I. Внешнеполитический кризис 2014 года

Дмитрий Витальевич Тренин

Россия и мир в XXI веке

 

 

 

«Тренин, Дмитрий Витальевич. Россия и мир в XXI веке»: Издательство «Э»; Москва; 2015

ISBN 978-5-699-84586-6

Аннотация

 

2014 год внезапно и резко изменил положение России в мире. Восток Украины стал зоной вооруженного конфликта. Отношения РФ с Западом напоминают холодную войну. Москва еще более активно разворачивается в сторону Китая. Так и не состоявшуюся «Большую Европу от Лиссабона до Владивостока» сменяет «Большая Азия» от Шанхая до Петербурга.

Каковы новые ориентиры российской внешней политики? Меняется ли международная идентичность страны? Что означает защита суверенитета в условиях глобализации? Как обеспечить безопасность страны и какие угрозы реальны, а какие надуманны? Можно ли проводить модернизацию экономики, оставаясь во враждебных отношениях с развитой частью мира? Эти и другие вопросы поднимает в своей книге известный российский международник Дмитрий Тренин. Книга адресована тем, кто стремится разобраться в сложных вопросах внешней политики и нуждается в объективном взгляде на вещи.

 

Дмитрий Тренин

Россия и мир в XXI веке

 

Моей жене Вере, которая укрепляет во мне веру в свои силы и помогает держаться курса в жизни

 

 

© Тренин Д., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

 

 

Предисловие

 

Написать эту книгу меня заставил внешнеполитический кризис 2014 года. Фактически разом оказались разрушены обе стратегии внешней политики России, существовавшие с момента распада Советского Союза, – основная и альтернативная. Первая предусматривала встраивание РФ в Евроатлантическое сообщество в качестве его равноправного члена, вторая – интеграцию пространства бывшей советской Евразии под руководством России. Обе стратегии «споткнулись» на Украине, хотя в обоих случаях Украина выступала в роли катализатора процессов, а не их причины.

Для России Украина имеет уникальное значение с точки зрения проблем идентичности (империя – национальное государство – русский мир), суверенитета (места, роли и возможностей России в условиях мирового порядка, в котором доминируют Соединенные Штаты Америки), безопасности (общая безопасность или баланс сил) и интеграции (Большая Европа или Большая Евразия). В украинском кризисе сошлись, таким образом, коренные вопросы российской внешней политики начала XXI века.

Сегодня этот кризис позади. Поворот состоялся. С 2015 года Россия живет в новой геополитической реальности. Это долгосрочная конфронтация с Соединенными Штатами Америки и взаимное отчуждение с Европейским союзом, включая его поднимающегося лидера – Германию. Это конфликт на крайнем юго-востоке Украины, в Донбассе, враждебные отношения с политическими элитами в Киеве и значительной частью украинского общества. Это, с другой стороны, еще более тесное сближение, своего рода «антанта» (согласие) с Китаем и позиционирование Россией себя как одной из ведущих сил мирового «не-Запада».

Этой геополитической обстановке соответствует геоэкономическая реальность западных санкций против России, которые наложились на структурные проблемы российской экономики, вызвавшие к 2014 году остановку ее роста, а в 2015 году – рецессию. Особенно сильный удар по слабо диверсифицированной российской экономике нанесло резкое, в два раза, падение цен на нефть. Российское руководство оказалось перед выбором: менять экономическую модель путем глубоких и рискованных реформ или постараться переждать кризис в надежде, что он будет не слишком глубоким и продолжительным. Пока что правительство сосредоточилось на антикризисных мерах.

Наконец, Россия оказалась в новой международно-правовой реальности. Ее новые границы не признаны, многие действия правительства рассматриваются как противоправные, против РФ выдвинуты обвинения в связи с гибелью пассажирского самолета над Донбассом. Суды в Европе и Америке один за другим принимают прецедентные решения не в пользу России, в результате чего создается реальная угроза для российской собственности за рубежом.

