Современный (западный) марксизм (неомарксизм).

Основные проблемы и достижения.

 

История этого учения за более чем полутора вековую традицию многообразна и многозначна. Марксизм – это и теоретическая конструкция, и практика, и система мировоззренческих установок, в которых есть исходное ядро и разнообразные идеологические подходы и мифологемы. В настоящее время существует множество версий марксизма (ортодоксальный, ревизионистский, «неомарксизм» и проч.), однако, можно с определенной долей условности выделить основные. Среди них – классический марксизм основоположников Маркса и Энгельса, марксизм их соратников, ленинское толкование марксизма применительно к российской действительности и условиям революционного движения, сталинский вариант тоталитарной практики, социал-демократическая версия марксизма и европейский опыт социал-демократического правления, близкий к ним специфический (меньшевистский) вариант социал-демократического направления в марксизме, современный неомарксизм Франкфуртской школы, югославского «Праксиса», марксизм восточно-европейских стран, евромарксизм, марксизм латиноамериканских троцкистов, концепции маоизма или крестьянского марксизма, национального марксизма азиатского и африканского толка, кубинский марксизм, психоаналитические трактовки марксизма или фрейдомарксизм, аналитический, структуралистский, постмодернистский марксизм.

 

При этом не стоит говорить о большинстве этих версий как фундаментальных теориях, ибо они, как правило, представляют отдельные стороны марксистской теории, а чаще всего национально-региональную теорию строительства посткапиталистического общества. Есть марксистские теории, проблематизирующие революционное преобразование общества, теории занимающиеся структурой диалектики, отношением общество-природа и т.п. Одни теории стали достоянием истории, другие критически переосмысливаются, третьи являются источником современных преобразований теории и практики бытия. В пределах нашего столетия на Западе и на Востоке марксистский импульс действительно полнокровно функционировал в живой культуре, будь то «красные тридцатые» в США, Франкфуртская школа в Германии, маоизм в Китае, латиноамериканские стратегии социальной теории марксизма, экзистенциалистские попытки синтеза Маркса, Гуссерля и Фрейда и последовавшая «студенческая революция» мая-июня 1968 года во Франции и т.п. Сегодня ни в единой Европе, ни в конкуренции между США и Японией, ни в «экономическом буме» и его кризисе в Юго-Восточной Азии, ни в положении Кубы или Китая после распада социалистического лагеря мы не найдем ярких подтверждений марксистской теории, марксистскому революционаризму и интернационализму. У посткоммунистов произошло идейное размежевание с теорией и практикой большевизма. По всей видимости, в конце ХХ века терпит крах вся система социальной философии, порожденная Новым временем.

 

Исследование особенностей интерпретации марксизма неизбежно ограничивалось в недавнем прошлом критикой «отщепенцев» и навешиванием ярлыков «ревизионизма», «оппортунизма», «левачества», «ренегатства», «предательства» интересов рабочего класса и т.п. Умеренной версией всех этих отношений следует признать коллективную монографию «Современная марксистско-ленинская философия в зарубежных странах» под редакцией А.Г.Мысливченко (1984), которая как бы суммирует послевоенные исследования. После распада социалистического лагеря и СССР, предубеждения против марксизма у нас в стране и за рубежом оказались ничуть не лучше его ортодоксии и апологетики. Дискуссии и обсуждения, отражавшие всю палитру расхождения, были зафиксированы в целом ряде статей и монографий. Были переведены и отдельные работы зарубежных исследователей марксизма, среди них особенно отметим Перри Андерсона[90] и Пера Монсона.[91]

 

