, действующее как непреоборимый инстинкт, или как влияющее на нее посредственно, через понимание и сознание.

Очевидно, что по отношению к человеку, признаваемому существом свободным, возможно только этого последнего рода Откровение.

Но все, что предлагается нашему пониманию, может нами приниматься или во всей его объективной истинности, или совершенно не согласным с нею образом, или же отчасти согласно с нею — и этот последний способ понимания есть единственно вероятный, даже почти единственно возможный. Следовательно, Откровение, предоставленное такому пониманию, по необходимости теряет на деле свой достоверный смысл, а следовательно, теряет самую сущность свою, причину самого своего существования, становится лишенным своей силы и значения, делается как бы несуществующим.

Очевидно, следовательно, что одно Откровение есть нечто совершенно бесполезное, совершенно не достигающее своей цели и потому невозможное, если вместе с ним не преподано способа сохранения его достоверности, его истинного смысла и правильного применения к каждому данному случаю.

Это совершается посредством того, что мы называем церковью, которая по необходимости столь же непогрешима, как непогрешимо само Откровение, есть единственно возможное ручательство за его непогрешимость, не в нем самом, а в нашем понимании его.

...Итак, в конце концов, самое значение Откровения будет зависеть от того, какое значение придается понятию о церкви и нераздельному с нею понятию о ее непогрешимости.

Таких понятий существует, как известно, в христианском мире четыре.

Понятие православное, утверждающее, что церковь есть собрание всех верующих всех времен и всех народов под главенством Иисуса Христа и под водительством Святого Духа, и приписывающее церкви, таким образом понимаемой, — непогрешимость.

Понятие католическое, сосредоточивающее понятия о церкви в лице папы и потому приписывающее ему непогрешимость.

Понятие протестантское, переносящее право толкования Откровения на каждого члена церкви и потому переносящее на каждого эту непогрешимость, конечно, только относительно его же самого, или, что то же самое, совершенно отрицающее непогрешимость, где бы то ни было.

Наконец, понятие некоторых сект, как, например, квакеров, методистов и так далее, которое можно назвать мистическим, так как оно поставляет непогрешимость в зависимость от непосредственного просветления каждого Духом Святым, и признаком такого просветления выставляет собственно сознание каждого, считающего себя вдохновенным или просветленным».

Собирая и изучая литературу о жрецах, нельзя не задать вопрос: могли ли жрецы языческих религий, обладавшие знаниями, удивляющими даже нас, людей конца XX—начала XXI века, найти место в новом мире, нуждались ли христиане в их образовании, знаниях, мудрости?

Известен факт, не очень хорошо характеризующий первых христиан: в 391 году н. э. христиане-фанатики уничтожили часть Александрийской библиотеки, находившейся в храме Сераписа [6].

Может быть, это неумные действия отдельных личностей?

Сегодня у нас есть возможность взглянуть на важнейшие периоды становления христианства в Западной Европе — историческом центре христианского мира — сквозь призму фактов из биографий людей, непосредственно принимавших участие в событиях реальной истории. Когда вы будете знакомиться с подобранным мной материалом, прошу вас обратить внимание на то, что в заявлении, сделанном итальянским поэтом и мыслители Джордано Ф. Бруно во время допросов в застенках инквизиции, есть слова: «Вместе с Пифагором я считаю...», а Галилео Галилей, бросив учебу на медицинском факультете университета, неожиданно занялся изучением математики и вошел в историю, как яркий представитель школы флорентийских (!) математиков и астрономов. Когда же он с помощью изобретенного им телескопа приступил к изучению звезд, то первым созвездием, выбранным им для исследования было (это абсолютно точный, документально подтвержденный факт) созвездие Орион, в котором, по мнению египетских жрецов, пребывает бог Осирис.

 

Распространение христианской веры (I—II века)

Так случилось, что столица завоеванного Римом Египта Александрия стала в первые столетия после Рождества Аристова одним из главных центров распространения христианства [31, 38, 177].