 

На этом геополитическом, экономическом и правовом фоне особенно заметен подъем российского патриотизма, государственнических настроений, а также национализма – от вполне умеренного до крайнего. Новый идеологический климат с его упором на государственные, а не частные интересы, с одной стороны, способствует сплочению современной российской нации, но с другой – из-за заметного усиления патерналистских тенденций – осложняет становление гражданского общества, которое только и может являться ядром такой нации.

Эта небольшая книга написана для тех, кто сознает себя не только жителями России, но и ее гражданами. Гражданское сознание воспринимает страну не только как территорию с определенным населением, но прежде всего как общее дело – res publica. Гражданин не только периодически участвует в выборах, но и принимает участие в обсуждении политических проблем. Для того чтобы такое обсуждение имело смысл, граждане должны быть достаточно информированными и иметь в голове хотя бы общую картину мира. Это относится и к сфере внешней политики, которую большинство людей воспринимают именно как внешнюю по отношению к своей повседневной деятельности и насущным заботам.

Главный тезис автора прост. Он заключается в том, что внешняя политика касается граждан не меньше, а иногда даже больше, чем какие-то события и решения внутренней политики. В отличие от дел внутренних, затрагивающих, как правило, отдельные группы людей, внешняя политика касается всех. Если война – то мобилизация мужского населения, если санкции – то удар по всем потребителям, если интеграция – то расширение пространства не только для передвижения товаров, услуг и капиталов, но и людей.

Из этого тезиса логически вытекает, что общество не должно просто оставлять внешнюю политику на попечение руководителей государства и специально обученных чиновников. Отечественная история свидетельствует, что некритическая «всенародная поддержка» действий властей – своего рода догражданский патриотизм – может затем обернуться горькими разочарованиями. Патриотизм без гражданственности способен на подвиги и свершения, но по самой природе своей он неустойчив и не может стать основанием для стабильного государства.

Для того чтобы выстроить прочное основание, нужны активные граждане. Они обязаны интересоваться и международными отношениями, разбираться в их важнейших проблемах, обсуждать и оценивать действия главы государства, его министров и дипломатов, формировать и продвигать общественный запрос и, как следствие, нести свою долю ответственности за международную деятельность страны.

Именно таким гражданам – критическим патриотам России – адресована эта книга. Это не очерк об основных направлениях российской внешней политики, а приглашение к разговору о ее важнейших, с точки зрения автора, проблемах и возможных путях их решения. Собственно, главным здесь является серьезный основательный диалог по вопросам, касающимся всех нас.

Книга построена следующим образом. Вначале анализируется внешнеполитический кризис 2014 года: его причины, ход и результаты для России. Затем последовательно разбираются главные элементы внешнеполитической позиции страны в начале XXI века – идентичность, суверенитет, безопасность, интеграция. Наконец, в заключении речь идет о роли общества в формировании и сопровождении внешней политики.

Дмитрий Тренин

Август 2015 года

 

К новому реализму

 

Победы, как правило, расслабляют. За Отечественной войной 1812 года и победоносным вступлением русских войск в Париж в 1814 году последовал длительный период российского доминирования в Центральной Европе, который принес мало пользы стране и завершился болезненной неудачей в Крымской войне 1853–1856 годов. За взятием Берлина и Победой 1945 года последовал еще один период российского доминирования в Центральной и Восточной Европе, где СССР гораздо больше вкладывал, чем получал взамен, а спустя четыре с половиной десятилетия произошел развал Советского Союза.

Поражения, напротив, способны учить. Россия возродилась после тяжелейшей Смуты начала XVII века и затем еще раз в начале прошлого столетия после катастрофы Первой мировой войны, революции и трагедии Гражданской войны. Неудача в Крымской войне 1853–1856 годов заставила Александра II провести реформы, которые модернизировали страну внутри и усилили ее вовне. Крах коммунистической системы в 1991 году создал условия для свободного развития страны, раскрепощения ее потенциала. Открывшиеся возможности, однако, сдерживаются или блокируются существующей политической и экономической системами.

