Особливості застосування синергетичної методології для аналізу та прогнозування публічної політики з метою виявлення умов та закономірностей процесів модернізації суспільства

 

В світові науковій думці поширені дві парадигми аналізу й прогнозування суспільно-політичних процесів: класична лінійно-детерміністична і модерна синергетична. В рамках першої суспільно-політичний розвиток є результатом причино-наслідкових зв’язків процесів, які мають лінійний характер, з якого однакові причини та наслідки. Неусталеність суспільно-політичних процесів – явище випадкове та тимчасове, яким можна знехтувати.

Синергетика – науковий напрямок, в рамках якого досліджуються нелінійні процеси, у складних системах. Синергетика – філософія самоорганізації систем, нова методологія аналізу сучасності і прогнозування майбутнього. Основні положення синергетичної методології, які можна застосовувати у сфері аналізу та прогнозування публічної політики з метою виявлення умов та закономірностей процесів модернізації суспільства: (1) Для складних систем існує декілька альтернативних шляхів розвитку, можливість вибору майбутнього. Умови для багатоваріантності, альтернативності шляхів суспільно-політичного розвитку закладені в конкуренції двох протилежних підвалин суспільства: твірної і розсіювальної. Твірна тенденція зміцнює структури, а розсіювальна – розмиває їх, створює стан хаосу. Ці підвалини необхідні для саморозвитку суспільства, політичної модернізації суспільства. (2) Головним в публічному управлінні є чітка архітектура впливу на систему або її середовище. Резонансні впливи (невеликі, але правильно організовані) ефективніші за сильні лінійні управлінські імпульси, які можуть створити або навіть зруйнувати об’єкт свого впливу. (3) Синергетика розкриває роль хаосу, першооснови матеріальних, духовних, суспільно-політичних процесів як конструктивного механізму еволюції. Істинна природа хаосу амбівалентна: з однієї сторони він руйнує складні системи, з іншої – містить у собі творчі механізми узгодження темпів еволюції, зміни режимів розвитку системи. (4) Синергетика розкриває умови та закономірності перебігу швидких, лавиноподібних процесів і процесів нелінійного, самостимульованого зростання. Таким чином дає зрозуміти, які дії можуть знизити ймовірність розпаду складних структур під час їх найдинамічнішого розвитку. (5) Суспільство постійно перебуває у неврівноваженому стані через постійний вплив на нього криз та конфліктів, розвиток модернізаційних процесів відбувається еволюційним шляхом. Неусталеність – основа розвитку будь-якого суспільства.

            Прогнозування публічної політики з метою виявлення умов та закономірностей процесів модернізації суспільства ґрунтується на використанні принципу альтернативності, багатоваріантності в розвитку системи, що вимагає розробки декількох прогностичних моделей, відмінних за своєю структурою, яка залежить від змінних, що задіяні аналітиком в процесі прогнозування суспільно-політичних процесів. Динаміка суспільно-політичних процесів досліджується за допомогою побудови циклічних та хвильових моделей з метою виявлення умов та закономірностей процесів еволюції та модернізації суспільства. Циклічно-хвильова парадигма описує динаміку політичних процесів за допомогою таких базових понять, як хвиля, ритм та цикл. Прикладом циклічно-хвильової форми розвитку є хвилі політичної модернізації суспільства. Особливістю теорії циклів та хвиль є не тільки методологією, але й інструментарієм прогнозування публічної політики.

План лекції 3 «Системні теорії у дослідженні міжнародних відносин»

1. Аналітичні системи М. Каплана

М. Каплан выступал оппо­нентом "традициона­лизма" и сторонником модернистского течения. Однако его вклад в раз­витие науки не исчерпывается аргументами в пользу научного подхода.

Широкую известность М. Каплану принесла изданная им в 1957 году ра­бота "Система и процесс в международной политике", которая вы­звала большой интерес и многочисленные отклики не только в Соединен­ных Штатах, но и в мировом научном сообществе политологов в целом. Более того, несмотря на то, что прошло уже более сорока лет после ее вы­хода в свет, эта книга продолжает привлекать внимание ученых и обсуж­даться в литера­туре: она не только упоминается практически во всех учебниках по тео­рии международных отношений, но зачастую служит и "отправным пунк­том", своего рода "единицей устойчивости", с которой соотносятся ра­боты, посвященные исследованию характера современных международ­ных отношений.

