Ищите подтекст в переломных моментах

 

Подтекст имеет свойство пробиваться наружу в критические или переломные моменты нашей жизни: когда мы сталкиваемся со смертью, переходим на новую работу, завязываем отношения или рвем прежние – когда ставки высоки и все зависит от правильности наших слов и действий (хотя насколько они правильны, мы и сами толком не знаем). В таких случаях персонажу свойственно маскировать истинный смысл происходящего.

Страдание и связанная с ним буря эмоций обычно лишает человека дара речи, поэтому подтекст в таких случаях находит скорее визуальное, а не вербальное выражение. В большинстве своем люди не переносят боли или теряются, сталкиваясь с непривычным. Некоторые из них могут удариться в стоицизм, отрицая свои переживания и лишения. Они не хотят показывать окружающим свою слабость.

Когда человеку стыдно, он будет об этом молчать. Он хочет уважения, но может опасаться его утратить, если окружающие узнают правду. О чем же он тогда говорит? Возможно, вообще ни о чем. Или становится нарочито корректным в общении с сослуживцами, или разговаривает о погоде, о работе, вежливо интересуется, как у кого дела в семье.

Когда у человека умирает друг или кто‑то из родителей, он часто прячет настоящие чувства, изо всех сил стараясь не затрагивать тему обрушившейся на него трагедии. Сын все продолжает и продолжает рассказывать отцу, кто выиграл футбольный матч, но на самом деле он говорит о том, сможет ли его отец выиграть битву со смертью. Дочь устраивает отца поудобнее, разглаживает одеяло на постели, хотя он вот‑вот испустит дух и складки на одеяле ему уже вряд ли мешают. Сестра, чувствуя себя беспомощной и потерянной, хочет оказаться подальше, поэтому срочно вызывается сходить за сиделкой. И как раз в этот момент брат произносит: «Ну вот и все!» Так и есть. Но даже за этими словами стоит слабость, растерянность, возможно, желание вернуться к жизни. И такого скорбного материала в сценариях предостаточно!

В сценарии фильма «На исходе дня» умирающий отец хочет говорить с сыном Стивенсом без экивоков, «в лоб», но тому эмоциональная правда оказывается не по силам.

 

ОТЕЦ: Надеюсь, я был тебе хорошим отцом.

 

Стивенс, всегда чинный и сдержанный, меняет тему.

 

СТИВЕНС: Я рад, что тебе лучше. Мне сейчас нужно вниз. Много дел.

 

Отец пытается снова.

 

ОТЕЦ: Ты моя гордость. Надеюсь, я был тебе хорошим отцом.

 

Стивенс снова уходит от темы.

 

СТИВЕНС: Я очень занят, отец. Давай поговорим завтра.

 

Учитывая, что «завтра» для отца может не наступить, Стивенс, по сути, снова ускользает от разговора. Тогда отец решает открыть ему другую правду – о матери.

 

ОТЕЦ: Я разлюбил твою мать. Она была сукой. Раньше любил, но любовь ушла, когда выяснилось, какая она сука. Твоя мать была настоящей сукой.

 

Стивенс опять игнорирует эмоциональную правду.

 

СТИВЕНС: Я рад, что тебе лучше.

 

Даже услышав от мисс Кентон, что отец скончался, мистер Стивенс произносит лишь: «Понятно».

Мистер Стивенс не справляется с реальной действительностью. Любые подлинные чувства он постоянно прячет под маской учтивости.

 

Подтекст в разных культурах

 

Те, кто бывал в других странах, наверняка замечали, как часто в чужих краях мы просто не понимаем, что происходит. Дело не в языке, а в культурных особенностях, неизвестных иностранцу. Скажем, личные границы в разных культурах очень сильно отличаются. Вот человек подошел к нам слишком близко – как это расценивать? Это симпатия? Он карманник? Извращенец? Или здесь так принято, люди привыкли прижиматься друг к другу?

В некоторых культурах стремятся избегать прямого отказа. Как‑то раз меня пригласили провести семинар в Японии, а потом организатор вдруг замолчал на несколько недель. Подумав, что молчание может иметь культурную подоплеку и на самом деле организатор мероприятие отменил, я прочла книгу о специфике взаимодействия с японцами. Выяснилось, что японцы не любят говорить «нет», поэтому зачастую выражают отказ иначе, негласно, например отсутствием ответа. Теперь я совсем запуталась и не понимала, пытается организатор таким образом сказать «нет» или произошла какая‑то неувязка. Есть тут подтекст или нет? Поскольку на мои электронные письма так никто и не откликнулся, в конце концов я послала организатору факс. И получила ответный, в котором японец писал, что сменил адрес электронной почты, однако на семинар меня по‑прежнему ждут.

