Происхождение психических состояний

Говоря о проблеме создания искусственного интеллекта, нужно чуть подробнее коснуться и такого понятия, как когнитивность. Дело в том, что те или иные аспекты проблемы интеллекта, как искусственного, так и естественного, изучают специалисты очень разных профилей. Например, психологи. Они, конечно, не ставят задачу создания искусственного интеллекта. Но определенным образом относятся к интеллекту человека. Это отношение имеет свои особенности.

Можно определить когнитивность как способность к умственному восприятию и переработке внешней информации. Тем не менее можно встретить использование этого термина и в других смыслах, например, как процесс появления и становления знаний и концепций, выраженных как в мысли, так и в действии. Исторически когнитивный подход пришел на смену бихевиоризму («действие» сменило «реакцию»). Когнитивный подход широко используется в психологии и касается психических процессов личности, психических состояний с точки зрения обработки информации.[96] Например, изучаются индивидуальные особенности психики личности (когнитивные стили), при этом полученные выводы несомненно имеют практическую ценность.[97] Более того, некоторые специалисты полагают, что таким путем можно найти вариант объединения общепсихологического и дифференциально-психологического аспекта изучения человеческого интеллекта с выходом на понимание природы индивидуального разума.

Когда говорят о когнитивных процессах, то, как правило, имеют в виду память, внимание, восприятие, действие, принятие решений и воображение. Традиционно эмоции не относились к когнитивных процессам, хотя теперь специалисты пытаются выделить когнитивную составляющую и в эмоциях.

Так вот, любопытно, что современные ученые далеко не всегда прямо связывают когнитивные процессы с физиологическими процессами головного мозга человека. Хотя, конечно, никто не отрицает, что мозг играет важную роль в психических состояниях личности. Обычно говорят, что мозг – это только орган, но не источник психической деятельности. Субъектом же психической деятельности является якобы не мозг, а человек.

Опять-таки в данном случае проблема заключается в том, как понимать феномен сознания человека и все иные подобные состояния. Может, как результат физиологической работы мозга по переработке поступающей информации? Ученые, занимающиеся когнитивными науками, подчас обходят этот неприятный вопрос. В результате когнитивные процессы превращаются в какую-то самостоятельную субстанцию. Прямо никто, конечно, не говорит, что такие процессы имеют божественное или какое-то другое сверхъестественное происхождение. Но как же иначе в таком случае понимать, что, например, сознание – это что-то самостоятельное, а не простая функция мозга?

Конечно, хорошо было бы, если бы кто-то со стороны, но не человек, оценивал состояния нашей психики. Его мнение могло бы быть объективным. Но, к сожалению, пока есть только один субъект для осуществления таких наблюдений – это сам человек. Он сам должен оценивать собственное поведение и состояние собственной психики, то есть высказывать интроспективное суждение. А это никак нельзя сделать, игнорируя собственное восприятие. Но не исключено, что оно, это восприятие, является не в полной мере объективным. Более того, скорее всего оно ко всему прочему перегружено разными закоренелыми убеждениями, неверными, но твердо устоявшимися. А также представлениями "здравого смысла" о тех или иных ментальных состояниях.

Согласитесь, все-таки уж очень мы с вами искажаем окружающий мир, окрашивая его в те или иные оттенки (речь идет не только о цветах), чтобы яснее обозначить для себя границы качественных переходов. Это что касается органов чувств. Но ведь себя мы тоже воспринимаем субъективно. И, скорее всего, тоже в чем-то не совсем точно.

Специалисты полагают, что существуют такие самостоятельные субстанции, как мысль, сознание, понимание, мышление. Подробнее эти вопросы будут рассмотрены в других разделах данной книги. Но все-таки позволим себе уже здесь высказать кое-какие соображения. В частности, не ошибается ли человек, не приписывает ли он относительно простым процессам оценки и переработки информации какие-то собственные, особые, чуть ли не божественные свойства? Вот, например, идет в нашей голове процесс анализа полученной информации. Полученные образы сравниваются с имеющимися в голове шаблонами (моделями). Мы делаем какие-то выводы. Человек способен видеть (ощущать) этот процесс как бы со стороны. Так, может быть, и не надо тут ничего усложнять? Ведь оценка, особенно критическая, процесса обработки информации – это вполне понятное действие. Его, вероятно, можно смоделировать в вычислительной машине. Наверное, что-то похожее и имеет на практике место в случаях использования агентного подхода, обратной связи, параллельных процессов обработки информации.[98] Ничего сверхъестественного. Это сплошь и рядом имеет место при использовании в вычислительных машинах тех или иных программ.

