Глава тринадцатая. Штурман видит черную скалу

 

– Хотите знать, что я думаю? – встрепенувшись, спросил американец. – Хорошо! Сейчас я изложу на этот счет свою точку зрения... Но... вероятно, вас прежде всего интересует, верю ли я вашему рассказу? Знайте же, – торжественно, как для клятвы, поднял руку Ирвинг, – я верю вам, как верю себе.

– Признаться, я сомневался, – обрадовался Головин, – и мне хотелось бы знать, что убедило вас в правдивости этой истории, которую я бы сам принял за...

Ирвинг, как бы грозя невидимому противнику, стукнул кулаком по столу.

– Япония мечтает завоевать Великий океан. Это всем известно. Глупый старый мир молчит, а наше правительство делает дружественные жесты, которые могут захлестнуть петлю на нашей же шее. Филиппины, Гавайя, Панама кишат шпионами. Сколько ни протестуют газеты, мы предоставляем агентам «Восходящего солнца» селиться у нас. А между тем точно установлено: пятьдесят молодцов из тысяч и тысяч проживающих у нас японцев, которые под видом мелких торговцев шелком, зубных врачей и парикмахеров ютятся на островах и в Панаме, в один прекрасный день могут совершить прогулку с саквояжами под мышкой, взорвать шлюзы, плотину и разрушить Панамский канал. Флот окажется отрезанным от Тихого океана, и ему придется тащиться лишние восемь тысяч миль вокруг берегов Южной Америки. Наглость японцев потрясающа! Готовясь к войне, они выпускают десятки бредовых книг, описывающих, как они разгромят США и завоюют Дальний Восток Советского Союза. Каково американцу читать подлую брошюру, которая восхваляется японской военщиной и в которой описано, как без объявления войны японцы топят флагманский корабль эскадры и взрывают Панамский канал! И в предисловии к этой книге официальное правительственное лицо, не кто иной, как адмирал, командующий соединенной эскадрой, пишет:

«Я был бы весьма доволен иметь этого писателя своим начальником штаба»[3].

Ирвинг на мгновение остановился. Потом уже более мирным тоном добавил:

– Штурман, вы не раскаетесь в том, что открылись капитану Ирвингу!

 

В САН‑ФРАНЦИСКО

(ИЗ ЗАПИСЕЙ ШТУРМАНА ГОЛОВИНА)

 

«Он мне не объяснил своего плана, но я почувствовал, что Ирвинг способен на решительные действия, и я не ошибся.

Быстроходный «Юпитер» проплыл мимо Никарагуа, Гондураса и Мексиканских гор. На шестые сутки ночью пароход миновал огненное зарево Лос‑Анжелоса, и на следующий вечер перед нами открылся знаменитый маяк в миллиард свечей, в сиянии которого потускнели звезды. На горизонте засияли переливчатые рекламы Сан‑Франциско.

...Утром двенадцатого мая в Сан‑Франциско я явился к капитану Дементьеву, принимавшему последний караван судов. Как оказалось, пароходы последней группы еще не были приняты комиссией.

– Не менее месяца вам придется отдыхать в Сан‑Франциско, – сообщил мне Дементьев. – Располагайте вашим временем, у меня достаточно помощников. Советую нанять автомобиль и побывать в Калифорнии. Наши уже успели прокатиться в Лос‑Анжелос и Голливуд. Изумительные дороги!

Но могли ли меня интересовать прогулки и небоскребы Фриско?!

Заранее условившись с Ирвингом о месте свидания, я лихорадочно ждал назначенного срока и в восемь часов вечера входил в отель «Золотые ворота». Нетрудно понять мое неудовольствие, когда я в номере, кроме Ирвинга, застал еще постороннего человека».

 

В гостиной жужжали электрические веера. В углу за миниатюрным золоченым столиком сидел тучный седой мужчина с неестественно выпуклыми глазами, лишенными какого бы то ни было выражения. Он словно дремал и, не поднимая глаз, чуть поклонившись, протянул Головину тяжелую руку,

– Знакомьтесь, – сказал Ирвинг. – Мистер Голдинг, председатель акционерного общества «Новая Англия».

– Очень рад, – безразлично, еле пошевелил губами Голдинг, словно изнемогая от жары, хотя в номере было достаточно прохладно. – Капитан Фред Ирвинг, – тем же равнодушным, скучающим топом промолвил он, – поставил меня в известность обо всем случившемся с вами. Я верю капитану Ирвингу...

