Глава 964: Крики разбитого сердца

Кто бы ни был, он знает, что это пари напрямую связано с будущими перспективами этих людей! Неважно, какая сторона проиграет, в глазах своего соперника она навсегда останется хуже любой собаки!

Проигравший даже в Туманном призрачном Дворце не посмеет поднять голову от смущения!

От слов можно и отказаться, но письменное доказательство всё меняет!

Этот договор был скреплён кровью! И этому стали свидетелями семнадцать человек из разных слоёв общества, будущие наследники своих семей!

У обеих сторон нет права идти на попятную и расторгать спор!

Никто и подумать не мог, что это пари будет включать в себя настолько огромные выгоды и интересы! Семья Чжань пригласила сюда талантов различных областей, но эти таланты теперь немного пожалели о своем приходе. Эти люди достигли огромных высот в своей отрасли, и, естественно это не какие-то дурачки. Если бы они заранее знали, что всё будет настолько серьёзно, то точно бы сюда не сунулись! Но в тот момент все были охвачены гневом, да ещё эти братья Чжань ввели всех в заблуждение, обрисовав картину иллюзорными перспективами...

Теперь же эти люди находятся в безвыходном положении.

Если они выиграют, то определённо оскорбят обладателя непревзойдённой сущности. В конце концов, его сила невысока, он не представляет особой угрозы. Но что действительно важно, так это то, что своей победой они ещё и Мяо Сяо Мяо оскорбят!

Обидеть Мяо Сяо Мяо равносильно оскорблению всей семьи Мяо! Никто не готов взять на себя такие ужаснейшие последствия.

Но если они проиграют, то обидят семью Чжань! Короче, шаг вперёд или шаг назад – всё одно, лучше уж просто умереть!

Когда Цзюнь Мосе подписывал кровный договор, раздался тревожный голос Мяо Сяо Мяо:

– Ты уверен?

Госпожа Мяо даже придумала некий план на случай, если Мо Цзюнь скажет, что не уверен. Она решила устроить шумиху: дать этим идиотам по подзатыльнику и сжечь нафиг этот договор... И пускай это совсем неразумно, пофиг…

Цзюнь Мосе посмотрел на неё и прошептал:

– Абсолютно!

От такого ответа Мяо Сяо Мяо злобно топнула ногой и про себя закричала: «Дурак с манией величия!»

Однако ничего не поделаешь, можно лишь с тревогой наблюдать за этим парнем, который со спокойнейшим видом подписывает кровный договор!

Но на удивление она была немного спокойна, как будто самоуверенный дурак спасает ситуацию своей огромной манией величия… но, но как такое возможно?

В зале одновременно были расставлены семнадцать столов в два ряда. Мяо Сяо Мяо, она же свидетель, сидела посередине.

Другие непричастные люди тут же были прогнаны на три метра назад в качестве обычных зрителей! Даже Чжань Юшу был не исключением. Единственный, кому было позволено стоять рядом, это Чжань Цифэну.

«Молодые таланты» молча переглядывались друг с другом, думая о том, кто же из них выйдет первым. Если первая битва закончится успехом, то, что сказать, естественно это будет прекрасно… Но проигрыш будет равносилен окончанию их никчёмных жизней…

Никто не хотел становиться козлом отпущения.

Увидев спокойно сидящего обладателя непревзойдённой сущности, все пришли в некое раздражение.

«Мы тут, понимаете ли, стоим, но этот гад спокойненько на стульчике уселся?»

Тем не менее, ему придется идти одному против такого количества мастеров, но ради чего?

– Молодой господин Мо, я – Линь Цин Инь, хотел бы сначала с тобой кое-что обсудить! Прошу, окажи мне честь и выслушай меня! – как раз в то время, когда все безысходно переглядывались, из толпы вдруг вышел молодой парень в тёмной одежде и вступил в диалог с Мосе.

– Линь Цин Инь... очень элегантное имя. Похоже, что брат Линь из семьи, одарённой музыкальными талантами. Хорошо-хорошо, но неужто брат Линь хочет состязаться со мной посредством музыки? – Цзюнь Мосе посмотрел на него с улыбкой.