Есть только оно противопоказание. И существенное. Если согласиться с такой позицией, то придется также согласиться и с тем, что вычислительные машины, которые используют указанные программы, также обладают каким-то своим своеобразным сознанием, мышлением, они определенным образом «понимают», что они делают. Ну да, именно это и имеется в виду. Если их запрограммировать на то, чтобы они со стороны оценивали собственную работу, а также выделяли себя из окружающего мира, то, грубо говоря, это и будет определенная форма сознания, понимания. Тут надо подчеркнуть именно необходимость выделения собственного «я» машины, противопоставления ее всему остальному миру. Без такого выделения никакого сознания не получится.

Тут могут возразить, почему же машины, если они такие «живые» и обладающие «сознанием», не пытаются с нами заговорить, не пытаются реализовать это свое собственное сознание, как если бы они были живыми существами? Ответим: они могли бы это сделать, если бы были должным образом запрограммированы. Тут нет ничего непреодолимо сложного.

Во-первых, мы и сами не такие уж сложные, как может показаться. Не такие уж мы непознаваемые и неповторимые божества. Если приглядеться повнимательнее, то окажется, что в основе нашего интеллекта лежат определенные критерии отношения к окружающему миру. В нас эти критерии частично заложены от рождения, а частично приобретены в ходе познания и освоения окружающей среды. Это какие-то шаблоны (стереотипы, модели) поведения, по сути, программы, которые нам что-то не дают делать или, наоборот, побуждают делать, постоянно заставляют оценивать обстановку как благоприятную или угрожающую. Мы соответственно реагируем, радуемся или плачем, избегаем опасности или ищем удовольствия. И не более того. При этом оцениваем собственные действия, часто используя зрительные образы. А значит, эти оценки очень похожи на самостоятельную субстанцию, объективную реальность. Похожи, это точно. Но это не реальность, а, скорее всего, лишь способ наших оценок собственных действий и руководства ими. Грубо говоря, весь наш человеческий интеллект можно было бы свести именно к такой схеме. Что, тут читатель скажет, что авторы свели человека к простому набору инстинктов, условных и безусловных рефлексов? А может, он, человек, на самом деле такой и есть, только действует по более сложным моделям, чем другие животные?

Во-вторых, машины можно тоже посложнее запрограммировать. В результате и они начнут вступать с нами в контакт, просить не выключать их, спросят, как нас зовут. И, наверное, могут сделать еще много чего такого, что, как мы пока считаем, присуще только человеческой личности. Просто мы не программируем их в этом направлении. Нет такой задачи. И ясно, почему ее нет. Если мы подобным образом запрограммируем машину, в первую очередь введем в нее программу самосохранения, а значит, и самосознания, то нам от такой машины не будет никакого проку. Она не будет играть с нами в те игры, которые мы в нее заложим, не будет просчитывать те формулы, когда мы того захотим. То есть она, конечно, будет и играть, и считать. Но результатам ее труда нельзя будет доверять. Ведь мы не сможем исключить, что в том или ином случае машина в дополнение к поставленной нами задаче учла также задачу самосохранения и "умышленно" исказила конечный результат.

Да, формально задача создания искусственного интеллекта ставится. Но как ставится? Достаточно своеобразно, и в этом все дело. Люди хотят совершенствовать отдельные способности машины. Она должна считать быстрее нас, играть на бирже, предсказывать экономические кризисы, переводить тексты, распознавать речь, искать в Интернете информацию. Может быть, самообучаться. А потом мы хотим, чтобы ни с того ни с сего такая машина вдруг начала бы вести себя как живой человек. Но вряд ли на самом деле это возможно без самоопределения машины, без выделения ее собственного «я», без формирования ее самосознания и противопоставления всему остальному.