Тяжело вздохнув, Голдинг умолк. Тягостное впечатление произвел этот человек на Головина. Зачем Ирвингу понадобилось посвящать его в их дело? По всему было видно, что Голдинг ничего не способен понять, и Головину стало не по себе при мысли, что сейчас начнутся тягучие, бессмысленнейшие, бесцельные расспросы.

Моргая сонными веками, старик пробормотал еще несколько незначительных фраз и опять замолчал. Штурман, затаив досаду и выждав для приличия несколько минут, поднялся, чтобы уйти.

– Капитан Ирвинг извинит меня, – сказал он холодно, – но... мне совершенно непонятно, зачем капитану понадобилось беспокоить вас, мистер Голдинг, в то время как это дело касается исключительно меня одного.

– Ошибаетесь, – вяло промолвил Голдинг. – Если то, что вами рассказано, является истиной, разве одного вас касается существование тайной крепости, представляющей угрозу миру?

И Голдинг, слегка скосив рот, с лукавой улыбкой посмотрел на Ирвинга.

– Не правда ли, капитан, мы собрались сюда не для того, чтобы познакомиться и раскланяться? Я полагаю, что люди встречаются для дел, а всякое дело требует времени.

Ирвинг умоляющим жестом попросил Головина сесть. Глаза Голдинга закрылись, и голова опустилась еще ниже. Но вдруг старик встрепенулся, и взор его оживился.

– Мистер Головин, – с неожиданной энергией быстро проговорил он, – я ничего не имею против того, чтобы капитан Ирвинг, отправляясь в очередной рейс в Панаму, на несколько суток отклонился от курса в сторону и обследовал указанный вами остров. Знаете ли вы, во сколько тысяч долларов нам обойдутся подобное отклонение от курса и задержка судна?

– Капитан Ирвинг не посвящал меня в свои планы, – ответил Головин. – Нужно ли мне знать о расходах?

– Необходимо, – наставительно произнес Голдинг. – Не скрою, в случае обнаружения крепости наша компания получит солидную компенсацию за свое открытие. Я уже не говорю о рекламе. Мистер Головин, мне было бы интересно узнать: сколько вы хотите получить за этот рейс?

– Очевидно, мы не понимаем друг друга, – не скрывая возмущения, заявил штурман. – Капитану Ирвингу, знающему координаты места, где меня подобрал «Президент», лучше, чем мне, известно приблизительное местоположение острова. Помимо этого, вы сами изволили вспомнить об угрозе миру. Какие же тут могут быть разговоры о деньгах?

Голдинг был, видимо, доволен ответом Головина. Но все же, помолчав, он добавил:

– Мы несем известные расходы, совершая рейс.

– Если же окажется, что никакой подводной крепости не существует, а ваш рассказ, с позволения сказать...

– Дорогой мистер Голдинг, – робко заметил все время молчавший Ирвииг, – я ручаюсь за то, что штурман говорит истинную правду.

– Останемся каждый при своем мнении, – остановил капитана Голдинг. – Я предоставляю судно. Надеюсь, достаточно? Что же касается мистера Головина и его отказа от вознаграждения, – могу ли я возражать? Когда вы намерены отбыть, кэп?

– Погрузка с завтрашнего утра. Послезавтра, с вашего разрешения, я покину Сан‑Франциско.

– Счастливого плавания, – тяжело вздохнув, произнес Голдинг. Он поднялся с кресла.

Медленно пройдя к дверям, он обернулся к провожавшему его Ирвингу.

– Подумайте, капитан, у вас есть еще целый день. Я согласен... Но помните, Ирвинг: до этой минуты я доверял вам. Прикажите поставить в номер еще пару вентиляторов, у вас страшно жарко, Ирвинг.

На рассвете 14 мая «Юпитер» отбыл из Сан‑Франциско. На палубе между трубами на подставках, прикрепленных к двум столбам, стоял блистающий медью водолазный бот.

В последнюю минуту перед отходом, когда матросы убирали трап, к пристани подкатил закрытый автомобиль. На один миг в окне его промелькнуло лицо японца, и автомобиль скрылся.

Мы опускаем описание рейса «Юпитера». Достаточно сказать, что при благоприятной погоде на четвертые сутки пароход достиг того места, где полгода назад «Президент» спас Головина. В два часа дня 18 мая в океане показались чуть заметный одинокий каменный остров и черная скала. Взволнованный штурман ни секунды не сомневался. Да, это была та самая скала, с вершины которой он вместе с боцманом Бакутой однажды видел огни и людей на дне океана.