В действительности же оказалось, что большинство отечественных апологетов и противников марксизма не знают истинного положения вещей.[92] Что касается зарубежных аналитиков, то положение здесь таково. Так в работе «Сто философов ХХ века»[93] марксизм как направление и по персоналиям представлен достаточно скупо и невнятно (В.И.Ленин, А.Грамши, Д.Лукач, Мао Цзэдун, Л.Альтюссер и представители неомарксизма (франкфуртской школы) Т.Адорно, В.Бенъямин, Г.Маркузе, и вторая генерация ее - Ю.Хабермас. Западный марксизм представлен Д.Лукачем и Франкфуртской школой. Л.Альтюссер раскрывается как представитель структурного марксизма, маоизм характеризуется крестьянской спецификой Востока, а А.Грамши более гуманной версией марксистской доктрины. Философская концепция В.И.Ленина  представлена через работы «Что делать?», «Материализм и эмпириокритицизм», «Империализм, как высшая стадия капитализма», «Государство и революция», «Философские тетради» и 47-томного (четвертого) издания собрания сочинений, осуществленного на английском языке в 60-80-е годы. По мнению составителей выпуска, В.И.Ленин представлял марксизм как политическую теорию. С другой стороны отмечается, что его эффективная идентификация философского материализма с реализмом и репрезентативистской теорией восприятия имели решающее значение для советской философии и интеллектуальной истории. В равной мере отмечается влияние на некоторые западные школы глубины и оригинальности ленинских работ и почтительные суждения о его философских заслугах, как и на советскую философию его настойчивого утверждения, что все философские позиции являются, в конечном счете, или материалистическими или идеалистическими (агностицизм Юма и Канта также скрывает идеализм). Тогда как утверждаемый Лениным принцип «партийности» понимается как «совершенно открытое проявление несдержанной брани против его оппонентов».

 

Засуживает внимания и определение «постмарксизма». С одной стороны, это попытка пересмотра марксисткой доктрины в свете современного развития теории и социального развития, которые изменили многие предположения и категории классического марксизма, а с другой – это отрицание той или другой части марксистской теории. Этот постмарксизм сформирован новым пространством общественных движений протеста – феминизмом, антиинституциональной экологией, этикой ненасилия, идеологией национальных и сексуальных меньшинств, также как техника повлияла на становление и развитие постструктурализма и постмодернизма. Изменилась и ценность многих классических марксистских предположений, таких как роль рабочего класса в общественных движениях, его гегемонии и понимания исторической необходимости. Конечно, «новый марксизм» прокламирует иные цели в плюралистическом подходе к политике, к экономике, к праву и его следует воспринимать в комплексе идей и концепций, которые связаны с именами Маркса, Ницше, Соссюра, Фрейда, Гадамера, Маркузе, Альтюссера, Джеймисона, Лакана, Хабермаса, Дерриды, Фуко и др. Постмарксизм – это больше позиция утраченной иллюзии по отношению к марксизму, утверждают автор зарисовки, чем специфическая система мысли и уникальных положений.

 

В энциклопедии «Americana» сообщается, что «марксизм никогда не имел глубоких корней в американском обществе»[94], однако исследования, посвященные этому феномену, расходятся в своих оценках.[95] Подобное положение в недавнее время было характерно почти повсеместно. Стереотипные представления как о монолитном учении верном повсюду и на все времена сталкивалось с его всевозможными интерпретациями. Тем не менее, попытки ассимилировать по-своему понятого марксизма достаточно частое явление. Еще в первой трети ХХ века американский противник марксизма С.Хук полагал, что только прагматисты верно поняли Маркса, его философию действия, его социальной революции[96]. Так, Э.Мунье пишет, что необходимо изучать марксизм, ибо «творчески понятый марксизм может оказаться не так уж отдаленным от персоналистического реализма», и «течение времени, безусловно, примирит Маркса с Кьеркегором».[97] О попытках «марксизированного» (понимающего) экзистенциализма и аутентичного марксизма говорил Сартр.[98] К.Поппер, называя Маркса «фальшивым пророком» в стремлении дать обоснование открытого общества, полагает, что все современные авторы обязаны Марксу, даже если и занимают противоположные позиции. В этом плане интересны сравнения марксизма швейцарским философом Г.Кюнгом с социальными концепциями Дж.Роулса. С другой стороны, показателен тот факт, что такие известные современные мыслители, как П.Рикер, Ж.Деррида, Ю.Хабермас, Ф.Джеймисон полагают, что марксизм будет актуальным и в ХХ1 веке. Весьма вероятно, что, если в конце ХХ века Маркс признается современным мыслителем,[99] то и в следующем веке он и его теория будут оказывать свое влияние не только как «великая утопия прошлого» (Л.Бофф), а использованы для решения задач освобождения людей (как это было, например, в теологии освобождения).[100] И, конечно же, не стоит абсолютизировать заявления, декларированные в пылу идеологической борьбы, наподобие авторов «Сравнительной энциклопедии»[101] или Г.Маркузе, который писал, что «Даже ранние работы Маркса не являются философскими. Они представляют собой отрицание философии, несмотря на то, что это отрицание осуществляется на языке философии».[102] Достаточно понятны в контексте рассуждений и заявления эпистемологов относительно марксизма и диалектики. Среди них - критика диалектического материализма Поппером; заявления Г.Альберта в «Мифе о всеобщем разуме», что понятия «диалектика» и «тотальность» не имеют теоретической силы; как и утверждение Т.Куна в «Логике открытия или психологии исследования»(1969), что марксизм сродни астрологии, ибо, не затрудняя себя головоломками, он перекрывает иные пути исследования; так и квалификация И.Лакатосом исследовательской программы марксизма выродившейся, а предсказания об обнищании рабочего класса, о грядущих революциях антинаучными. Джон Уоррол полагает, что марксизм перестал быть наукой, как только перестал расти. П.Фейерабенд утверждает, что в свободном обществе надобность в философии марксизма отпадает. Ч.Лупорини утверждает, что марксизм предстает перед нами как конец всякой философской антропологии в спекулятивном смысле.[103] Вот почему утверждения, что опыт истории и ее уроки свидетельствуют о несостоятельности самого учения марксизма, требуют объяснения. 