В каких‑то культурах с подтекстом сопряжено преподнесение подарков или гостеприимство. В Эквадоре принято выпивать с любым встречным, даже если вы просто остановились спросить дорогу к ближайшей деревне или вулкану. В качестве выпивки предлагается обычно местный самогон, так что будьте осторожны, иначе свалитесь под забором и до места назначения не доберетесь. Подтекст заключается в том, чтобы не отвергать людей и их гостеприимство – отказ будет расценен как нарушение приличий и личное оскорбление.

На Филиппинах лучше не восхищаться ничем лишний раз. Иначе принимающая сторона или друзья эту похваленную вещь вам просто отдадут или купят. Для одариваемого оно вроде бы и неплохо, но правило действует и в обратную сторону, поэтому вам в свою очередь тоже придется оказывать услугу или дарить что‑то в ущерб себе.

Я состою в совете директоров одной благотворительной организации на Филиппинах (WODEEF – Фонд содействия развитию женщин и освоению земли). Они попросили меня купить для них ферму в восемь акров. Просьба была прямой, хотя и в ней имелся подтекст, подразумевающий, что у меня есть деньги на покупку. Планы, связанные с фермой, мне изложили в первый мой визит: за счет продукции финансировать благотворительную деятельность и защищать находящиеся под угрозой вымирания виды растений – эти ценности и стремления я всецело разделяю. Сперва просьба показалась мне невыполнимой. Однако вскоре выяснилось, что фермы на Филиппинах гораздо дешевле, чем в большинстве других стран мира. Я купила ферму (в буквальном смысле, без всяких подтекстов). Какое‑то время она называлась в мою честь – эко‑общинная ферма доктора Линды Сегер. Но затем в ферму стали инвестировать и другие, поэтому под моей фамилией осталось только одно из полей. Я спросила управляющего, что на этом поле выращивают. «Орехи», – ответил он без всякой задней мысли. Я улыбнулась – в английском у слова nuts много разных забавных значений. И хотя я могла бы усмотреть здесь обидный подтекст, я решила, что пусть лучше моя фамилия украшает ореховую плантацию, чем пруд с карпами или свинарник.

Неодинаково относятся в разных культурах и к наготе. В ином месте турист, попав на пляж, не знает, куда деть глаза: повсюду полностью обнаженные телеса, мужские и женские. И ничего – все нормально! В другом же недопустимым считается приоткрыть шею, лодыжки, руки выше локтя, колени. О подтексте нам сообщает реакция окружающих. Надеть во время пребывания в какой‑нибудь из стран Ближнего Востока блузку с открытыми плечами вам кажется вполне логичным – жарко же! Но косые взгляды и неодобрительные гримасы окружающих быстро подскажут, что лучше вернуться в гостиницу и переодеться: вы нарушили границы дозволенного. Тех же традиций придерживаются в мусульманских районах Индонезии и Малайзии, где у входа в храм специально кладут саронги для туристок, чтобы повязывать поверх шортов и брюк. Их наличие подразумевает подтекст: «Если вы не можете правильно одеться сами, прикройтесь вот этим». Голые плечи тоже можно укутать саронгом. Это как в фешенебельных ресторанах держат пиджаки и галстуки для посетителей, которые не догадались одеться соответственно.

Нормативный подтекст может задавать культура социально‑экономическая, классовая и даже корпоративная. Например, кому‑то (как мне) может быть невдомек, что в офисном вестибюле в кресле не принято сворачиваться клубком. Я допустила такую оплошность, когда вела занятия на телерадиокомпании RAI в Риме. Когда кто‑то из сотрудников заподозрил, что мне нездоровится, я поняла подтекст и села как подобает.

Один юрист рассказывал про девушку, которая явилась на собеседование в очень короткой юбке. Учитывая, что оно проводилось за стеклянным столом, сосредоточиться на профессиональных качествах претендентки юристу оказалось трудновато. И он подумал: если эта особа не понимает, какая одежда уместна для собеседования, возможно, она не осилит и прочие составляющие корпоративной культуры. Вряд ли это была единственная причина для отказа, но данное соображение точно сыграло роль. Даже если претендентка так ни о чем и не догадалась и интервьюер воздержался от высказываний на этот счет, результат от этого не меняется: девушка не поняла подтекст и не получила работу.

