Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
IV. Объяснение, которого никто не ожидал
Дело это было одним из тех, которые способны надолго заинтересовать общественное мнение. И как удивительна была судьба этого ожерелья, которое, взволновав всю Францию в конце XVIII века, снова заставило говорить о себе целый век спустя. О том, о чем я собираюсь рассказать, не знает никто, кроме заинтересованных в этом лиц и еще нескольких человек, которых граф просил сохранить рассказ в тайне. Это было пять дней назад. В числе приглашенных к завтраку у графа Субиза находились его двоюродная сестра и две его племянницы; из мужчин были: д’Эссавиль, итальянец Флориани, с которым граф познакомился в Сицилии, и генерал де Рузьер, старый приятель графа. После завтрака подали кофе. Завязался разговор, и в конце концов зашла речь об известных преступлениях. По этому поводу генерал де Рузьер, который никогда не упускал случая подразнить графа, вспомнил историю ожерелья, разговора о котором граф терпеть не мог. Сейчас же каждый стал высказывать свое мнение о том, как следовало тогда начать розыски вора. И, конечно, все эти гипотезы противоречили одна другой, и все были одинаково неприменимы. – А каково ваше мнение? – спросила Флориани графиня. – У меня нет на этот счет никакого мнения. Послышались протестующие восклицания. Он как раз только что рассказывал о различных преступлениях, в которых ему пришлось в былое время разбираться со своим отцом, судьей в Палермо, и заявил при этом, что подобные вопросы его очень интересуют. Так как все продолжали настаивать, он подумал, а затем, задав несколько вопросов, сказал: – По первому впечатлению мне кажется, что это дело совсем уж не так трудно разгадать. Граф пожал плечами. Флориани продолжал немного поучительным тоном: – Вообще, для того чтобы разобраться в каком‑нибудь преступлении, надо установить, каким образом и при каких условиях оно могло быть совершено. В данном случае все очень просто, так как нам приходится иметь дело с единственной и неоспоримой достоверностью: никто не мог проникнуть в комнату иначе, как через дверь хозяев или через окно маленькой комнаты. Но невозможно открыть снаружи запертую изнутри дверь. Следовательно, вор вошел через окно. – Окно было закрыто и его нашли закрытым, – резко возразил граф.
– Для этого, – продолжал Флориани, не обратив внимания на возражение, – надо было только сделать мостик между балконом кухни и выступом окна, и как только футляр… – Но я вам повторяю, что окно было закрыто! – воскликнул граф нетерпеливо. На этот раз Флориани должен был ответить. Он сделал это спокойно, как человек, которого не могло смутить такое несущественное возражение. – Я хочу верить, что оно было закрыто. Но ведь там была форточка! – Откуда вы знаете? – Это должно быть так: иначе кража совершенно необъяснима. – Форточка была закрыта так же, как и окно. На это даже не обратили внимания. – Напрасно, при внимательном осмотре заметили бы, что она была открыта. – Как так? – Я предполагаю, что она так же, как и другие форточки в вашем доме, открывается посредством шнурка из плетеной проволоки, на нижнем конце которого кольцо. Оно приходилось между окном и сундуком. – Да, но я не понимаю… – Это очень просто: через щель, проделанную в раме, можно было при помощи какого‑нибудь инструмента, допустим, железного прута с крючком на конце, зацепить за кольцо, потянуть и открыть форточку. Граф усмехнулся: – Превосходно! Великолепно! Вы очень легко все это объясняете. Но вы забываете только одно: в раме не было никакой щели. – Щель была! – Не может быть! Мы бы ее заметили. – Чтобы ее увидеть, надо было посмотреть, а никто этого не сделал. Щель наверняка существует. Она должна находиться вдоль рамы, около замазки. Граф встал. Он казался сильно возбужденным. Нервно пройдясь два или три раза по зале, он подошел к Флориани и произнес: – С того дня там наверху ничто не изменилось. Никто не входил в эту комнату. – В таком случае, граф, вы имеете возможность убедиться в том, что мое объяснение совершенно соответствует действительности. – Да, но оно совершенно не соответствует фактам, установленным судебными властями. Граф пробормотал еще несколько слов, затем вдруг направился к двери и вышел. Никто не произнес ни слова. Все напряженно ждали. Наконец граф появился в дверях. Он был бледен и сильно взволнован. Дрожащим голосом он сказал своим друзьям: – Я прошу извинения. Объяснения нашего друга настолько неожиданны… я никогда не думал…
