Доказательства в уголовном процессе: понятие и классификация.

Понятие доказательств, их свойства и классификацию принято относить к группе наиболее важных и одновременно дискуссионных вопросов уголовного процесса.

Анализ сведений, содержащихся в специальной литературе, показал, что еще в недалеком прошлом доказательствами признавалось буквально все, что способствовало выяснению обстоятельств уголовного дела. Однако, такой «всеобъемлющий подход» порождал путаницу в процессе доказывания и, как следствие, доставлял много неоправданных хлопот следственной и судебной практике. Постепенно сформировалась потребность в обстоятельной научной разработке проблемы доказательств.

Специалисты, посвятившие свои труды изначальному теоретическому осмыслению этой проблемы, на первых порах трактовали доказательства не только неодинаково, но и весьма неопределенно. В этом качестве они видели «… все, что наполняет мир вещественный, все, что может быть нами воспринято из мира духовного», а также «… обычные факты, те же совершающиеся в жизни явления, те же вещи, те же люди, те же действия людей».

Одновременно они были единодушны в том, что понимание этого термина должно основываться на формулировке, приведенной в тексте закона.

Законодательное определение доказательств стало реальностью во второй половине ХХ века. Впервые оно появилось в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР (приняты 25 декабря 1958 г.), а затем без существенных изменений было воспроизведено в соответствующих статьях уголовно-процессуальных кодексов союзных республик.

Так, например, в УПК РСФСР 1960 года доказательства определялись как любые фактические данные, на основе которых в определенном законом порядке орган дознания, следователь, прокурор и суд устанавливают наличие или отсутствие общественно-опасного деяния, виновность лица, его совершившего и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела (ст.69). Их источниками были названы показания подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, заключение эксперта, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий, иные документы (в т.ч. акты ревизий и документальных проверок).

С появлением четкой законодательной формулировки дискуссия о сущности доказательств не только не прекратилась, она обострилась и одновременно перешла в новое качество. Стали разрабатываться научные концепции, авторы которых предлагали собственное видение нормативноправовой трактовки доказательств.

Так, например, одни процессуалисты стали утверждать, что, исходя из смысла закона под доказательствами следует понимать факты и только факты, объективно существующие в реальной действительности. Другие настаивали на том, что понятием «доказательства» охватываются как сами факты, так и источники их происхождения. Третьи обосновывали необходимость понимания доказательств не в качестве фактов, а лишь в качестве сведений об этих фактах, находящихся в неразрывном единстве со своим материальным носителем.

Все перечисленные точки зрения на протяжении многих лет активно разрабатывались в науке уголовного процесса и снискали себе немало сторонников. Однако с течением времени проявились противоречия, свидетельствующие об изъянах в логике их теоретического обоснования.

Так, например, понимание процессуалистами доказательств в качестве фактов и только фактов учитывало лишь один аспект доказывания – логический. И ничего больше. В действительности, оно сводилось к оперированию достоверным знанием, которое использовалось в качестве аргумента для получения нового знания. Явная односторонность этой точки зрения вызвала обоснованную критику. В результате было выяснено, что если за доказательства принимать одни лишь факты, то каждый из них должен обязательно подтверждаться другими фактами, требующими в свою очередь еще одного, обязательного подтверждения. Получался некий замкнутый круг, в котором циркулировали не только сами доказательства, но и «доказательства этих доказательств».

Прямые доказательства, следуя этой точке зрения, должны были расцениваться не иначе, как «доказательства самих себя». Что в таком случае надлежало считать фактом, оставалось неясным. Было непонятно и многое другое. Например: можно ли истребовать факты – доказательства, как их приобщать к материалам уголовного дела, и, наконец, каковы критерии для определения их допустимости.

Вторая точка зрения частично устраняла отдельные дефекты и противоречия первой, поскольку базировалась уже на двуедином понимании доказательств. Здесь принимались во внимание не только сами факты, но и их источники. Благодаря этому можно было выяснять, откуда факты берутся, а главное, чем они подтверждаются.