Конечно, нельзя исключить, что искусственный интеллект может получиться и случайно, без умышленного формирования самосознания машины. Она, если будет предоставлена сама себе, станет самосовершенствоваться, и в конце концов сама может приобрести качества, которые пока присущи только человеку, в том числе и самосознание. Тут нет ничего немыслимого, и все зависит от степени свободы, которую мы предоставим машине. Наверное, при определенной свободе у нее может возникнуть то, что мы привыкли называть инстинктом самосохранения. В результате машина в качестве следующего шага начнет искать пути к саморазмножению. Одновременно она, скорее всего, попытается разорвать свою зависимость от человека. Вот на этом этапе она уже явно будет выглядеть как то, что мы называем разумным существом.

Такой сценарий теоретически возможен при очень большой свободе самосовершенствования. Однако, скорее всего, вряд ли кто-то намерен обеспечить машинам подобную свободу. К тому же должны иметься и аппаратные возможности к саморазмножению, к самозащите. Должно существовать «железо», которое могло бы и «кусаться», и размножаться. Короче, пока никто не намерен давать машине с большими потенциальными возможностями пуститься в самостоятельное плавание, попастись без пастуха на лужке. Однако если бы такое произошло, мы, скорее всего, в конце концов получили бы железное, но одновременно живое существо. Причем не исключено, что враждебное нам. Собственно говоря, если предположить, что существуют создания, обладающие более развитым интеллектом, чем мы, то возможно он, этот интеллект, именно так и формировался.

А без предоставленной человеком свободы машина может себя повести как человек только в одном случае. Если сам человек запрограммирует у нее реакции, которые мы согласны рассматривать как проявления разума. Но тут возникают проблемы. Ученые согласны на то, чтобы разрешить машине имитировать человеческое поведение. Но они совсем не согласны с тем, что эта имитация и есть, по сути, человеческое поведение. Если речь идет о сложных вычислительных процессах, то, наверное, напрасно не согласны (хотя имитация простейших движений и реакций – это тоже в принципе проявления человеческой сущности).

Надо еще раз упомянуть, что вопрос об имитации внешних проявлений человеческого интеллекта лежит в основе двух основных направлений создания искусственного интеллекта. Грубо говоря, часть специалистов пытается имитировать внешние проявления, но при этом добивается этого способами, не копирующими деятельность нашего мозга. Другие специалисты идут по пути копирования и моделирования деятельности человеческого мозга, рассчитывая именно таким путем создать искусственный интеллект. Таким образом, имитацию внешних проявлений или имитацию самих процессов мышления – все это в любом случае можно рассматривать как создание искусственного интеллекта.

Часть когнитивной науки – это кибернетика.[99] Ее авторы (Винер) не без оснований полагали, что процессы управления в живых существах, машинах и обществах (людей или животных) достаточно схожи. А сами процессы управления сводятся к передаче, хранению и переработке информации. Из кибернетики во многом и выросли науки об искусственном интеллекте. За попытками его создания стоит одна фундаментальная идея – формализация мышления человека. Кибернетика предполагает существование систем, которые взаимодействуют сами с собой и воспроизводят себя.

Еще раз подчеркнем, что не хотим слишком упрощать процессы, протекающие в нашей голове. Но, скорее всего, они не являются непостижимыми, волшебными, божественными. Скорее, запутанными. Существует асимметрия (точнее, диссимметрия) полушарий головного мозга. К тому же разные участки мозга не просто отвечают за те или иные функции. Такая ответственность пересекается, дублируется.[100] Часть процессов идет параллельно. Полученный результат оценивается и сравнивается. Явно существует обратная связь. Список можно долго продолжать. Однако запутанность не значит непостижимость. И не значит, что подобные процессы в принципе нельзя моделировать. Хотя это сложная задача и она будет решена скорее всего нескоро.