 

Глава четырнадцатая. КЛЯНУСЬ, ЭТО ТОТ САМЫЙ ОСТРОВ!

 

Синий силуэт скалы. Штурман Головин, вцепившись в борт капитанского мостика, уже не замечал ничего другого и не слышал голоса Ирвинга, предлагавшего ему бинокль.

«Юпитер» замедлил ход.

– Стоп! – скомандовал Ирвинг в машинный рупор. – Судя по вашему виду, – тронул он за рукав Головина, – это и есть тот самый остров...

Штурман подавил волнение и решительно подтвердил:

– Нет сомнения. Это тот самый остров!

– Отлично, – кивнул Ирвинг и крикнул команде: – Спускать водолазный бот! Водолаз, моторист, три матроса и сигнальщик – со мной! Радисту непрерывно держать связь с Сан‑Франциско. Немедленно передавать наши сигналы!

Взметая пену, легкий бот помчался к острову, и вскоре перед глазами штурмана проплыла нависшая над водой скала. С выключенным мотором развернувшийся бот пристал к берегу, и Головин первый соскочил на раскаленные гладкие пепельные камни.

«Что произойдет сейчас? – лихорадочно пробовал представить себе штурман. – Бакута, Нина, Андрей? Живы ли они? Что предпримут властители «Крепости синего солнца»?

Штурман подбежал к скале. Ирвинг, сорвав с головы фуражку, последовал за ним...

Тишина. Схватив Ирвинга за руку, Головин взобрался на вершину скалы и не опустился, а упал на колени. Прильнув к земле, он стал смотреть вниз, в зеленую глубину океана.

Но в прозрачной глубине мелькали лишь серебристые рыбы.

Моряки долго лежали, надеясь увидеть в зеленой пропасти смутные очертания подводного корабля.

– Бот к скале! – поднимаясь на ноги и сложив рупором ладони, крикнул Ирвинг. – Не стоит смотреть, – догадываясь о переживаниях Головина, сказал он. – Так мы ничего не увидим. Сейчас, мой друг, все выяснится.

Внизу зашумел мотор, и бот подплыл к скале.

– Спустить водолаза, – приказал Ирвинг, – предварительно измерив глубину. Не сомневаюсь, – чуть слышно сказал он, – японцы владеют секретом маскировки. Но водолаз мигом все обнаружит!..

На корме бота два матроса одевали водолаза. Десять минут прошло в молчании, наконец сверкнул медный шлем. Ирвинг задумчиво повторил:

– Сейчас мы все узнаем.

Закружилось бесшумное колесо помпы. Водолаз, тяжело перекидывая ноги за борт, спустился по трапу и погрузился в воду. И вот уже один глазастый шлем остался на поверхности. Потом блестящая металлическая голова исчезла, и на голубой воде вспыхнули и разлетелись пузыри.

– Глубина вымерена? – спросил Ирвинг, склонившись над скалой. – Какова глубина?

– Под скалой сорок шесть метров.

– На телефоне?

– Есть на телефоне! – откликнулся матрос, обеими руками прижавший трубку к ушам.

– Слышимость?

– Превосходная!

– Водолаз на грунте?

– Водолаз на грунте, – донес телефонист. – Какие будут распоряжения, капитан?

– Спросите: что видит водолаз?

Сгорбившись, телефонист прокричал в трубку вопрос капитана и тотчас ответил:

– Он говорит... водолаз говорит, что дно каменистое. Никаких растений, и водола...

– Он видит или предполагает? – раздраженно оборвал телефониста Ирвинг. – Поменьше фантазий! Какова видимость?

– Отличная, – сразу же ответили с бота. – Водолаз говорит, что видимость замечательная!

– Передайте – пусть пройдется по дну, двигайтесь вместе с ним.

– Есть, капитан!

Отвернув голову, не глядя на Головина, Ирвинг, заложив руки за спину и покачиваясь на носках, неожиданно чужим, неузнаваемо жестким голосом спросил:

– Точно ли вы уверены, штурман, что мы попали на ваш остров, если эту груду булыжников можно величать островом?

– Ни секунды не сомневаюсь.

– Мистер Головин, – холодно предостерег капитан, – будьте внимательней. Осмотритесь, я готов признать ошибку, так как эти камни могут быть похожи. Кто их различит...