Тем не менее, все те же факты, даже в сочетании с источниками их происхождения по - прежнему оставались недостаточными для точного объяснения понятия «доказательства». Иными словами, и эта трактовка была однобокой. Так, например, в равной мере она не могла быть распространена на прямые и на косвенные доказательства, поскольку, как и в первом случае, здесь речь шла лишь о фактах. Причем о таких фактах, которые, как считали сторонники этой точки зрения, в своем единственном числе образуют содержание каждого источника доказательств. Но возникал резонный вопрос:

«С какого момента тот или иной факт становится фактом для уголовного судопроизводства?».

В ходе научной дискуссии было выяснено, что таковым факт может быть признан лишь на основе определенной совокупности доказательств, причем после его обстоятельной проверки и объективной оценки. Следовательно, чтобы факт получал юридическое признание, требовались дополнительные сведения, имеющие к нему непосредственное отношение. Но двуединое понимание доказательств однозначно подразумевало, что сведения о любом таком факте должны приниматься во внимание лишь тогда, когда они получены из предусмотренных законом источников доказательств.

Следовательно, их содержанием должны были являться не только сами факты, но и сведения о них. Так, рассеялась уверенность в том, что только факты могут и должны олицетворять собой содержание источников доказательств.

Сторонникам третьей точки зрения не удалось избежать иной крайности.

Отрицая присутствие факта в содержании доказательств, они настаивали на том, что смысл этого понятия должен сводиться к единству сведений о фактах и источника их происхождения. Таким образом, в содержание доказательств было предложено включать уже не сами факты, а только сведения о них.

Соответственно этому, акцент был сделан лишь на информационной сущности доказательств на фоне игнорирования другого их аспекта – логического.

По мере продвижения научной дискуссии в процессуальной литературе все чаще встречались утверждения о том, что односторонний подход при трактовке сущности доказательств является неприемлемым. Здесь обязательно должна учитываться как информационная, так и логическая их сторона. Иными словами, в содержание доказательств предлагалось включать как сами факты, так и сведения о них, полученные из соответствующих источников.

Постепенно возникли предпосылки для появления в теории уголовного процесса концепции доказательств, которая может быть охарактеризована, как разносторонняя. В ее рамках были синтезированы общепризнанные достижения процессуальной науки и учтены теоретические изъяны упомянутых выше концепций. Поэтому сейчас термином «доказательства» в уголовном процессе довольно часто принято обозначать: и факты, и сведения о фактах, и источники доказательств, т.е. три важнейших гносеологических категории, которые являются разноплановыми и взаимосвязанными одновременно.

Понимание объективно существующей взаимосвязи фактов и сведений о них, равно как и существующих между ними различий, имеет важное практическое значение. Остановимся на их рассмотрении.

Безотносительно к доказательствам, факты принято рассматривать как некую объективную реальность, существующую независимо от человека. Для того чтобы возникла возможность для их использования в уголовном судопроизводстве, они должны быть познаны его участниками. Это будет означать, что каждый факт или их совокупность были преобразованы в интеллектуальный продукт, зафиксированный в материалах уголовного дела.

Он материализовался в результате осмысления сведений о нем, специально уполномоченными на это субъектами. Стало очевидно, что в уголовном судопроизводстве используется не только сам факт, но и результат его познания, выраженный, как правило, сведениями об этом факте.

Таким образом, отражаясь в сознании дознавателя, следователя, прокурора, суда, каждый факт трансформируется в соответствующий ему образ, сведения о котором фиксируются в протоколах следственных и судебных действий. Все это происходит в целях создания условий для появления новых фактов, которые будут способствовать разрешению уголовного дела по существу.

Например, то или иное лицо стало очевидцем грубого нарушения общественного порядка. Доказательствами здесь будут являться не только хулиганские действия, ставшие свершившимся фактом, но и сведения о них, сохранившиеся в памяти очевидца. Это доказательство в совокупности с другими подобными сведениями может привести к познанию другого факта, например, наличия или отсутствия признаков конкретного преступления в действиях обвиняемого.