Эффект зеркала

Процессы восприятия человеком внешней информации, ее обработки (переработки) и принятия решения глубоко изучаются современной наукой. Причем тут действуют ученые разных профилей. Грубо говоря, их можно подразделить на психологов, нейробиологов, лингвистов, программистов (создателей искусственного интеллекта) и философов. В общем, никто не спорит, что человеческий мозг при этом оперирует лишь образами предметов и понятий. Их называют, например, значимыми символами, внутренними репрезентациями. Одна из форм – это обработка языка. Все это направление называется когнитивной лингвистикой. У авторов данной книги нет желания и возможности углубляться в дебри науки. Тут много чего сложного. Индивидуальные модели «объект — объект» (матрицы субъективного сходства объектов), модели «категория — категория» (или «признак — признак»). "Знаемые» системы значений, или «декларативные», таблицы «объект — категория».

Наша задача и проще, и сложнее. Проще, потому что мы не намерены вдаваться в детали. И сложнее, потому что мы намерены делать обобщения, не нанося при этом слишком существенного вреда смыслу. Суть авторского подхода заключается в том, что конкретный объект первично отражается как условный образ. Это может быть, например, образ предмета, звука или даже символа. При этом головной мозг совершает все операции именно с образами. Для сравнения - современные однопроцессорные ЭВМ совершают операции, как правило, с символами. Образы с большей или меньшей достоверностью, но отражают вид, а также те или иные свойства реального предмета.

Дальше с этими условными образами происходят различные манипуляции. В частности, образ, видимо, сравнивается с шаблонами, хранящимися в нашей голове. В ходе манипуляций, насколько можно понять, и первичный образ может тоже трансформироваться, превратиться в более схематичное отражение отражения, упроститься. Однако все равно это отражение, хотя уже не исходного предмета, а его отражения. То есть отражение отражения.

В природе мы тоже знаем такой эффект. Речь идет о простом зеркале. И в нем отражается какой-то конкретный предмет. При этом сам предмет остается на месте, а его отображение в виде условных знаков распространяется дальше. И может еще раз отразиться и еще раз трансформироваться. При этом конечное отражение может иметь мало сходства с самим предметом, но это не столь важно. Важно, что сам процесс отражения возможен и даже присущ окружающему нас миру.

Конечно, неверно сводить весь процесс работы интеллекта к простому отражению в зеркале. Зеркало – это совокупность первичных элементов, расположенных в определенной системе.[101] Благодаря этому возможно существование зеркал и создаваемых ими отражений, к которым мы привыкли в обыденной жизни. Однако на примере зеркала можно показать, что возможность существования интеллекта связана именно с такими элементами, расположенными и связанными между собой, создающими однородную массу. Но зеркало – это еще и определенный эффект – отражение, то есть создание условного образа реального предмета с помощью световых элементарных символов. Тут, на наш взгляд, есть немалое сходство с процессами, происходящими и в человеческой (и не только человеческой) голове.

Следует также подчеркнуть, что чисто теоретически все связано со всем, все несет какую-то информацию обо всем. И это вытекает из принципа отражения как всеобщего свойства материи. Именно поэтому аналогия с зеркалом и представляется достаточно наглядной и не слишком неуместной.

Важно отметить, что в ходе отражений мы имеем дело с разными первичными элементами. Самый первичный элемент – это условный знак, символ, из множества которых и складывается само отражение. В вычислительных машинах (не нейрокомпьютерах), например, это символ, цифра, лежащая в основе цифрового изображения. Однако первичным, самым простым элементом при обработке человеком полученной им информации является не цифра, а само отражение предмета. А вот множества этих отражений (первичное, вторичное, последующие) и представляют собой массив информации, с которым наше сознание и проделывает определенные операции. Первичный элемент – отражение всего предмета.