Собственный культурный контекст есть у Голливуда. Если после слов: «Не звоните нам, мы сами вам позвоним!» – вы и вправду неделями ждете звонка, то явно не уловили подтекст, который в большинстве случаев означает «не зацепило». Если продюсер говорит: «Хороший сценарий, лапушка. Заскочите ко мне сегодня домой вечерком, обсудим подробнее» – с большой долей вероятности, его интересует вовсе не сценарий.

Голливудская формула «чек уже высылаем» не означает, что нужно кидаться оплачивать счета в надежде на скорый гонорар. Один из моих клиентов принял это обещание за чистую монету, не уловив подтекст: он оплатил все счета и со дня на день ждал чека, который должен был покрыть все его долги. Потом, изведясь ожиданием, он решил ограбить банк и потребовать ровно ту сумму, которая была нужна ему для оплаты счетов, – ни больше ни меньше Поскольку банк находился на втором этаже, директору и полиции хватило времени перекрыть ему отступление. Его быстро скрутили, и он год отсидел в тюрьме.

Никто не удосужился объяснить ему подтекст – а ведь все могло бы пойти иначе, если бы он этот подтекст уловил.

С другой стороны, после этого ему все равно заказывали сценарии и по одному даже сняли фильм.

 

Доверяйте своему чутью

 

Подтекст может вызывать у нас смутное беспокойство, но мы не понимаем, от чего нервничаем: из‑за сложившейся ситуации или рядом с определенным человеком? Откуда возникает недоверие?

Мы можем ощутить мучительное чувство, сродни боли, словно столкнулись с чем‑то недобрым, хотя наш собеседник с виду вполне приличный человек. Однако что‑то в нем нас настораживает. Мы чуем гнильцу. Если мы выработали умение считывать подтекст, то доверимся своему чутью и решим не иметь дел с человеком, которому от нас нужны только деньги или которому уже доводилось саботировать чужую работу.

В фильме «Беглец» (1993) Сэм Джерард, выходя из квартиры однорукого, говорит своему заместителю: «Мутный тип». В открытом тексте для таких выводов вроде бы нет никаких оснований, но Джерард чувствует: с хозяином квартиры что‑то нечисто – и оказывается прав.

Я испытывала такое ощущение дважды. Я не то чтобы очень тонкий знаток людей, мне все кажутся «очень милыми» и «абсолютно нормальными». Несколько раз я обжигалась. Два раза в жизни у меня возникало отчетливое ощущение, что с этим человеком нужно быть начеку, хотя веского основания своим чувствам я не находила. С каждым из них я общалась очень недолго и была скорее сторонним наблюдателем, чем полноценным участником встречи. В первом случае меня просто представили собеседнику моей коллеги, с которым она явно была знакома не первый день. Откуда взялась моя настороженность и как она вообще могла возникнуть при беглом знакомстве, я не понимала. Человек общался с моей коллегой, и все выглядело прекрасно. Уже потом мне сказали, что он очень ненадежен и склонен к манипуляциям – его даже охарактеризовали как мошенника. Вряд ли коллега догадывалась об этом в тот момент, но раскрылось все довольно скоро. А я почувствовала это сразу, доверившись внутреннему голосу, инстинкту, распознала правду, скрытую под маской.

Во второй раз схожая настороженность у меня возникла по отношению к священнику – и снова я не поняла, с чем она связана. Я заметила, что он не смотрит в глаза и где‑то витает, но он был организатором мероприятия, и я списала это на занятость. И все равно я не могла понять, откуда взялось это странное неуютное ощущение. Как потом выяснилось, он крутил роман с одной из прихожанок. Вскоре его уволили.

Наверное, все мы хоть раз ловили себя на интуитивном недоверии к людям или обстоятельствам, когда нам делалось не по себе или что‑то не давало покоя. Может, какая‑то мысль мелькала, какой‑то проблеск озарения, смутное чувство, заставлявшее держать ухо востро.

Кто‑то ощущает это именно как настороженность. Кажется, этот человек чего‑то от нас хочет, но не говорит прямо. Или он какой‑то уж чересчур заботливый. Иногда предостережение интуиции принимает вполне внятную форму – страх, неуютное чувство, а порой остается расплывчатым. Вы можете попробовать разобраться, откуда возникла тревожная мысль, можете от нее отмахнуться, но все равно что‑то неочевидное и не очень понятное вы улавливаете. И точно так же, как мы учимся доверять своей интуиции в реальной жизни, можно научиться доверять своим впечатлениям от поведения персонажа в фильме.

