Монофилетическое происхождение человечества; теории полицентризма и моноцентризма

 

 

Рогинский Я. Я., Левин М. Г. «Антропология», 1978:  

 

В истории антропологии вопрос о том, происходят ли все человеческие расы от одного общего корня или от нескольких разных корней, ставился различным образом: в течение XVIII и до середины XIX в. — в плоскости систематики,  начиная со второй половины XIX в. — в плоскости филогении  и в течение последних десятилетий — в плане изучения истории древнейшего человечества.

На первом из этих этапов сторонники единства происхождения рас, моногенисты […] доказывали, что все человеческие расы образуют в совокупности один вид, полигенисты же утверждал и, что человеческие расы представляют собой независимо друг от друга возникшие виды или роды.

После того как Дарвин обосновал эволюционную теорию, т. е. после 1859 г., старый спор о единстве человечества перешел в плоскость филогении. Защитники монофилии производили все ныне живущие расы от одного вида антропоморфных предков; сторонники полифилии стремились доказать, что предки современных рас принадлежали к разным видам антропоидов.

Накопление обширных материалов в области палеоантропологии послужило одной из причин того, что спор о единстве происхождения современного человека перешел в плоскость истории древнейшего человечества.

В этом споре столкнулись моноцентристы и полицентристы, из которых первые отстаивают теорию происхождения всех ныне живущих рас от одного неандертальского предка, между тем как вторые, т. е. полицентристы, полагают, что каждая большая современная раса происходит от своего собственного особого предка — неандертальца или даже питекантропа, обитавшего на той территории, где ныне распространены его потомки.

Подавляющее большинство антропологов склонилось к монофилетической точке зрения. Однако временами появлялись попытки доказать, что двуногое вертикальное хождение и другие особенности человека развились независимо в различных группах высших приматов.

Видовое единство человечества уже само по себе является одним из доказательств монофилетического происхождения человеческих рас, так как очевидно, что в случае происхождения от разных видов животных (полифилия) человеческие расы представляли бы ныне по меньшей мере разные виды; при необходимом же допущении дивергенции, расы должны были бы в настоящее время даже перейти пределы видовых различий, тем более, что время с момента появления древнейших гоминид измеряется не одним миллионом лет. Если бы предки людей уже принадлежали к разным видам, то ныне существующие люди, вероятно, различались бы друг от друга примерно как подроды.

О монофилетическом происхождении рас свидетельствует весьма большое сходство рас между собой в тех признаках, которые резко отличают человека от антропоморфных обезьян. Самый набор систематических расовых признаков (рост, пигментация кожи, волос и глаз, форма волос и т. д.) уже говорит о том, что человеческие расы выделяются совсем по иным признакам, нежели те, которые характеризуют человека в целом, отделяя его от обезьян.

Справедливость монофилетической точки зрения доказывается всей массой сравнительного антропологического материала. При этом сравнительноанатомические данные не только свидетельствуют о монофилетическом происхождении человечества, но и доставляют неопровержимые доказательства того, что все современные расы в равной степени удалились по строению своего тела от исходной антропоморфной формы.

Несмотря на некоторые вариации отдельных признаков по расам, можно утверждать, что все ныне живущие расы по совокупности основных свойств, обеспечивающих прямохождение, рабочие движения рук и всю трудовую деятельность человека, совершенно сходны между собой. […]

[…] сходство рас, граничащее с тождеством в пределах биологических возможностей, свидетельствует о том, что основной план строения тела был уже достоянием человека до начала дифференциации рас. […]

Гораздо более широкое распространение, чем специальные анатомические «доказательства» близости темнокожих рас к обезьянам по строению конечностей, получили описания хватательной способности их ног, якобы сходных с руками. В особенности часто такие утверждения делались относительно коренных жителей Океании. Однако внимательные и добросовестные наблюдения совершенно не подтвердили того мнения, что способность схватывать предметы с помощью подвижного большого пальца стопы есть якобы расовая врожденная особенность, сближающая ее обладателей с обезьянами, [„.] оказалось, что на левой ноге тот же палец не отодвинут в такой степени от остальных, из чего Миклухо-Маклай сделал правильный вывод о приобретенном характере этой особенности. […]