Александрийские музей и библиотека принимали авторов и носителей всех нетривиальных идей того времени и аккумулировали труды по всем направлениям человеческой мысли. Лучших условий для знакомства интеллектуального мира с постулатами нового религиозного учения не существовало.

Свобода, предоставляемая в Египте проповедникам всевозможных религиозно-философских концепций, позитивное отношение к знающим людям, к мудрости, дала возможность созданной в городе христианской общине организовать первую в истории христианства богословскую школу, где готовили новообращенных к крещению, а затем и полноценное богословское учебное заведение.

В Александрии было очень много ораторов, учителей, философов — людей, профессионально умеющих доносить до человека систематизированные знания. Начиналось все с того, что христиане и приглашенные люди в свободном общении обсуждали мировоззренческие вопросы, и все это мало чем отличалось от философских дискуссий язычников.

Сохранилось имя первого главы школы, о котором историк Евсевий в труде «Церковная история» [38] сообщает, что выходец из Сицилии Пантен, живший во времена римского императора Коммода (180—192), «обратился в христианство из стоицизма и стал проповедовать... и, совершив много добрых дел,...в конце концов стал первым главой школы в Александрии и стал разъяснять и письменно, и в живой беседе сокровища Божественного учения» («Церковная история», V 10. 4).

Кто были те люди, кто стали первыми учениками александрийской богословской школы и какая их ждала судьба, можно судить по следующему свидетельству [38]: «Тит Флавий Климент — преемник Пантена, вероятно, был афинянином, из семьи язычников. Хорошо начитанный в греческой литературе и прекрасно разбираясь во всех существовавших тогда философских системах, он не нашел во всем этом ничего, что могло бы дать постоянное удовлетворение.

Уже взрослым он воспринял христианство и в дальних странствиях на Запад и Восток искал самых мудрых учителей.

Приехав в Александрию около 180 года, он стал учеником Пантена. Плененный личностью своего учителя, которого он привык называть "блаженный пресвитер", Климент стал пресвитером в Александрийской церкви, помощником Пантена, а около 190 г. — его преемником во главе школы.

Возглавляя школу, Климент наложил на нее свой отпечаток, стараясь объединить библейское и эллинистическое мировоззрение своей глубокой и изысканной мыслью. Это был век гностицизма, и Климент соглашался с гностиками в том, чтобы религиозное знание или просвещение были главным средством совершенствования христиан.

Труды Климента показывают нам, как прекрасно он знал греческую и библейскую словесность. На каждой странице находим точные цитаты из самых разных книг. В трудах Климента процитировано 359 классических и других нехристианских источников, 70 книг библейской традиции (включая апокрифы), 36 патриотических и новозаветных апокрифических сочинений, включая еретические.

Климент продолжал трудиться в Александрии. Он обращал язычников и просвещал христиан до тех пор, пока гонение при императоре Септимии Севере в 202 г. не вынудило его бежать, чтобы никогда не вернуться».

История знает много удивительных судеб простых людей, способствовавших становлению христианской церкви.

В книге «Деяния святых апостолов» называется имя женщины, ставшей одной из тех, кто первым обратился в новую веру на европейской земле.

В Библии о ней сказано:

«И одна женщина из города Фиатир, именем Лидия, торговавшая багряницею, чтущая Бога, слушала; и Господь отверз сердце ее внимать тому, что говорил Павел.

Когда же крестилась она и домашние ее, то просила нас, говоря: если вы признали меня верною Господу, то войдите в дом мой и живите у меня. И убедила нас» (Гл. 16, 14—15).

Христианство распространялось и через рабов, которых привозили на европейский континент. Один такой раб-христианин по имени Ерма, проданный в Рим, был отпущен на свободу своими хозяевами, которые под его влиянием стали христианами. Он написал книгу из пяти «Видений», двенадцати «Заповедей» и десяти «Подобий», одно время даже считавшуюся боговдохновенной, в которой призывал к покаянию, к нравственной жизни. В Синайском кодексе — списке греческой Библии V века — эта книга располагается после книг Нового Завета [38].