Сегодня очевидный провал евроатлантического и постсоветского интеграционных проектов развязывает руки для собственно российского национального проекта XXI века. В глобальном мире Россия может успешно развиваться и отдельно от Европейского союза, но тесно сотрудничая с европейцами. Для успешного развития России вовсе не нужен «довесок» в виде Белоруссии и Казахстана, не говоря уже об Армении, Киргизии и Таджикистане. Украина с якобы критической массой для интеграции с РФ утрачена безвозвратно. России предстоит выступать на глобальной площадке как самостоятельной и самодостаточной единице. Все в конечном счете будет зависеть от того, как станут развиваться экономика, политика и гражданское общество в самой России.

Для успешного развития нужно определиться с исходным положением, целью и ориентирами: к чему стремиться в глобальном мире, как определять степень приближения к цели или удаления от нее. Общее видение может быть следующим.

Геополитика. Россия – страна между трех океанов, в центре огромного Евразийского континента. Это создает возможности для непосредственной, самой широкой и тесной связи с большей частью мира – Европой; Восточной, Южной и Центральной Азией; Ближним и Средним Востоком; Северной Америкой.

Этнические корни и культура. Россия – страна с европейскими этническими и цивилизационными корнями, православной христианской традицией, но со значительным – и растущим – мусульманским элементом. Это создает возможности для того, чтобы быть межцивилизационным, межкультурным интегратором. Духовная основа России – общероссийская культура, которую несет прежде всего русский язык. Это культура мирового уровня.

Итак, Россия – страна самодостаточная, самостоятельная, сложная, с глобальным видением и традиционным размахом.

В то же время Россия – страна лишь среднего по мировым меркам уровня развития. Россия находится лишь в начале процесса трансформации и модернизации экономики, политической системы и общества. Она обладает существенным человеческим и огромным природным потенциалом, который задействован пока еще очень слабо. Российская экономика относительно слабо развита; демографический капитал в целом недостаточен для нормального развития; образование, наука и техника в последние четверть века деградировали. Дополняют картину архаичная политическая система и неэффективная система государственного и корпоративного управления.

В глобальном мире, тем не менее, место России – среди других крупных самостоятельных величин. В отличие от Советского Союза и современных США или Китая нынешняя Россия – не сверхдержава, не мировой или континентальный гегемон и не претендент на такую роль. Она великая держава не потому, что способна контролировать других и навязывать им свои нормы, правила и решения, а благодаря высокому уровню самодостаточности и собственной устойчивости к внешнему воздействию, а также, что очень важно, благодаря принципиальной способности производить глобальные публичные блага, такие как обеспечение международной безопасности, международного правосудия и миротворческого посредничества.

Российская Федерация, пережившая распад СССР, политические потрясения 1990-х годов, экономические кризисы 1998–1999 и 2008–2009 годов и проходящая через нынешний многомерный кризис, начавшийся в 2014 году, сумела сохранить известную внутреннюю устойчивость. Ей удалось удержаться от гражданской войны, снять остроту проблемы сепаратизма, решить чеченский вопрос. Россия также унаследовала от СССР атрибуты высокого международного статуса: членство в Совете Безопасности ООН и весь советский ядерный потенциал сдерживания.

Физически Россия занимает восьмую часть мировой суши, на треть расположенной в Европе и на две трети в Азии, имеет выход к Атлантике, Тихому и Северному Ледовитому океанам, непосредственно соседствует со странами Запада, Востока, исламского мира. На протяжении столетий Россия остается глубоко вовлеченной в международные отношения в Европе, Азии, на Ближнем и Среднем Востоке, а в течение большей части ХХ века она приобрела ценнейший и уникальный опыт ведения в полном смысле слова мировой политики. Россия не нуждается ни в каком дальнейшем приращении своей территории. Что ей действительно необходимо – это качественный человеческий капитал.