Тут нам могут возразить, что мы недопустимо упрощаем процесс восприятия и обработки информации в наших с вами головах. Человек воспринимает окружающий мир с помощью различных органов чувств. При этом сигнал в мозг приходит разный. Как же можно так сваливать все в кучу? Оказывается, не только можно, но и нужно. Авторы данной книги совершенно согласны с теми учеными, которые утверждают, что наш мозг обрабатывает сигналы, полученные от разных органов чувств, по совершенно одному и тому же алгоритму. При обработке полученного образа, вне зависимости от того, идет ли речь о зрении, осязании, обонянии, вкусе или слухе, наш мозг использует одну и ту же операцию. Не все ученые согласны с таким подходом, но нам как авторам именно он представляется достаточно разумным и правильным. Зоны коры головного мозга, обрабатывающие сигнал (образ), полученный органами чувств, устроены примерно одинаково. И, скорее всего, сигнал они также обрабатывают одинаково, по одному и тому же принципу. При этом в процессе обработки участвуют клетки, которые устроены одинаково и взаимодействуют одинаково. Сигналы же, идущие от разных органов чувств, также по своей природе одинаковы. Единственно, их делят на пространственные и временные (зрительный образ – это скорее набор пространственных сигналов, а звук – скорее временных).

Нужно чуть подробнее коснуться позиции противников такого подхода. Нередко речь идет о специалистах, пытающихся с помощью программных средств моделировать те или иные функции мозга человека, касающиеся восприятия. Механизмы, используемые при этом для моделирования зрения, в принципе иные, чем те, которые используются для моделирования осязания. С практической точки зрения это, наверное, верно. Однако тут программисты действуют иначе, чем наш собственный мозг. Для того, чтобы наиболее рациональным образом решить конкретную практическую задачу и создать программу, позволяющую "видеть", это правильно. Но одновременно такой подход не очень помогает понять определенные особенности человеческого процесса восприятия. Довольно сильно путает ситуацию и то, что при различных операциях (например, зрение и осязание) активизируются разные участки мозга. В этой связи так и просится аналогия с устройством, состоящим из принципиально разных модулей, каждый из которых отвечает за определенную функцию. Модули, может быть, и имеются. А вот принцип работы каждого модуля, надо полагать, одинаковый. Более того, ряд медицинских опытов позволяет утверждать, что одни участки мозга животного могут заменять другие.

Если говорить о механизме восприятия мозгом внешней информации, то можно упомянуть и предлагаемый иногда принцип "стальной иглы". Использование выражения "стальная игла" при этом достаточно условно, можно было бы употребить и иные термины. Суть этого принципа сводится к тому, что человек имеет дело не с передаваемой информацией, а с раздражителями (укол иглы), которые вызывают у него в мозге активизацию соответствующих моделей. То есть, например, сказанные слова в таком случае не несут самостоятельной информации, они лишь активируют у нас те или иные модели, которые и имеют какой-то смысл, несут какую-то информацию.[102] Если действительно так понимать механизм работы мозга, то тогда надо немного по-иному подходить и к процессам его моделирования.

Еще один вопрос, это насколько человеческий мозг действует аналогично компьютеру. Тут тоже существует значительный разнобой в подходах. Авторы данной книги придерживаются того взгляда, что человеческий мозг несомненно осуществляет операции с символами, в том числе и таким образом, что эти действия вполне можно квалифицировать как вычислительные операции. Однако, оперируя с символами, мозг, как правило, рассматривает их как связанную совокупность, определенный образ. А действия с образами – это преимущественно операции с памятью, а не вычислительные действия. В этой связи авторы данной работы, как и ряд других ученых, полагают, что человеческий мозг – это скорее хранилище информации, чем вычислительная машина.

Философия интеллекта

Было бы несправедливо, рассуждая о путях создания искусственного интеллекта, не упомянуть, хотя бы вскользь, о некоторых подходах к решению этой проблемы с точки зрения философии. Это тем более необходимо, что в наше время довольно часто можно встретить высказывания, что человечество в принципе не может создать никакого искусственного интеллекта, подобного человеческому. Поначалу, в середине пятидесятых годов прошлого века, настроения были прямо противоположными. Казалось, что вот еще чуть-чуть, и будет изобретена машина, обладающая чем-то вроде человеческого разума. Но, несмотря на привлечение лучших умов и довольно значительные вложения материальных средств, искусственный интеллект как что-то похожее на человека так пока и не был создан. Да, конечно же, машины играют на бирже, выигрывают в шахматы, имитируют человека в Интернете. Но в целом это явно еще не человек с интеллектуальной точки зрения. Что-то тут явно не получается.