 

Важно понять, что при этом следует отделить насущные идеологемы критицизма канонизированной и догматизированной системы идей, как идеологической основы тоталитаризма, от подлинной сути теории, которую необходимо анализировать в ее развитии, отказавшись от жесткой редукции ее к какой либо версии, как и осознания их с точки зрения той или иной «строгой научности». Как говорил Р.Арон в 1969 г. на конференции, посвященной К.Марксу, его произведения по меньшей мере двусмысленны и неисчерпаемы благодаря своему объекту, ибо он «взялся за дело, стремления и размах которого и сейчас превосходят возможности науки».[104] Замысел Маркса – философски осмыслить историю – сохраняет свою актуальность, как и положение человека в обществе, борьба классов, производственные отношения, стоимость и т.д. В курсе лекций по исторической социологии, говоря о Марксе, Р.Арон отмечает, что Маркса можно представить гегельянски и кантиански. Можно утверждать вместе с Шумпетером, что экономическая интерпретация истории ничего общего не имеет с философским материализмом. И наоборот, что экономическая интерпретация истории неотделима от философского материализма. Можно видеть в «Капитале», как видел Шумпетер, исключительно научный труд, посвященный экономике, не имеющий никаких философских притязаний. Но следуя Биго и другим комментаторам, можно показать, что «Капитал» представляет собой «экзистенциальную философию человека в экономических категориях».[105]

Философия не может исключить из своего поиска пласт рефлексии над категориями, она не строится по схемам математической логики. Она выступает как рефлексия над предельными основаниями культуры, осмысливает сложившиеся ориентиры и конституирует новые. Каждая эпоха по-новому ставит извечные вопросы человеческого бытия: о смысле жизни, о том, что есть человек, каково его предназначение, каким должно быть его отношение к природе, обществу и другим людям. И философия каждой эпохи по-своему отвечает на них. Меняется и понимание научности, в том числе и научности философии. Футурологический прогноз марксизма из-за своей сверхдальности включает социальные (нерелигиозные) пророчества и утопизм, отношение же к нему как конкретному проекту социального будущего чревато не только крахом иллюзий, но и потерей реального направления социальных изменений. Такие понятия, как «производительная сила науки», или «свободное время, выступающее в качестве истинной меры общественного богатства», представляют собой «символические шифры», концептуальные эскизы, ограниченные рамками культурно-технологических ассоциаций того времени. Поскольку марксизм создавался в Х1Х столетии, и на нем лежит отпечаток определенной социальной обстановки, печать культуры эпохи, то необходимо осознать, насколько все тенденции века минувшего, и опыт века уходящего, соответствуют реальностям посттехнократической цивилизации.