 

Блаженный Августин (IV век)

Миланским эдиктом императора Римской империи Константина Великого в 313 году христианство провозглашается государственной религией [6]. С этого события начинается трансформация контролируемого Римом древнего мира в будущую христианскую цивилизацию.

Что это означает для людей того времени, наиболее ярко свидетельствует жизнь Блаженного Августина [39].

Аврелий Августин родился 13 ноября 354 года вдали от Рима — в Тагасте, на севере римской провинции Африка (ныне Сук-Ахрас в Алжире), в небогатой семье язычника и христианки, но получил очень хорошее для своего времени образование в учебных заведениях, родного города, административного центра Мадавра, столицы провинции Карфагена.

В надежде найти достойное применение знаниям Августин направляется в Рим, а затем в Медиолан (ныне Милан), где при переехавшем в этот город императорском дворе получает почетное место ритора и становится приближенным ко двору. Успех к выходцу из провинции приходит благодаря речам, прославляющим величие и политику императора, с которыми он выступает сам и которые готовит римской знати.

Со времен учебы в Карфагене в течение десяти лет он был убежденным, активным сторонником манихейства — учения, стремившегося объединить идеи Будды, Заратустры и Христа.

Видя своими религиозными врагами христиан, количество и влияние которых в империи постепенно, но неуклонно росло, Августин включается в политическую борьбу на стороне антихристианских сил. Его убеждения и желание посвятить свою жизнь борьбе с противниками его веры были столь серьезны, что он даже разрывает отношения с матерью-христианкой.

Неожиданно император Диоклетиан объявляет манихейство учением, представляющим угрозу для империи. Решение было вызвано кровавыми межрелигиозными столкновениями в Малой Азии. Сторонники неугодной Риму веры подвергаются гонениям.

Карьера и сама жизнь преуспевавшего во всем до этого момента ритора оказывается в опасности. Он погружается в состояние депрессии. Измученный поисками и сомнениями он взывает к Богу о помощи. Происходит чудо. Таинственный голос наставляет его обратиться к Евангелию. 24 апреля 387 года в Медиолане Августин принимает крещение.

Став христианином, он возвращается в Африку, где в родном городе вместе с пятью близкими друзьями основывает монастырскую общину. Августин был рукоположен в священники, а спустя несколько лет посвящен в сан епископа.

Епископ Августин становится известен и почитаем среди христиан бескомпромиссной борьбой с еретическими учениями, угрожавшими развитию христианской церкви и нехристианскими религиозными системами, в том числе манихейством, сторонником которого когда-то был. Августин — выдающийся проповедник, автор большого числа сочинений, справедливый судья (по указу императора Константина на епископов возлагались обязанности местных судей).

Он умер в 430 году в возрасте 76 лет во время осады варварами его родного города. Августин причислен к лику святых.

С именем Блаженного Августина связаны крупный монашеский орден, храмы и монастыри. Художники Боттичелли, Карпаччо, Гоццоли писали его портреты. Средневековые схоластики черпали вдохновение, читая его сочинения, которые и сегодня издаются во всех христианских странах мира.

 

Академия Карла Великого (VIII век)

В 410 году готы и в 455 году вандалы разрушили Рим. Германский военачальник Одоакр сверг последнего римского императора Ромула Августула и отправил императорские инсигнии (знаки императорского достоинства) в Константинополь — столицу Восточной Римской империи.

Территория Западной Римской империи погрузилась во мрак величайшей из катастроф, какую знала мировая история.

Вторжения первобытных племен в пределы цивилизованных государств — естественное, периодически повторявшееся на заре человечества явление.

Египет, захваченный кочевниками — гиксосами — во II тысячелетии до н. э., ассимилировал «гостей» и только таким образом сохранился и смог восстановиться. Помогли мудрость и знания жрецов.

Римская империя не просто развалилась и на больщой ее части установилась власть завоевателей. На столетия (с конца V века до конца VIII века) бесследно исчезали культура, все достижения прежней цивилизации, а народы Западной Европы оказались отрезанными от интеллектуальных центров мира.