Это объясняется прежде всего тем эвристическим потенциалом, ко­торым обладает системный подход, облегчая основную задачу науки о международных отношениях, – являющуюся, впрочем центральной для любой другой науки, - задачу поиска детерминант и закономерностей функционирования ее объекта. Вот почему системный подход привлекал многих исследователей, которые опирались на него в разработке различ­ных типологий международных систем и стремились раскрыть на его ос­нове общий смысл существовавших в истории событий, который способ­ствовал бы успешному прогнозированию их развития в будущем.

Однако, в отличие от большинства исследователей своего времени, М. Каплан далек от ссылок на историю, считая исторические данные слишком бедными для теоретических обобщений. Основываясь на общей теории систем и системном анализе, он конструирует абстрактные теоре­тические модели, призванные способствовать лучшему пониманию меж­дународной реальности. Исходя из убежденности в том, что анализ воз­можных международных систем предполагает изучение обстоятельств и условий, в которых каждая из них может существовать или трансформи­роваться в систему другого типа, он задается вопросами о том, почему та или иная система развивается, как она функционирует, по каким причи­нам приходит в упадок? В этой связи М. Каплан выделяет пять перемен­ных, свойственных каждой системе: основные правила системы; правила трансформации системы; правила классификации акторов, их способно­стей и информации. Главными из них являются первые три группы пере­менных. Так, "основные правила" описывают отношения между акто­рами, поведение которых зависит не столько от индивидуальной воли и особых целей каждого, сколько от характера системы, компонентом кото­рой они являются. "Правила трансформации" выражают законы измене­ния систем. Так, известно, что общая теория систем делает акцент на го­меостатическом характере систем, т.е. на их способности адаптации к из­менениям среды и тем самым - к самосохранению. При этом каждая сис­тема имеет свои правила адаптации и трансформации. Наконец, к "прави­лам классификации акторов" относятся их структурные характеристики, в частности, существующая между ними иерархия, которая также оказы­вает влияние на поведение каждого актора.

      Тем самым, поскольку выстраваемые М. Капланом модели международ­ных систем носят логический характер, а его работа в целом представляет собой, по сути, теоретическое исследование, постольку она  выходит да­леко за рамки "научного направления", которое, как мы уже видели, не­редко отрицают значимость любых рассуждений, далеких от реальной международно-политической практики. Однако, с другой стороны, Ка­план остается в пределах парадигмы политического реализма со всеми присущими ей ограниченностями и недостатками: государственно-цен­тричным подходом, особым вниманием по отношению к великим держа­вам и в этой связи фактическим игнорированием поведения и возможно­стей малых и даже средних государств, выделением военной силы и мо­гущества в качестве главных (и по сути единственных) аргументов во межгосударственном взаимодействии, а баланса сил – в качестве главного (и по сути единственного) инструмента, способного поддерживать меха­низм регулирования международного порядка, и т.п.

Именно политический реализм стал основой таких широко известных понятий, как биполярная, мультиполярная, равновесная и имперская международные системы. Напомним, что в биполярной системе господствуют два наиболее мощных государства. Если же сопоставимой с ними мощи достигают другие державы, то система трансформируется в мультиполярную. В равновесной системе, или системе баланса сил несколько крупных государств сохраняют примерно одинаковое влияние на ход событий, взаимно обуздывая "чрезмерные" претензии друг друга. Наконец, в международной системе имперского типа господствует единственная сверхдержава, далеко опережающая все остальные государства своей совокупной мощью (размерами территории, уровнем вооружений, экономическим потенциалом, запасом природных ресурсов и т.п.).