 

Вторая половина Х1Х века в Европе – это время революций, баррикад, национальных войн, обостренной классовой борьбы, эпоха индустриального развития капитализма. Практика века подсказала Марксу пути освобождения человека через классовую борьбу, через уничтожение класса угнетателей, через революцию. Маркс – родоначальник формационного и цивилизационного анализа человеческой истории, создает материалистическое понимание истории, что позволило выработать и новый взгляд на философию. Он выявил тенденции к усилению общественного характера труда, превращение науки в производительную силу общества, что взломает узкие рамки классово-национальных отношений, создаст условия раскрепощения человека, превратит историю человечества во всемирный процесс. Разработанная теория общественно-экономической формации была основана на материале европейской христианской цивилизации и культуры и по существу была попыткой осмысления становления, самореализации и развития гуманистического проекта техногенной цивилизации. Да, Маркс был яростным критиком абстрактного гуманизма Канта, но учение о перемене труда, всесторонне и гармонично развитой личности разработал не он, а Фурье, который часто говорит языком Евангелия. Марксизм формировался на основе критического усвоения и развития самых передовых учений и теорий своего времени – Гегеля, А.Смита, Рикардо, Сен-Симона, Фурье, Бабефа и других. Не лишены оснований и разговоры Н.Бердяева о несоединенности в марксизме элементов материалистического, позитивистского, идеалистического и религиозно-эсхатологического. Марксизм – гетерогенная совокупность весьма неравноценных в научном отношении теорий, между которыми существует парадигмальная и концептуальная связь, не отменяющая их значительной самостоятельности. В теоретическом наследии Маркса были идеи ошибочные на момент своего создания, идеи, неверно отражающие реалии современности, и идеи, сохраняющие свою силу и поныне. Так, оказался несостоятельным Марксов проект мессианского назначения пролетариата. Колоссальная сложность объекта показала, что даже гений не в состоянии совмещать в одном лице функции ученого и революционера-практика. Принцип партийности показывает, что идет борьба между ученым и идеологом на страницах его трудов. Идеологемами полна его теория научного социализма.

 

Однако при анализе марксизма следует учитывать тот факт, что социально-философская теория в наши дни также переживает кризис, свидетельством чему является стремление специальных общественных наук перейти на «методологическое самообеспечение», что выходит за рамки собственных предметных установок. Критика экономистов концепции «базиса и надстройки», обвинение гуманитариев в растворении марксизмом человека в безличных социальных структурах, в невозможности историкам оперировать «пятичленной» схеме формационного развития, критика политологами концепции классов и т.д. имеет совершенно другой адресат. Современный общественный процесс существенно изменился, возникает отчетливо выраженная его направленность на будущее, что и заставляет пересмотреть базовые марксистские определения, но не означает отмену его «принципов», а требует перевода их в объект тонкого научного рассмотрения.

 

В марксистском наследии, в его понимании общественного прогресса имеется несколько смысловых пластов, которые необходимо разделить с тем, чтобы определить их ценность и дальнейшие перспективы его развития. Это 1) смысложизненные ориентиры, которые коренятся в глубинных ценностных структурах техногенной цивилизации, 2) пласты идей, которые конкретизировали эти структуры применительно к индустриальной фазе техногенного развития, и 3) прозрения и открытия, намечающие выхода за рамки менталитетов техногенной культуры. Если первые два пласта ограничены, то третий способен играть свою роль в поиске новых мировоззренческих ориентаций. К ним относятся разработанные Марксом методы анализа исторического процесса; отстаиваемый им идеал будущего как интегрированного человечества, которое строит свои отношения на гуманистической основе, на приоритете общечеловеческих ценностей, сменяющих классовые приоритеты; выраженное в философско-экономических рукописях понимание природы как «неорганического тела человека»; Марксовы представления о будущем научно-технического прогресса, когда человек и его развитие становятся исходными целями и ориентирами технологического прогресса, когда происходит синтез наук о природе и наук об обществе в единую науку о человеке, и т.д.

 