Демографический потенциал современной России относительно скромен. 145 млн человек – это всего 2 % населения Земли, около 45 % населения США, 30 % населения Европейского союза и примерно 10 % населения Китая. После распада СССР Россия стояла на краю демографической катастрофы и лишь в начале нынешнего столетия несколько отодвинулась от этой черты. Рождаемость остается недостаточной для простого воспроизводства населения, смертность существенно превышает европейские показатели. Продолжительность жизни россиян также существенно ниже уровня развитых стран. Качество населения – его здоровье, образовательный уровень – средние по мировым меркам, как и уровень доходов и качество жизни населения. Поднять демографическую капитализацию России за счет повышения качественных характеристик населения – важнейшая и первейшая общенациональная задача.

Экономический потенциал России, выраженный в процентах от мирового ВВП, невелик – всего 3 %. Сегодня он основывается главным образом на природных ресурсах, прежде всего энергетических. В будущем должно возрасти значение других видов природных ресурсов, в том числе пресной воды, пашни, лесов. Главная задача России, в том числе и для укрепления ее международных позиций, – существенно поднять уровень экономического развития страны, особенно в промышленности, диверсифицировать структуру экономики, добиться повышения производительности труда, сокращения коррупции, реализации действительного законоправия. Слабость и очевидная однобокость российской экономики – самое уязвимое место нашей страны как международного игрока.

Военный потенциал РФ внушителен: 45 % мирового арсенала ядерного оружия. Успешно восстанавливаемые на современной технической базе крупные обычные вооруженные силы (около 1 млн человек) создают ситуацию сдерживания других ядерных держав и предоставляют военно-политическому руководству страны важный инструмент защиты национальных интересов страны. Россия обладает способностью действовать в новых сферах обеспечения безопасности, таких как киберпространство и космос. Главное на этом направлении – удерживаться в рамках достаточности для решения задач сдерживания и защиты интересов, избегать губительной и бессмысленной гонки вооружений с экономически более мощными государствами.

Внутриполитическое положение России противоречиво. Относительная стабильность пока что обеспечивается наличием популярного лидера, который руководит страной посредством разветвленного бюрократического аппарата, часто прибегая к методам ручного управления. Политические институты остаются слабыми и несамостоятельными. Оппозиция дегенерирует, либо превращаясь в особый департамент при власти, либо действуя не только вне официальной политической системы, но и вне (а иногда и против) государства. Как свидетельствует опыт ХХ века, без укрепления и утверждения институтов политической системы на основе общенационального согласия Россию могут вновь ждать крупные потрясения.

Международное положение России после 2014 года чревато опасностями, но одновременно открывает ряд новых возможностей. Война на Украине может возобновиться и расшириться, втягивая и Россию. Прямой конфликт с США в принципе не исключен. Отношения с Евросоюзом и рядом других развитых стран (Канада, Австралия) натянуты. Конфронтация или охлаждение отношений с Западом могут продолжаться годами; компромисс проблематичен. Основные потенциальные внешние ресурсы для модернизации становятся для России все менее доступными. В этих условиях есть опасность впасть в большую зависимость от Китая. Место проекта «Большой Европы» может занять проект «Большой Азии». Иначе говоря, линия Дублин – Владивосток может смениться курсом на Шанхай – Петербург.

Возможности в этих условиях связаны с отказом от неработающих схем и поиском новых путей. Поворот России на быстрорастущий Восток (прежде всего Китай) и поднимающийся Юг (Индия и другие страны) становится насущной потребностью. Но этот же поворот соответствует глобальному тренду перераспределения силы и влияния в мире в пользу незападных стран. В меняющемся мировом раскладе и в возникающем новом мировом порядке у России есть не только возможность, но и необходимость вновь делать выбор. Как России использовать имеющийся потенциал, чтобы выйти из внешнеполитического кризиса обновленной и усилившейся? В следующих главах будут обозначены некоторые соображения по выстраиванию новой внешней политики РФ.