За столетие до нападения диких полчищ Рим отказался от язычества, т. е. «услуг» жрецов. А носители новой религии, новая церковь еще не способны были стать ни цементирующей государство и общество силой, ни источником знаний и мудрости, ни хранителями культурных и нравственных ценностей; их можно уничтожить, но нельзя создать в один день.

Христианское учение, важнейшим элементом которого является идея всеобщей любви, пройдя сквозь осмысление гражданами и рабами одной из самых милитаризованных и жестоких за всю мировую историю империй, было после разрушения Рима еще раз переосмыслено и в условиях междуусобиц и борьбы за выживание усвоено варварами. Вождей племен, установивших контроль над Западной Европой, в новой религии привлекло то же, что и римских императоров: вера в одного Бога на небе была очень созвучна единоличной власти «сильного» человека на Земле.

Насколько успешным был этот процесс, видно по степени произведенной людьми, захватившими власть на осколках империи, варваризации континента. В работе [63] приводятся доказательства открыто вакхической практики христианских богослужений в раннесредне-вековых Италии и Франции, где литургии часто превращались в оргии, что привело к широкому распространению венерических болезней и вызвало необходимость использования инквизиции для проведения жестких реформ как в церкви, так и в светской жизни Западной Европы. Работа [63] содержит более десятка иллюстраций (барельефы, скульптуры, фрагменты капителей церквей, миниатюры из книг религиозного содержания), подтверждающих сказанное.

Владимир Набоков характеризует то время такими словами [78]: «...разыгрывались бесхитростные мистерии и грубоватые басни. Черти с рогами, скупцы с мешками, сварливые жены, толстые мельники и пройдохи дьяки — все эти литературные типы были до крайности просты и отчетливы. Моралью кормили до отвала, суповой ложкой. Разглагольствовали звери — домашний скот и лесные твари, — каждый из них изображал собой человеческий атрибут, был символом порока или добродетели».

И это после столетий торжества античной культуры!

Не вся бывшая территория Римской империи так пострадала. Византийская империя, объединившая греков, сирийцев, армян, грузин, египтян, эллинизированные после походов Александра Македонского народы Малой Азии, выдержала натиск варваров и не знала серьезных неприятностей до XV века.

Катастрофа Западной Римской империи — расплата за отказ от язычества и уничтожение жрецов. Только через триста (!) лет в конце VIII века — деградировавшая Западная Европа осуществила первую осознанную попытку создать предпосылки построения культуры новой христианской цивилизации.

Католическая церковь и приподнявшаяся над варварством королевская династия во Франкском государстве, охватывающем значительную часть Западной Европы, оказались вследствие сложных экономических и политических процессов готовыми поставить на повестку дня европейской политики вопрос о возможности частичного восстановления той целостности, которая когда-то называлась Римской империей.

В 800 году Папа Римский Лев III короновал короля франков Карла Великого короной императора. Союз христианской церкви и освященной Святым Крестом светской власти — власти во всех отношениях сильного императора, стал правовой и концептуальной основой религиозного, политического и культурного объединения Европы. Но провозгласить рождение империи и даже продемонстрировать раздробленной Западной Европе силу в военных стычках и сражениях было недостаточно.

Образцом империи для новых европейцев, который необходимо было превзойти, была Византия, сумевшая сохранить на востоке континента величие и многие традиции Римской империи. Начался период, названный позже Каролинским Возрождением.

Карл Великий собирает при своем дворе лучших из доступных ему образованных и умных людей Европы и ставит перед ними задачу создать стройную многоуровневую систему подготовки высших вельмож, государственных сановников, элиты, способной обслуживать интересы франкской державы, на которых он мог бы опереться в своих планах подчинить себе народы, живущие в границах погибшей Римской империи.