Употребление стопы как рабочего органа имело место в древнем Египте, в Индии и в Японии при занятиях ремеслами. Очевидно, что это чисто человеческое искусство, приобретенное в процессе труда. […]

[…] морфологические вариации мозга также свидетельствуют об очень большой взаимной близости всех человеческих рас и опровергают как теорию о полифилетическом происхождении человечества, так и всякие построения о более высоком уровне развития европейской расы. […]

Монофилетическая теория не требует обязательного признания моноцентризма. В самом деле, защищая точку зрения единого корня человечества в животном мире, можно быть в то же время сторонником независимого происхождения современных рас на разных континентах от различных типов палеоантропов или даже от различных питекантропов.

В наиболее развернутом виде полицентризм был представлен в работах Вейденрейха, наметившего четыре центра эволюции человека: в Восточной Азии синантроп постепенно превратился в неизвестного пока «синонеандертальца», от которого произошли ныне живущие индейцы и все монгольские группы; от яванского питекантропа через нгандонгского и ваджакского человека шла линия развития к австралийцам; от родезийского человека в Африке путь эволюции вел к неграм или бушменам.

Относительно европейских рас Вейденрейх высказывал предположение, что они ведут свое начало от кроманьонцев Западной Европы, которые в свою очередь являются потомками неандерталоидов типа Схул. […]

[…] во взглядах полицентристов некоторые положения следует признать справедливыми, поскольку в них признается прямое происхождение современного человека от палеоантропа, опровергается миграционизм (как система воззрений, отрицающих закономерности развития общества) и признается единство закономерностей развития для различных групп древних гоминид. Однако принятие всех этих обоснованных положений, как мы полагаем, не должно вести к признанию теории полицентризма.

Принимая вывод о том, что человек современного типа произошел от неандерталоидного предка, не обязательно утверждать, что все группы неандертальцев превратились в современных людей […] (с. 472–486)… хотя закономерности развития производства действительно были едиными для всех коллективов древнего человека, отсюда не следует, что скорость развития этих коллективов была строго одинаковой и что этот процесс одновременно завершился в разных областях эйкумены. Необходимо принять во внимание неравномерность исторического развития древних людей, которая рождалась всей совокупностью различий в условиях хозяйства, в степени изоляции, в географической среде, в особенностях окружающего животного и растительного мира, в качествах материала для каменного инвентаря. Вследствие этих условий не могли не оказаться различными как рождаемость, так и смертность в различных коллективах, вследствие чего численные соотношения в течение столетий делались весьма неблагоприятными для одних групп по сравнению с другими. В результате одни группы незаметно поглощались другими, конечно, и без всяких «военных» столкновений, и без крупных массовых миграций. Поэтому не все коллективы древнейших и древних людей приняли одинаковое участие в формировании нового человека.

Против теории полицентризма было выдвинуто немало возражений, основанных на данных морфологии. Доказано, что повсеместного соответствия между скелетными признаками современных рас и локальными типами древнейших и древних людей, обитавших на той же территории не наблюдается. […]

Современные расы весьма сходны между собой по множеству таких деталей, которые отличают их от всех древних людей. […]

Между современными расами обнаруживается большое сходство по признакам, сильно варьировавших у древних людей. […]

Неандерталоидные формы были весьма разнообразны; некоторые из локальных типов значительно больше, чем другие, приближаются к тому облику, который мы приписываем предку Homo sapiens  на основании теоретических соображений. […]

Есть основание предполагать, что Передняя Азия входила в ту обширную область, где осуществлялся переход к Homo sapiens  и которая, вероятно, охватывала также часть Северо-Восточной Африки и Кавказ. […]

Территория Юго-Восточной Европы, по-видимому, может быть включена в предполагаемую родину неоантропа. Об этом действительно свидетельствуют некоторые костные остатки человека «промежуточного» типа, хотя и недостаточно точно датированные; кроме того, Юго-Восточная Европа не так уж удалена от Передней Азии: их отделяет Кавказ, между тем как местонахождения синантропа и питекантропа отделены от Ближнего Востока гигантским протяжением всего азиатского материка.