Как отмечают исследователи, анализ традиционных обществ Древнего Египта, Китая, Индии, государства Майя, как и взаимодействие их с техногенной цивилизацией, был дан Марксом весьма схематично, в связи с идеями азиатского способа производства. Современные общества западноевропейского региона прошли многовековой путь, вехами которого были три революции: промышленная, демократическая и революция в образовании. С другой стороны, ни идеологи, ни пропагандисты-философы компартий развитых стран капитала не смогли вовремя оценить значение и глубину происходящих перемен в ХХ веке, самообучение капитализма, высокую эффективность его приспособительных реакций.[106] Оказалось, что неумолимость взаимосвязи степени развития производительных сил и соответствующих определенных форм производственных отношений относительна. В настоящее время уже исследованы механизмы регулирования капитализма: 1) рыночный механизм, регулирующий производство; 2) вырастающая из производственных отношений, классовая борьба между трудом и капиталом, регулирующая важнейшие пропорции общественного производства; 3) государство, регулирующее общественные отношения в целом, исходя из задач охраны и укрепления существующей формации; 4) организация идеологического воздействия, призванная регулировать социально-психологический климат в обществе. Эти механизмы способны к эволюции, что позволяет говорить о «саморазвитии» капитализма. Следовательно, существу марксизма противоречит его превращение в «завершенную» концепцию, решение проблем на все времена, оперирование лишь непререкаемыми истинами, изоляция от динамичного мира. Марксизм не дает прогнозов: теория и практика не совпадают в той же мере, в какой не совпадает сущность с явлением.

 

Интенсивность работы этих регулятивов, начиная с 30-х годов, была беспрецедентной. Внушительно одно простое перечисление теорий и концепций: кейнсианство, неклассический синтез, теория индустриального общества, «социальное рыночное хозяйство», «смешанная экономика», «революция управляющих», «государство благоденствия», новые модификации теории социальной стратификации и конфликта, институционализм, «человеческие отношения», теория конвергенции и т.п. Тенденция здесь одна – поиски путей эволюционного развития капитализма. За двадцать послевоенных лет возникла модель экономического и политического развития, диаметрально противоположная модели развития межвоенного периода. Парламентская демократия стала нормальным и стабильным явлением в индустриально развитых странах мира. В последние десятилетия были предложены «новое индустриальное общество» Дж.Гэлбрейта, «многомерное общество» Кларка Керра, «технотронное общество» З.Бжезинского, «корпоративное общество» Гардинера Минза, «экологическое общество» Виктора Феркинесса. Даниэлл Белл насчитал восемнадцать определений будущего только с приставкой «пост». Среди них «посткапиталистическое общество» Ралфа Дорендорфа, «постцивилизация» Кеннета Болдуинга, «постиндустриальное общество» Д. Белла, «постиндустриальная культура» Германа Кана и т.д. В нашей стране эти теории были больше известны, чем зарубежные марксистские теории, поскольку, начиная с конца 50-х годов, когда марксисты стали отходить от догматизма и осуществляли творческий поиск, интерес к ним в официальных кругах угас. Новаторство и теоретические дискуссии не замечались. Часто это объяснялось стремлением не вносить разброд в «единые ряды». Чем меньше о них писали, тем меньше они ссылались на «истинных» марксистов-ленинцев. От энтузиазма, с каким встречались революция, победа во второй мировой войне в составе коалиции, первый спутник, мирное использование атомной энергии, борьба за разрядку в международных отношениях и даже решениями съездов, остававшихся большей частью на бумаге, все больше переходят к критике. Нельзя не заметить, что реальные достижения социализма стимулировали борьбу прогрессивных сил в капиталистическом мире.

 

За последние сорок лет происходило, однако, непрерывное падение силы и влияния практически всех западноевропейских компартий (за исключением итальянской, влияние которой росло до середины 70-х гг.).[107] В середине указанного периода большинство этих партий отказались от безоговорочной поддержки всех политических актов СССР, а критическое отношение к нашей стране и социалистическому лагерю все более нарастало. Прецедент был сделан в 1948 г. после исключения из Коминформа Югославии, созданием собственной югославской идеологии, ставившей под сомнение образ социализма в Восточной Европе. Вырабатывается «критический марксизм» на основе юношеских сочинений Маркса. Группа (Гайо Петрович, Михайло Маркович, Предраг Враницки, Милан Животич и др.) работала в университетах Белграда и Загреба. В 1964 г. выходит первый номер журнала «Праксис», который дал имя всему марксистскому направлению в Югославии, а вскоре их стали и на родине считать оппозиционерами. С ними сотрудничали Лукач, Лефевр, Блох, Маркузе, Хабермас и др. Студенческие волнения 1968 в г. в Югославии были поставлены группе в вину. 1974- арест и высылка многих в США, они сгруппировались вокруг ж. «Телос», и через него проводят позиции гуманного марксизма. Это альтернативный марксизм. В Польше существующий марксизм критиковали Л.Колаковский, В.Бычко, К.Помян, О.Ланге, М.Калецки, В.Борус. В Венгрии в 50-е гг. выросла группа «Будапештская школа» марксизма. Инициаторы были высланы в США или Австралию. Самые известные из них – Агнеш Хеллер, Ференц Фехер, Андраш Хегедюш, Мария и Дьердь Маркуш - они изучают с т.зр. практической философии и феноменологии потребности человека и его освобождение, обыденную жизнь, семейные отношения. «Праксеологическое» онтологическое обоснование «западноевропейского» или «аутентичного» марксизма в тесной связи с современными немарксистскими философскими концепциями вело к деформации традиционно марксистской теории познания. Гуманный марксизм вскоре породил свою противоположность – марксизм, питавшийся, прежде всего, идеями французской структуралистской традиции, выросшей в 50-е годы. Самым выдающимся из них был Л. Альтюссер.