 

Подтекст в паузах

 

Иногда подтекст дает о себе знать в паузах. Наверное, всем нам доводилось спрашивать дорогу. Я давно заметила: чем дольше пауза перед ответом, тем дальше вы от места назначения. «Вы не подскажете, где Сент‑Джеймс‑Плаза?» Считаем: одна секунда, две, три – и уже понятно, что либо вы очень далеко, либо ваш собеседник сам плоховато представляет дорогу.

Вот так, собственно, подтекст и проявляется в диалоге. Вы задаете вопрос: «Ты сердишься на маму?» – и, если пауза затягивается, подтекст намекает, что здесь не все гладко. Вот наконец и ответ: «Нет, совсем нет». Но пауза уже все сказала.

 

Уход от темы в разговоре

 

Подтекст можно выразить через уклонение от темы. Скажем, персонаж задает прямой вопрос, но не получает на него прямого ответа. Если мы спрашиваем: «Почему ты опоздал?», а нам отвечают вопросом: «Ты в курсе, какой там ливень?» – мы, возможно, заметим, что остались без ответа.

Если кто‑то резко сменил тему разговора, может оказаться, что есть подтекст. Предположим, двое беседуют, а когда в комнату вдруг входит третий, спешно переключаются на что‑то другое. Иногда персонажи говорят каждый о своем. В «Обыкновенных людях» по разговору Бет и Конрада видно, насколько они далеки друг от друга. Конрад невольно застает врасплох свою мать Бет, сидящую в комнате Бака, старшего и любимого сына, погибшего в результате несчастного случая. В комнате после его гибели все осталось нетронутым.

 

БЕТ: Я думала, тебя нет.

КОНРАД:… Я только что пришел. Я думал, тебя нет.

БЕТ: Я не играла сегодня в гольф. Холодно.

КОНРАД: И как игра?

БЕТ: Я не играла.

КОНРАД: Да… В самом деле холодает.

БЕТ: Нет, я имею в виду, обычно в это время еще тепло.

КОНРАД: Да.

 

Что все это значит? Бет и Конрад не могут найти общий язык.

 

Считываем скрытые смыслы

 

Кому‑то (и реальным людям, и персонажам) удается улавливать и распознавать подтекст лучше, чем другим. Вот кто‑то говорит: «Я люблю тебя». Неискушенный человек примет заявление за чистую монету независимо от подтекстовых подсказок, тогда как на самом деле говорящий может незаметно снять в кармане обручальное кольцо или обмениваться страстными взглядами с кем‑то на другом конце комнаты. Тем не менее есть люди, которые не могут этот подтекст разглядеть.

А бывают, наоборот, мастера считывать глубинные конфликты, едва уловимое напряжение мышц, нетвердый взгляд, некий сбой ритма, говорящий о том, что не все тут гладко.

В шестом сезоне «Аббатства Даунтон» леди Мэри демонстрирует виртуозное умение высматривать подтекст там, где он есть – а может быть, нет. Вскрыв письмо, она с полной уверенностью заявляет, что отправительница беременна, и мы думаем, что сейчас будет процитировано само известие, однако вместо этого слышим: «Вернусь, возможно, в августе, но пока еще слишком рано загадывать». Леди Мэри явно читает между строк – а правильно ли, выяснится лишь через несколько серий. Действительно ли «слишком рано» – это намек на беременность или отправительница просто еще не определилась со сроками приезда?

Леди Эдит (тоже успевшая окружить себя изрядным подтекстом), не понимая, как леди Мэри пришла к такому выводу, восклицает: «Ну как обычно, два плюс два равно пятьдесят шесть».

Вот именно так и работает подтекст. Очень хорошо, когда он действительно порождает пятьдесят шесть разных ассоциаций. Это и есть эффект, которого автор сценария сериала Джулиан Феллоуз хотел добиться изначально.

 

Создание подтекста

 

При таком множестве возможных толкований может показаться, что сценарист оставляет зрителя теряться в догадках по поводу подтекста. Но дело вовсе не в том, чтобы запутать аудиторию или просто на что‑то намекнуть, скорее, задача сценариста – подвести зрителя к нужной трактовке и в конечном счете – к предельно ясному пониманию происходящего. Это не значит, что загадка должна решиться моментально. Иногда лишь под конец фильма все части головоломки собираются воедино, образуя связную цельную картину. Для этого требуется точный, выверенный подбор слов, сцен и образов. Сценарист должен стараться избегать невнятицы и недопонимания, из‑за которых возникают случайные, ничем не оправданные диалоги и сцены.

Многие сценаристы начерно набрасывают текст, а подтекст постепенно вводят в последующих черновых редакциях, двигаясь от «лобовых» диалогов к многослойности.