И интеллектуалы VIII столетия разрабатывают доктрину культурной работы, предусматривающую согласование деятельности церкви и внецерковных центров образования и воспитания. Вырабатывается «учительский канон» (канонический текст Библии, свод реформированных литургических обрядов, образцовый сборник проповедей на все случаи жизни и смерти, программа обучения и рекомендуемые источники знаний для учащихся, находящихся на разных ступенях общественной лестницы). Создается сеть школ и высший центр совершенствования личности, названный историками «Академией Карла Великого». Отбираются и готовятся учителя. Пишутся и распространяются книги, способствующие развитию культуры. Поощряются восстановление во всех сферах человеческой деятельности на всей территории империи, насколько это возможно, не противоречащих христианству элементов греко-римской культуры, соединение их с народными германо-романскими и христианскими традициями и создание на этой основе полноценной самобытной новой европейской культуры.

Человеком, который стоял во главе всей этой деятельности, чей просветительский труд нельзя не назвать подвигом, был великий учитель средневековой Европы англосакс Алкуин (Alcuinus).

Алкуин родился в 730 году в Нортумбрии, получил образование и сан священника в Йорке, повышал образование в Риме и Парме и по личному приглашению Карла Великого в 793 году согласился стать придворным императора. Он собрал, говоря современным языком, команду единомышленников и на столетия определил тенденции развития западноевропейской христианской культуры.

Ему удалось убедить своих ревнивых кураторов — а наблюдали за каждым его шагом и контролировали каждое его слово — в том, что молодые люди, достойные получить образование, должны: изучать Библию, обучаться грамматике, арифметике, латинскому языку, классикам, в том числе, знакомиться с античными поэтами (Алкуин был неравнодушен к Вергилию) и благородным наукам, включая риторику, диалектику, астрономию.

Энтузиастам нового европейского образования удалось осуществить самые смелые планы и надежды своего руководителя.

Умер Алкуин в 804 году.

Чуть больше десятилетия он стоял у истоков будущего, большую часть отведенного ему судьбой времени лично учил детей императора и его придворных, исполнял обязанности советника короля по церковным, юридическим и политическим вопросам, управлял аббатством Святого Мартина в Туре, а написанные им учебники и пособия для учителей использовались европейцами после его смерти 700 (!) лет.

Алкуин написал учебники по основным предметам — грамматике, арифметике, латинскому языку, риторике, диалектике, астрономии, искусству стихосложения, некоторые чисто методические пособия в форме бесед между учителем и учеником.

Ничего особенного. И тем не менее каждое его произведение было чуть ли не канонизировано и не подвергалось редакции в течение столетий.

Почему?

Средневековая ученость была книжной, знания и мудрость черпались из Библии или даже из трижды проверенных и выхолощенных комментариев к Святому Писанию.

Интерес к античности оказался показным, формальным и вскоре после смерти Карла Великого сошел на нет.

До истинного возрождения Европы — до Европейского Ренессанса — школой, воспитывающей европейцев, стали церковные учебные заведения и монастыри.

И Карл Великий и Алкуин достигли цели.

Европейская культура начала формироваться. Летописание, изложение на бумаге биографий королей и выдающихся личностей, отслеживание родословных, политические трактаты, светская литература, разработка удобной техники письма, систематизация и превращение в национальные народных языков, переписывание и сохранение (как правило в монастырях) книг, попытки повторить сохранившиеся образцы античной материальной культуры, появление важных достижений в человеческом творчестве, в искусстве, строительство храмов и дворцов, удовлетворяющих высоким эстетическим потребностям человека, появление в среде обитания человека мозаики, фресок, живописи, изящных изделий, выполненных с использованием литья, чеканки, гравировки...

Западноевропейская христианская цивилизация пошла по противоречивому, но своему пути развития.

 

Святой Франциск (XII век)

Средневековая легенда рассказывает [40], что жил на Земле божий человек по имени Франциск. Однажды он в лохмотьях, нечесаный, с длинной бородой и нависшими черными бровями пришел в резиденцию главы католической церкви и обратился к Папе Римскому и кардиналам с призывом любить птиц и зверей.