 

Если идеализации советского марксизма не мешали «московские процессы» 1936-1937 гг., ни заверения Троцкого в невиновности жертв, ни сведения о концлагерях, ни новая волна репрессий в конце 40-х. То ХХ съезд партии и доклад о культе личности, а затем венгерские события 1956 года привели к резкому спаду и даже кризисным явлениям в коммунистическом движении. Так, в Италии социалисты порвали пакт о единстве действий с коммунистами. Негативные последствия были платой за прошлое, пришло время отказаться от культо-догматического подхода к теории и признание многообразия путей к социализму. Здесь нельзя не сказать о и крестьянском марксизме Мао Цзе Дуна. В Китае компартия существует с 1923 г. Советский марксизма через Коминтерн советовал опираться на пролетариат и те поражения, которые они понесли, поставил в трудное положение все отношения между ними. Мао (1893-1976) становится лидером с 1935 г., провозглашает КНР в 1949, проповедует марксизм-ленинизм с опорой на массы крестьян. Марксизм Мао можно понять, приняв во внимание, что инь и ян, эти отношения диалектические насчитывают тысячи лет философской традиции. Позиция и не только в войне была такая - когда враг атакует, мы отходим; когда враг устает, мы переходим в нападение; когда враг отступает, мы его преследуем. Политическая власть вырастает из ствола винтовки. Этот лозунг был применен Тито, ФНО Алжира и Вьетнама, в Мозамбике и в Анголе, Кастро на Кубе и т.п. Влиятельным теоретиком марксизма, возлагавшим большие надежды на демократический коммунизм маоистской программы в Китае, был Альтюссер. Волна сочувствия и восхищения коснулась и интеллектуалов-социалистов начиная от Дучке и Энценсбергера, Пулантзаса, Глюксманна, Кристевы, Россанада, Арриги, Суизи, Магдоффа, Робинсона и Колдуэлла. Гигантская чистка партгосаппарата, политические репрессии, экономический застой, идеологический обскурантизм, культ Мао – все это остудило пламенное восхваление азиатского марксизма-социализма. Современная «дэнсяопиновская» практика государственного строительства и реформированная марксистско-маоистская теория пока не нашли такого пристального внимания.

 

В конце 60-х западноевропейские компартии все больше разрабатывают национальные пути движения к социализму, а в 70-х исследуют корни сталинизма, разрабатывают еврокоммунизм. В дальнейшем негативную роль сыграла триумфалистская концепция «зрелого, развитого социализма» выдвинутая в период диспропорций, дефицита, отставания СССР от развитых капиталистических стран. Трезвый, реалистический взгляд на социализм и его проблемы пробивался с трудом. «Еврокоммунизм» достаточно определенно заявил о необходимости сохранения всех гражданских свобод, характерных для буржуазного государства, о плюрализме демократии при многопартийности, «неидеологическом государстве», что переход к социализму возможен только через постепенный, конституционный парламентаризм. Это было по сути подгонкой новой социал-демократии под капитализм. Так что кризис марксизма к концу 80-х осознавался как 1) события в Венгрии, Чехословакии, Польше, предкризисная ситуация в СССР; 2) спад силы и влияния западноевропейского коммунистического движения, сопровождаемый внутренними расколами и расхождениями между партиями; 3) кризисные моменты в развитии марксистской теории, выражающиеся в ее плюрализации, в неспособности предвидеть сюрпризов особенно в последней четверти нашего столетия.[108] 

 