Сходство классических неандертальцев с европейцами и синантропа с монгольской расой, вероятно, можно объяснить очень древними смешениями иммигрантов ранних неоантропов с аборигенами палеоантропами. […]

Все приведенные выше соображения и факты не позволяют согласиться с доводами полицентристов. Однако нельзя признать справедливой и теорию моноцентризма в том ее виде, который мы находим у ряда авторов. Так, было бы неправильно полагать, что западноевропейские неандертальцы или «родезийцы» были фатально обречены на вымирание и не способны по своей наследственной природе породить более прогрессивное потомство вне всякой зависимости от окружающей их среды. В действительности же причина, вследствие которой они приняли меньшее участие в формировании Homo sapiens,  чем передне и южноазиатские неандертальцы, в конечном итоге коренилась в исторических и географических условиях их существования.

Неверно также представление о том, что исходной формой для человека нового типа была некая чистая раса; в действительности же есть много оснований предполагать, что та зона, где особенно энергично шел процесс формирования Homo sapiens,  была одновременно и зоной расового смешения. Напомним огромные вариации признаков на скелетах из пещеры Схул. Сама область возникновения Homo sapiens  была обширной и включала в себя несколько ареалов локальных типов древнего человека. И теоретически нет оснований полагать, что превращение неандертальца в современный тип человека осуществилось сразу, полностью в пределах одной орды. Необходимо допустить, что это превращение было более или менее длительным процессом, в течение которого промежуточные, переходные формы от древнего человека к новому распространились далеко за пределы их первоначального возникновения. В дальнейшем прогрессивные изменения могли родиться уже на другой территории, на некотором расстоянии от того места, где появились первые признаки нового типа. Таким образом, та область, где протекали разные этапы этой прогрессивной эволюции, должна была постепенно стать более обширной, чем исходная. Процессы смешения выравнивали возникавшие в этой области локальные различия, вследствие чего ни одна часть этой территории в конце концов не могла претендовать на то, чтобы именоваться прародиной Homo sapiens в большей степени, чем какая-либо другая ее часть. Выше уже говорилось о том, что продвигавшиеся за пределы области своего происхождения новые типы людей смешивались с какими-то древними людьми, прежде всего с теми, кто обитал в малом удалении от прародины новых. […]

Для разрешения спора между полицентристами и моноцентристами существенное значение имеет материал по позднепалеолитическим находкам ископаемых людей. […]…можно считать доказанным, что в верхнем палеолите и мезолите уже существовали в более или менее выраженной форме антропологические типы, которые могут быть до некоторой степени сближены с современными расами: в Европе — европеоидный (кроманьонский и родственные типы); в Африке — также европеоидный (ЭльМекта), негроидный (Асселяр), бушменский (Фиш-Хук), «австралоидный» (Кэп-Флетс, Флорисбад) и, наконец, эфиопский (пещера Гэмбля, Олдовай, Спрингбок); в Восточной Азии — монголоидный (Чжоу-коудянь); в Сибири также монголоидный (Афонтова гора); на Яве — австралоидный (Ваджак) и в Австралии — австралоидный (Тальгай, Когуна, Кейлор).

При некоторой условности этих определений все же можно утверждать, что в позднем палеолите уже намечались черты больших рас и что некоторые расы уже обитали в пределах тех ареалов, которые они занимают в настоящее время. Особо следует отметить присутствие австралоидных черт на черепах из Южной Африки (Кэп-Флетс, Флорисбад) и с о-ва Явы (Ваджак).

Существенно, однако, иметь в виду, что и те черепа позднепалеолитического времени, которые можно отнести к той или иной современной расе, все же довольно резко от них отличаются.

Так, кроманьонцы Европы отличаются в целом от современных европейцев очень большой шириной лица, низкими орбитами, резкой долихокранией, большим объемом черепа, более наклонным лбом, сильными надбровными дугами, крупными зубами, мощностью костей скелета, удлиненностью голени и предплечья.

Приведенные данные позволяют сделать следующие выводы.

1. Черты основных современных рас уже намечаются в позднем палеолите.

2. Ареалы позднепалеолитических рас в общем соответствуют тем, которые их потомки занимали в более поздние эпохи, однако экваториальные черты обнаруживаются у палеолитического населения дальше к северу, чем в настоящее время.