Папа Римский Иннокентий III сказал ему: «Ступай, сын мой, и поищи свиней; с ними у тебя, кажется, более общего, чем с людьми; поваляйся с ними в грязи, передай им твой устав и упражняйся на них в проповедях твоих».

Франциск воспринял сказанное буквально и спустя какое-то время весь в грязи предстал перед Папой со словами: «Владыка, я исполнил твое приказание; услышь и ты теперь мою мольбу».

Папа выслушал Франциска, и тот удовлетворенный пошел дальше бродить по белу свету.

По существу, этот человек, причисленный после смерти к лику святых, был первым, кто в постъязыческом мире говорил о гармонии природы, о необходимости сохранения фауны и флоры, кто стал бы первым европейским экологом (!), если бы...

Франциск интуитивно пришел к своим выдающимся идеям, за его призывами не стояло никакого обоснования, напоминающего научное, а все его аргументы опирались на наивнейшие представления об окружающей действительности. А самое главное, христиане, к которым он обращался, из всего, что он говорил, поняли только одно: «Надо жить по вере!»

И все-таки жизнь святого Франциска оставила след в культуре Западной Европы. Она вдохновляла живописцев, композиторов, поэтов, простых христиан.

Данте Алигьери в «Божественной комедии» пишет о:вятом Франциске в части «Рай» [42]:

 

Он юношей вступил в войну с отцом

За женщину, не призванную к счастью:

Ее, как смерть, впускать не любят в дом,

 

И перед должною духовной властью

Et coram parte с нею обручась,

Любил ее, что день, то с большей страстью.

 

Она, супруга первого лишась,

Тысячелетье с лишним, в доле темной,

Вплоть до него любви не дождалась...

 

И так была отважна и верна,

Что, где Мария ждать внизу осталась,

К Христу на крест взошла рыдать одна.

 

Но, чтоб не скрытной речь моя казалась,

Знай, что Франциском этот был жених

И Нищетой невеста называлась.

 

При виде счастья и согласья их

Любовь, умильный взгляд и удивленье

Рождали много помыслов святых.

 

Если бы в XII и последующих веках существовало жречество или хотя бы интеллектуальная элита, способная оценить глубокие мысли святого Франциска, возможно, история человечества пошла бы по иному пути и мы сегодня не находились бы в тяжелейшем кризисе, из которого не можем найти выхода.

 

Джордано Филиппо Бруно (XVI век)

«Я провозглашаю существование бесчисленных отдельных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю ее светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звездам, число которых бесконечно.

Существует бесконечная Вселенная, созданная бесконечным божественным могуществом. Ибо я считаю недостойным благости и могущества божества мнение, будто оно, обладая способностью создавать, кроме этого мира, другой и другие бесконечные миры, создало конечный мир. Все эти небесные тела составляют бесконечные миры. Они образуют бесконечную Вселенную в бесконечном пространстве. Это называется бесконечностью Вселенной, в которой находятся бесчисленные миры.

Таким образом, есть двоякого рода бесконечность — бесконечная величина Вселенной и бесконечное множество миров, отсюда косвенным образом вытекает отрицание истины на вере».

За эти слова, произнесенные в ходе следствия после 8 лет допросов в застенках инквизиции поэт и философ Джордано Филиппо Бруно 17 февраля 1600 года был сожжен на костре в Риме.

Идеи Джордано Бруно, уходящие корнями в работы пифагорейцев, настолько не соответствовали догматам католической церкви, что шпионы инквизиции даже не могли сформулировать, о чем говорит философ.

Из доносов Джованни Мончениго: «Я, Джованни Мончениго, сын светлейшего Марко Антонио, доношу по долгу совести и по приказанию духовника о том, что много раз слышал от Джордано Бруно Ноланца, когда беседовал с ним в своем доме: что, когда католики говорят, будто хлеб пресуществляется в тело, то это — великая нелепость; что он враг обедни, что ему не нравится никакая религия; что Христос был обманщиком и совершал обманы для совращения народа, и поэтому легко мог предвидеть, что будет повешен; что он не видит различия лиц в Божестве, и это означало бы несовершенство Бога; что мир вечен и существуют бесконечные миры;...что Христос совершал мнимые чудеса и был магом, как и апостолы, и что у него самого хватило бы духа сделать то же самое и даже гораздо больше, чем они; что Христос умирал не по доброй воле и, насколько мог, старался избежать смерти; что возмездия за грехи не существует; что души, сотворенные природой, переходят из одного живого существа в другое; что подобно тому, как рождаются в разврате животные, таким же образом рождаются и люди.