– Именно так. Стыдно признаться, но я никогда не практиковался в совершенствовании своей Суань. Единственное, где мне удалось достичь хоть каких-то высот – это музыкальное искусство, – спокойно сказал Линь Цин Инь: – Я не совсем согласен со всем этим состязанием против брата Мо, однако, по некоторым причинам я не мог сюда не прийти… Неважно, как закончится этот спор, я обещаю, что впредь мы больше не увидимся, иначе чувство вины меня сразу же раздавит…

Цзюнь Мосе слегка улыбнулся и сказал:

– Похоже, что твоё сердце что-то сдерживает? Трудно подняться на вершину музыки, если не отдаваться ей всей душой. Не нужно быть таким… Благодаря музыке, можно и подружиться, по крайней мере, я так думаю!

– Если полагаться лишь на голос своей души, то могу сказать, что брат Мо прекрасен в музыкальном искусстве, однако я всё равно не могу ничего поделать! – Линь Цин Инь улыбнулся, но затем его лицо внезапно переменилось, и он сказал: – К чему вся эта пустая болтовня! Я тут на днях был растроган одной песней под названием «Крики разбитого сердца», прошу брата Мо послушать и поделиться своим мнением на её счет!

Сказав это, он махнул своими рукавами, и в его руке появилась тёмно-зелёная флейта, сделанная из чистого нефрита. Он опустил голову, нежно погладил свою нефритовую флейту и сказал:

– Может, я и родом одной из древнейших музыкальных семей, однако владею я лишь только игрой на флейте. В общей сложности я потратил на обучение двадцать шесть лет! Эта нефритовая флейта – моя жизнь, моя любовь! Это также единственная цель, которую я преследовал в своей жизни! Так что, кроме этого, с меня и взять-то нечего!

– Другими словами, ты только умеешь играть на флейте? Другими музыкальными инструментами, как пианино или дудка, ты вообще нисколько не владеешь? – спросил Цзюнь Мосе.

– Верно! Как я уже говорил, кроме умения играть на флейте, с меня и взять нечего! – Линь Цин Инь поднял голову и посмотрел на него чистым взглядом.

– Восхищён! Лучше всецело чему-то отдаться, чем заимствовать понемногу у других! Жаль, что эту истину сейчас мало кто понимает! Брат Линь, ты заставил меня переменить своё мнение. Похоже, что в этот раз уровень состязания превзойдёт все мои ожидания! – взгляд Цзюня Мосе стал более серьёзным.

– Брат Мо и впрямь знаток музыки, – глаза Линь Цин Иня загорелись, и он посмотрел на Мосе.

Затем он повернул голову и посмотрел на Чжаня Юшу, сказав:

– Молодой господин Чжань, как бы не закончилось данное состязание, я надеюсь, что ты сдержишь своё обещание и больше не станешь создавать неприятности для моей семьи! Только так я смогу отдать все свои силы на победу… Обещай мне!

Когда Цин Инь сказал это предложение, Мосе уверился в своих подозрениях.

Оказывается, Чжань Юшу заставил Линь Цин Иня прийти сюда!

Чжань Юшу фыркнул и сказал:

– Испокон веков моя семья Чжань вела все свои дела честно и открыто, когда это я нарушал данное мной слово? Не беспокойся! Или, может, тебе нужно дать письменное обещание, подписанное кровью?

Линь Цин Инь ответил:

– Нет, я надеюсь, что молодой господин Чжань всегда делает то, что говорит. В таком случае большое спасибо. После этого состязания я сразу же покину эти земли вместе со своей семьей, и мы больше никогда не появимся в Городе сердечных грёз, можешь быть уверен.

Чжань Юшу фыркнул, но не стал больше ничего отвечать. Он сегодня и без того опозорился, так что теперь главное – выиграть спор, чтобы окупить весь этот позор!

