Речь Перейры в присутствии всех пекинских иезуитов

«Прежде всего я должен поблагодарить его величество за ту честь, что он нам оказал, думая о нас, и что он послал вас принять нас и передать наши мысли его величеству. Что касается слов императора, что он считает нас своими, а не чужеземцами и что, несмотря на тот факт, что события касаются лично меня, он желает выслушать мой собственный отчет о всех наших сношениях с москвитянами, я могу лишь ответить, что уже то, что император терпит меня, хотя и чужеземца, само по себе больше того, что я мог бы просить. Я был так же бесполезен, как охапка сена, теперь же, слыша, что император повелевает мне говорить, я трепещу от непривычной чести. Что касается его повеления рассказать обо всем, что я сделал за время поездки, я могу сказать, что я делал лишь то, что его величество мне повелел. Если я поступил в соответствии с его желаниями, я считаю этот прием лучшей наградой, которую я мог бы ожидать; если же я что-либо не так сказал, прошу его простить меня».

Евнух настаивал; «Так вы ничего больше не можете сказать о ваших заслугах?». Я ответил: «Если говорить о моей деятельности, то в ней не было ничего хорошего. И даже если бы я мог что-либо сказать, у меня нет ни способностей, ни ума на это».

Евнух улыбнулся и пошел к императору с моим ответом. Мы не были допущены к нему, так как он был в трауре по случаю смерти императрицы. Через некоторое время евнух вернулся и сказал, что император велел подать нам всем чай, что было признаком уважения, которое не всем выпадает на долю, хотя сам чай не имеет большой цены. Поскольку мы хорошо послужили императору и он был доволен, мы вернулись к себе удовлетворенными.

63. Заключение

Таково было начало, ход, а теперь конец нашей миссии. Если тщательно рассмотреть факты, будет ясно, насколько господь бог желал, чтобы мы внесли свой вклад и добрую волю в это дело, хотя многие мои грехи и были препятствием на пути к успеху. Каждый, кто внимательно и беспристрастно рассматривает развитие миссии, ясно увидит, что, даже если я намеревался руководить всем, так чтобы выпятить наш труд и нашу добрую волю, я не мог бы улучшить то, что сделали Божественная Добродетель, Милосердие и Мудрость. Они забыли мои грехи и уверенно и искусно направляли нашу миссию к благополучному завершению. Схизматики-москвитяне остались обязанными нам, так же как и язычники-китайцы, которые, приписывая нам всю заслугу, остаются у нас в долгу и восхищаются нами. Даже сам император признал наши заслуги, что видно из его высказываний и других заявлений. Я детально рассказал все обстоятельства заключения мира и упомянул все похвальное для обеих сторон, одинаково беспристрастно отмечая все заслуживающее внимания и касающееся обеих сторон. Я рассказал все, как было, чтобы убедить в моей искренности и показать, что я привожу подлинные факты без всякого намерения склониться на ту или другую сторону. Я не выказал большего пристрастия к схизматикам, чем к язычникам. Я пытался служить обеим сторонам для общего блага в соответствии с моим орденом и профессией для вящей славы бога и спасения душ. В глазах бога схизматики и язычники равны. Я знаю, что я ошибался во многих вещах, но я заявляю, что это было непреднамеренным. Если я был нерадив, виноват в этом я сам и моя грешная натура; я заслуживал того, чтобы впасть в еще большие грехи. Если же, учитывая обстоятельства, найдут, что я был достоин моего ордена за то, что поступил искренне, в соответствии с ним, я приписываю успех прежде всего милосердию господа бога, не давшему мне впасть в еще большие ошибки, а также мудрости высших монахов-иезуитов, указывавших мне, как поступать. Именно их осторожное руководство (которое я ощущал, получив урок в других случаях) и есть то, чему мы, монахи, должны следовать в подобных случаях. Мы не должны ввязываться в такие дела, а со скромностью и смирением держаться в стороне от них как чуждых нашего ордена. Ничто, кроме задачи спасения душ и одинаково важного общего блага, не может заставить нас браться за подобные дела, и мы можем делать это только в тех случаях, когда нам приходится склониться перед желаниями монархов, которым мы из любви к богу бескорыстно служим.

И наконец, я прошу всех простить меня, если в каком-либо деле или обстоятельстве я что-либо по беспамятству опустил. Я предлагаю самого себя всем людям и готов действовать как их раб.

Пекин, 10 января 1690 г.(31 декабря 1689 г.)
Господь бог весь во всем.
Томас Перейра

Комментарии

23. См. комм. 242 к статейному списку.

24. По Жербийону, речь идет о Чукотском носе.

25. По мнению Себеса, под этим подразумевается порядок подписания.

26. По Жербийону, это был Цецен-хан.

ЗАПИСКИ Ф. ЖЕРБИЙОНА

ДНЕВНИК ФРАНСУА ЖЕРБИЙОНА ¹