3. В позднем палеолите найдены формы, занимающие промежуточное положение между основными расами.

4. Позднепалеолитические типы имеют ряд общих черт, которые отличают их от современных рас.

5. Не наблюдается специфического сходства по всему комплексу признаков между находками раннего и позднего палеолита в пределах каждо&области.

6. В группе палеоантропов из пещеры Схул наблюдают ся черты формирующегося кроманьонского типа.

7. В группе палеоантропов из пещеры Схул можно ви деть черты разных больших современных рас, но как бы рассеянные по разным индивидам.

Выделяются своими архаическими особенностями черепа когунский, тальгайский и флорисбадский.

Возможно, что эти особенности возникли в результате древних смешений человека современного типа с архаическими формами, ранее проникшими на периферию Старого Света.

Передняя Азия с прилежащими территориями была, по-видимому, той областью, которая сыграла особую роль в процессе возникновения человека современного типа» (с. 486–492).

 

Ламберт Д. «Доисторический человек: Кембриджский путеводитель», 1991:  

 

«В 1986 г. английские ученые Джеймс Уэйнскот и Адриан Хилл сообщили о возможности использования биологических веществ, называемых энзимами, для отделения пяти фрагментов ДНК от гена, отвечающего за получение части молекулы гемоглобина красных кровяных телец. Они установили различные сочетания этих фрагментов у 600 человек, в число которых входили африканцы, англичане, индусы, меланезийцы и таиландцы. Оказалось, что не африканцы имеют ограниченное число общих сочетаний, тогда как наиболее характерным для африканцев является сочетание, отсутствующее у других групп. Ученые сделали вывод, что все народы мира происходят от одной маленькой группы доисторических африканцев, связанных между собой кровными родственными узами.

Многие сторонники этой теории считают, что человек появился в Африке 100 тысяч лет назад, несколько позднее распространился в Азии и 30 тысяч лет назад вступил на все континенты, за исключением Антарктиды.

Американские ученые Ребекка Канн и Марк Стоункинг пришли к аналогичным выводам, изучая географическое распределение генов митохондрий, передаваемых только по женской линии» (с. 180–181).

 

Рогинский Я. Я., Левин М. Г. «Антропология», 1978:  

 

«За последнее десятилетие довольно широкое распространение получила теория двух центров происхождения человеческих рас, «бицентризм». Основную и наиболее убедительную аргументацию бицентризма дал А. А. Зубов, опираясь на свои выдающиеся по широте охвата и точности им же разработанной методики исследования в области одонтологии» (с. 492).

 

Зубов А. А. «Этническая одонтология», 1973:  

 

«Анализ мирового распределения одонтологических признаков во многих случаях приводит нас к выводу, что дифференциация человечества по этим признакам не совпадает с классической картиной тройного деления человечества. […] (с. 182).

Новые признаки отражают другие этапы этих процессов и связаны с иными факторами, а потому и не удивительно, что они дифференцируют человечество по-иному, чем адаптивные соматические признаки, и не обнаруживают с ними, ни физиологической, ни исторической корреляции.

Одонтологические признаки, как мы видели, имеют своеобразное мировое распределение и редко согласуются в отношении таксономического значения с классической расовой классификацией.

Является ли такое деление человечества реальным и противоречит ли оно тройному делению человечества? По нашему мнению, на этот вопрос следует ответить так: оно несомненно является реальным, так же как и тройное деление, и вполне с ним совместимо. Как и тройное деление, оно отражает определенный этап дивергенции древнего человечества, но этап по времени отличный от того, которому соответствует деление на три расы. Уже сам факт дифференциации на меньшее число подразделений говорит о том, что названный одонтологический комплекс, разделяющий человечество на западный и восточный стволы, является более древним по сравнению с комплексом признаков, разделяющих человечество на три большие расы. Признаки западного и восточного одонтологических комплексов являются самыми «нейтральными» из всех особенностей зубной системы, т. е. они никак не связаны с процессами адаптации и почти ничего общего не имеют с процессом редукции. Специальная работа Н. И. Дониной показала, что рассматриваемые признаки (мы называли их «расовыми» в отличие от «редукционных») очень мало изменялись за последние тысячелетия. Все это говорит о большой древности расового одонтологического комплекса и о своеобразии факторов его формирования.