Одна из главных идей, на которых базируется концепция М. Каплана, - это идея о той ос­новополагающей роли, которую играет в познании за­конов междуна­родной системы ее структура. Эта идея разделяется абсо­лютным боль­шинством исследователей. Согласно ей, нескоординирован­ная деятель­ность суверенных государств, руководствующихся своими ин­тересами, формирует международную систему, главным признаком кото­рой явля­ется доминирование ограниченного числа наиболее сильных го­сударств и структура которой определяет поведение всех международных акторов. Как пишет американский неореалист К. Уолц, все государства вынуждены нести военные расходы, хотя это неразумная трата ресурсов. Структура международной системы навязывает всем странам такую ли­нию поведе­ния в экономической области, или в сфере экологии, которая может про­тиворечить их собственным интересам. Структура позволяет понять и предсказать линию поведения на мировой арене государств, об­ладающих неодинаковым весом в системе характеристик международных отноше­ний. Наподобие того, как в экономике состояние рынка определя­ется влиянием нескольких крупных фирм (формирующих олигополисти­че­скую структуру), так международно-политическая структура определя­ется влиянием великих держав, конфигурацией соотношения их сил. Из­менения в соотношении этих сил могут изменить структуру международ­ной системы, но ее природа, в основе которой лежит существование огра­ниченного числа великих держав с несовпадающими интересами, оста­нется неизменной.

Исходя именно из такого понимания строит свою знаменитую типологию международных систем М. Каплан. Она включает шесть типов систем, большинство из которых (за исключением двух) носит гипотетический, априорный характер.

Первый тип - это "система баланса сил" - характеризуется мультиполярностью. По мнению М. Каплана, в рамках такой системы должно существовать не менее пяти великих держав. Если же их число будет меньше, то система неминуемо трансформируется в биполярную.

Второй тип – "гибкая биполярная система" - представляет собой международную систему, в которой сосуществуют акторы-государства и новый тип акторов - союзы и блоки государств, а также универсальные акторы (международные организации). В зависимости от внутренней организации двух образующих ее блоков, существует несколько вариантов гибкой биполярной системы. Она может быть сильно иерархизированной и авторитарной, когда воля главы коалиции навязывается ее союзникам. И она может быть неиерархизированной, если линия блока формируется путем взаимных консультаций между относительно автономными друг от друга государствами.

Третий тип представлен "жесткой биполярной системой". Для нее характерна та же конфигурация, что и для предшествующего типа, но, в отличие от него, оба блока организованы здесь строго иерархизированным образом. В жесткой биполярной системе исчезают неприсоединившиеся и нейтральные государства, которые существовали в мягкой биполярной системе. Универсальный актор играет здесь весьма ограниченную роль и не в состоянии оказать давление на тот или иной из блоков. В рамках обоих полюсов осуществляется эффективное урегулирование конфликтов, формирование направлений дипломатического поведения, применение совокупной силы.

"Универсальная система", как четвертый тип, фактически, соответствует федерации. Она выражает преобладающую роль универсального актора. Такая система предполагает значительную степень политической однородности международной среды и базируется на солидарности национальных акторов и универсального актора. Например, она соответствует ситуации в которой была бы существенно расширена, в ущерб государственным суверенитетам, роль ООН. Организация Объединенных Наций, в частности, имела бы в этих условиях исключительную компетенцию в урегулировании конфликтов и поддержании мира. Такая система предполагает наличие хорошо развитых систем интеграции в политической, экономической и административно-управленческой области. Широкие полномочия в ней принадлежат универсальному актору, которому принадлежит право определять статус государств и выделять им ресурсы. Международные отношения функционируют на основе правил, ответственность за соблюдение которых лежит именно на универсальном акторе.

Пятый тип – это "иерархическая система", которая, по сути, представляет собой мировое государство. Национальные государства утрачивают в ней свое значение, становясь простыми территориальными единицами, а любые центробежные тенденции с их стороны немедленно пресекаются.

Наконец, еще одним типом международной системы является "система единичного вето", в которой каждый актор располагает возможностью блокировать систему, используя определенные средства шантажа. В то же время каждый способен и энергично сопротивляться подобному шантажу, каким бы сильным ни было оказывающее его государство. Любое государство способно защитить себя от любого противника. Подобная ситуация может сложиться, например, в случае всеобщего распространения ядерного оружия.

Таким образом, именно состояние структуры международной системы является показателем ее устойчивости и изменений, стабильности и "революционности", сотрудничества и конфликтности в рамках системы; именно в ней выражаются законы функционирования и трансформации системы. Вот почему в работах, посвященных исследованию международных систем, анализу этого состояния уделяется первостепенное внимание.

Вопрос о содержании законов функционирования и изменения международных систем является дискуссионным, хотя предмет таких дискуссий, как правило, един и касается сравнительных преимуществ биполярных и мультиполярных систем.