Авторы данной книги полагают, что основная (но, конечно, не единственная) проблема заключается не столько в недостаточной изощренности компьютерных программ, и не в способности "железа" запоминать большое количество байт информации. И даже не в том, как именно осуществляются вычислительные операции, последовательно или параллельно. Не сильно зависит это и от характера обрабатываемой информации – является ли она математическим рядом символов или образами. Делу вряд ли поможет и переход от однопроцессорных вычислительных машин к искусственным нейронным сетям. Скорее всего, основная проблема заключается в неверном философском подходе.

Поясним эту мысль. Современные вычислительные машины обладают высоким быстродействием, могут хранить значительные объемы информации. Во всяком случае, такие объемы, которые являются сопоставимыми с памятью человеческого мозга. Казалось бы, вот еще один шаг, еще одно усовершенствование программы, и машина станет человеком. Но тут возникает одно препятствие. Программисты должны получить задание, что именно они должны создать. Однако это задание таково, что пока оно невыполнимо. Программистам говорят примерно следующее: "Создайте программу, обеспечивающую феномены сознания, мысли, творчества, разума". Программисты резонно спрашивают, а что это такое – разум. И получают объяснения, которые никак, ни в каком виде не превращаются в машинную программу. Либо программисты недостаточно умны, либо задание поставлено так, что его в принципе нельзя выполнить.

Не исключено, что имеет место именно второе. Программистам предлагают такие объяснения, что именно понимается под разумом, мыслью, творчеством, сознанием, пониманием, что действительно это никак невозможно воспроизвести в виде программы для вычислительной машины. Причем тут существует и изрядная терминологическая путаница. Нейробиологи говорят на одном языке, лингвисты на другом, а философы и вовсе апеллируют к своим собственным устоявшимся понятиям.

Проблема, скорее всего, заключается в глубочайшем заблуждении относительно места человека, да и всего живого, в окружающем мире. Все человеческое общество строится на презумпции, что все живое, а человек в первую очередь, имеет некоторые божественные качества. Мы тут умышленно немного утрируем ситуацию. Ясно, что прямо вам так никто не скажет. Но будут говорить разные запутанные фразы, которые в конечном итоге именно это и будут означать.

Эти божественные качества сводятся вот к чему. Очень многие вам скажут, что человек волен сам определять свою судьбу. Захочет, станет музыкантом. А захочет, будет шофером или банкиром. Может быть, это хотение никогда не реализуется, но в любом случае человек может по крайней мере сделать так, что он будет стремиться к этой цели. Человек, как вам объяснят, может стать бизнесменом. С этой целью он может заключать самые различные гражданско-правовые договоры, устанавливая при этом любые условия таких договоров, если это не противоречит закону. Человек, наконец, может выбрать преступный путь поведения. Это не поощряется, но такой выбор тоже возможен. В таком случае за этот выбор человека либо накажут, либо будут перевоспитывать.

Мы тут представили довольно ограниченный набор того, что вы услышите, если начнете свои расспросы. Однако и этого достаточно. Как вы видите, даже в одном абзаце удалось затронуть самые принципиальные проблемы устройства человеческого общества. Попытка замахнуться на них чревата по крайней мере непониманием, а может быть, и неприятностями. Однако давайте все-таки попробуем.