Мяо Сяо Мяо глубоко вздохнула. Она очень хотела вмешаться, хоть и не знала, что на самом деле произошло. Но то, что Чжань Юшу использовал нечестные методы против Линь Цин Иня, не вызывает никаких сомнений! Кто бы мог подумать, что члены семьи Чжань способны совершать такие вещи…

Если она гарантирует безопасность семьи Линь Цин Иня, то ему придётся объясниться, а состязание будет тут же окончено. Но, подумав дважды, Сяо Мяо не стала открывать рот и задалась вопросом: «А смогу ли я гарантировать безопасность семьи Линь?»

Возможно, семья Мяо, стоящая за её спиной и сможет, но станет ли она это делать ради какой-то крохотной семьи музыкантов, обиженной таким прекраснейшим лучом света в виде семьи Чжань? Да, может, семья Чжань и подлая и бессовестная, однако, как говорится, победителей не судят: Если они сегодня действительно сумеют одержать победу, то никто даже внимания не обратит на то, какими методами они её добились. Об успехах или неудачах могут судить только герои!

После того, как Лин Цин Инь получил положительный ответ, он был уверен в том, что Чжань Юшу его не нарушит! И со спокойным лицом Цин Инь повернул голову к Цзюню Мосе со словами:

– Брат Мо, я бы хотел, чтобы ты оценил одно произведение, которое я сейчас сыграю на этой нефритовой флейте!

– Пожалуйста!

Зелёная одежда Линь Цин Иня колыхалась на ветру. Он не сразу начал играть: некоторое время он стоял неподвижно, а глаза его всё сильнее наполнялись неописуемым горем, однако выражение лица оставалось таким же спокойным. Нефритовая флейта, наконец, медленно поднялась и с каждым её взмахом, глаза Цин Иня становились всё печальнее и печальнее.

Когда раздался первый звук, горесть и тоска в глазах Цин Иня стала уже нерастворимой, но его лицо по-прежнему оставалось спокойным.

Мелодичные звуки нефритовой флейты мягкими волнами накрывали весь зал, заставляя каждого присутствующего, пусть даже не разбирающегося в музыке, прочувствовать гамму неописуемых чувств горечи и тяжести, словно каждого из них навсегда покинул самый дорогой человек на планете…

Это боль, которую трудно описать словами!

Неважно, какой у них уровень совершенствования или настроение, все как один были втянуты в эту прекрасную мелодию. В этом и есть сила музыки.

Музыка – это удивительное мастерство. Она всегда вызывает самые искренние чувства в сердцах людей. Постепенно звуки песни достигли и Мосе, он смог ощутить скорбь и беспомощность сердца Линь Цин Иня. В этот момент Мосе отчётливо услышал, что случилось с этим ребёнком из музыкальной семьи...

Среди присутствующих судей был известный в наше время знаток музыкального искусства. В этот момент, услышав эту грустную мелодию, он невольно вздохнул. Сидящая посередине Мяо Сяо Мяо, лицо которой было покрытой белой вуалью, не менялась в лице, однако выражение её глаз становилось всё печальнее, она беспрестанно повторяла какие-то строки:

С деревьев цветы облетели, - все алые краски весны

До срока легко сметены,

Ну что же поделаешь, прежде - безжалостный дождь поутру,

потом – и ветра ввечеру.

Так слезы смывают румяна;

– Останься, сегодня мы пьяны,

А встречи едва ль суждены...

Так было издревле, и длится тоска, словно водный поток,

Текущей реки на восток.

Все присутствующие чуть не расплакались от такой горестной мелодии!

Глава 965: Снова отговорки?

Мелодия уже закончилась, но Лин Цин Инь по-прежнему продолжал, как вкопанный, стоять на месте. Выражение его лица оставалось неизменным, только его взгляд был отчётливо потерянным, нефритовая флейта по-прежнему находилась у его губ. Он был охвачен настроением бесконечной печали, которое никуда не собиралось исчезать.

Воцарилась мёртвая тишина!