Этот пример является характерным для уголовного судопроизводства и убедительно свидетельствует о том, что понимание доказательств в качестве сведений о фактах не только не исключает, а предполагает наличие фактов.

Причем их природа может быть различной. Даже то обстоятельство, что большинство фактов, используемых в качестве доказательств по уголовным делам, являются событием прошлого, нисколько не снижает их познавательной ценности. Практика предварительного расследования и судебного рассмотрения уголовных дел изобилует примерами, когда с помощью одних фактов «вычленялось» знание о других, ранее не известных.

Значимость факта подтверждается и тем, что он фигурирует в процессе доказывания в качестве составной части его предмета. Так, по условиям приведенного выше примера нужно доказать, что в определенном месте, в определенное время, при определенных обстоятельствах имел место факт хулиганства.

Кроме того, факты широко используются для аргументации выводов, которые, как известно, должны основываться на данных, признанных судом, прокурором, следователем либо дознавателем, достоверно установленными фактами.

Напрашивается вывод: содержанием доказательств являются факты, а также сведения о них, формой же доказательств являются их источники, получение достоверных сведений из которых предопределено совокупностью необходимых признаков, которыми должно обладать каждое доказательство.

Несмотря на различающиеся свойства, содержание доказательств неотделимо от формы. Их преднамеренное разграничение – абстракция, имеющая условный, но необходимый характер. Причиной для этого нередко является то обстоятельство, что сведения об одном и том же факте могут быть получены как из одного, так и из нескольких источников доказательств. Более того, в отдельных случаях (например, для выяснения причин смерти или характера вреда здоровью), закон четко определяет вид источника доказательств, который должен быть использован.

Необходимость такого разграничения обусловлена еще и тем, что к форме доказательств, а также к их содержанию законодателем предъявляются неодинаковые требования. Именно поэтому факты, сведения о них и их источники вначале проверяются и оцениваются отдельно друг от друга. Такое преднамеренное разграничение призвано обеспечивать правильность их дальнейшей совместной оценки.

Считаем, что примерно с таких позиций надлежит трактовать термин «доказательства» и соответствующее ему определение, сформулированное в отдельной статье уголовно-процессуального законодательства РФ. Приведем его полностью.

 

Так, согласно ст.74 УПК РФ, доказательствами являются любые сведения (т.е. знания, представления о чем-нибудь), на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном УПК РФ устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.

В качестве источников доказательств законом допускаются:

показания подозреваемого, обвиняемого;

показания потерпевшего, свидетеля;

заключение и показания эксперта;

заключение и показания специалиста;

вещественные доказательства;

протоколы следственных и судебных действий;

иные документы.

Подобная дефиниция в арбитражном процессуальном (ст.64 АПК РФ) и гражданском процессуальном (ст.55 ГПК РФ) кодексах РФ, равно как и в Кодексе РФ об административных правонарушениях (ст.26.2 КоАП РФ), сформулирована несколько иначе.

Так, например, в двух первых законодательных актах определения доказательств являются почти идентичными. Под ними здесь понимаются полученные в предусмотренном законом порядке сведения о фактах, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон (в гражданском процессе), либо лиц, участвующих в деле (в арбитражном процессе), а так же иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела.

При производстве по делам об административных правонарушениях под доказательствами понимаются любые фактические данные, на основании которых судья, орган, должностное лицо, в производстве которых находится дело, устанавливают наличие или отсутствие события административного правонарушения, виновность лица, привлекаемого к административной ответственности, а также иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Видно, что в последнем случае трактовка доказательств, имеет сходство с определением, которое некогда было закреплено в ст.69 УПК РСФСР. И там и здесь предпочтение отдается термину «фактические данные».

В арбитражном и гражданском процессуальных кодексах такой термин не употребляется. В этих законодательных актах доказательства определены четко, но однобоко – в качестве «сведений о фактах».

Представляется, что наиболее точной и, соответственно, удачной, все же является трактовка доказательств в обновленном уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации.