Возможно, вы начнете работу над сценой с продумывания того, что именно хотите донести до зрителя. Предположим, он должен понять, что персонажу‑мужчине нравится женщина. В первом черновом варианте он скажет: «Ты мне нравишься» или «Давай будем встречаться». В ходе дальнейшей проработки сцены (которая за это время выдержит пять, десять и больше правок) вы можете писать текст на одной половине страницы, а подтекст – на другой, можете писать подтекст под строкой или над ней и продумывать все возможные ассоциации, которые хотите уяснить сами и сделать их понятными зрителям. Ваш персонаж в отчаянии ищет девушку или жену? Он перебирает кандидатуры? Он без ума от нее, но понимает, что эта женщина не для него из‑за социальных различий, финансового положения, религиозных препятствий? Или ваш персонаж – женщина, которую влечет к другой женщине, или мужчину влечет к мужчине и им приходится путем подтекста, намеков, зондирования почвы выяснять, предпочитает ли избранник представителей своего пола. Неважно, каким приемом воспользуется сценарист, главное для него – ввести подтекст.

 

Учимся вписывать подтекст

 

Умение вводить подтекст зависит от нашей способности улавливать суть событий и понимать, что они говорят нам о человеке. Мы, сценаристы и актеры, наблюдаем за людьми в реальной действительности и пытаемся разобраться, что ими движет. Благодаря накопленным знаниям мы создаем драматические, динамичные образы. Мы учимся понимать, что люди скрывают, а что предпочитают явить миру; догадываемся, что они не всегда озвучивают свои истинные мысли и не всегда думают, что говорят; убеждаемся, как много умственных усилий нужно, чтобы выяснить истинную подоплеку происходящего. Мы вспоминаем богатые подводными течениями сцены из собственной жизни и исследуем их на предмет подтекста. Мы знаем, что в реальной действительности подтекст зачастую отнимает у нас время и усложняет взаимоотношения, вынуждая тратить силы на догадки об истинном положении вещей.

Хотя нам кажется, что мы предпочли бы общаться в открытую, и многие учатся (иногда в ходе многолетней терапии) выражать свои желания и ощущения прямо, тем не менее подтекста и в реальной, и в вымышленной жизни хватает с лихвой.

Принято считать, что подтекст обычно кроется в словах, между строк, тогда как на самом деле у него много разных средств выражения. Сценарист прописывает жесты, действия, отношения и эмоции персонажа, которые затем воплощают режиссер и актер. Созданный сценаристом визуальный образ предстоит воплотить художнику‑постановщику и оператору. Умение сценариста использовать кинематографический язык и выявлять скрытые смысловые пласты зачастую и отличает большого писателя от просто способного.

В художественной литературе у автора есть возможность прописать открытый текст в диалоге, а подтекст раскрыть в описаниях или во внутренней речи, где персонаж или рассказчик растолкуют, что подразумевалось на самом деле.

Если подтекст создан искусно, зритель проникнет в эти скрытые пласты. В результате истории, темы, персонажи становятся богаче и объемнее. Когда автор оперирует не только текстом, но и подтекстом, получаются великолепные книги и сценарии и прекрасные фильмы.

 

Упражнения и вопросы для обсуждения

 

1. Вспомните примеры из вашей собственной жизни, когда вы сталкивались с подтекстом в разговоре. Что сказал ваш собеседник? Что он имел в виду? Как вы отреагировали на ощущение недоговоренности? Сколько времени понадобилось, чтобы распознать подтекст?

2. Доводилось ли вам встречаться с культурным подтекстом, обусловленным этническими, национальными, социальными, классовыми или финансовыми различиями? Как вы его распознали? Обсуждал ли его кто‑то с вами?

3. Бывало ли так, что интуиция предупреждала вас о чем‑то плохом или опасном, но логика это расплывчатое ощущение отметала? Чувствовался ли в этой ситуации подтекст? Убедились ли вы позже в своей правоте?

4. Проанализируйте фильм или книгу, где речь идет о скрытых психологических проблемах, такие как «Солист», «Три лица Евы», «Сибилла». Как текст передает подспудные проблемы?

5. Если хотите совместить приятное с полезным, поищите подтекст в каталоге одежды «Джей Петерман» – в данной главе я приводила цитаты из «Руководства пользователя № 137, Дерби 2016». Одежда там замечательная, а описания – отдельный источник радости. Закажите что‑нибудь из вещей и станете совершенно другим человеком!

 

 

Предыстория