Понадобилось немало времени, чтобы Лин Цин Инь, наконец, устало опустил свои руки вниз, после чего с отчаянием в голосе обратился к Цзюню Мосе:

– Брат Мо, это первый этап, и я не требую от вас, чтобы вы состязались со мной в искусстве игры на духовых инструментах, я лишь хочу задать вам несколько вопросов. Как вам моё произведение «Плач разбитого сердца»? Что вы можете сказать о его недостатках? Для кого оно написано? Если есть какие-то недочёты – как можно спасти положение, по вашему мнению? Куда я отныне должен держать свой путь?

Когда Лин Цин Инь сказал «Я не требую от вас, чтобы вы состязались со мной в искусстве игры на духовых инструментах», Чжань Юшу напрягся. Во взгляде появилось возмущение; но, когда он услышал то, что следовало дальше за этими словами, выражение его лица тотчас же смягчилось.

По его мнению, Лин Цин Инь специально задал подобные вопросы Мо Цзюню, чтобы ввести в затруднительное положение; у каждого человека есть свои жизненные потрясения, которые могут спровоцировать внезапное вдохновение и стать чем-то большим.

Мелодия прозвучала лишь раз, и потом Лин Цин Инь спросил, для кого она написана? Мо Цзюнь никогда до этого момента не видел Лин Цин Иня, как он может знать ответ на этот вопрос? Если это не намеренные придирки, то что тогда?

Что касается «Если есть какие-то недочёты, как можно спасти положение…», – то это просто чушь и не более. Чжань Юшу тоже талантлив и умён, теория музыки ему знакома не понаслышке, и ему это произведение показалось очень замечательным, которое довольно редко можно услышать, откуда здесь взяться каким-то недочётам!

Если даже и существуют какие-то недочёты, кроме человека, который создал это произведение, никто другой не сможет этого определить, откуда Мо Цзюню знать об этом?

И этот последний вопрос о дальнейшем пути… ещё труднее. Твоя главная специальность – это изучение музыки, разве твоим дальнейшим путём может быть Суань? Послевкусие у этого вопроса было такое, будто бы он больше не хотел продолжать заниматься своим делом.

В таком случае, что тут скажешь о дальнейшем пути?

«Похоже, это парень не забыл моего наставления! Посмотрим, как этот господин Мо справится с первым этапом», – подумал про себя довольный Чжань Юшу.

На самом деле, так считал не один Чжань Юшу, все остальные думали точно так же. В один миг они взглянули на Лин Цин Иня с восхищением: а этот парнишка, видно, знает, как прищучить другого человека! Ни только не поднимая лишнего шума, но и сначала получив его расположение, именно после этого он готов яростно вгрызться ему в шею!

Глядя на то, как обладатель непревзойдённой сущности, задумавшись, размышлял над ответом, все присутствующие со злорадством улыбнулись. Стоит только ему дать ответ, и всё, представление закончено. Кто-то даже успел расстроиться: ждали такого фееричного шоу, а тут и посмотреть не на что!

В глазах знатоков музыки загорелись огоньки озорства…

Однако эти люди не догадывались, что на самом деле Лин Цин Инь не пытался запутать Мосе, он уже давно слил игру; не погрузившийся в музыку человек не смог бы понять этого. Мелодия сама всё рассказала Цзюню Мосе!

Цзюню Мосе лишь нужно сказать то, что ему удалось понять из услышанного, и он пройдёт испытание…

– Эта песня «Плач разбитого сердца» очень неплоха; и, действительно, уникальна. Если говорить о песне, как таковой, в ней абсолютно отсутствуют какие-то ошибки и недочёты. Невыносимо горестная и душераздирающая песня! Её даже можно назвать идеальной! Только если говорить об основной теме и настроении этой мелодии, то придётся быть предвзятым, чтобы не ошибиться.

Когда Цзюнь Мосе произнёс эти слова, все члены жюри изменились в лицах, и с опасением ожидали его дальнейших слов.

