Последняя речь приговорённой к смерти.

 

«Я, член П.С.Р., в настоящий момент член летучего боевого [отряда] Северной Области П.С.-Р, убила Мина. Причины, побудившие меня к этому акту, следующие: я думаю, всем памятны декабрьские дни в Москве, где Мин и Риман действовали так, как если бы это была неприятельская страна. Не буду об этом много говорить. Много об этих днях говорилось и писалось в газетах и журналах, и уже специально по этому поводу написаны книги. Тысячами считали убитых в Москве. За что, собственно, убивали московский народ? За то, что измученный в невежестве, в нищете, обманутый Манифестом и всей провокационной политикой 40

правительства рабочий народ поднял знамя восстания против своих вековых угнетателей и притеснителей. Я убила Мина как убийцу восставших борцов за свободу, как убийцу тех невинных, кровью которых были залиты улицы Москвы.

В мирное время Мин занимался воспитанием солдат. Он старался как можно ближе и теснее сойтись с солдатами, непосредственно влиять на них и возбуждать в них чувства рабской покорности и животной преданности к преступному правительству. Таким образом, он продолжал воспитывать в них будущих братоубийц, отцеубийц. Я убила Мина как командира Семёновского полка, воспитывающего крестьян-солдат в духе активной неприязни к народному освободительному движению.

Во время допросов меня спрашивали - кто дал нам право убивать? Как член партии социалистов-революционеров я отвечу то же, что говорили и до меня товарищи: Партия решила, что на белый и кровавый террор правительства [надо] отвечать красным террором. Террор в партии вынужден правительством. Террор партии породило само правительство.

А как выходец из народа происхождения я немудрёного; отец - солдат, мать - крестьянка, и я спрошу вас языком самого народа: а кто вам дал право веками держать нас в невежестве, в нищете, в тюрьмах, ссылать в ссылки и на каторги, вешать и расстреливать десятками и убивать тысячами. Кто вам дал на это право? Вы сами его захватили по праву сильного, санкционировали его вы же выдуманными законами, а попы вам это право освятили. И вот теперь идёт новое народное право, которое, безусловно, справедливее вашего безчеловечного права. Вы объявили этому грядущему праву борьбу не на жизнь, а на смерть. Вы отлично знаете, что с гибелью своего безчеловечного права погибнете и вы, питающиеся им, как шакалы падалью. И мы, вышедшие из народа, мы, борцы за народную свободу, чувствуем в себе силу и право бороться с вами, представителями самодержавного и бюрократического произвола, с оружием в руках за наше новое грядущее право.

Я окончила учительскую семинарию, и меня отправили в один из уездов Лифляндской губернии. Проработав там год, я перевелась в земскую школу Петергофского уезда Петербургской губернии. Условия здесь были таковы: перед школой жил жандарм, позади школы жил урядник, на соседней горе - поп, рядом с ним - псаломщик, и все четверо писали на меня доносы. Заведу ли я беседы и чтения для народа невинного характера, псаломщик доносит инспектору, что учительница занимается сторонними школьным занятиям беседами и толкованиями. Поп пишет по своему ведомству, что учительница секты насаждает, толстовщину распространяет, юношество развращает. Займусь ли народными спектаклями, сразу пишут доносы урядник и жандарм. Всё это происходило лет пять тому назад. По доносам меня вызывали то инспектор, то училищный совет, то сам губернатор. Два с лишним года я проработала в этом "богоспасаемом" селе. Наконец, училищный совет выкинул меня из учительства. Я убедилась в следующем: я не могу делиться с народом даже теми скудными знаниями, какими я сама обладаю, и уж тем более я не могу открывать ему глаза на его собственное положение, я не смогу указать ему на настоящие причины его бедственного положения... Я видела, что при таких условиях нечего и думать о гармоничном духовном развитии человека, как тому учит нас педагогика, я видела необходимость прежде всего создания таких условий, при наличии которых можно было бы мыслить о всестороннем развитии человека. И я поняла, что сама жизнь толкает к необходимости борьбы с правительственной самодержавной тиранией и деспотией. И я стала революционеркой...