 

 

Россия и Европа

 

Русские люди – европейцы, но взаимоотношения России и Западной Европы всегда были сложными. Россия, будучи наследницей Византии и Золотой Орды, временами отгораживалась от Запада, чтобы сохранить свою самобытность, а временами открывалась ему, чтобы набраться на Западе знаний, умения и опыта для более успешной конкуренции с основными европейскими державами. Западноевропейцы, со своей стороны, время от времени ставили задачу политического подчинения и культурной ассимиляции периферийной и технологически и политически более отсталой России, а иногда были вынуждены совместно сдерживать ее влияние и натиск. Ливонская война 1558–1583 годов стала первой (но не последней) войной России и Европы[71].

Между Россией и Западной Европой всегда существовал не только политический, но и ценностный зазор – результат того, что фазы общественно-экономического и политического развития России и Запада не совпадали. В восточной части Европы Россия соперничала с соседними государствами – Литвой, Польшей, Швецией и Турцией, а после этого с ведущими западными державами – Германией, Францией, Англией, США. Отношения с отдельными восточноевропейскими странами определялись их буферным положением между Россией и Западом. При этом Россия традиционно настаивала на признании своего равенства с европейскими великими державами, а иногда и с Европой в целом; европейцы, в свою очередь, бились за собственные интересы, а объединенная Европа требовала от России следования установленным ею нормам.

Для россиян же принципиально важно было ответить на вопрос о том, является ли Россия просто отсталым захолустьем Европы или это страна, пролагающая свой особый путь. Еще в XIX веке русские политические мыслители разделились по этому вопросу на славянофилов и западников, и в каком-то смысле этот «водораздел» существует до сих пор. По меткому сравнению Николая Бердяева, представители обоих лагерей любили Россию, но первые – как мать, а вторые – как дитя. Стоит добавить, что и те и другие любили и Запад, знали его и подолгу жили в Европе.

Европейцы и россияне в основном признают взаимное родство, но при этом отмечают, что это родство не близкое. Если американцев можно условно назвать двоюродными братьями и сестрами европейцев, то россияне – их троюродные или даже четвероюродные родственники. Еще важнее то, что с западной точки зрения это родственники бедные, но относительно многочисленные, организованные авторитарным способом и зачастую отличающиеся непонятным и непредсказуемым для европейцев поведением.

Парадоксальным образом эта дистанция увеличилась с физическим приближением Европейского союза к границам Российской Федерации и объединением Западной, Центральной и большей части Восточной Европы под главенством первой. В начале XXI века в состав ЕС вошли страны, находившиеся в период холодной войны в советской зоне влияния или входившие в состав Российской империи и СССР, элиты и общественное мнение которых настроены в основном скептически или даже враждебно по отношению к российскому государству как таковому.

К началу XXI века понятие «Европа» в обычном употреблении приобрело географически более узкое и более четкое содержание. Культурная основа (христианство) и этнические корни (романо-германо-славянские народы) имеют уже меньшее значение, чем общая экономическая и политическая структура (Европейский союз), идеологическая основа (социал-либерализм, примат прав человека) и нормативная база (европейское право).

В сферу притяжения Европейского союза и аффилированных с ним стран Европейской зоны свободной торговли[72] входят Балканы (Албания, Босния и Герцеговина, Македония, Сербия, Черногория), а также Грузия, Молдавия и Украина. Практически это вся зарубежная Европа. Элиты и общественное мнение всех этих «проевропейских» стран стремятся достичь экономического и социального процветания путем вступления в ЕС. В Армении и Белоруссии – союзниках РФ и участниках проекта евразийской интеграции – также заметны проевропейские симпатии. Лишь Российская Федерация обозначила собственный путь, отличный от интеграции в ЕС. Это связано с обостренным пониманием суверенитета, лежащим в основе поведения России на международной арене.

Российскую Федерацию, таким образом, можно охарактеризовать как страну с европейскими корнями и с преимущественно европейской культурой, тесно связанную с остальной Европой географически и исторически. При этом, однако, РФ очевидно не вписывается в рамки современной Европы. С появлением объединенной Европы России стало даже еще труднее вписаться в ее нормативные рамки, чем прежде, когда различий между отдельными европейскими государствами было на порядок больше. В то же время США, с которыми Советский Союз соревновался половину ХХ века, ушли в колоссальный отрыв не только от России, но и от Европы.