Так, например, Р. Арон считал, что биполярная система содержит в себе тенденцию к нестабильности, т.к. она основана на взаимном страхе и побуждает обе противостоящие стороны к жесткости в отношении друг друга, основанной на противоположности их интересов.

Подобная точка зрения высказывалась и М. Капланом, по мнению которого мультиполярная система содержит в себе определенные риски (например, риск распространения ядерного оружия, развязывания конфликтов между мелкими акторами, или непредсказуемости последствий, к которым могут привести изменения в союзах между великими державами). Однако они не идут в сравнение с опасностями биполярной системы. Биполярная система более опасна, т.к. она характеризуется стремлением обеих сторон к мировой экспансии, предполагает постоянную борьбу между двумя блоками - то ли за сохранение своих позиций, то ли за передел мира. Не ограничиваясь подобными замечаниями, М. Каплан рассматривает "правила" стабильности для биполярных и мультиполярных систем. По его мнению, существует шесть правил, соблюдение которых каждым из полюсов мультиполярной системы позволяет ей оставаться стабильной:

1) расширять свои возможности, но лучше путем переговоров, чем путем войны;

2) лучше воевать, чем не суметь расширить свои возможности;

3) лучше прекратить войну, чем уничтожить великую державу (ибо существуют оптимальные размеры межгосударственного сообщества: так, европейские династические режимы считали, что их противодействие друг другу имеет естественные пределы);

4) сопротивляться любой коалиции или отдельной нации, пытающейся занять господствующее положение в системе;

5) противостоять любым попыткам того или иного национального государства "присоединиться к наднациональным международным организационным принципам", т.е. распространению идеи о необходи­мости подчинения государств какой-либо высшей власти;

6) относиться ко всем великим державам как к приемлемым партнерам; позволять стране, потерпевшей поражение, войти в систему на правах приемлемого партнера, или заменить ее путем усиления другого, ранее слабого государства.

Говоря о законах функционирования гибкой биполярной системы, М. Каплан подчеркивает,что они различаются в зависимости от того, являются составляющие ее блоки иерархизированными, или нет. Когда блоки иерархизированы, функционирование системы приближается к типу жесткой биполярной системы, Наоборот, если оба блока не иерархизированы, то, практически, речь идет о правилах функционирования мультиполярной системы. Существет четыре общих правила, применимых ко всем блокам:

1) стремиться к расширению своих возможностей по сравнению с возможностями другого блока;

2) лучше воевать любой ценой, чем позволить противоположному блоку достигнуть господствующего положения;

3) стремиться подчинять цели универсальных акторов (МПО) своим целям, а цели противоположного блока - целям универсальных акторов;

4) Стремиться к расширению своего блока, но сохранять терпимость по отношению к неприсоединившимся, если нетерпимость ведет к непосредственному или опосредованному тяготению неприсоединившихся к противоположному блоку.

Что касается трансформации международной системы, то основным ее законом считается закон корреляции между полярностью и стабильностью международной системы. М. Каплан, например, подчеркивает нестабильный характер гибкой биполярной системы. Если она основана на неиерархизированных блоках, то эволюционирует к мультиполярной системе. Если тяготеет к иерархии обоих блоков, то имеет тенденцию трансформироваться либо в жесткую биполярную, либо в иерархическую международную систему. В гибкой биполярной системе существуют риск присоединения неприсоединившихся; риск подчинения одного блока другому; риск тотальной войны, ведущей либо к иерархической системе, либо к анархии. Внутриблоковые дисфункции в ней подавлены, зато обостряются межблоковые противоречия. Основное условие стабильности биполярной системы, заключает М. Каплан, - это равновесие мощи. Если же появляется третий блок, то это ведет к серьезному разбалансированию и риску разрушения системы.

Предложенная Капланом концепция не была безоговорочно принята всем научным сообществом. Напротив, она много критиковалась в специальной литературе сразу после своего появления и, естественно, вызывает еще больше критических замечаний сегодня - прежде всего за ее умозрительный, спекулятивный характер, оторванность от реальной действительности и т.п. Вместе с тем признается, что это была одна из первых попыток серьезного исследования, специально посвященного проблемам международных систем с целью выявления законов их функционирования и изменения. Имя Мортона Каплана и сегодня остается одним из наиболее авторитетных имен, а разрабатываемая им проблема – одной из важнейших проблем в науке о международных отношениях. Ведь как справедливо подчеркиват Ж.Эрман, "современное состояние международной политики как никогда ранее требует всесторонней разработки системного подхода, исследовательский потенциал которого далеко не исчерпан" (См. Жак Эрман. Индивидуализм и системный подход в анализе международной политики // Мишель Жирар (Рук. авт. колл.). Индивиды в международной политике (перевод с французского). М., 1996, с. 53.).