Какой же фактор вызвал это первичное двойное деление древнего человечества? Нам представляется, что таким фактором явилась изоляция. Естественно, что первые представители Homo sapiens при расселении в большей степени следовали направлению восток — запад, а не север — юг, так как при низком уровне развития материальной культуры легче было вначале освоить новые земли в пределах умеренного пояса, не заходя далеко на север и в труднодоступные тропические области. Отдельные группы могли при этом заходить очень далеко на восток от первичного центра формирования человека современного вида. Восточная часть человечества в течение длительных периодов времени, по-видимому, оставалась в изоляции, вследствие чего концентрация некоторых генов стала сильно отличаться в западной и восточной ветвях.

В этот процесс, естественно, могли вовлекаться признаки, не имеющие приспособительного значения. Адаптивных изменений физиономических особенностей в пределах пояса первичного расселения могло еще не быть, так как изменения среды, влияющие на эти признаки, были еще недостаточно велики. Таким образом, в течение какого-то времени должен был существовать более или менее нейтральный, недифференцированный в отношении расовых физиономических особенностей тип, внутри которого уже накопился комплекс скрытых признаков, дифференцирующих человечество на восточную и западную половины. Конечно, относительное единство недифференцированного типа постоянно нарушалось изоляцией отдельных небольших групп, некоторые из которых значительно опережали основную массу в своем продвижении на север и в тропики, приобретая черты адаптации. Процесс смешения при значительной активности передвижения охотничьих групп мог, однако, в значительной степени сгладить постоянно возникавшие различия, причем, по-видимому, метисация в основном происходила по-прежнему вокруг двух больших первичных центров — западного и восточного. При этом в какой-то мере должна была сохраняться и первичная изоляция.

Видимо, одонтологический расовый комплекс является наследием именно этого периода жизни человечества. Разумеется, здесь не приходится говорить о каком-то периоде стабилизации типа, остановки эволюции. Процесс дивергенции на огромных занятых человечеством территориях продолжался. По мере развития материальной культуры и увеличения численности населения начали осваиваться новые территории к северу и югу от первичного пояса расселения. При этом ускорился процесс адаптивных изменений типа. В жарких тропических областях стал складываться негроидный физиономический комплекс. Поскольку освоение тропических земель осуществлялось представителями обеих половин человечества, то негроидный комплекс должен был возникнуть конвергентно в двух местах: на западе на основе первичного западного ствола и на востоке — на основе восточного.

Таким образом, с нашей точки зрения, негры Африки и восточные негроиды — генетически разные группы, приобретшие сходный физиономический комплекс в сходных географических условиях. По своему происхождению восточные негроиды, с нашей точки зрения, более близки к монголоидам, чем к неграм Африки, точно так же как последние более родственны по происхождению европеоидам, чем австралоидам. […]

Вероятно, среди современных расовых типов населения земли можно найти древние варианты, отражающие характер расовых особенностей первичного восточного и первичного западного стволов. Недифференцированный монголо-австралоидный тип встречается в Юго-Восточной Азии, но его трудно выделить из-за поздних монголоидных наслоений. По-видимому, в более чистом виде он сохранился в Америке, в виде так называемого палеоамериканского типа, о чем мы говорили в работе «О физическом типе древнейшего населения Америки» (Зубов, 1968).

Недифференцированный евроафриканский тип, соответствующий первичному западному стволу, возможно, представлен эфиопской расой. […] (с. 183–186).

Повторяем, что деление человечества на два ствола совсем не исключает тройного деления: эти классификации основаны на разных системах признаков и отражают различные этапы эволюции. Они говорят о том, что первоначально человечество делилось на два ствола по одним признакам, затем произошла дифференциация на три группы по другой системе признаков и под влиянием других факторов.