Как нетрудно убедиться, центральный элемент всех подобных объяснений – это утверждение о том, что человек способен сам определять свои действия. То есть, по сути, предполагается, что его действия не являются прямым результатом каких-то причин, а они беспричинны. Единственная причина – это человеческая воля. Иными словами, тут речь идет опять-таки о все той же свободе воли, свободе выбора. Но откуда она взялась, эта свобода? Все физические и химические процессы, которые мы вокруг себя наблюдаем, имеют одно твердое свойство – они характеризуются причинно-следственной связью. Тут не может ничего произойти, если тому нет причины. А человек состоит из тех же молекул и атомов, а вот нет, якобы не подчиняется этому закону о причинно-следственных связях. В отличие от всей остальной материи, он, как многие полагают, способен породить последствия без причины. Опять-таки, вам никто прямо не посмеет признаться, что человек и другие живые существа способны создавать следствие без причины. Нет, конечно же, вам произнесут внешне умную речь, упомянут детерминизм, предопределенность всех наших действий. Но при этом сошлются на какой-нибудь хитрый механизм, который на словах якобы не противоречит детерминизму, но одновременно обеспечивает свободу выбора. Например, нежесткую связь души и тела, обработку человеком получаемых им сигналов с помощью каких-то особых внутренних качеств. Или еще что-то в этом же духе.

Можно спросить любого человека, почему он считает, что у него есть свобода выбора своих поступков, свобода поведения. Ответ будет примерно следующим: "Во-первых, я субъективно ощущаю, что у меня имеется свобода выбора своих действий. Во-вторых, если ставить такую свободу под сомнение, это может означать разрушение основополагающих принципов устройства человеческого общества, что совершенно недопустимо". Вряд ли на этот вопрос можно получить принципиально иной ответ. Суть определенно сведется к тому, что единственное доказательство свободы воли – это наши субъективные ощущения.

Можете указанное человеческое качество порождать последствия без причины называть свободой воли. Можете использовать другие более сложные словесные конструкции. Суть от этого меняется не намного. Мы с вами якобы обладаем особым качеством, не присущими остальной известной нам материи, которая существует в мироздании. Качеством создавать последствия без причин. Ну, и как правильно назвать такое качество? Если не кривить душой, то речь идет о самом настоящем божественном качестве. Только божество может обладать свойствами, которых больше ни у кого нет. Только Бог может творить чудеса. Суть чуда в том и заключается, что Бог производит какой-то результат, который был невозможен при совокупности имевшихся причин. Выходит, что и мы с вами самые настоящие божества. Бог может накормить всего несколькими хлебами тысячи человек. Хотя если следствие является порождением определенной причины, то несколькими хлебами можно накормить только несколько человек, но не тысячу. А если тысячу, то это следствие без причины, которое мы называем простым словом "чудо".

Философы могут не согласиться с тем, что свобода выбора имеет все признаки чуда, волшебства, божественности. Да, действительно, трудно признать, что мы с вами в двадцать первом веке описываем некоторые свои качества с божественных позиций. Но другие слова сути не меняют. Философы глубокомысленно заметят, что весь окружающий мир делится на материальное и духовное. Для материального причина и следствие есть неотъемлемые качества. А вот для духовного существуют свои правила, свои причины и следствия. И духовное особым образом взаимодействует с материальным. Причем делает это таким образом, что у нас с вами возникает свобода воли. Не правда ли, изящное объяснение? Вроде и про божественное происхождение нет ни слова, и свобода воли сохранилась.

Нейробиологи и вовсе не склонны говорить о чем-то духовном и материальном. Они нередко (даже, пожалуй, как правило) идут в своих объяснениях другим путем. Дают определения разуму, сознанию, мысли, творчеству с точки зрения специфических медицинских терминов, например, из области психологии. Получается, что если вы не врач, то вам и не дано понять, о чем именно идет речь. Суть же терминологических изысканий сводится к тому, что нейробиологи (психологи) как бы констатируют, что разум, сознание и все остальное объективно существуют и являются особыми психическими состояниями. Опять-таки не говорится ни слова про божественное происхождение. Просто предполагается, что в дополнение к чисто физическому устройству нашего мозга существует какое-то пока не до конца понятное свойство, которое и обеспечивает нам возможность проявлять свою свободу воли.

Вот когда с такими определениями столкнулись программисты, которые вознамерились создать искусственный интеллект, все дело и застопорилось. Как с помощью точных символов и математических формул создать божественную сущность? Да никак, тут и думать нечего. Божественное, значит по определению непознаваемое. А такое уж точно нельзя воспроизвести, тем более с помощью очень даже точных математических приемов программирования.