Его жена нетерпеливо перебила его: – Говори скорей, в чем дело… умоляю тебя… – Щель существует и даже на указанном месте вдоль рамы. Он порывисто схватил Флориани за руку и повелительным тоном сказал: – А теперь продолжайте… Я признаю, что до сих пор вы были правы, но теперь… Разговор еще не кончен… отвечайте… Что же, по‑вашему, случилось? Флориани осторожно высвободил свою руку и через секунду произнес: – Что случилось? Вор, зная, что графиня отправилась на бал в ожерелье, перекинул свой мостик во время вашего отсутствия. Он наблюдал за вами через окно и видел, как вы прятали ожерелье. Как только вы вышли, он проделал щель и потянул кольцо. – Пусть будет так, но расстояние слишком велико, чтоб он мог через форточку достать задвижку окна. – Если он не мог открыть окно, он сам влез в форточку. – Невозможно. Она слишком мала для того, чтобы в нее можно было влезть. – В таком случае это не был взрослый человек. Не говорили ли вы, что у вашей подруги был сын? – Действительно, у нее был сын… его звали Раулем. – Весьма возможно, что этот самый Рауль и совершил кражу. – Какое же у вас доказательство? – В доказательствах нет недостатка. Например… – Он немного подумал и снова продолжал: – Например, этот мостик… Нельзя допустить, чтоб ребенок принес и отнес его обратно так, чтоб этого не заметили. Он должен был взять то, что было у него под рукой. В комнате, которая служила вашей подруге кухней, были, наверно, полки? – Да, несколько, я помню. – Надо было бы убедиться в том, что эти полки просто лежали на своих подставках. В противном случае мы могли бы думать, что ребенок их выдернул и потом связал их одна с другой. Может быть, если там была печь, нашли бы и железный прут, которым он должен был воспользоваться для того, чтоб открыть форточку. Граф вышел, не говоря ни слова; на этот раз присутствующие были убеждены в том, что предположения Флориани были правильны. Он говорил настолько убежденно, что все верили ему так, как будто он рассказывал о происшествии, в достоверности которого никто не сомневался. Никто не удивился, когда, возвратившись, граф сказал: – Конечно, это ребенок, это, наверное, он… Я видел доски… железный прут… – Вы хотите сказать, что это скорее его мать, – воскликнула графиня. – Она одна виновна, она, конечно, заставила своего сына… – Нет, – возразил Флориани, – его мать здесь ни при чем. – Не может быть! Они жили в одной комнате, и ребенок не мог этого сделать без ее ведома. – Все произошло ночью в соседней комнате в то время, как мать спала. – Но ожерелье? – сказал граф. – Его бы нашли в вещах ребенка? – Он выходил из дому. В то самое утро, когда вы застали его за перепиской, он только что вернулся из школы, и полиция, может быть, напала бы на более верные следы, произведя обыск в его рабочем столе, между учебными книгами, чем взводя напрасное обвинение на невинную мать. – Хорошо, но эти две тысячи франков, которые Генриетта получала каждый год, разве это не доказательство ее участия в преступлении? – Если бы она была сообщницей, разве она благодарила бы вас за эти деньги? И затем, разве за ней не следили? Между тем ребенок был вполне свободен, ему не стоило никакого труда добежать до соседнего города, сговориться со скупщиком и отдать ему за бесценок один или два бриллианта с условием, чтобы деньги были отправлены из Парижа.
Рассказ произвел на графа и на всех присутствующих неприятное впечатление. Граф притворно засмеялся: – Все это так остроумно, что я в восхищении. Поздравляю вас!.. – Да нет же! – воскликнул Флориани. – Я слежу за событиями: мать заболевает, всевозможные ухищрения делаются сыном, чтобы продать драгоценные камни и спасти ее. Болезнь осложняется. Она умирает. Проходят годы. Мальчик растет и становится мужчиной. Тогда – на этот раз я признаю, что моя фантазия разыгрывается, – предположим, что он встречает тех, кто подозревал и обвинял его мать… Какой жгучий интерес представляет подобная встреча в старом доме, где произошла драма?