Показателен тот факт, что в трудах по теории диалектики не находилось места вопросу об условиях, в которых законы диалектики оказываются в принципе применимыми, а объявляются универсальными и абсолютными. Между тем мы живем в вероятностном мире. Диалектика же, игнорирующая поливариантность, плюралистичность нашего мира, неизбежно обречена на отход от реальности. Это же касается изменений, дополнений или обобщений, касающихся закономерностей развития, не укладывающихся в рамки известных законов диалектики. Вот почему известный французский марксист Л.Альтюсер говорил о возможности обращения наступающего кризиса марксизма, как предвестника качественных изменений в развитии теории, на пользу самому марксизму.[109] И действительно, в начале 80-х стали выходить работы, творчески развивающие теорию марксизма. Среди них «Коммунизм и философия» (Лондон,1980) М.Корнфорта, «Введение в марксистскую философию» (Париж,1980) Л.Сэва, «Практика» (Париж,1984) А.Тозеля, «Несовершенная философия. Предложение по реконструкции современного марксизма» (Париж, 1982) К.Преве, коллективная работа «Критический словарь марксизма» (Париж,1982). Английский историк Э.Хобсбаум был автором и вдохновителем коллективной четырехтомной «Истории марксизма» (Турин, 1978-1982). Французский журнал «Actuel Marx” в 1987 г. (№1) дает обзор современного состояния марксистской теории на Западе.

 

Западные теоретики стали говорить в конце 80-х не о «кризисе марксизма», а о кризисе «плохо понятого» марксизма.[110] Время «кризиса марксизма» в связи с распадом государственных систем, избравших его своей идеологией, требует пристального внимания к этой теории. Становится ясно, что необходимо не только повышение уровня теоретической строгости марксизма, что было продемонстрировано А.Грамши и Гальвано делла Вольпе, Л.Альтюсером и Козо Уно, “аналитическими марксистами”, такими авторами как Н.Пулантзас, Л.Джеймонат, Э.Хобсбаум, и т.д., но и глубокий анализ современной зарубежной марксистской теории и практики.[111] Однако оказались не востребованными исследователями в отечественной литературе работы таких ориентированных на марксизм авторов, как П.Андерсен, Э.Томпсон, Р.Милибэнд (Англия), В.Р.Бейер, Х.Хольцер, К.Оффе, Э.Альтфатер, Г.Ю.Краль, А.Зон-Ретель (Германия), Н.Бадалони, Ч.Лупорини, У.Черрони, Д.Вакка (Италия), Г.Тернборн (Швеция), В.Босала, Г.Буэно, Тьерно Гальвана, К.Париса, М.Сакристана, Санчеса Васкеса (Испания) и др. При этом нельзя сбрасывать со счетов деятельность латиноамериканского «секретариата 1У интернационала», заявление Уго Спирито (Италия) об анахроничности марксистского коммунизма и перехода к «научному коммунизму» (поскольку идеология разделяет, а наука соединяет), как и работ типа «Призраки Маркса» Ж.Деррида, в которой он заявляет о необходимости создания некоторой общности интеллектуалов, которую он называет Новым Интернационалом.[112] Необходимо было учитывать и тот факт, что западные марксисты как правило испытывают влияние близких по духу им школ современной философии. Так в Испании во второй половине века сформировалось два течения – сторонники «праксиса», или неомарксистской версии диалектики, и гуманистическое направление, актуализирующие проблематичность критического мышления по отношению к культурным реалиям нашего времени, и акцентирующих внимание на формирование гуманистических идеалов и перспектив исторического развития.[113] Представители этих направлений испытывают влияние Лукача, Адорно, Маркузе, Фромма.

 