...Под влиянием тюрьмы и гонений со стороны правительства революционный дух во мне окончательно окреп. Я ясно видела, что вся история русского народа - это одна кровавая летопись. Я осознавала, что самодержавная и бюрократическая надстройка держатся только благодаря насилию со стороны власти, благодаря постоянно практикуемому белому и кровавому террору. И я самой жизнью пришла к следующему убеждению: ничего нельзя создать нового, не разрушив старого. Если идеи штыком не поймаешь, то и штыки идеями не отклонишь! И я стала террористкой. Самодержавный и бюрократический режим дышит на ладан. Уже поражение во время безрассудной японской войны показало, что его песенка спета. Октябрьская забастовка рабочих ещё более напугала правительство. Чтобы как-то умиротворить страну, правительство заявило, что вводит в жизнь узаконенные свободы. При этом, давая одной рукой свободы, другой посылает по всей стране карательные экспедиции, по деревням, по городам, устраивает кровавые погромы.

Опять свинцовые тучи репрессий повисли над страной. Но народ не успокаивался, и правительство решило на подпорку подгнивших основ создать и созвать Думу. Но ни организация чёрной сотни, ни гнусные каверзы и подвохи правительства не привели к тому, чтобы созвать Думу консервативную, монархическую. Дума созывалась либеральная. Правительство долго терпело критику, но, когда левые думцы решились обратиться к народу с обращением, подтверждающим принцип принудительного отчуждения частновладельческой земли, правительство не выдержало, и Думу разогнали. Опять начался период репрессий, но это уже напрасные потуги. Никакими репрессиями, ни арестами, ни тюрьмами, ни ссылками, ни каторгами, ни виселицей, ни расстрелами, ни карательными экспедициями, ни погромами не остановить поднявшегося народного движения.

Вы меня приговорите к смерти. Но где бы мне ни пришлось умереть, я умру с одной мыслью: прости, мой народ! Я могла тебе дать только одну жизнь! Но умру я с полной верой в тебя и в то время, когда для тебя взойдёт солнце свободы!»

* * *

Что интересно, церковно-просветительской работой среди рабочих занималось ведомство пресловутого Зубатова. А причину оного благоугодного делания прекрасно выразил московский обер- полицмейстер Трепов, заявивший: «Религиозное воспитание должно быть дополнением к воздействию на рабочих вооружённой силой». Напомню, что по всему миру стал известен девиз-рефрен Трепова: «Патронов не жалеть!».

Для рабочих были организованы хоры, играли оркестры. Для обработки этого сектора из полицейского ведомства выделили «Комиссию по организации чтений для фабрично-заводского рабочего города Москвы». В её распоряжении было 20 аудиторий, расположенных по разным районам Москвы, и 50 лекторов. К работе привлекали деятелей искусства, актёров, пианистов. В помещении Политехнического музея устраивались лекции и концерты религиозно-просветительского содержания.

Московский генерал-губернатор Сергей Александрович Романов на эту тему высказался так: «Если бы московские рабочие подпали под влияние этого просветительского воздействия, меньше было бы стачек", труднее и медленнее развивалось бы революционное движение, и облегчалась бы для администрации работа по организации помощи заинтересованным кругам в ликвидации противоречий...»

 

1910

«Почаевский листок» № 9. 1910 год.

«Не пожелай чужих имений

И ничего что не твоё.

В довольстве малом, средь лишений

Устрой ты счастие своё

И помни заповедь святую

Страдальца Господа Христа

Чтобы за ним всю жизнь земную

Идти под знаменем креста».

 

Борис Кандидов: «От имени Синода и архиереев неоднократно опубликовывались обращения к верующим с призывом "сохранить верность" царскому правительству, через церкви и монастыри широко распространялась контрреволюционная литература, во всех церквях читали особые молитвы "об утешении крамолы". Наконец, используя исповедь, духовенство регулярно снабжало полицию сведениями про любых активистов, о которых попу рассказывали недалёкие бабки и матери... Среди крестьянского населения в связи с усилением аграрного движения духовенство содействовало работе карательных экспедиций, и нередко представители церкви принимали непосредственное боевое участие в борьбе с рабочими и крестьянами. Что уж говорить про черносотенные организации. Вооружённые чёрные сотни в некоторых местах целиком состояли из монахов...»

 

«Церковь и контрреволюция» (М., 1905):

 

Глава: «Шпионаж церковнослужителей в пользу иностранных государств. Японская разведка завербовывала своих агентов также среди священников и сектантов, живших в России. Одним из таких был известнейшая фигура первой русской революции поп Гапон, секретный осведомитель царской охранки под кличкой "Апостол", сыгравший провокаторскую роль в событиях 9 января 1905 года, когда царь расстрелял толпу идиотов, которые шли к нему за помощью. Гапон за свою провокаторскую работу среди рабочих получал деньги от охранки, а за шпионаж в пользу японской разведки ему платил японский военный атташе в Стокгольме...»