 

1. Теорія міжнародної політики К. Уолца

Кеннет Уолц и неореализм в науке о международных отношениях[1]

Рассмотренные нами в предыдущих статьях "большие споры" в науке о международных отношениях не привели к исчезновению или к синтезу имеющихся в ней основных парадигм, как не привели и к созданию единой теории. Известный английский исследователь Стив Смит вполне обоснованно отмечает господство и относительную устойчивость в этой науке трех парадигм: реализм/неореализм; либерализм/неолиберализм/плюрализм; неомарксизм/структурализм (см.: Smith Steve. The Self-Images of a Discipline: A Genealogy of International Relations Theory//lnternational Relations Theory Today/Ed. by Steve Smith and Ken Booth. Cambridge, 1995. P. 24). Вместе с тем нельзя отрицать и того, что указанные споры не прошли бесследно: результатом дискуссии стало дальнейшее взаимное обогащение и развитие как полемизирующих теоретических школ, так и самой дисциплины. Это целиком относится к теории политического реализма. Первым и наиболее решительным реформатором этой теории, подвергшим сомнению ряд ее постулатов “изнутри” самого реализма, стал Кеннет Н. Уолц. Его работы и работы его сторонников и последователей (Роберта Гилпина, Джона Миршимера, Стефена М. Уолта, Барри Бузана, Кристофера Лэйна и др.) заложили основы и послужили развитию такого направления, как неореализм.

С теорией политического реализма взгляды К. Уолца объединяет его убежденность в преемственности и закономерном характере международных отношений и, следовательно, в возможности создания изучающей их рациональной теории. Как и Г. Моргентау, он отстаивает центральное для политического реализма положение об анархическом характере международных отношений, который принципиально отличает их от антиобщественных отношений, построенных на принципах иерархии, субординации, господства и подчинения, формализованных в правовых нормах, главной из которых является монополия государства на легитимное насилие в рамках своего внутреннего суверенитета. По его мнению, анархичность международных отношений, связанная с отсутствием верховной власти, а также правовых и моральных норм, способных на основе общего согласия эффективно регулировать взаимодействия основных факторов, предотвращая разрушительные для них и для мира в целом конфликты и войны, не претерпела существенных изменений со времен Фукидида и до наших дней. Поэтому следует оставить все надежды на реформирование данной сферы, на построение международного порядка, основанного на правовых нормах, коллективной безопасности и решающей роли наднациональных организаций. Никто, кроме самого государства (в лице его политического руководства) не заинтересован в его безопасности, укрепление которой, а, следовательно, и укрепление силы государства, усиление его власти как способности оказывать влияние на другие государства, остается основным элементом его национальных интересов. Все это означает, с точки зрения К. Уолца, что главным содержанием рациональной теории, исследующей международные отношения, является изучение межгосударственных конфликтов и войн. Такое понимание настолько близко примыкает к взглядам Г. Моргентау, что возникает вопрос, а в чем же состоит специфика неореализма, что нового он вносит в теорию политического реализма?

Неореализм начинается с посылки, что теория международных отношений и теория мировой политики — это не одно и то же. В отличие от теории политического реализма неореалистское понимание мировой политики не является результатом обобщений, сделанных на основе изучения внешних политик (подробнее об этом см.: Linktoter Andrew. Neoreaiism in Theory and Practice//lnternational Relations Theory Today). В его основе лежит абстрагирование политической сферы от других сфер международных отношений. Уолц утверждает, что о сходстве неореализма и теории политического реализма можно говорить только в том смысле, в каком говорят о преемственности между взглядами физиократов и предшествующими экономическими теориями: физиократы имели смелость абстрагировать экономику от общества и политики, хотя в действительности устойчивых границ, разделяющих эти сферы, не существует. Точно так же и неореализм абстрагирует политическую сферу от других сфер международных отношений, что дает ему возможность сосредоточиться на изучении присущих ей особенностей, на поиске детерминант и закономерностей.