– Мы, музыканты, обычно вкладываем свои чувства и настроение в свои произведения. Будь то радость или печаль, даже ярость, безумный гнев и жажда убийства – всё это можно понять из мелодии. Но помимо этого музыкант также должен нести ответственность за своих слушателей! По-настоящему хорошая песня должна вызывать у слушателей настроение умеренного веселья, пусть печального, но не разрывающего сердца, а даже если и так, то в разумных границах. Чтобы после прослушивания этой песни, люди почувствовали свободу, лёгкость на душе и в теле; даже печальная песня должна вызывать в человеке сочувствие, тем самым облегчив тяжесть у него на сердце… А песня брата Лин как раз крайне печальная, но она вызывает у слушателей только чувство угнетённости. После прослушивания этой песни на душе только отчаяние, безнадёжное и бесконечное. И это очень сильно отличается от заявленного в начале посыла этой песни! Пусть они двигаются в диаметрально противоположных направлениях, однако в конце все же чувствуется, что выбранный путь ошибочен! – Цзюнь Мосе слабо улыбнулся и добавил: – Можно сказать, что самое лучшее место этой песни в одно и то же время является и её главным упущением!

– Хорошо сказано! – один взволнованный старик из членов жюри, не подумав, издал одобрительный возглас; остальные тоже едва заметно кивнули. Мосе метко выстрелил прямо в яблочко своими хорошо подобранными словами!

Лин Цин Инь немного подумав, медленно кивнул головой и сказал:

–Тогда… в таком случае, как же можно спасти положение?

– Спасти положение? Можно лёгким способом, а можно и трудным! – Цзюнь Мосе медленно сказал: – Мои слова так противоречивы лишь потому, что песня – это голос души; я уже сказал, что, как сама по себе, мелодия не имеет недочётов, она, действительно, превосходна. Главная проблема как раз заключается в твоих чувствах. Эта песня настолько печальна, но твоё лицо нисколько не изменилось за всё время игры на флейте, отсюда очевидно, что ты исполнял эту песню в состоянии полного отчаяния, в самом названии этой песни «Плач разбитого сердца» есть скрытый смысл. Что касается того, как можно это исправить…. Тебе лишь нужно поменять свой настрой, и настроение песни сразу же изменится. Если твоё душевное состояние останется прежним, вносить какие-то другие коррективы совершенно бесполезно. Вот что значит «можно лёгким способом спасти положение, а можно и трудным»! Возможно ты скажешь, что, если поменять настроение отчаяния на какое-то другое, первоначальное значение песни будет потеряно, но тогда я задам тебе встречный вопрос: Человеческая жизнь настолько безнадёжна? Почему бы не попробовать что-нибудь изменить? Попытаться отчаяние заменить на тоску. Должно быть, это, наверняка, возможно. Я уверен, что с тем человеком, для которого ты сочинил эту песню, у вас очень глубокая связь, и у вас, несомненно, найдётся немало прекрасных совместных воспоминаний. Эти воспоминания – твоё самое драгоценное богатство, которое ни один человек не вправе у тебя отобрать. Если бы ты вспомнил о них, когда будешь снова играть, я уверен, мелодия бы стала совершенно другой. И тогда мы бы услышали лишь мотив грусти и тоски по былым временам, а вовсе не отчаяние! Только так «Плач разбитого сердца» может стать совершенно безупречным музыкальным произведением, которое обретёт популярность! Оно будет бессмертным и неувядаемым, как и твоя связь с тем человеком, для кого оно написано!

Лин Цин Инь застыл с растерянным видом, в его глазах сверкнули слёзы.

– Что касается того, для кого написана эта песня… Я уже почти ответил на этот вопрос. Брат Лин, если я не ошибаюсь, эту песню ты посвятил какой-то прекрасной девушке, – Цзюнь Мосе с теплотой во взгляде посмотрел на него, и сказал: – И эта девушка, должно быть, случайно погибла… Ты отчаянно хочешь вернуть её. Если бы не так, то в твоей песни чувствовались укор и обида, но так как они отсутствуют, можно сделать вывод, что…

Лин Цин Инь с тяжестью вздохнул и, словно в бреду, пробормотал:

– Верно! Всё верно, брат Мо, вы сказали неплохо. Эта песня превосходная, и такая… невыносимо горестная, просто душераздирающая! Сяо… моя Сяо Лень… больше нет моей Сяо Лень…

Он крепко закрыл глаза, и, будто как наяву, снова увидел подобное цветку улыбающееся лицо, игривый и манящий взгляд, очаровательную и хрупкую фигуру, потом вдруг полные слёз затуманенные глаза…и измождённое засохшее лицо красавицы на больничной койке…

В этот миг Лин Цин Инь словно вернулся в те времена, и увидел перед собой его красавицу, которой он клялся в вечной любви и с которой хотел разделить жизнь, его рассудок помутнел.