Он рассказывал о своем намерении стать основателем новой секты под названием "новая философия". Он говорил, что дева не могла родить и что наша католическая вера преисполнена кощунства против величия Божья; что надо прекратить богословские препирательства и отнять доходы у монахов, ибо они позорят мир...

Так как мне приказано вашим преосвященством внимательно обдумать и припомнить все, что приходилось слышать от Джордано Бруно противного... католической вере, то я припомнил услышанное от него, кроме уже донесенного мною письменно вашему преосвященству: что образ действий церкви в настоящее время иной, чем тот, какой был в обычае у апостолов, ибо они обращали народы проповедью примерами доброй жизни, а в настоящее время тех, кто не желает быть католиком, подвергают пыткам и казням, потому что ныне действуют насилием, а не любовью, и такое состояние мира не может более продолжаться, так как процветает невежество и нет ни одной хорошей религии, что католическая вера нравится ему больше других, но и она нуждается в крупном преобразовании, что долго это продолжаться не может и скоро мир увидит всеобщее преобразование, ибо совершенно невозможно, чтобы такая испорченность могла далее существовать...»

В труде «О бесконечности, Вселенной и мирах» Джордано Бруно открыто излагает воззрения, которые готов доказывать, обосновывать, отстаивать: «Я верю и считаю, что по ту сторону воображаемого небесного свода всегда имеется эфирная область, где находятся мировые тела, звезды, земли и солнца; все они имеют чувственный характер в абсолютном смысле слова как сами по себе, так и для тех, которые живут на них или около них, хотя они не могут быть воспринимаемы нами вследствие отдаленности расстояния.

Отсюда вы можете видеть, на каком фундаменте стоит Аристотель, когда из того, что мы не можем воспринимать ни одного тела за пределами воображаемой окружности, он заключает, что там нет никаких тел, и поэтому он упорно отказывается верить в существование каких-либо тел за пределами восьмой сферы, вне которой астрономы его времени не допускали никаких других небесных сфер...

Но против этого восстает вся природа, возмущается всякий рассудок, это осуждают всякое правильное мышление и хорошо развитый интеллект.

Но, как бы то ни было, утверждение, что Вселенная находит свои пределы там, где прекращается действие наших чувств, противоречит всякому разуму, ибо чувственное восприятие является причиной того, что мы заключаем о присутствии тел, но его отсутствие, которое может быть следствием слабости наших чувств, а не отсутствия чувственного объекта, недостаточно для того, чтобы дать повод хотя бы для малейшего подозрения в том, что тела не существуют.

Ибо если бы истина зависела от подобной чувственности, то все тела должны бы быть такими и столь же близкими к нам и друг к другу, какими они нам кажутся.

Но наша способность суждения показывает нам, что некоторые звезды кажутся меньшими на небе, и мы их относим к звездам четвертой и пятой величины, хотя они на самом деле гораздо крупнее тех звезд, которые мы относим ко второй или первой величине.

Чувство не способно оценить взаимоотношение между громадными расстояниями; из наших взглядов на движение Земли мы знаем, что эти миры не находятся на одинаковом расстоянии от нашего мира и не лежат, как это думают, на одном деференте».

Среди инкриминировавшихся Джордано Бруно преступлений было и такое, которое особенно пугало инквизиторов, и защитники веры предпочитали не упоминать о нем ни во время официального объявления приговора, ни после смерти мыслителя. Только документы, ставшие достоянием широкой общественности в наши дни, проливают свет на эти статьи обвинения.