Уолц стремится преодолеть то, за что теорию политического реализма упрекали модернисты: присущие ей недостатки в методологии и методах исследования международнополитических реалий. В поисках методологической строгости он приходит к выводу о необходимости системного подхода к их анализу. Определяющая роль при этом отдается понятию структуры, которая рассматривается Уолцем как распределение возможностей (принуждений и ограничений), которые система вменяет своим элементам-государствам, а также как функциональная дифференциация и недифференциация субъектов. Сегодня такое понимание является настолько распространенным, что системная теория международных отношений нередко отождествляется именно с ним.

Уолц исходит из того, что присущая международной системе склонность к войне (характеризуемая им как главная зависимая переменна) объясняется полярностью этой системы (независимой переменной). Опираясь на системные принципы, с позиций которых склонность к войне рассматривается как свойство системы, а полярность — как ее структурная характеристика, “Уолц упорно доказывает, что теория международных отношений не должна включать переменные на уровне государства или использовать уровень системы для предсказания поведения индивидуальных единиц. Биполярность влияет на поведение государства только косвенно — через структурные принуждения и стимулирование лидеров” (см.: Lebow Richard Ned. The long peace, the end of the cold war, and the failure of realism//lnternationaJ Organization. Vol. 48, № 2. Spring 1994. P. 253—254).

Указанные идеи (как и целый ряд других: о природе абсолютных и относительных выгод международных акторов, о напряженности между их координацией и распределением в международной системе и др.) были высказаны К. Н. Уолцем в его фундаментальной работе “Теория международной политики” (Theory of International Politics. Reading (Mass), 1979), которая по своей популярности и индексу цитируемости превзошла все известные до этого труды в данной области. Она и сегодня, спустя почти двадцати лет после своего выхода, привлекает внимание специалистов, вызывая все новые интерпретации и споры.

Но, пожалуй, еще примечательнее тот факт, что во многом подобная судьба характерна для более раннего труда Уолца — до сих пор популярной, классической работы (основанной на его докторской диссертации 1954 г.) “Человек, государство и война”, изданной в 1959 г. и содержащей многие из тех положений, которые впоследствии были развиты и доработаны автором в “Теории международной политики”. Проделав в названном труде анализ практически всей заслуживающей научного внимания литературы, посвященной исследованию вооруженных конфликтов и войн, Уолц приходит к выводу, что все многообразие представлений об их причинах может быть сведено к трем “образам”. В соответствии с первым из них основные причины войны находятся в природе и поведении человека. Войны происходят в результате эгоистического поведения, неправильно направленных агрессивных импульсов, по глупости. Другие причины рассматриваются и принимаются во внимание только в свете данных факторов. Второй образ связан с объяснением источников войн внутренней природой государств: с этой точки зрения, империалистические войны есть следствие экономических законов капиталистического общества, или, напротив, отсутствие войны является следствием такой формы государственного устройства, как демократия.

Однако, настаивает Уолц, объяснение социальных форм на основе психологических данных ошибочно, ибо групповые явления не сводятся к особенностям индивидуального поведения. Вот почему надо говорить не о природе человека, а исследовать социальные факторы. Но это не значит, что можно ограничиться ссылками на формы правления, политические режимы и т. п. В ситуации стратегической взаимозависимости поведение государств, их политика объясняются не только их внутренними причинами, но также поведением и политикой других государств. Поэтому, если мы хотим понять или попытаться предсказать такое поведение, то мы должны учитывать особенности межгосударственной системы, специфику ее структуры — или, иначе говоря, нам не обойтись без третьего образа, или представления, о причинах вооруженных конфликтов и войн.

Разумеется, многие положения и выводы, сформулированные Уолцем, как и неореалистская теория в целом, не окончательны и не бесспорны. Однако плодотворность выдвинутого К. Уолцем подхода к исследованию международной системы не вызывает сомнений, а положив начало новой дискуссии в науке о международных отношениях — дискуссии между неореалистами и неолибералами (транснационалистами), он способствовал дальнейшему продвижению данной науки в познании одной из сложнейших и наиболее важных из сфер человеческого взаимодействия.

Ниже публикуется фрагмент из книги Уолца “Человек, государство и война”.

Человек, государство и война: теоретический анализ[1]