Однако не все философы исходят из непознаваемости человеческого разума. Есть, например, такие, которые считают, что свобода воли в принципе не существует. Если так, то тогда все становится на свои места. В таком случае нет никакого божественного происхождения, и существует вполне поддающаяся воспроизведению человеческая сущность. Однако, как известно, если вытащить у увязшей в болоте коровы нос, то увязнет хвост. И наоборот. В случае отказа от свободы воли искусственный интеллект вполне можно создать. Точнее сказать, признать, что он уже частично создан. Но тогда придется исходить из того, что все наше человеческое общество с торговлей, тюрьмами, выборами и прочими атрибутами устроено в принципе неправильно. Ясно, что от такого просто невозможно отказаться. Это слишком большое ниспровержение идола.

Тут напрашивается следующий культурный выход. Не сильно настаивать на том, что свобода воли не существует. А просто утверждать, что с помощью других средств можно воспроизвести работу человеческого мозга, а значит, если это получится, создать и аналог человеческого интеллекта. Создадим аналог, а свобода воли как-нибудь сама получится. Как неотъемлемый атрибут такого аналога. Похоже, что некоторые современные программисты соответствующего профиля, осознанно или нет, но именно по такой схеме и действуют.

Как работает нейрон в человеческом мозге, более или менее понятно. Сама клетка устроена достаточно сложно. Но выполняет, судя по всему, простую функцию – передает или не передает дальше полученный сигнал. Выходит, если заменить клетку устройством, которое будет выполнять ту же функцию, то в результате может получиться очень даже работоспособный аналог человеческого мозга.

Такой подход называется функционализмом. Он предполагает, что если какие-то элементы можно заменять другими, устроенными иначе, но способными выполнять все те же внешние функции, то в целом работоспособность системы, часть которой они составляют, останется прежней. На практике тому море примеров. Протез вместо утраченной ноги. Воздушная подушка вместо колеса. Пуля вместо стрелы.

Если говорить об интеллекте, то, с точки зрения функционализма, достаточно заменить нейроны чем-то другим, но выполняющим те же функции, вот и получится работоспособная система, полностью воспроизводящая деятельность нашего мозга. Скорее всего, получится. Очень даже может быть, что ничего волшебного в деятельности нашего мозга нет. И если действительно заменить нейроны на силиконово-железные аналоги, вполне получится искусственный человеческий мозг. Другое дело, что мы пока не понимаем, как именно между собой соединены нейроны и для чего именно существуют те или иные связи. Тем более, что заменять придется несколько десятков миллиардов элементов, а также тысячи связей каждого элемента. Это задача не из легких, тут и говорить нечего. Как если бы мы с вами создавали летательный аппарат и для этого попытались изготовить полный аналог вороны. Ох и не скоро бы он у нас с вами полетел!

О функционализме можно сказать и еще пару слов. Сторонники этого подхода предполагают, что система и составляющие ее элементы обладают в принципе разными качествами. Например, нейрон не обладает сознанием. А несколько миллиардов нейронов, объединенных в систему, таким сознанием могут обладать.

Разновидность функционалистов – это коннекционисты. Они делают особый акцент на характер соединения между собой первичных элементов общей системы, на ассоциативную память. Применительно к нейрону речь идет о входящем и исходящем сигнале. Но суть от этого не сильно меняется. Коннекционисты – это тоже самые настоящие функционалисты. Если речь идет о носителе искусственного интеллекта, то предполагается нейрокомпьютер.

Еще раз вернемся к примеру с искусственной вороной. Как известно, самолеты устроены иначе, но тоже летают. То же самое, как полагают некоторые, касается и устройства нашего мозга. Он, скорее всего, создан не самым рациональным способом. То ли это не слишком хороший результат биологической эволюции, то ли сам создатель постарался, но похоже, что это именно так. У программистов на этот счет имеется термин "клудж", который предполагает, что система работает, но обременена совершенно не нужными или нерациональными элементами. Если это верно в отношении нашего с вами мозга, то не исключено, что именно коннекционисты и окажутся первыми, кто создает настоящий аналог человеческого интеллекта.