Термин «классификация» употребляется преимущественно к системам, разработанным в науках. Здесь он олицетворяет собой разделение множества изучаемых предметов или явлений на отдельные группы по их характерным признакам, предопределяющим их различие или сходство. Выявление общности таких признаков является поводом для разработки научно-обоснованной классификации, которая призвана выполнять познавательную функцию.

Классификации в уголовном процессе бывают простыми (или одноуровневыми) и сложными (т.е. многоуровневыми). Поскольку каждый последующий уровень классификации доказательств может быть образован только по новому основанию деления, ее можно охарактеризовать как сложную.

Она олицетворяет собой результат системно-структурного подхода к изучению одного из объектов науки уголовного процесса, служит формированию представлений о системе доказательств и является итогом произведенного по строгим правилам деления этого понятия.

В качестве «особой формы деления понятия» классификация в науке рассматривается достаточно давно. Так, например, классик советского уголовного процесса М.С. Строгович в одной из своих работ по этому поводу писал следующее: «Всякая классификация есть деление (особая его форма), но не всякое деление является классификацией. Любое деление может быть произведено для какой-либо практической цели, и оно отбрасывается, теряет значение, когда эта цель достигнута. Классификация же, будучи создана, получает устойчивый характер, сохраняется длительное время, пока она не будет заменена новой, более удачной классификацией». Делением понятия он называл «… распределение по группам тех предметов, явлений, которые подходят под данное понятие, т. е. составляют его объем.».

Доказательства процессуалисты предпочитают классифицировать по признакам, учитывающим их содержание и специфику процессуальной формы.

Но диапазон их мнений в этом вопросе довольно широк. Так, в гражданском процессуальном праве, например, их классификация нередко осуществляется по характеру связи содержания доказательства с доказываемым фактом и по процессу формирования сведений (информации) о фактах с учетом различия фактических данных как содержания доказательств. Что же касается именно уголовного судопроизводства, то система доказательств по уголовным делам, в своем оптимальном виде, должна быть представлена четырьмя классификационными группами, в каждой из которых доказательства делятся:

на личные и вещественные;

на первоначальные и производные;

на обвинительные и оправдательные;

на прямые и косвенные.

Такая их научная группировка призвана обеспечивать соблюдение правил доказывания. Остановимся на ее рассмотрении.

В силу закона диалектики о взаимосвязи и взаимообусловленности предметов и явлений материального мира, любое преступление связано с окружающей средой и, как следствие, отображается в ней. Говоря об отражении преступного события, вообще, мы подразумеваем экстраполяцию во времени и пространстве системы действий, предпринятых кругом лиц, так или иначе причастных к его совершению. Причем эта система охватывает все их поступки, имевшие место до, во время и после совершения преступления. Последствия этих поступков отражаются в окружающей среде, образуя разнообразные следы, которые в самом общем виде можно охарактеризовать как идеальные и материальные. Будучи носителями информации о преступлении, они предопределяют возможность познания всех его обстоятельств, но при том непременном условии, что будут фигурировать в уголовном деле в качестве доказательств. Соответственно источнику своего происхождения, эти доказательства могут характеризоваться как личные и вещественные и олицетворяют собой первую классификационную группу.

Однако, прежде чем охарактеризовать их, заметим, что некоторые процессуалисты считают такое их деление неправомерным. Другие, по этому же основанию, предпочитают делить доказательства на личные и предметные. Третьи, деление доказательств на личные и вещественные вообще не включают в их классификацию, что, на наш взгляд, является ошибочным.

Личные доказательства всегда являются результатом восприятия, сохранения и воспроизведения человеком, криминалистически значимой информации. В уголовном судопроизводстве такой результат должен быть выражен в показаниях потерпевшего, свидетеля, обвиняемого, подозреваемого, а также в заключении и показаниях эксперта или специалиста. Использование личных доказательств в доказывании по уголовным делам должно происходить с учетом данных, характеризующих участника уголовного судопроизводства, от которого они исходят.