– Нет, – поражаясь тону Ирвинга, возразил Головин, – это тот самый остров!

– Уважаемый мистер Головин, еще раз я советую вам тщательней определить это. Стоит ли мне напоминать вам, как неприятно будет мне обмануть моего друга Голдинга.

– Уважаемый мистер Ирвинг, не знаю, чем я вызвал недоверие. Но я клянусь вам, что остров...

– Клятвы не возвратят мне расположение Голдинга, – резко перебил капитан. – Что вы можете еще предложить в подтверждение?

– Идемте, – решительно и гневно сказал Головин. – Я покажу вам пещеру, вблизи которой существует ход. Я уверен, что нас слышат, и господа этого острова не замедлят появиться.

– Идемте, – мрачно согласился Ирвинг. – Показывайте. Я следую за вами.

Морякам понадобилось не более десяти минут, чтобы медленно обойти весь каменистый остров. Груда щебня и мелких осколков возвышалась там, где Головин надеялся найти следы пещеры. Камни, гладкие бурые валуны громоздились вдоль холма, отсвечивая на солнце.

Ирвинг быстро, тяжело дыша, не говоря ни слова, отвернулся от штурмана и зашагал вниз, к подплывающему боту. На корме говорливые матросы раздевали водолаза.

– Видели ли вы, – спросил его Ирвинг, – какие либо признаки того, что здесь находилось судно?

– Капитан, я обследовал все, что возможно, – услышал Головин ответ водолаза. – Под скалой, на глубине сорока шести метров, ровный каменистый грунт. Много рыбы. Боюсь, что там резвятся акулы. Большая площадка, метров семьдесят в квадрате. А дальше обрыв, и сразу глубина в несколько сот метров. Вокруг всего острова около этой мели – океанская глубина.

– Алло, штурман! – глухим повелительным голосом позвал капитан Головина. – Извольте возвратиться на бот. Не намерены ли вы остаться здесь и вызывать морских духов?

Грубость Ирвинга, какой никогда не мог подозревать в нем Головин, не произвела, впрочем, на него никакого впечатления.

В глубоком отчаянии, принужденный покинуть остров, он взошел на бот.

Шумно расплескивая воду, бот понесся обратно к пароходу.

«Значит, врачи были правы? – тягостно размышлял Головин. – Галлюцинации?.. Кошмары?.. Подводной крепости не существовало?»

И, ринувшись к борту, боясь потерять из виду скалу, Головин против воли воскликнул:

– Вернемся, капитан, клянусь, это тот самый остров!

– Мистер Головин, – огрызнулся Ирвинг, – я больше не хочу вас слушать. Прекратите бред!

В течение пяти дней Головин не выходил из каюты. И ни разу его не посетил Ирвинг. Штурман испытывал невыносимые муки. Отстраняя еду, он не покидал койки и, казалось, забыл о времени. Но пора уже было прибыть в Сан‑Франциско. Как это ни было тягостно для Головина, он решил отправиться к капитану за объяснениями. Словно угадав его желание, Ирвинг внезапно появился в каюте.

– Мистер Головин, – злобно сказал он, – интересует ли вас, где мы находимся?

– Да. Я должен возвратиться в Сан‑Франциско.

– Лично меня это не интересует, – отрезал Ирвинг. – Мы проходим берега Мексики. Мистер Головин, я не стану заботиться о ваших удобствах. Если вы еще не потеряли сообразительности, вы должны понять, что все эти дни в результате вашего нелепого обмана я рисковал взорваться от бешенства. Молчите! На вашем месте я давно выбросился бы за борт. Я наказан. Я зверски наказан за свою наивность и простодушие! Но не в моих правилах прощать подобные поступки. Пусть почитаемый мной мистер Голдинг узнает, как я проучил безрассудного, бесчестного человека, осмелившегося провести Фреда Ирвинга. Немедленно покиньте судно, или я прикажу выбросить вас за борт.

Благоразумие предохранило штурмана от возражений, и он безмолвно поднялся на палубу.

Стояла звездная ночь.

Застопорили машины, загремели блоки, и Головин по штормтрапу спустился в моторный катер. На освещенном мостике промелькнула фигура Ирвинга

Катер помчался в темноту.

В полном безразличии сошел Головин на берег. К ногам его упал мешок, и катер моментально повернул назад. Как в тяжелом, гнетущем сне, Головин опустился на холодный и влажный камень.