В дальнейшем дифференциация шла по новым группам признаков на все большее число групп, вне всякой связи с предыдущим процессом дифференциации. Свои «расы» и свои соответствующие им классификации возникли по группам крови, дерматоглифике и множеству других систем признаков. Строго говоря, при надлежащем подборе однородных признаков классификация правомерна по любой из этих систем. […]

Новые системы признаков не опровергают в целом, а уточняют и глубже раскрывают взаимоотношения между человеческими популяциями и процессы дивергенции человечества. Разный характер дифференциации групп по нескольким системам признаков не предполагает различных результатов расового анализа и противоречивых выводов относительно этногенеза той или иной группы» (с. 187–188).

 

Рогинский Я. Я., Левин М. Г. «Антропология», 1978:  

 

«Изложенные акты, вероятно, не обязательно ведут к выводу о том, что восточный ствол развился из синантропа совершенно независимо от западного, возникшего от каких-то евроафриканских архантропов. Законно допустить, что смешения, о которых только что шла речь, возникли еще в глубокой древности и что этим обстоятельством можно объяснить как наличие некоторых сходных черт у современных рас с их ископаемыми предшественниками палеоантропами и архантропами, так и большое взаимосходство между ныне живущими расами и их общее отличие от древних и древнейших гоминид.

Между современными расами много общего и в строении зубов, что позволяет их всех противопоставить синантропу. Дополнительные аргументы в пользу гипотезы о двух «стволах» (восточном и западном) привели В. П. Алексеев и Н. Н. Чебоксаров» (с. 493).

 

Чебоксаров Н. Н., Чебоксарова И. А. «Народы, расы, культуры», 1985:  

 

«Gри обзоре различных серологических, одонтологических, дерматоглифических и других ареальных признаков, мы видели, что по некоторым из них человечество может быть подразделено на две большие группы популяций — западную и восточную. К первой принадлежат африканские негроиды и европеоиды, ко второй — монголоиды (включая американских индейцев). Австралоиды Юго-Восточной Азии и Океании занимают переходное положение между этими группами […] (с. 149).

По мере накопления новых данных о географическом распределении таких признаков становится все более и более обоснованной гипотеза о первоначальном разделении человечества на две половины — западную и восточную. Первую группу популяций можно назвать также евроафриканский, или средиземно-атлантической, а вторую — азиатско-океанийской, или тихоокеанской.

Таким образом, родство австралоидов с негроидами оказывается не большим, чем с основными группами рас, а обозначение «экваториальные расы» получает не генетический, а только описательно-географический характер. В то же время принадлежность всех рас современных и ископаемых людей, начиная с периода позднего палеолита к одному виду Homo sapiens, как мы видели, несомненно. Процесс сапиентации, т. е. формирование людей современного вида, должен был предшествовать расообразованию, что не исключает вовлечения в этот процесс потомков древних досапиентных человеческих популяций. Гипотеза о существовании нескольких очагов сапиентации (полицентризм), защищаемая некоторыми зарубежными и советскими антропологами (например, Ф. Вейденрейхом, К. С. Куном, В. П. Алексеевым и др.) в свете новейших палеоантропологических материалов вызывает сомнение. […]

Сапиентация, начавшаяся вероятно, на рубеже среднего и позднего палеолита в Восточном Средиземноморье, захватывала районы ЮгоЗападной и Южной Азии и далее все новые и новые территории по мере расселения быстро размножающихся подвижных сапиентирующихся популяций и смешения с разными группами древних людей (неандертальцев), которые вследствие этого процесса насыщались сапиентными генами и вовлекались в общий ход формирования людей современного вида и их распространения от восточных берегов Средиземного моря на северо-запад в Европу, на юг в Африку и на восток в глубины Азиатского материка вплоть до берегов Тихого океана. Можно предположить, что большинство популяций неандертальцев, включая и их специализированные формы, было в той или иной степени вовлечено в процесс сапиентации. Только некоторые маргинальные (окраинные) группы неандертальцев (например, родезийцы в Африке или нгандонгцы на Яве) могли вымереть и не принимать участия в этом процессе […] (с. 149–151).