V. Кто же вы?
Эти слова были произнесены среди общего молчания: на лицах супругов Сибизов появилось растерянное выражение. – Кто же вы? – спросили они оба разом. – Я? Флориани, которого вы встретили в Палермо и которого вы приглашали к себе уже несколько раз. – Что же означает эта история? – О, ничего особенного! Я старался представить себе ту радость, с которой сын Генриетты, – если он еще существует, – сказал бы вам, что он единственный виновник и что он совершил преступление только потому, что его мать была несчастна в вашем доме. Он говорил, сдерживая волнение. Не могло быть никакого сомнения: Флориани был не кто иной, как сын Генриетты. К тому же он сам, видимо, хотел, чтоб его узнали. Граф колебался. Как должен был он поступить с дерзким преступником? Возбудить дело? Предать суду того, кто когда‑то его обворовал? Нет, лучше было оставить этот рассказ без последствий, делая вид, что его настоящий смысл непонятен. И граф, подойдя к Флориани, весело воскликнул: – Ваш рассказ очень интересен! Но чем же стал, по‑вашему, этот примерный сын? Я надеюсь, что он не остановился на этом хорошем пути? – О, конечно, нет! – Не правда ли, прекрасное начало – в шесть лет украсть «ожерелье королевы»? – И взять его так, – заметил Флориани, – чтобы не иметь за это ни малейшей неприятности! Ведь это так легко! Надо было только захотеть и протянуть руку. Он захотел… – Протянуть руку… – Обе руки, – смеясь сказал Флориани. Всем стало страшно. Как необыкновенна должна была быть жизнь этого авантюриста, гениального вора уже в шесть лет, который с утонченностью дилетанта в погоне за сильными ощущениями издевался над своей жертвой в ее же собственном доме, говоря дерзко, но, однако, со всей корректностью галантного человека, находящегося в гостях.
Он встал и подошел к графине, чтобы проститься. Она сумела все‑таки побороть свое желание отшатнуться. Он улыбнулся: – Вы боитесь? Разве я так далеко зашел в своей маленькой комедии салонного забавника? Она овладела собой и с прежнею непринужденностью, немного насмешливо, ответила: – Нисколько. Легенда об этом примерном сыне меня очень заинтересовала, и я счастлива, что мое ожерелье послужило для такой блестящей цели! Но не думаете ли вы, что сын этой женщины… Генриетты, повиновался исключительно своему призванию? Он вздрогнул, почувствовав намек, и ответил: – Очевидно, это призвание было очень сильно, потому что ребенок не отказался от него. – Что это значит? – Ну да, вы же знаете, что большинство камней были фальшивые… Настоящими были только купленные у английского ювелира. Остальные же постепенно, один за другим, продавались для удовлетворения тяжелых жизненных потребностей. – Тем не менее это было ожерелье королевы, – надменно сказала графиня, – и если человек, на которого вы намекаете, имеет хоть немного стыда… Она замолчала, смущенная спокойным взглядом Флориани, и, против воли, несмотря на оскорбленную гордость, сказала почти вежливо: – Согласно преданию, когда это ожерелье попало в руки Вилетта и когда он вместе с графиней де Ламотт вынул все бриллианты, он все‑таки не посмел тронуть оправу. Он понимал, что бриллианты были только ее украшением, аксессуаром, но что творением художника была сама оправа, и он ее пощадил. Думаете ли вы, что и этот человек также это понял? – Я не сомневаюсь в том, что оправа существует. Ребенок, по всей вероятности, тоже ее пощадил. – Так вот: если вы когда‑нибудь его встретите, скажите ему, что он не по праву оставляет у себя одну из тех реликвий, которые являются фамильной собственностью, и что он мог вынуть все бриллианты, но все‑таки ожерелье остается собственностью семьи Субизов. Флориани коротко ответил: – Я ему это скажу, графиня. Он поклонился ей, графу и всем остальным и вышел. Через четыре дня графиня нашла на столе в своей комнате красный кожаный футляр с гербом кардинала. Открыв его, она увидела в нем похищенное «ожерелье королевы». Но так как лишняя реклама никогда не бесполезна, то на другой день «Echo de France» напечатало следующую сенсационную заметку:
«Ожерелье королевы, знаменитая историческая драгоценность, похищенная некогда у четы графов Субиз, было найдено Арсеном Люпеном. Он поспешил возвратить его законным владельцам. Можно только приветствовать такое рыцарски‑предупредительное внимание».
Денежный шкаф мадам Эмбер
|
||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-07-19; просмотров: 31; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.15.156.140 (0.026 с.) |