 

Россия и Америка

 

Несмотря на этот отрыв Соединенных Штатов Америки, аналогия с ними может быть очень интересной. У России, как и у США, тоже европейская основа, только восточная православная вместо западной католической и протестантской, и при этом религия в РФ и США, в отличие от Европы, еще не «сдана в музей». Как и у США, у России иной, чем у Западной Европы, исторический опыт и более явное, чем в ЕС, присутствие неевропейских элементов. Как и США, Россия не сосредоточена исключительно на Европе. У России есть свое «ближнее зарубежье» – аналог исторического (теперь уже) положения Латинской Америки по отношению к США. Как и США, Российская Федерация широким фронтом выходит к Тихому океану. У США существуют значительные интересы в Азии, у РФ за Уралом – две трети территории. Россия и США – это две исторические фланговые державы «мировой Европы» и при этом глобальные игроки. В первой половине XIX века Алексис де Токвилль фантастически проницательно предвидел их будущую судьбу.

Как и у США, у России имеется собственная версия универсализма, мессианского сознания, выразившегося в формуле «Святая Русь». История становления и развития России неразрывно связана с историей православия. Россия в XV–XVI веках формировалась именно как православное царство, более того, как мировой центр, поборник и защитник православия – «Третий Рим». Реформы Петра I привели к появлению в XVIII веке бюрократической европеизированной империи, но уже в XIX веке русские философы – от Петра Чаадаева до Владимира Соловьева – стали задумываться над всемирно-историческим смыслом существования России, призванием русского народа[73].

Российская внешняя политика, так же как и американская, наделялась провиденциальной политической миссией. В разное время эта миссия включала примирение внутренних распрей Европы и укрепление ее легитимно-монархических устоев при Александре I, покровительство христианам Палестины при Николае I, освобождение православных христиан (южных славян) от османского ига при Александре II, привнесение благ современной цивилизации в Среднюю Азию при Александре III, завоевание Царьграда (Константинополя) при всех императорах от Екатерины II до Николая II. Все эти «миссии» имели конкретные геополитические цели. В то же время Федор Достоевский и другие русские писатели говорили о «всечеловечности» русского народа, его «всемирной отзывчивости»[74].

Россия опередила и намного превзошла США в области идеологизации своей внешней политики. Октябрьская революция 1917 года, проведенная под ультрарадикальными лозунгами импортированного с Запада коммунизма, придала России новую мессианскую функцию всемирного социалистического переустройства. Мировой пролетарской революции не произошло, капитализм устоял, но «красная» Москва стала центром мирового коммунистического движения (Коминтерна), а Советский Союз после Второй мировой войны сделался лидером социалистического лагеря, раскинувшегося от Центральной Европы до Восточной Азии, и спонсором десятков стран «социалистической ориентации» и коммунистических партий почти во всех странах мира.

Холодная война 1940 – 1980-х годов стала периодом острого идеологического противоборства СССР и США, представлявших конкурировавшие модели экономического, политического и общественного устройства и стремившихся к победе своей модели во всемирном масштабе. В этот период СССР стал глобальной державой наряду с США. Советская модель в результате оказалась неконкурентоспособной, советский коммунизм проиграл на «домашнем поле», советская империя ушла в прошлое, сам СССР распался. Опыт глобализма, однако, остался. Российская элита не отказалась полностью от идеи о всемирно-исторической функции своей страны.

Неудавшаяся попытка Российской Федерации после 1991 года стать «нормальной» европейской страной, интегрироваться в систему западных институтов – очень важный этап в эволюции современной российской идентичности. С развитием капитализма в России (прежде всего с появлением частной собственности и связанных с ней отношений) многие западные ценности стали разделяться все большим числом россиян всех социальных групп. С реализацией личных свобод и повышением жизненного уровня части населения внешние отличия между россиянами и западноевропейцами существенно уменьшились. Устранение информационных барьеров вернуло россиян в общее информационное пространство с остальным миром.