Полифоничность и гетерогенность «марксизмов» привела, прежде всего, на Западе к поиску аутентичного Маркса. Итогом изысканий было обоснование важного методологического принципа: целостность марксизма в его генезисе во многом определяется субъектом (носителем, создателем) возникающей и развивающейся теории. Изучение эволюции взглядов К.Маркса от «молодого» к «зрелому», от философии к политической экономии и политике позволило тесно увязать марксизм с развивающейся целостностью европейской философской обществоведческой культуры, с целостностью исторического процесса. Неокантианец М.Г.Ланге, марксолог И.Фетчер заявили, что марксизм не плод «восточного склада ума», а коренится в философской и социалистической традиции Запада. Г.Маркузе утверждает, что интерпретация Рукописей поставила на твердую почву дискуссию об истинном смысле исторического материализма. Ю.Хабермас полагал, что, если «истинный Маркс» – Маркс ранних произведений, то необходимо произвести переоценку его поздних произведений и пересмотреть их в духе философско-антропологического периода.[114] Протестантские религиозные философы Е.Метцке, И.Фетчер, Л.Ландгребе, Е.Тир, доминиканец И.Бохенски заявляют о дегенерации у «зрелого» Маркса (у Энгельса и в ленинизме) начальной антропологической линии «молодого» Маркса и «возрождении» «европейского», «неазиатского», «аутентичного» марксизма. Было заявлено об отсутствии диалектики в вещах и природе (Т.Адорно, Г.Веттер, А.Шмидт, Ж.-П.Сартр, К.Поппер), а Маркс редуцировал диалектику на практику, на отношение субъекта и объекта, и понимал ее не онтологически, а как метод «исторического сознания». В этом случае не материя, а субъект является конституирующим для объекта (Р.Гароди, Л.Колаковски, М.Кангри). Предметом философии объявляется «тотальный человек» как инкарнация всего творческого. 

 

В результате этих исследований были получены интересные аргументы в пользу того, что марксизм лишь дал ответы на вопросы, поставленные самой историей. С другой стороны, социальные науки предложили и иные ответы на эти же вопросы истории, что осталось вне внимания обществоведческой науки. Для научно обоснованного вывода об органической включенности марксистской теории в социокультурный европейский процесс Х1Х-ХХ вв., сторонникам «аутентичного» марксизма потребовалось привлечь эпистолярное и рукописное наследие, осуществить широкий круг источниковедческих исследований. Так, публикация с 1955 г. серии работ О.Корню по биографии Маркса и Энгельса положило начало перемещению научной школы Меринга и Рязанова во Францию. Однако только появление трудов Луи Альтюссера в 1960-1965 гг., в которых он выступил против сближения позднего Маркса с ранним, послужило сигналом резкого повышения уровня теоретических дискуссий (О молодом Марксе. «Пансе».1961. №96; Противоречие и сверхдетерминация. Пансе.1962. № 105; О материалистической диалектике. Пансе. 1963. №110).

Как проходило развитие французского марксизма? Из важных фактов такие- в 20-х гг. создана компартия, в 1928 г. переведена работа Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», в 30-е гг. А.Кожев и Жан Ипполит вывели на французскую интеллектуальную сцену Гегеля. Французский марксизм основывался главным образом на серии лекций, прочитанных Кожевым в 1933-1939 гг. и от перевода гегелевской «Феноменологии духа» (1939-1941) с комментариями Ипполита. Гегель представлен экзистенциалистом, который своим противоречием между господином и рабом натолкнул Маркса на мысль о классовых противоречиях как движущей силе истории. Такое толкование в значительной мере строилось на книге М.Хайдеггера «Бытие и время» (1927), философии К.Ясперса и на большом интересе к Кьеркегору в 30-е гг. В 1932 г. опубликована юношеская работа Маркса «Экономико-философские рукописи». Последнее стало важнейшим вдохновением во французской дискуссии о марксистской философии истории.

 

На историю с точки зрения экзистенциализма смотрел Анри Лефевр в кн. «Диалектический материализм» (1939). Не порывая со сталинским диаматом, он пытался показать, что в философии Маркса речь шла по существу об освобождении человека. Центральная у Маркса – теория отчуждения и возможность преодоления его в революционной практике. Поэтому материализм Маркса был гуманизмом, ставил в центр человека, а не строился на метафизическом понятии о решающем воздействии объективной материи на развитие истории. Сартр и Мерло-Понти разрабатвали проблему человека в экзистенциалистской фабуле. Понятие полной свободы включалось в философию истории. Сартр отвергает диалектику природы Энгельса и видит человека как проект, т.е. как действующее существо, имеющее намерения относительно будущего. Но на практике - он продукт своих продуктов. (После 1968 г. он сближается с анархистами и маоистскими группами). Этому способствовал и взгляд на коммунизм как политическое движение. Осуждение культа личности (1956) и вторжение в Венгрию стоил выходом из компартии тысяч интеллектуалов. Луи Альтюссер реставрировал марксизм как объективную науку об обществе и истории.