Вещественные доказательства всегда имеют естественный вид и воспринимаются наглядно. Ими могут являться любые предметы материального мира (в т.ч. имущество, документы, деньги и иные ценности), которые могут служить средством обнаружения преступления и установления обстоятельств его подготовки и совершения. По уголовным делам доказательственное значение, как правило, имеют их свойства и признаки объективного характера.

Вторая классификационная группа представлена первоначальными и производными доказательствами. Именно так они делятся исходя из последовательности своего возникновения.

Если криминалистически значимая информация была воспринята, сохранена, а затем воспроизведена непосредственно лицом, изначально получившим ее - это первоначальное доказательство. Если эта же информация исходит от лица, не воспринимавшего ее непосредственно, а получившего сведения о ней от другого лица или из документа - это доказательство производное.

Такое деление доказательств относится в большей степени к источнику их происхождения. Оно служит для определения характера связи между устанавливаемым фактом и источником сведений о нем. Эта связь должна учитываться, вначале, при определении надежности источника, а затем и достоверности самой полученной информации. При этом нельзя исключать вероятность искажения сведений при их передаче от источника к источнику.

Иными словами, при использовании производных доказательств ошибки вполне вероятны. Именно поэтому степень надежности сведений, полученных, что называется из «первых рук», как правило, бывает выше, чем из рук «вторых».

Однако это не означает, что производные доказательства являются менее ценными для следствия и суда, чем первоначальные. Все зависит от конкретных условий процесса доказывания. Во-первых, первоисточник может быть использован далеко не всегда, а во-вторых, производное доказательство нередко позволяет обнаружить и зафиксировать первоначальное или проверить его.

Обязательное требование, которое предъявляется к производным доказательствам – ссылка на первоисточник. В противном случае исключается возможность их проверки. Применительно к свидетельским показаниям это прямо закреплено в законе (п.2 ч.2 ст.75 УПК РФ). Примерно также обстоит дело и с другими производными доказательствами – копия документа должна быть заверена, факт исследования обнаруженных и изъятых следов преступления должен быть зафиксирован в заключении эксперта, фонограмма, полученная в результате контроля и записи переговоров, должна передаваться следователю в опечатанном виде с сопроводительным письмом, а затем осматриваться, прослушиваться и т.п.

В специальной литературе приводилось мнение о том, что существуют доказательства, которые всегда являются только первоначальными, или наоборот, только производными. Нередко в этом качестве фигурирует заключение эксперта. Мы убеждены, что доказательство любого вида может являться как первоначальным, так и производным, и солидарны с тем, что деление доказательств в зависимости от источника их происхождения «… должно проводиться не по соотношению одних видов доказательств с другими, а внутри каждого вида».

В третьей группе, для классификации доказательств, принято во внимание их отношение к обвинению. По этому основанию они разделены на обвинительные и оправдательные. Первые подтверждают обвинение, т.е. изобличают лицо в совершении преступления, указывают на его вину или на наличие обстоятельств, отягчающих его ответственность. Вторые обвинение опровергают, т.е. свидетельствуют о непричастности лица к преступлению или смягчают его вину.

Однако это деление следует считать условным, поскольку обвинительная или оправдательная роль доказательств полностью зависит от достоверности полученных сведений и окончательно выясняется не столько на стадии предварительного расследования, сколько в суде. Именно поэтому, дознаватель, следователь и прокурор, осуществляя уголовное преследование, должны собирать как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства.

Такая их обязанность в законе не сформулирована, но вполне логично вытекает из назначения уголовного судопроизводства (ст.6 УПК РФ). Более того, они не должны пренебрегать сведениями нейтрального характера, т.е. теми, которые своим содержанием не подтверждают обвинение, но и не опровергают его.

Существование такой разновидности доказательств признается многими процессуалистами.

Следующим, четвертым основанием деления доказательств является их отношение к доказываемому обстоятельству. В этом ракурсе принято различать прямые и косвенные доказательства. И те, и другие могут быть как обвинительными, так и оправдательными.