Вид Homo sapiens, сложившийся под воздействием естественного отбора как адаптивная система, как и все другие виды растений и животных, уникален; он возник в одном очаге и в одну эпоху, на базе единой, хотя и широко расселенной макропопуляции с общим генофондом и сложной внутренней структурой… Первоначальные ареальные различия между западными н восточными популяциями Ношо sapiens начали складываться, вероятно, только на заре позднего палеолита и касались главным образом нейтральных, одонтологических, дерматоглифических, серологических и других признаков дискретного характера. В образовании этих различий большую роль играли генетико-автоматические процессы, которые стимулировались временной, но достаточно длительной изоляцией отдельных первоначально небольших групп неоантропов, продвигавшихся в позднем палеолите и мезолите из западных районов ойкумены в восточные. Сложившиеся позднее (не ранее конца позднего палеолита) австралоидные и монголоидные расы унаследовали многие из указанных ареальных различий от своих предков и в свою очередь передали их своим потомкам, у которых они сохранились, по крайней мере частично, до наших дней» (с.150–151). […] в конце древнекаменного века как в западных, так и в восточных популяциях первобытного человечества началась дальнейшая расовая дифференциация, проходившая, как мы уже знаем, под влиянием естественного отбора мутантов, наиболее приспособленных к той или иной природной среде. В Африке, к югу от Сахары, дифференцировались темнокожие негроидные расы, а на востоке Азии, южнее Гималаев и гор Центрального Китая, складывались также интенсивно пигментированные австралоидные расы, заселившие еще в период позднего палеолита Австралию, а затем распространившиеся по островам Тихого океана вплоть до Курил и Гаваев, острова Пасхи, Новой Зеландии и Тасмании. Таким образом, западные (негроидные) и восточные (австралоидные) экваториальные расы сформировались, вероятно, независимо друг от друга на разных территориях, но в весьма сходных естественно-географических условиях […] (с. 154).

Америка […] заселялась примерно в то же время, что и Австралия, преимущественно древними монголоидами из Северо-Восточной Азии, у которых еще не сформировались многие характерные особенности этих рас (узкий разрез глаз, эпикантус, низкое переносье и т. п.). При освоении людьми различных климатических поясов Америки адаптация, по-видимому, не играла уже существенной роли, так как здесь не образовалось таких резких расовых различий, как в Евразии и Африке. Все же заслуживает внимания тот факт, что у некоторых групп индейцев Калифорнии и тропической зоны Южной Америки (особенно у сирионо Бразилии и Боливии), а также у огнеземельцев часто встречается сочетание таких «экваториальных» признаков, как темная кожа, узковолнистые или даже курчавые волосы, широкий нос, утолщенные губы и др. […] (с. 148–149).

К периодам позднего палеолита и мезолита относится также постепенное продвижение наших предков на север, тесно связанное с окончанием ледникового периода и улучшением климата. На западе в это время люди заселили всю Европу, на востоке освоили Сибирь и через перешеек, существовавший тогда на месте Берингова пролива, проникли, как уже говорилось, в Америку, заселение которой от Аляски и Гренландии до Огненной земли растянулось на несколько тысячелетий и происходило, по всей вероятности, несколькими волнами […] Продвигавшиеся на север популяций западной половины человечества стали предками европеоидов, а аналогичные группы восточной половины — предками монголоидов. У тех и других в условиях прохладного климата с коротким летом и длинной зимой развились некоторые сходные адаптивные особенности — узкий нос, тонкие губы, тенденция к депигментации кожи и в меньшей степени глаз и волос. Таким образом, имел место известный параллелизм в формировании расовых признаков европеоидов и монголоидов, в особенности их северных групп, которые следовало бы назвать бореальными (греч. «борей» — северный ветер). Между зоной распространения экваториальных и бореальных рас образовался широкий пояс разнообразных переходных типов, которые на западе связывали негроидов через меланохроев с ксантохроями, а на востоке — австралоидов через тихоокеанских монголоидов с монголоидами континентальными» (с. 154–155).

 

Алексеев В. П. «Новые споры о старых проблемах», 1991:  

 

«Географию первичных рычагов сложно реконструировать с полной точностью из-за фрагментарности палеоантропологических находок и давности возникновения самих очагов? Возникли они в средний или даже нижний палеолит. В соответствии с находками синатропа можно думать, что граница восточного первичного очага охватывала в Восточной Азии среднее и нижнее течения рек Хуанхэ и Янцзы. Западный первичный очаг располагался в Передней Азии, возможно, захватывая также Южную Азию и частично какие-то районы Северной Африки (с. 42).