Тем не менее амбивалентность отношения российских элит к Западу сохранилась. Она основывалась не только на неготовности этих элит, обзаведшихся собственностью в Европе, играть по правилам демократии и соблюдать права человека. В западном мире, как отмечал Александр Зиновьев[75], существует иерархия, которая делает крайне трудным продвижение с периферии к центру этого мира. Но, даже добравшись до центра, страны (например, Япония или Германия) все равно оказываются ниже мирового лидера. Для российских элит такой путь и такой результат выглядят неприемлемыми. Их собственная попытка в 1990–2000 годах «стать Европой на свой манер» и на своих условиях – равноправия с США как «центральной державой» западного мира – показала невозможность обходного маневра.

Еще одной проблемой для России оказалась изменчивость Запада. Россия постоянно пытается «догнать» Запад, но Запад при этом все время ускользает от нее. В 1990-е годы Россия вернулась к религии после семидесяти лет официального воинствующего атеизма, а Запад, особенно европейский, тем временем стал постхристианским. Не успела Россия декриминализировать гомосексуализм, как Запад продвинулся к признанию полного равенства однополых браков с традиционными, а такие фундаментальные понятия, как семья и даже пол, оказались размытыми. Россия отказалась от идеологии, взяла на вооружение прагматизм, а западная политика тем временем реидеологизировалась.

Таким образом, Россия стоит перед необходимостью отказаться от исторического стремления следовать за Европой, Западом в надежде «стать как Запад», и определиться как самостоятельный, самодостаточный игрок в глобальном пространстве. Однозначная ориентация на Европу и на Запад в целом должна смениться поиском оптимальных с точки зрения России ответов на вызовы уже на глобальном уровне. «Европейский период» XVIII–XIX веков, когда Россия тянулась за Францией, Германией и Англией, и «американский период» второй половины XX века, когда СССР, а затем и посткоммунистическая Россия были всецело сосредоточены на США, продолжает глобальная эпоха, открывшаяся в XXI столетии. В этом столетии Российская Федерация может стать глобальной страной, как Соединенные Штаты, но со своими особенностями и на своем уровне.

 

Россия и «малая Евразия»

 

В момент, когда Европа объединялась, историческая российская держава распадалась. Идентичность империи, «большой страны» уходила в прошлое. Прибалтика стала для россиян «дальним» зарубежьем фактически немедленно с распадом СССР. Вступление Латвии, Литвы и Эстонии в НАТО и ЕС в 2004 году окончательно закрыло тему их даже теоретической интеграции с Россией. Страны Средней Азии и Закавказья, а также Молдавия, хотя и остались зарубежьем «ближним» (благодаря членству в СНГ), со временем также стали восприниматься большинством россиян как заграница. Само Содружество, это необходимо подчеркнуть, оказалось не только очень успешной формой «развода» между Российской Федерацией и бывшими союзными республиками, но и удачной рамкой становления их новой государственности.

Четверть века спустя идея советской идентичности существенно ослабла благодаря смене поколений. Историческая общность, на которую в России традиционно старались делать упор, не только не является цементирующей, но часто является разъединяющим фактором – из-за различного прочтения общей истории. Идеи современного евразийства, нацеленные на создание Евразийского союза – «малой Евразии» при ведущей роли РФ, носят во многом умозрительный характер. Они распространены лишь среди части российских элит и не поддерживаются элитами стран СНГ, включая самые близкие из них к России.

Очень показательной стала отрицательная реакция в ближайших к России странах – Украине, Белоруссии и Казахстане – на продвижение Москвой в ходе украинского кризиса концепции «Русского мира». На Украине власти в 2014 году провозгласили «отечественную войну» против «агрессии России». В Белоруссии и Казахстане были приняты меры по укреплению национального суверенитета. Евразийская интеграция в этих условиях имеет шанс развиваться лишь как экономический проект. Таким образом, для формирования вокруг РФ некоей общей «евразийской идентичности» не имеется реальных оснований.