– Сяо Лень… – он непрерывно вздыхал и всхлипывал, слёзы падали вниз одна за другой.

Немного помолчав, Мосе тихо произнёс:

– Встречи и расставания тяжелы,

Весенний ветер бессилен, цветы погибли.

Лишь когда шелкопряд умрёт, нити дум прекратятся,

Свеча обратится в пепел, а слёзы иссохнут…

Брат Лин, настоящая любовь, разумеется, достойна восхищения, однако, если бы та барышня Сяо Лень увидела бы вас таким, думаю, она бы не смогла найти себе места, она бы долго переживала и волновалась за вас…

Эти стихи были достойны быть в одном ряду с великими произведениями самого Ли Шанъиня (813–858 гг., поэт эпохи Тан), и пусть этого всего половина от полного произведения, все присутствующие тотчас же пришли в настоящее изумление от них! Мяо Сяо Мяо тщательно пережёвывала и вновь повторяла услышанные слова, она словно опьянела от их красоты…

«Почему каждое слово из его уст оставляет такое глубокое и незабываемое впечатление?»

Внезапно она насторожилась: если лично не испытать таких чувств, как же можно писать о них? Неужто он уже… Подумав об этом, у Сяо Мяо появились очень смешанные чувства насчёт этого…

– …лишь когда шелкопряд умрёт, нити дум прекратятся, свеча обратится в пепел, а слезы иссохнут… – Лин Цин Инь несколько раз пробормотал себе это под нос и вдруг спросил: – Осмелюсь спросить вас, брат Мо, что же мне делать дальше?

– Следуй велению своего сердца! – Цзюнь Мосе с сожалением посмотрел на него и сказал: – Брат Лин, у тебя есть свой собственный путь, и только тебе решать, что делать, а чего не делать… Быть сентиментальным – не значит плохо. Главное, чтобы твоя чувствительность не стала клеткой для тебя, мир большой, просто действуй!

– Премного благодарен за ваши наставления, брат Мо! – Лин Цин Инь вежливо поблагодарил Мосе, он был полностью растроган, и с уверенностью продолжил: – Брат Мо, вы, безусловно, намного меня опередили в искусстве постижения музыки! Я признаю ваше превосходство! Настроение умеренного веселья, пусть печального, но не разрывающего сердца, в разумных границах… Я хорошо запомню ваши слова, брат Мо. Только жаль… Неизвестно, когда ещё нам придётся свидеться. Желаю вам от всего сердца каждое несчастье обращать в удачу, как можно скорее добейтесь успехов, удачи вам!

– Большое спасибо, брат Лин, на добром слове! – Цзюнь Мосе улыбнулся.

Пожелав удачи Мосе, Лин Цин Инь дал понять всем, что господин Мо прошёл испытание. Скрытый смысл этих слов говорил, что Лин Цин Инь проклинает братьев Чжань за поражение. Как Цзюнь Мосе мог не понять этого?

Лин Цин Инь рассмеялся и, держа в руках флейту, вернулся на своё прежнее место.

Господин Мо, обладатель непревзойдённой сущности, одержал победу в первом поединке! Все члены жюри одновременно подняли таблички со словом «победа» в сторону Цзюня Мосе, лицо Чжаня Юшу в тот же миг помрачнело.

– Этот состязание в искусстве владения музыкальными инструментами! Однако господин Мо от начала и до конца только говорил, и ни разу не применил свои музыкальные способности, как он может одержать победу? Он должен сам исполнить песню, и победить произведение Лин Цин Иня «Плач разбитого сердца»! Только тогда можно будет с уверенностью признать его победу! – раздался чей-то голос, и за ним тут же потянулись остальные.