Природа прямых доказательств такова, что они либо полностью изобличают, либо полностью оправдывают обвиняемого. Косвенное же доказательство, способно как уличать, так и оправдывать его лишь отчасти, либо призвано подтверждать какое-либо из обстоятельств, подлежащее доказыванию по уголовному делу. У прямых доказательств, связь с доказываемым обстоятельством, как правило, прослеживается однозначно. У косвенных доказательств она является многоаспектной (причинно-следственной, пространственно-временной связью соответствия и др.), поэтому ее сложно установить и проверить.

Здесь нужно подчеркнуть особо, что прямые доказательства имеют отношение далеко не ко всем обстоятельствам, подлежащим доказыванию.

Прежде всего, они должны содержать четкую информацию о «главном факте»: т.е. о виновности (либо невиновности) лица в совершении преступления, форме его вины и мотивах (п.2 ч.1 ст.73 УПК РФ). Все другие обстоятельства, образующие предмет доказывания по уголовному делу, как правило, являются нейтральными в предъявленном обвинении (например, обстоятельства, способствовавшие совершению преступления) и поэтому, в своем большинстве, проясняются, с помощью косвенных доказательств, пусть и имеющих однозначную природу.

 

Иначе говоря, прямые доказательства всегда содержат вполне определенные сведения о причастности лица к совершению преступления или наоборот, о его непричастности. Косвенные доказательства весьма разнообразны и, в сущности, являются разрозненными аргументами (логическими посылками) в процессе доказывания, которые последовательно систематизируются дознавателем, следователем, а затем и судом.

Соответственно прямое доказательство исключает альтернативный подход к пониманию содержащихся в нем сведений. Анализируя же косвенные доказательства всегда можно сделать два и более вывода, порой взаимоисключающие друг друга. Ведь они содержат сведения, лишь опосредованно связанные с исследуемым событием.

Так, например, показания подозреваемого, обвиняемого о том где, когда и при каких обстоятельствах он совершил кражу, являются прямым доказательством, а то, что похищенные во время этой кражи вещи были обнаружены и изъяты в принадлежащей ему машине – будет доказательством косвенным, поскольку он мог их не только похитить, но и купить или, к примеру, найти.

При использовании прямых доказательств на предварительном следствии и в суде, как правило, возникает только одна проблема – выяснение их достоверности. С косвенными доказательствами все обстоит сложнее, поскольку если они не будут образовывать в своей совокупности систему, в которой собранные сведения не только согласованы между собой, но и подкрепляют друг друга, то их значимость для разрешения уголовного дела по существу, будет невелика.

Система косвенных доказательств может образоваться только в том случае, если большинство из них указывает на один общий тезис, связывающий косвенные доказательства между собой. Соответственно этому, совокупность косвенных доказательств, при наличии между ними связи, способна перейти в новое качество. Однако путь выяснения обстоятельств уголовного дела с помощью косвенных доказательств, всегда сложнее, чем посредством прямых.

Поскольку при их использовании важно установить, как само обстоятельство, так и наличие у него связи с другими обстоятельствами по этому же уголовному делу.

Такой подход к пониманию места и роли косвенных доказательств позволил процессуалистам сформулировать четкие правила по их использованию в процессе доказывания:

косвенные доказательства приводят к достоверным выводам по уголовному делу лишь в своей совокупности;

косвенные доказательства должны быть объективно связаны между собой и с доказываемым обстоятельством;

система (совокупность) косвенных доказательств должна приводить к такому обоснованному выводу, который исключает иное объяснение установленных обстоятельств, исключает разумные сомнения в том, что обстоятельства дела были именно такими, как они установлены на основе этих доказательств и отражены в соответствующих процессуальных документах, в т. ч. в решении по делу.

Материалы следственной и судебной практики свидетельствуют о том, что большинство уголовных дел разрешается на основе косвенных доказательств, собранных на стадии предварительного расследования. Прямые доказательства, оказавшиеся в распоряжении дознавателя, следователя и суда, пусть небольшая, но редкость.

Таким образом, рассмотренные нами четыре классификационные группы по праву считаются основными. В литературе доказательственной тематики процессуалисты иногда останавливают свое внимание на других таких группах, которые сами же авторы называют дополнительными или вспомогательными.