 

«О христианском терпении» (Моск. Синод, тип., 1906):

 

«Верные сыны России и церкви православной. Не станем на пагубный путь нечестивых; не послушаемся их дьявольских речей. Откликнемся на зов Христа, который стучится в дверь сердца нашего, отворим эти двери и примем Христа; Он тогда войдёт к нам и разделит с нами трапезу вечернюю. Откликнемся и на зов Царя Батюшки, призывающего нас к себе на помощь в борьбе с проклятою и безумною крамолою... Христу скажем: "Господи, прииде и вселися в нас", а Царю Батюшке скажем: "Самодержец, возьми, если нужно, жизнь нашу"».

12 декабря 1905 года, когда войска пошли убивать народ, Синод опубликовал воззвание «К Празднику Рождества Христова», в котором говорилось: «Декабрьское Краснопресненское рабочее восстание подобно страшной буре на Галилейском море во время поездки по нему Христа с Апостолами».

 

Аграрные преступления.

 

 Самодержавие начало войну с крестьянами. Карательные экспедиции сжигали сёла, крестьян - бывало, что всей деревней, - запарывали, вешали, расстреливали, от детей до стариков, распинали на воротах, закапывали в землю живьём, насиловали женщин и девочек. А боголюбивое сельское духовенство действовало в тесном единении с помещиками и принимало самые энергичные меры для обслуживания насилия. Основная роль сельского попа - доносчик «на смутьянов».

« Образцовые тезисы сельскому духовенству »: «Господь Бог, дающий всему жизнь и дыхание и всё, по своим премудрым целям делит земные блага между людьми весьма неравномерно. Это мы постоянно наблюдаем в жизни: мы видим, что одни владеют миллионами, а между тем как достояние других равняется нескольким рублям.

Господь Бог даёт, как сказано в Евангельской притче, "одному пять талантов, другому два. Одному один..."

Господь Бог одних богатит, других убожит. Поэтому всякий, толкующий об отобрании чужого добра, идёт против Бога, Верховного раздавателя всех благ...»

«15 февраля 1905 года благочинный села Захарьина, Подольского уезда, поп Сироткин послал донос Подольскому исправнику с информацией об отношении учителей и учительниц земских школ к революционному движению».

«Поп Димитрий Померанцев из села Козлова Рузского уезда в секретном сообщении митрополиту Владимиру от 23 декабря 1905 года подробно перечислял всех крестьян, учителей и врачей - участников революционного движения...» «В селе Казачьи Лагери, теперь Днепропетровской области, жил тайный осведомитель охранки поп Ромоданов. 3 октября 1905 года он послал исправнику донос, в котором сообщалось, что в селе организовалась революционная группа во главе с крестьянином Фёдоровым. Сведения были получены во время исповеди от крестьянина Г.И. Коршун». «14 июня 1905 года поп Николаевской церкви села Черненко- во, Волоколамского уезда, Николай Розанов отправил заявление на имя московского губернатора Кристи. Сообщая об антирелигиозной деятельности учителя земской школы Дмитрия Тимофеева, поп просил расправиться с учителем и наказать детей, которые под его влиянием отказывались исполнять церковные обряды». 13 февраля 1905 года прошёл объединённый Съезд баптистов и евангелистов. Была опубликована декларация, в которой говорилось: «Мы не желаем Учредительного собрания, ибо вопрос о форме верховной государственной власти для нас решён безповоротно Всероссийским земским собором 13 февраля 1613 года (дата установления монархии "Романовых"). Эта декларация была подписана председателем союза баптистов Орловым и Прохановым - председателем всероссийского союза евангелистов». 20 февраля 1905 года. Съезд старообрядцев. Организаторы - Рябушинский и Сироткин. В воззвании к сторонникам съезд писал: «Восспрянь же, свободный русский народ! Откликнись и отзовись на царский призыв! Не потакай изменникам! Они натравливают тебя на чужое добро, крестьянина на помещика, а работников на хозяев, Государя же Царя они совсем не признают. Как сгубят Царя, да сгубят дворян да купцов, в чьих руках вы тогда будете?»