 

Россия и Азия

 

Мало кто из россиян когда-либо относил свою страну к Азии. Блоковское «азиаты мы» было гневно брошено в лицо Европе в момент глубочайшего разочарования в Западе. Напротив, с точки зрения многих жителей Европы, Россия всегда находилась за пределами европейского культурного ареала, выглядела азиатской или полуазиатской, т. е. дикой или полудикой. С другой стороны, никто в соседней Азии – Китае, Монголии, Корее, Японии – не считал и не считает Россию частью азиатского мира. Здесь русские, россияне, при всех их отличиях от британцев, немцев или французов, – несомненные европейцы. Действительно, границы между Россией и соседними азиатскими странами носят ярко выраженный цивилизационный характер.

Заявленный в 2010-е годы поворот России к Азии не означает и не может означать смены цивилизационного кода России. Этого не смогли добиться даже большевики, стремившиеся разрушить старую Россию до основания и воздвигнуть совершенно иную конструкцию под другим именем. Сближение России с Восточной Азией, прежде всего с Китаем, необходимо и оправданно, но оно не способно привести к «китаизации» или «азиатизации» России. Скорее наоборот, такое сближение укажет на различия и проблемы, невидимые на расстоянии, и заставит россиян четче обозначить свою национальную и культурную идентичность, а при необходимости – и отстаивать ее.

Формирование «большой Евразии» там, где еще недавно, до украинского кризиса, предполагалось строить «Большую Европу», меняет позиционирование России на континенте и в мире. В геоэкономическом отношении РФ как «Восток Запада» постепенно превращается в «Запад Востока». Происходит это в контексте становления экономически взаимосвязанного и взаимозависимого континента Евразии.

Главной движущей силой этого процесса является Китай, с которым Россия и страны ЕАЭС выстраивают общее экономическое пространство. При этом надо помнить, что Россия уже однажды (и довольно долго) входила в состав великой евразийской империи Чингисидов. В XXI веке она имеет возможность выступить не в качестве пресловутого моста между Европой и Азией или форпоста/плацдарма Китая у ворот ЕС, но сыграть важную самостоятельную роль. Для этого, однако, ей необходимо сформулировать собственную национальную идею.

 

Созидательный национализм

 

Носителем национальной идеи может быть только сама нация. Российская политическая нация находится сейчас в процессе становления. Сегодня эта нация пока что представляет собой постимперскую полиэтническую общность, объединенную прежде всего русским языком, богатой русской культурой и воспоминаниями советского и имперского периодов. Важный недостаток состоит в том, что у российской элиты пока что нет «образа желаемого будущего» – своего рода «российской мечты».

В условиях невыполнения элитой своих главных функций – общественного лидерства – российское общество остается еще во многом атомизированным, малосвязанным по горизонтали. Модель современной политической нации – сообщества граждан, постоянных жителей определенной территории, объединенных общим делом (res publica) и готовых участвовать в осуществлении власти на этой территории (демократия), – остается всего лишь умозрительным ориентиром для России.

В этих условиях в сознании россиян до сих пор преобладает сталинское понимание нации, основанное на формуле единства территории, языка и культуры. Реалии XXI века требуют расширения этого понимания не только в сторону гражданственности и демократии, но и активной интеграции в рамках современной иммиграционной политики. Российской Федерации не нужны новые территории, но остро нужны люди, способные и готовые участвовать в обустройстве огромной территории самой России. Главным ресурсом иммиграционной политики РФ являются русские в странах СНГ, вторым по значению – другие выходцы из постсоветских государств.

Возможность, но вместе с тем и проблему представляют иммигранты из стран Азии. Открытость Востоку, расширение экономических связей с Китаем и другими странами, потребности развития российского Дальнего Востока и Сибири создают стимул для привлечения иностранной рабочей силы. Российским властям, однако, предстоит поддерживать баланс между выходцами из различных азиатских стран, особенно в приграничных регионах, и выработать действенную стратегию адаптации и ассимиляции новых жителей и будущих граждан Российской Федерации.